24П.П. Фролкин, Т.В. Платонова Формирование интеллигенции и развитие просвещения в русской провинции первой половины XIX века (на материалах Саратовской губернии)
Формирование особого уникального социально-культурного слоя российского общества, впоследствии получившего наименование «интеллигенция», - многогранный и сложный исторический процесс, тесно связанный с распространением культуры, образования и просвещения в русской про -винции. В первой половине XIX в. в России светское публичное образование только зарождалось. В Саратове открывавшиеся учебные заведения были рассчитаны, прежде всего, на дворянских недорос -лей. Первое светское учебное заведение - народное училище - было открыто 22 сентября 1786 г., а в 1801 г. в городе значилось только одно Главное народное училище, в то время как во многих соседних городах народных училищ было несколько. Так, в Пензе, наряду с Главным, было открыто малое народное училище, в Симбирске - одно Главное и четыре малых народных училища, в Тамбове -одно Главное и три малых, в Воронеже - одно Главное и четыре малых народных училища.
По сведениям А.Ф. Леопольдова, народное училище Саратова имело слабое влияние на образование жителей края, поскольку дворянство и чиновничество предпочитали домашнее образование для своих детей1. Известно, что часто домашнее образование провинциальных дворян состояло в уме -нии читать и писать. Многие представители благородного сословия не умели делать и этого и кое-как подписывали свое имя каракулями. К.И. Попов отмечает, что «сыновья помещиков и почетных чиновников оставались без всякого образования, кое-как были обучены писать и читать, проживали в деревнях лет до 25, занимались лишь охотой, окруженные дворней обоего пола; иные просто били баклуши»2. Такое положение дела было характерно для большинства представителей правящего сословия России. Однако, Н.Д. Чечулин справедливо полагает, что к началу XIX в. в среде провинциального дворянства появилось стремление к образованию, начали распространяться знания, хотя большей частью без определенной системы3.
На ненормальную ситуацию с образованием высшего сословия общества обратило внимание и правительство. В 1801 г. встал вопрос об открытии в Саратове военного училища для детей местного дворянства. Дворянство губернии изъявило готовность внести на учреждении училища по 50 коп. с каждого члена семьи. Отсутствующие в губернии именитые особы по временам вносили дополнительные денежные суммы на эти цели. В результате, к 1804 г. скопился капитал в размере 7185 руб. Вследствие изменения общего плана военного воспитания дворянской молодежи намерение о создании в Саратове военного училища не было реализовано. Однако старания местных дворян, «которые на общеполезное воспитание своего юношества были готовы на все нужные к тому жертвования»4, отмечались министром внутренних дел князем А.Б. Куракиным. Названные факты свидетельствовали
о том, что определенная часть саратовских дворян испытывала потребность в образовании своих де -тей. Далеко не все из них имели возможность отправлять «недорослей» учиться в Москву или Петербург, поэтому открытие учебных заведений в своей губернии воспринималось этой частью правящего сословия как благо.
Отметим, что часто военная служба в глазах дворянства была предпочтительней гражданской. Определенная попытка улучшить ситуацию в деле дворянского образования была предпринята в 1807 г. По распоряжению императора Александра I (от 14 марта 1807 г.) предлагалось всем юношам из неслужилых молодых дворян, достигших 16-летнего возраста, вместо определения в полки унтер-офицерскими чинами, поступать в кадетские корпуса. По окончании корпусов выпускники опре -делялись в полки прапорщиками и корнетами. «Недостаточные дворяне» получали материальную помощь от государства. Казенная палата отпускала деньги «на 3 лошади прогонов на безостановочное их отправление в Санкт-Петербург»5. Таким образом, в то время, «когда честь и польза государства» призывали к службе каждого чина благородного сословия, распоряжение Александра I создавало беднейшему дворянству, не имевшему средств обучать своих детей, определенные условия для их воен -ного образования.
