CC BY
82
Мажитова Ж. С. Формирование и трансформация идейно-методологических концепций в советской историографии дореволюционной истории казахов (1920-е — 1940-е годы) / Ж. С. Мажитова // Научный диалог. — 2016. — № 2 (50). — С. 261—271.
Формирование и трансформация идейно-методологических концепций в советской историографии дореволюционной истории казахов (1920-е — 1940-е годы)
© Мажитова Жанна Сабитбековна (2016), кандидат исторических наук, докторант кафедры истории стран ближнего зарубежья исторического факультета, Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова (Москва, Россия), mazhitova_69@ mail.ru.
Рассматриваются проблемы формирования и трансформации теоретико-идейных подходов в советской историографии к изучению дореволюционной истории традиционного общества казахов. Уделяется внимание тому, что в 1920—1930-е годы в исторической науке еще допускался плюрализм научных мнений. Это объясняется тем, что советская власть, не имея квалифицированных кадров для борьбы с дореволюционными историческими концепциями, была вынуждена признавать и методологию «старой научной школы», и теоретические положения, соответствующие новой большевистской идеологии. Показано, что по мере строительства советского государства изменяется «облик» исторической науки. В 1930—1940-е годы он становится все более политизированным, в науке начинает утверждаться в качестве теоретико-методологической установки концепция классового подхода при изучении социальной истории казахского общества. Утверждается, что в соответствии с ним традиционное казахское общество начинает рассматриваться через призму борьбы антагонистических сил — эксплуататоров и эксплуатируемых. Автор делает вывод о том, что постепенно проблемы социальной истории казахов становятся неактуальными, так как в исторической науке начинает наблюдаться всеобщее увлечение ученых изучением истории строительства советского общества в целом.
Ключевые слова: историография; изучение истории казахов; институт биев; обычное право; практика правового плюрализма.
1. Введение
Решающим моментом в анализе истории теоретико-методологических концепций и подходов в историографии является понимание взаимозави-
ш
Журнал включен в Перечень БАК
УДК 930(470+571)"19":93(574)
симости состояния общества и науки. Все флуктуационные и качественные идеологические изменения, переживаемые обществом, как правило, напрямую экстраполируются в общественное сознание и, конечно же, в науку. Поэтому вполне закономерно, что пульсы развития советской науки и государства бились на протяжении всей своей истории в целом в унисон друг другу.
Действительно, в советское время государство влияло на все сферы жизни общества. Однако утверждение социалистической идеологии как единой мировоззренческой основы произошло не сразу. Рассмотрению этого процесса посвящена данная статья.
В качестве основного в данном исследовании нами широко использовался принцип объективности, требующий рассмотрения всех сторон предмета исследования вне зависимости от этнокультурных предпочтений и политических пристрастий историографа. Этот принцип опирается на необходимость тщательного сопоставления исторических фактов и явлений в совокупности, то есть всестороннего изучения проблемы. В свою очередь это позволяет исследователю избежать предвзятого отношения при интерпретации источников и сделать верные обобщающие выводы по проблеме.
2. Плюрализм научных мнений в историографии 1920—1930-х годов
1920-е — начало 1930-х годов были переломными в советской историографии. Не имея ни политических сил, ни квалифицированных кадров для борьбы с дореволюционными историческими концепциями, большевики были вынуждены принимать ситуацию, при которой в науке одновременно могли использоваться как методология «старой школы» (позиции которой были пока достаточно сильны), так и теоретические положения советской власти с ее материалистическим пониманием истории. Более того, эволюционизм был воспринят большевиками; его дополнили идеями классовой борьбы и конечной точки — коммунизма.
Поэтому не случайно в это время мы можем наблюдать плюрализм научных мнений. Широкая палитра взглядов обеспечивалась тем, что в Казахстане в 1920-х гг. происходили поистине революционные изменения: менялась политико-правовая, материальная, духовная база культуры, трансформировались социальный облик казахского общества и экономические основы его развития, происходило их подчинение социально-экономической ортодоксальной идее строительства коммунизма. Эти сложные политические и экономические процессы находили неоднозначный, порой противоречивый отклик в обществе, который отразился в той или иной степени в литературе того времени.