Многие саратовские дворяне воспользовались возможностями, которые предоставляло это распоряжение. Уездные предводители дворянства составляли списки «недостаточных дворян», которые затем передавались губернскому предводителю. Так, в числе «недостаточных» значились поручик И.Д. Тенишев из Сердобского уезда, князь В. Енгалычев из Балашовского уезда, отставной генерал-майор И.И. Брант из Аткарского уезда и многие другие. Саратовскому губернатору П.У. Белякову пришло предписание министра внутренних дел В.П. Кочубея взять под свой контроль отправку юношества в кадетские корпуса. Губернатор должен был следить за тем, чтобы у всех имелись свиде -
тельства о дворянстве, а юноши были «научены уже грамоте», ибо по закону безграмотных дворян в офицеры определять не полагалось. В.П. Кочубей в обращении к губернатору подчеркивал, что присланные дворянские дети из некоторых губерний оказались безграмотными, с телесными повреждениями, и «по росту на вид кажутся моложе»6. Очевидно, что многие «недостаточные дворяне», не имея реальной возможности дать публичное образование своим детям, пытались решить эту пробле -му с помощью кадетских корпусов.
В 1820 г. в Саратове была создана мужская гимназия, сразу ставшая важным культурным центром губернии. Открытая несколько позднее, чем гимназии в соседних губерниях России, она быстро превратилась в ведущее учебное заведение региона. Здесь началось культурное воспитание известно -го поэта, переводчика «Фауста», знакомого А.С. Пушкина Э.И. Губера. В первой половине XIX в. из стен саратовской гимназии вышли впоследствии известные ученые и общественные деятели, такие как А.И. Артемьев - знаток русской географии, этнографии и статистики; Н.Н. Зинин - выдающийся русский химик; Г.А. Захарьин - известный врач-терапевт, великолепный диагност, и некоторые другие. Выпускники саратовской гимназии часто продолжали свое обучение в университетах Москвы, Петербурга, Казани и Харькова. И хотя библиотечное дело до 1861 г. находилось в опале, в здании гимназии в 1831 г. была открыта одна из первых в России публичных библиотек. Ее главным попечителем стал директор гимназии Мейер, а читателями - учителя и учащиеся.
Большой популярностью пользовались «дворянские пансионаты» - учебные заведения, в которых (за редчайшим исключением) учились дети дворян. В 1822 г. о предстоящем открытии 2-х благородных пансионов при Казанском университете и гимназии сообщал попечитель Казанского учебного округа Магницкий. Цель этих пансионов заключалась в том, чтобы «освободить губернское дворянство от необходимости вверять воспитание детей своих столь редко надежным иностранцам, открыть способ доставить им за гораздо меньшую цену воспитание отечественное, благочестивое, не -сравненно лучшее, воспитывать детей и сирот бедных дворян, давая им через то способ поддержать личными достоинствами честь их звания»7. Данное обращение к саратовскому губернскому предводителю дворянства содержало конкретный вопрос: выяснить, «как велико число сих воспитанников может быть» и «возможно ли воспитание нескольких бедных дворян на счет дворянства губернии?»8. Какие саратовские дворяне отправили своих детей на обучение в Казань из документов не известно, но вскоре в Саратове был открыт свой благородный пансион.