К особенностям историографии этого периода можно отнести то, что в ней поднимались самые острые и животрепещущие вопросы и довольно часто делались далеко не марксистские выводы. Советская власть лояльно относилась к подобного рода публикациям отчасти из-за того, что, во-первых, создавались они высококвалифицированными специалистами, привлекавшими материалы полевой работы, обширные статистические данные. Во-вторых, не имея профессиональных кадров, способных дать «пролетарский» отпор «буржуазному объективизму», она была вынуждена допускать в научных работах определенный плюрализм мнений, подачу материала вне зависимости от политической конъюнктуры. При изложении своих задач зачастую исследователи исходили из тезиса — «идти совершенно объективным, методическим путем, анализируя действительность безотносительно к тому, к каким выводам этот путь может привести и какие практические заключения из этих выводов могут быть сделаны» [Среднеазиатский экономический район..., 1922, с. 3].
1920-е годы были временем культурных и научных экспериментов, когда сторонники «национальной» культуры и науки были пока еще оппонентами, а не буржуазными представителями и врагами адептов «пролетарской» идеологии. О том, что в этот период еще имел место научный плюрализм, можно судить по научным спорам между учеными, вылившимися в дискуссию об азиатском способе производства.
При исследовании социальной и политической истории казахского общества большинство исследователей исходили из постулата, что родовые лидеры — бии, старшины, аксакалы — представляли верхушку родовой общины и играли ведущую роль в функционировании кочевой общины. Учитывая тот факт, что эта представительная группа не просто существовала, а удерживала в первые десятилетия советской власти крепкие позиции среди рядовых кочевников, многие исследователи края предлагали в своих работах опереться на эту политическую силу как отражающую интересы общины.
3. Концепция классового подхода в историографии конца 1930-х годов
По мере строительства государства в соответствии с генеральной линией партии большевиков изменялась не только социально-экономическая, но и политико-идеологическая ситуация. В связи с этим меняется и «облик» исторической науки — он становится все более политизированным и окончательно утверждает в качестве теоретико-методологической позиции концепцию классового подхода при изучении исторических процессов как прошлого, так и настоящего. Постепенно государство берет курс на пол-
ный контроль всех сфер жизни советского общества. Просветительские подходы, характерные для ряда ученых, поддерживавших взгляды дореволюционных ученых-просветителей XVIII—XIX веков и желавших их экстраполировать на советскую действительность, стали встречать все большее сопротивление со стороны властей. К примеру, в 1927 году председатель Среднеазиатского комитета по делам музеев и охраны памятников старины, искусства и природы (далее — Средазкомстарис) М. М. Цвибак, выступая на заседании Комитета, говорил: «Для нас необходим классовый материалистический подход к истории культуры, иному подходу (курсив мой. — Ж. М.) не может быть места. Необходимо советское руководство работой научного учреждения, это признано всеми, даже Академия наук — высшее научное учреждение Союза признает это. Дело в том, что советскому научно-культурному строительству САКС препятствуют тенденции старых туркестанских краеведов, воспитанных в условиях туркестанской работы 1917 года. Они стремятся повернуть дело назад, стремятся работать по-старому — по-туркестански» [ЦГА РУз, л. 95]. В итоге к середине 1930-х годов происходит окончательная смена дискурса: отход от просветительского в сторону классового подхода, «выстраивание» исторического процесса в контексте идей большевиков и свертывание дискуссий.
4. Институционализация исторической науки в Казахстане
С середины 30-х годов начался новый этап в развитии исторической науки Казахстана. Перед республикой стояла задача институционализации науки, воспитания новых кадров национальной интеллигенции, которые путем теоретического обоснования марксистской методологии внедряли бы в массовое сознание коммунистические идеалы. Значительным событием стало создание в республике в 1932 году Казахстанской базы Академии наук СССР (с 1938 года Казахстанский филиал АН СССР (далее — КазФАН СССР).
В эти годы разработкой проблем социальной и политической истории казахов занимались представители разных областей гуманитарных знаний, строившие свои работы на основе широкого вовлечения в научный оборот разнообразных по содержанию и характеру историко-юридических и этнографических данных. Появляются первые обобщающие исследования, в которых раскрываются вопросы исторического развития кочевых племен, населявших территорию Казахстана с древности до момента окончательного установления советской власти. В это время еще не оформился подход к изучению и описанию собственно советского периода. Для исследователей характерен научный эскапизм — сознательный уход в исследование досоветского периода истории.
Именно поэтому в 1940-х гг. в республике в повестку дня был поставлен вопрос о создании такого учебника по истории Казахстана, чтобы в нем отразились закономерности исторического процесса, итогом которого являлось построение социалистического общества.
Связано это с тем, что во второй половине 30-х годов начинается политическая кампания против «школы Покровского». Поводом к ней послужили замечания в адрес учебников для школ по истории СССР и новой истории, высказанные в постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 16 мая 1934 года, а также критика этих учебников И. Сталиным, А. Ждановым и С. Кировым [К изучению истории..., 1937]. В частности, критике подверглись принципы изложения важнейших событий, схематизм структуры учебников, отсутствие хронологической последовательности в освещении развития общества. Причину недоработок рецензенты видели в «распространении среди некоторых наших историков ошибочных исторических взглядов, свойственных так называемой "исторической школе Покровского"» [Там же]. Для преодоления этих «вредных взглядов» центральные партийные органы ставили задачу «коренного улучшения и переделки» уже написанных учебников по истории. В новых вариантах авторам предлагалось обратить особое внимание на ряд вопросов, которые на тот момент еще не получили правильного марксистско-ленинского освещения, но в то же время имели «важнейшее значение для дела нашего государства, нашей партии и для обучения подрастающего поколения» [Там же, с. 21].
В число приоритетных тем для учебника по истории Советского Союза были включены освещение истории народов, которые вошли в состав СССР; колонизаторской роли русского царизма в свете концепции «царизм — тюрьма народов», условий и истоков национально-освободительных движений покоренных царизмом народов России, которые в ходе этой борьбы проходят путь политического созревания. Без этого «Октябрьская революция, как революция, освободившая эти народы от национального гнета, остается немотивированной, равно как немотивированным остается создание Союза ССР» [Там же, с. 22—23].
К 1937 году в Правительственную комиссию по конкурсному отбору лучшего учебника поступило 46 вариантов школьных учебников. Жюри комиссии в своем постановлении отметило: «Отрыжки взглядов антиисторических, немарксистских встречаются у авторов учебников при описании СССР до советского периода. Авторы не видят <...> как перед Украиной стояла тогда альтернатива — либо быть поглощенной панской Польшей и султанской Турцией, либо перейти под власть России. Они не видят, что
вторая перспектива была все же наименьшим злом» [Постановление..., 1937, с. 2]. Ошибку, по мнению жюри, допускали авторы и при освещении крестьянских восстаний, которые имели место до начала XX века. Суть ее заключалась в том, что преувеличивалась сознательность и организованность народных масс, которые, в свете марксистского подхода, не могли без руководящей роли рабочего класса и большевистской партии консолидированно выступить против помещиков и капиталистов. Комиссия считала, что в учебнике для школ должна утверждаться идея о народе как массе, способной «лишь на стихийные и неорганизованные движения» [Там же]. Эта мысль была закреплена в «Кратком курсе» истории ВКП(б), который на несколько десятилетий заложил основополагающие трактовки исторических событий и процессов.
Методологические партийные установки и политический заказ власти оказали глубокое влияние на тематику исторических работ. В них значительное место заняли проблемы истории народов СССР, что положительно сказалось на состоянии изученности многих исторических лакун и привело к появлению работ советских ученых по вопросам социально-политической и этнической истории народов, в том числе казахов [Иванов, 1935; Краткий курс..., 1937 и др.].
В конце 1930-х — 1940-е гг. появляются первые научно-справочные издания по Казахстану, в которых выше обозначенные партийные установки получили содержательное воплощение [Казахская Советская ..., 1938; Казахская Советская ..., 1939; 20 лет Казахской ССР ..., 1940; 20 лет Казахстана ..., 1940; 20 лет Казахской ССР ..., 1940; Казахская ССР ..., 1941]. В них Казахстан изображался как бывшая колония Российской империи, которая смогла «под руководством партии Ленина—Сталина, сбросить своих поработителей» [Казахская Советская ..., 1938, с. 6].
В 1933 году был создан Институт антропологии, археологии и этнографии АН СССР, который направил усилия ученых на изучение этнографического и археологического наследия многонационального советского государства. Кадровый потенциал ведущего научного учреждения Казахстана был усилен в годы Великой Отечественной войны за счет эвакуированных на территорию республики крупнейших ученых из центральных регионов Советского Союза. Обращение этих ученых к теме национальной истории республик, в которой не последнюю роль играли вопросы национально-освободительной борьбы казахского народа в XVIII—XIX веках, нашло отражение в первых академических изданиях по истории Казахстана. В них национальными героями выступали представители «эксплуататорского» класса — ханы, бии, родовые предводители.