В этот период знания традиционно считались привилегией мужчин. Инициатором приобщения женщин к просвещению стало государство. Саратовцы, долгое время не имели своего учебного заведения для дворянских девочек и отправляли их в Московское училище благородных девиц ордена св. Екатерины. На учебу принимались дочери только потомственных дворян. Девочки 10 - 12 лет должны были уметь читать и писать и на протяжении нескольких лет учебы находились на казенном со -держании. Преимущества для учебы в Екатерининском училище имели по положению «недостаточ -ные дворяне». Однако это положение выполнялось не всегда, учебное заведение считалось престижным9. Образцовое по тому времени образование получили девицы Любовь и Варвара Буржатовы. За похвальное поведение и успехи в учебе Варвара была удостоена похвального листа, большой сере -бряной медали, Евангелия и 1500 руб.10 К середине XIX в. в Саратове был открыт институт благородных девиц, на содержание которого граф. М. Потоцкий, находящийся в административной ссылке, ежегодно жертвовал 3 тыс. руб. серебром11. Местное дворянство часто давало деньги на учебные заведения скорее под давлением местной власти, чем из стремления способствовать развитию образования и просвещения в губернии. Например, на публичную библиотеку саратовское дворянство обязалось отчислять 100 руб. ассигнациями в год (купечество - 200 руб.), однако, большинство дворян вносило взносы нерегулярно, а вскоре и вообще отказалось жертвовать деньги на эти цели. Купече -ство, наоборот, увеличив отчисления, продолжало поддерживать публичную библиотеку. По мнению некоторых исследователей, образовательные учреждения Саратова, открытые в первой половине XIX
в., «явились не следствием сознания саратовского общества в них необходимости для города, а по инициативе правительства, которое видело нужду их для общества»12.
Потребность в образовании все больше ощущалась среди дворянства. Однако инициаторами в области просвещения выступали отдельные личности. Известный саратовский помещик Балашовско -го уезда С.В. Колычев перед смертью завещал все свое имение местному дворянству. Воля С.В. Колычева заключалась в том, чтобы вся его земля перешла в распоряжение Балашовской дворянской опеки на вечное время, а получаемые с земли доходы «употреблялись на содержание малолетних де -тей действительного дворянского достоинства мужского пола предпочтительно Балашовского уезда для обучения их в казенных заведениях»13. Известно, что кн. Воронцов в с. Романовна Балашовского уезда открыл школу для крестьянских детей. То же сделал С.Ф. Голицын в с. Зубриловка. А.Д. Пан-
чулидзев открыл для дворовых детей училище с нанятыми учителями. «Из этих детей вышли люди с хорошим поведением и развитым умом, занимались чтением литературы, выписывали для себя книги, были хорошими конторщиками и управляющими его имения и винокуренного завода», - вспоминает К.П. Попов14. Грамотные крестьяне нужны были для хозяйских нужд, и здесь поведением помещиков руководил скорее точный расчет, чем стремление к благотворительности.
Очевидно, что в развитии просвещения в первой половине XIX в. в Саратове, как и в целом по России, наметились положительные сдвиги. Открытие народного училища, на базе которого позднее была создана гимназия, и института благородных девиц оказали положительное влияние на развитие просвещения в среде дворянства. Саратовские дворяне пользовались возможностью отправлять своих детей на учебу в кадетские корпуса и благородные пансионы других губерний, в столичные универ -ситеты. Однако процесс этот шел еще очень медленно. К середине XIX в. саратовское дворянство уступало инициативу в деле образования не только правительству, но и купечеству. К.Д. Попов отмечает, что к 50-м гг. XIX в. купеческий класс превзошел дворянский в образовании своих детей. Между тем, в правящем сословии стала появляться потребность и в научных знаниях. Так, вопрос об открытии университета в Саратове регулярно ставился дворянством с 1858 года15.
Важно отметить, что представители дворянства играли большую роль в развитии интеллектуаль -ной и культурной жизни саратовской провинции этого периода. На фоне зарождающейся местной интеллигенции выделялся Николай Герасимович Скопин. Выходец из семьи священнослужителей, он приобрел дворянство в 1811 г., получив орден св. Анны II степени. 24 июня 1816 г. саратовским дворянским депутатским собранием Н.Г. Скопин внесен в родословную книгу Саратовской губернии. Современники отмечали его необыкновенную эрудицию, всестороннюю образованность и начитанность. Он обладал обширными знаниями в юриспруденции, политике, вопросах образования, поэзии, писал превосходные стихи, пробовал свои силы в литературной прозе, публикуясь в «Северной почте». Им были написаны статьи «О народной нравственности Поволжья», «О богоугодных заведениях и пожертвованиях в пользу церквей». Н.Г. Скопин совершенно свободно писал и говорил на греческом и латинском, хорошо знал французский, армянский, калмыцкий и татарский языки. «Н. Скопин был на голову выше не только городского духовенства, но и всей жившей тогда в Саратове интеллигенции», - отмечали его современники16.