5. Влияние сталинской концепции относительно национального вопроса на историографию
Однако в конце 1940-х годов становится доминирующей сталинская концепция по национальному вопросу. В статье «Как понимает социал-демократия национальный вопрос», написанной в 1904 году, на заре политической карьеры великого кормчего страны, все самое важное выделено самим автором. Кавычки по отношению к формуле «добровольное присоединение к России» поставлены также И. В. Сталиным. Намного позже, в 1940-х годах, эта работа будет использоваться при написании учебников по истории СССР без кавычек и выделений как общепризнанная аксиома, не требующая доказательств.
Согласно этой теоретической выкладке, в основу которой было положено высказывание Сталина о «национальном вопросе», движение грузинского дворянства против «присоединения Грузии к России» определялось И. В. Сталиным как феодально-монархический «национализм». Приведем слова самого автора: «После "присоединения Грузии к России" грузинское дворянство почувствовало, как невыгодно было для него терять старые привилегии и могущество, которые оно имело при грузинских царях, и, считая "простое подданство" умалением своего достоинства, пожелало "освобождения Грузии" (здесь и далее подчеркнуто автором И. В. Сталиным). Этим оно хотело поставить во главе "Грузии" грузинских царей и дворянство и передать им, таким образом, судьбу грузинского народа! Это был феодально-монархический "национализм"» [Сталин, 1946, с. 32].
Сталинское высказывание о грузинском «национализме» переносилось на историю освободительных движений всех народов окраины Российской империи. Поэтому вполне закономерно, что этот методологический постулат применялся как определяющий в историографии освободительных движений казахов, возглавляемых представителями казахской родовой верхушки — «дворянами», преследующими узкородовые, клановые интересы (как реакционные).
Характерной чертой этого периода являлось утверждение классового подхода, который призван был объяснить все события исторического пошлого. Ученые отходят от полемики, подвергающей сомнению пятичлен-ную формационную схему. В теоретизировании произошел новый поворот в оценке имперского периода России. Колониальное прошлое и вхождение народов окраин в состав Российской империи стали рассматривать как «наименьшее зло». Причем под «вхождением» чаще всего подразумевалось добровольное присоединение.
Одни авторы, мнение которых не соответствовало этим идеологическим клише, подвергались «разоблачениям», обвинялись в космополитизме и национализме. Другие в угоду власти вынуждены были «пересматривать» свои научные взгляды, наполняя их каноническими установками из работ классиков марксизма-ленинизма. Но несмотря на это в анализируемый период были созданы фундаментальные работы, которые и сегодня по праву можно назвать «эталонными» в разработке узловых проблем истории Казахстана.
Сложившаяся ситуация в науке привела к серии разоблачительных статей в адрес тех ученых, чьи работы «неверно», с «националистических позиций» освещали освободительные выступления казахов. Идеологическая война с «националистами» в первую очередь коснулась ведущих советских специалистов по данной проблеме — Е. Б. Бекмаханова, М. П. Вяткина. Именно в это время тональность работ, посвященных родовым предводителям, начинает меняться в сторону отрицательных характеристик. Более того, эта тема постепенно начинает отходить на задний план не столько из-за неактуальности, сколько по причине увеличения вероятности для ученых оказаться в опале.
С тех пор если одни темы в науке начали табуироваться, то другие, наоборот, получали новое дыхание, ставились «на поток». Так, в Казахстане, впрочем, как и во всем Советском Союзе, наряду с военной тематикой исследователи стали чаще обращаться к трудовым подвигам советского народа в тяжелое послевоенное время, освоению целинных и залежных земель, союзу рабочего класса с крестьянством. В целом история советского государства заняла значительное место в историографии тех лет.
Еще одно «увлечение» историков связано с изучением истории КПСС: произведений руководителей партии, материалов съездов, партийных документов и т. п. Можно сказать, что с этого времени историю советского общества начинают писать под девизом «от съезда к съезду»*. В статьях ведущих историков прямо указывалось: «История — это партийная наука, ученые <...> не должны заниматься историей для истории. История — это <... > наука о прошлом, помогающая выработке и осуществлению современной партийной политики» [Нечкина и др., 1961, с. 70].
Такой крен в исторических исследованиях привел к появлению в работах ученых большого количества цитат из работ классиков марксизма-
Так, в каждом номере журнала «Известия АН КазССР. Серия общественных наук» в 1976 году был обязателен раздел: «Навстречу XXV съезду КПСС», или «Исторические решения XXV съезда КПСС — в жизнь». В 1981—1984 гг. в журнале был введен раздел «Актуальные проблемы коммунистического строительства в свете решений XXVI съезда КПСС».
ленинизма, к утверждению цитатнического метода: его применение стало своего рода «партийным мандатом» — разрешением ученому на опубликование своего исследования.
Общие тенденции в развитии советской науки были характерны и для Казахстана. Изучение истории советского общества, которое «под руководством Коммунистической партии добилось грандиозных успехов в деле построения социализма» и т. д., всегда поддерживалось партийными органами и создавало новые идеологические клише.
Постепенно проблемы социальной истории традиционных институтов, обычного права и т. д. становились неактуальными на фоне всеобщего увлечения учеными изучением истории строительства советского общества, достижений советского народа, роли коммунистической партии в построении советского общества, событийной истории и др. Эти вопросы долгое время были предметом исследования подавляющего количества диссертационных работ, монографий, публикаций.
6. Выводы
В свете сказанного проблематично говорить об эволюционном характере историографического процесса в советский период в 1920-е — 1940-е годы. Это отчасти верно, когда вопрос касается профессиональных приемов и средств, сложившихся правил работы с источниками и т. д. Когда же речь заходит о теоретико-методологическом, или, по сути, идеологическом содержании историографии, то она проявляет на протяжении всего времени своего существования поистине революционные метаморфозы. Такие «преображения» особенно отчетливо можно проследить применительно к институту биев.
В то же время, несмотря на определенно однобокий методологический подход, работы советских исследователей и ученых, несомненно, заслуживают внимания современной гуманитарной общественности. Речь, конечно же, идет о той стороне наследия, в которой представлен огромный массив конкретно-исторического материала, до сих пор активно циркулирующего в научном обороте в виде огромного множества источниковых и историографических фактов и доказательств объективности позиции автора. Частое обращение и интенсивное цитирование произведений советских исследователей служат ярким тому доказательством.
Эти материалы, пройдя жесткое сито идеологической селекции, невзирая на обильные выдержки из работ классиков марксизма-ленинизма-сталинизма, и сегодня не потеряли своей научной значимости. Работы советских авторов при «просвечивании» их современным «теоретико-концепту-
альным рентгеном» позволяют по-другому взглянуть на давно известные, казалось бы, явления, побуждают вновь и вновь возвращаться к ним, ибо они носят глубоко познавательный и конкретно-прикладной характер.
Литература
1. Иванов П. П. Очерк истории каракалпаков / П. П. Иванов // Материалы по истории каракалпаков : сборник трудов Института востоковедения. — Москва ; Ленинград : АН СССР, 1935. — Т. VII. — С. 9—89.
2. Казахская Советская Социалистическая Республика / под ред. Б. Мустафина, Н. Тимофеева. — Алма-Ата : Партиздат ЦК КП(б)К, 1938. — 96 с.
3. Казахская Советская Социалистическая Республика / под ред. Н. Тимофеева. — Изд. 2-е, исп. и доп. — Алма-Ата : Казгосиздат, 1939. — 127 с.
4. Казахская ССР. — Москва : Госполитиздат, 1941. — 129 с.
5. К изучению истории : сборник. — Москва : Партиздат ЦК ВКП(б), 1937. —
40 с.
6. Краткий курс истории СССР / под ред. А. В. Шестакова. — Москва : Учпедгиз, 1937. — 224 с.
7. Нечкина М. Некоторые вопросы истории советской исторической науки / М. Нечкина, Ю. Поляков, Л. Черепнин // Коммунист. — 1961. — № 9. — С. 58—70.
8. Постановление жюри Правительственной комиссии по конкурсу на лучший учебник для третьих и четвертых классов средней школы по истории СССР // Правда. — 1937. — 22 августа. — № 231. — С. 2.
9. Среднеазиатский экономический район : очерки по экономике Средней Азии / под ред. Ю. И. Пославского, Г. Н. Черданцева. — Ташкент : ТЭС, 1922. — 128 с.