Формирование местной интеллигенции саратовской провинции происходило постепенно, под влиянием различных факторов. Саратовская губерния, как отдаленная от столицы, являлась местом ссылки для политически неблагонадежных лиц. В их числе были дворяне, становившиеся источником пополнения местного губернского общества. В конце 20-х гг. на саратовской земле оказался друг Пушкина знаменитый поэт П.А. Вяземский. Близкий к декабристам либерал, он после восстания на Сенатской площади искал убежища вдали от столиц. В 1827 - 1829 гг. П.А. Вяземский проживал в имении помещика Сердобского уезда П.А. Кологривова. Он вел активный образ жизни, много работал, встречался с Кривцовыми, Баратынскими. Вместе с Д. Давыдовым, оказавшимся в симбирском поместье жены (на границе с Саратовской губернией) П.А. Вяземский собирался навестить общих знакомых в губернии. В кругу образованных дворян, политических единомышленников, усадьба становилась местом для домашнего театра, литературных опытов. В своеобразных усадебных клубах устраивались литературные вечера, музицирование. «Думаю, у нас теперь в провинции можно жить: материальные материалы существуют и интеллектуальных немногим меньше, чем в Москве», - пишет П.А. Вяземский другу17.
Среди тех, кто прибывал в Саратов не по своей воле, после Отечественной войны 1812 года стали пленные французы, а в 30-е гг. после подавления польских восстаний и политических репрессий в губернии, появились ссыльные поляки. В административной ссылке в Саратове с 1845 по 1851 г. проживал известный польский магнат граф Мечислав Потоцкий. Граф был человеком с западно-европейским образованием и великосветскими привычками. Эта личность интересовала многих крупных чиновников и богатых помещиков, проживавших в городе. Однако М. Потоцкий поддерживал лишь официальные знакомства. Он не имел ничего общего «ни в интересах, ни в понятиях с местными малообразованными и малоразвитыми чиновниками и помещиками»18. Лишь дворянин Р.А. Фадеев и ссыльный католический прелат граф Щит, очень умные и образованные люди, стали его близкими друзьями.
В Саратов приезжали бывшие декабристы, находившие в доме тогдашнего губернатора И.М. Бибикова самый теплый прием. Его жена, Екатерина Ивановна, урожденная Муравьева-Апостол, приходилась сестрой известным братьям-декабристам Сергею, Матвею и Ипполиту Муравьевым-Апосто-лам. Отметим, что после 14 декабря 1825 г., когда мыслящая часть дворянской молодежи была сломлена, именно женщины, связанные с декабристами, выступили в роли хранительниц высоких идеалов
верности и чести.
Среди политических ссыльных в Саратове встречались и другие незаурядные личности, такие как Н.И. Костомаров. Известный историк и писатель был сослан в Саратов в 1848 г. за активную работу в Кирилло-Мефодиевском обществе, цель которого заключалась в объединении славянских народов на основе их освобождения от крепостничества и рабства. До 1857 г. он служил в Саратовском губернском управлении, в статистическом комитете, а в 1858 г. был назначен делопроизводителем местного секретного комитета по улучшению быта крестьян. Костомаров был редактором «Саратовских Губернских Ведомостей», изучал историю Саратовского края, общался с местной интеллигенцией, бывал в обществе ссыльных поляков. В «Автобиографии» он вспоминает, что среди деятелей города нашел несколько образованных семей сосланных поляков, где были люди с университетским образованием. Один из них, Мелянтович, сделался задушевным приятелем ученого19. В Саратов Н.И. Костомаров попал уже сформировавшимся историком и общественным деятелем. Он был тесно связан с передовой саратовской интеллигенцией. В апреле 1851 г. в доме писательницы М.С. Жуковой Костомаров познакомился с Н.Г. Чернышевским, который возвратился в Саратов после окончания Петербургского университета в качестве преподавателя словесности в саратовской гимназии. Многие исследователи утверждают, что Чернышевский и Костомаров организовали в Саратове кружок из местной интеллигенции20. Членами кружка являлись преподаватель гимназии Е.А. Белов, историк Д.Л. Мордовцев, врач С.Ф. Стефани, Е.А. Варенцов. Этот кружок изображен в романе Д.Л. Мордовцева «Профессор Ротмиров», опубликованном в № 1, 2 «Книжки недели» за 1889 г. По свидетельству литературоведов, роман с фотографической точностью отображает саратовскую действительность 50 - 60-х гг. прошлого столетия.