10. Сталин И. В. Сочинения / И. В. Сталин. — Москва : Госполитиздат, 1946. — Т. 1. — 428 с.
11. ЦГА РУз — Центральный государственный архив Республики Узбекистан. — Р-394. — Оп. 1. — Д. 208. — Л. 95.
12. 20 лет Казахстана. — Алма-Ата : Госкиноиздат-Казфотоиздат, 1940. — 204 с.
13. 20лет Казахской ССР / под общ. ред. Я. Важника. — Алма-Ата : Казгоспо-литиздат, 1940. — 218 с.
Forming and Transformation of Ideological
and Methodological Conceptions in Soviet Historiography
of Kazakhs Pre-Revolutionary History (1920-ies — 1940-ies)
© Mazhitova Zhanna Sabitbekovna (2016), PhD in History, doctoral degree seeker, Department of History of Near-Abroad Countries, Faculty of History, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia), mazhitova_69@mail.ru.
The formation and transformation of theoretical and ideological approaches in Soviet historiography to the study of pre-revolutionary history of traditional society of Kazakhs are considered. The attention is paid to the fact that in the 1920—1930-ies historical science still allowed the pluralism of scientific opinions. This is because the Soviet government, not having qualified personnel to combat pre-revolutionary historical concepts, had to recognize both the methodology of the "old academic school" and the theoretical position corresponding to the new Bolshevik ideology. It is shown that as the Soviet state was constructed, "the face" of historical science was changed. In the 1930—1940-ies it became increasingly politicized, the theoretical and methodological bases of the class approach conception in the study of the social history of the Kazakh society is beginning to establish in science. It is stated that in accordance with it the traditional Kazakh society is viewed through the prism of the struggle of antagonistic forces — exploiters and exploited. The author concludes that the problems of the Kazakhs social history become irrelevant, because in historical science begins to experience the craze for scholars studying the history of the construction of Soviet society as a whole.
Key words: historiography; study of Kazakh history; the Institute of beys; customary law; legal pluralism practice.
References
Ivanov, P. P. 1935. Ocherk istorii karakalpakov. In: Materialy po istorii karakalpakov: sbornik trudov Instituta vostokovedeniya. Moskva; Leningrad: AN SSSR. VII: 9—89. (In Russ.).
Mustafin, B., Timofeev. N. (eds.). 1938. Kazakhskaya Sovetskaya Sotsialisticheskaya Re-spublika. Alma-Ata: Partizdat TsK KP(b)K. 96. (In Russ.).
Timofeev, N. (ed.). 1939. Kazakhskaya Sovetskaya Sotsialisticheskaya Respublika. Izd. 2-e, isp. i dop. Alma-Ata: Kazgosizdat. 127. (In Russ.).
Kazakhskaya SSR. 1941. Moskva: Gospolitizdat. 129. (In Russ.).
Kizucheniyu istorii: sbornik. 1937. Moskva: Partizdat TsK VKP(b). 40. (In Russ.).
Nechkina, M., Polyakov, Yu., Cherepnin, L. 1961. Nekotoryye voprosy istorii sovetskoy istoricheskoy nauki, Kommunist, 9: 58—70. (In Russ.).
Poslavskiy, Yu. I., Cherdantsev, G. N. (eds.). 1922. Sredneaziatskiy ekonomicheskiy rayon: ocherkipo ekonomike SredneyAzii. Tashkent: TES. 128. (In Russ.).
Postanovleniye zhyuri Pravitelstvennoy komissii po konkursu na luchshiy uchebnik dlya tretyikh i chetvertykh klassov sredney shkoly po istorii SSSR. 1937. Prav-da, 22 avgusta, 231: 2. (In Russ.).
Shestakov, A. V. (ed.). 1937. Kratkiy kurs istorii SSSR. Moskva: Uchpedgiz. 224. (In Russ.).
Stalin, I. V. Sochineniya. Moskva: Gospolitizdat, 1946. 1: 428. (In Russ.).
Tsentralnyy gosudarstvennyy arkhivRespubliki Uzbekistan. R-394. Op. 1. D. 208. L. 95. (In Russ.).
Vazhnik, Ya. (ed.). 1940. 20 let Kazakhskoy SSR. Alma-Ata: Kazgospolitizdat. 218. (In Russ.).
20 letKazakhstana. 1940. Alma-Ata: Goskinoizdat-Kazfotoizdat. 204. (In Russ.).