Образование и оформление таких кружков или обществ позволили Н.К. Пиксанову говорить о саратовском «культурном гнезде», в котором издавна накапливались местные культурные средства, исподволь воспитывались свои питомцы. С другой стороны, по мнению Н.К. Пиксанова, в дотоле незаметном городе собираются зрелые деятели культуры, и это сразу отразилось на расцвете культур -ной жизни21. Так, пребывание Н.И. Костомарова в Саратове заставило его обратиться к некоторым проблемам местной истории. Он организовал сбор и обработку народных песен, сказок и легенд, статистических данных о развитии производительных сил края. Им написаны очерки об уездных горо -дах Вольске и Петровске, общий очерк исторического развития Саратовского Поволжья до 1825 г. Наиболее значительна и интересна монография Костомарова о Степане Разине, впервые опубликованная на страницах «Саратовских Губернских Ведомостей»22.
Для XIX в. в целом было свойственно нарастание интереса к местным историко-культурным явлениям, чему особенный толчок дала «История государства Российского» Н.М. Карамзина. Пробуждение внимания к прошлому, стремление к познанию достопримечательностей своего края характерны и для саратовской интеллигенции первой половины XIX в. До Н.И. Костомарова вопросами истории губернии заинтересовался выходец из духовного сословия, известный краевед Саратовского Поволжья А.Ф. Леопольдов. После окончания Московского университета в начале 30-х гг. Леопольдов поселился в родном городе. Формирование интереса к истории Саратовского края началось с изучения состояния развития местных производительных сил. Перу А.Ф. Леопольдова принадлежат «Краткое статистическое обозрение Саратовской губернии», «Статистическая записка о народах, населяющих Саратовскую губернию», «Взгляд на Заволжский край в Саратовской губернии». Особое внимание краевед уделял изучению развития в Саратовском крае шелководства, пчеловодства, птице -водства, садоводства, скотоводства, торговли и транспорта. Им был собран большой фактический материал, который, однако, должным образом не был проанализирован. Между тем, А.Ф. Леопольдов сумел накопить существенные сведения по истории Саратовского Поволжья23.
Другим известным местным писателем-историком был Д.Л. Мордовцев. Окончив саратовскую гимназию в 1850 г., он поступил сначала в Казанский, а затем в Петербургский университет, а в 1854
г. вернулся в Саратов. Поскольку деятельность Д.Л. Мордовцева как историка местного края осуществлялась во второй половине XIX в., она не стала предметом нашего изучения. Оба историка являлись яркими представителями разночинской интеллигенции середины XIX в. Примерами выходцев из саратовского «культурного гнезда» первой половины XIX в., в полном соответствии с его разнородным социальным составом, можно считать действительных членов Академии наук, которыми стали: И.Х. Гамель, сын полицмейстера немецкой колонии Сарента, С.П. Шевырев, родившийся в семье саратовского дворянина, А.С. Норов, родившийся и выросший в имении отца, - деревне Ключи Бала-шовского уезда.
Подавляющее большинство населения губернии составляло неграмотное и невежественное крестьянское население, а образованные слои общества были очень малочисленны. В провинциальной
среде, где имелась огромная масса неграмотных людей, культура приобрела более или менее универ -сальный характер, означая примат знания, образования, интеллектуальности. Очевидно, что культур -ным центром Саратовской губернии в первой половине XIX в. явился губернский центр. Здесь формировалась особая городская среда с характерными для нее благоустройством и бытом, увеселитель -ными и зрелищными мероприятиями, особой духовной и культурной жизнью. Формированию этой среды во многом способствовало дворянство как носитель высокой, «книжной» культуры. И хотя общий образовательный уровень основной массы дворян также был невысок, у определенных представителей дворянства уже появлялось стремление к знаниям, культуре, просвещению. Политика государства по распространению просвещения находила поддержку среди саратовского дворянства. В крупном торгово-административном центре, каким являлся Саратов в середине XIX в., экономические позиции дворянства были не очень значимы. Несмотря на культивирование сословной изолированности, в число дворян попадали представители купечества и духовенства, которые привносили в эту среду свой менталитет. Важную роль в формировании культурной среды отдаленной Саратовской губернии играли сосланные сюда яркие и образованные личности. Они, оказавшись на периферии, вносили существенный вклад в развитие местной культуры.
В целом более состоятельным сословием по сравнению с дворянством являлось саратовское купечество, которое в своей благотворительной деятельности по поддержке просвещения преследовало более практичные цели. Малообразованность и культурная отсталость духовенства, чиновничества и других социальных страт - все эти факторы в значительной мере определяли социально-культурную среду российской провинции первой половины XIX в. На изменение ситуации в лучшую сторону могли повлиять значительно более масштабные и глубинные процессы, связанные с развитием производительных сил провинции, социальной востребованностью образования и культуры.
Примечания:
1 Леопольдов А.Ф. Исторический очерк Саратовского края. М., 1848. С. 139
2 Записки о Саратове К.И. Попова // Волга № 5. 1990. С. 38.
3 Чечулин Н.Д. Русское провинциальное общество во второй половине XVIII века. СПб, 1889.
4 ГАСО. Ф. 19. Оп. 1. Д. 20. Л. 1.
5 ГАСО. Ф. 79. Оп. 1. Д. 16. Л. 1, 4.
6 ГАСО. Ф. 199. Оп. 1. Д. 16. Л. 116 - 123.
7 Леопольдов А. Ф. Указ. соч. С. 137.
8 Там же. С. 138.
9 ГАСО. Ф. 179. Оп. 1. Д. 80. Л. 4.
10 Мордовцев Д.Л. Великий раскол. Накануне воли. Ростов-на-Дону, 1987. С. 540.
11 Дурасов В.И. Граф М. Потоцкий в Саратове (1845 - 1851) // Русская старина. № 4. 1899. С. 206.
12 Там же. С. 26.
13 БФ ГАСО. Ф. 2 ИА.. Оп. 1. Д. 1. Л. 1 - 2.
14 Записки о Саратове К.И. Попова // Волга № 5. 1990. С. 38.
15 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1408. Л. 696.
16 Саратовский исторический сборник. Саратов. 1891. С. 14.
17 Старина и новизна. Кн. 22. 1917. С. 37.
18 ДурасовИ.В. Указ. соч. С. 205 - 213.
19 Костомаров. Н.И. Исторические произведения. Автобиография. Киев, 1989. С. 490.
20 Юдин П.Л. Н.И. Костомаров в ссылке // Исторический вестник. 1905. № 4. С. 136; Н.Г. Черны-
шевский в Саратове //Исторический вестник. 1905. №12; Черняев П.Н. Из прошлого Саратовской гимназии // Труды СУАК. 1911. Вып. 27. С. 26.
21 ПиксановН.К. Областные культурные гнезда. М.-Л., 1928. С. 30.
22 Соколов С.Д. Саратовцы - писатели и ученые // Труды СУАК. 1915. Вып. 32. С. 231 - 233.
23 Там же. С. 265 - 267.
Фролкин Павел Петрович - доктор исторических наук, профессор кафедры экономической социологии Саратовского государственного социально-экономического университета;
Платонова Татьяна Валентиновна - аспирантка кафедры региональной истории, историографии и археологии России Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского.
