CC BY
182
Формально-логические дефекты нормативно-правового регулирования
Кожокарь Игорь Петрович
кандидат юридических наук, доцент, старший научный сотрудник Института государства и права Российской академии наук, доцент кафедры гражданского права и процесса и международного частного права Российского университете дружбы народов, 89272234877@mail.ru
В работе дана характеристика формально-логическим дефектам нормативно-правового регулирования, рассмотрены различные формы их проявления, а именно противоречивость и неопределённость правовых норм. Кроме того, автор выделяет среди формально-логических дефектов, следующие виды: подмену первоначального законодательного тезиса; незавершенность законодательной мысли; изъяны нормативной графики и проводит их анализ. В работе деляется вывод о том, что формально-логические дефекты появляются в результате нарушения законов логики (непротиворечивости, тождества, исключение третьего), к ним относятся противоречивость (антиномия) и неопределенность правовых норм. Кроме того, неопределенность правовых норм находится в ряду диалектической категориальной дихотомии «определенность-неопределенность», в связи с этим важно различать позитивный и негативный аспекты неопределенности. Ключевые слова: дефект нормативно-правового регулирования, законодательный тезис, противоречивость, неопределённость, изъяны, незавершенность.
Противоречивость (антиномия) правовых норм. Закон непротиворечия - один из четырех базовых законов формальной логики, который означает, что два несовместимых друг с другом суждения не могут быть одновременно истинными, следовательно, как минимум одно из них является ложным, поскольку, как говорил Аристотель «Невозможно, чтобы одно и то же одновременно было и не было присуще одному и тому же, в одном и том же смысле». С этим законом связан и второй закон классической логики - закон исключенного третьего: если в одном из двух предложений что-либо о предмете утверждается, а во втором отрицается -одно из них обязательно истинно. Все умозаключения, которые подпадают под действие закона исключенного третьего, подпадают и под закон непротиворечия. «Нарушение принципа непротиворечивости в тексте закона приводит к деформации системы права, так как под угрозой оказывается основная функция права - быть регулятором общественных отношений» [17, с.162-179] .
Допустим, имеется две правовые нормы: а) все сделки с недвижимостью подлежат нотариальному удостоверению; б) ни одна сделка с недвижимостью не подлежит нотариальному удостоверению. Очевидно, что одновременно оба высказывания быть истинными не могут, т.к. противоречат друг другу. Из этого следует, что если доказать правдивость одного из них, то второе обязательно будет ложным. Если же доказать ложность одного, то второе может быть как правдивым, так и неправдивым. В нашем примере, несмотря на то что второе утверждение ложно, первое также неправдиво.
Важно учитывать, что закон непротиворечия запрещает утверждать и отрицать одно и то же одновременно, поэтому логика требует соблюдение в высказываемом суждении единства времени или отношения между явлениями.
В логике выделяют контактные противоречия, идущие практически друг за другом в речи или тексте и дистантные противоречия, расположенные в значительном отдалении друг от друга. Право изобилует, прежде всего, дистантными противоречиями.
Нарушение формально-логического закона непротиворечия приводит к такому нормативному дефекту, как антиномии правовых норм.
Наряду с понятием «противоречивые нормы» в праве используется ряд иных терминов: коллизии, конфликтность правовых норм, противоречие одной нормы права правовой норме более высокого порядка, взаимную противоречивость правовых
5
-С
гп
о
а
Н
А У
т; А
X 2
о сч
ю
О!
норм одинаковой юридической силы [15, с.10-16], которые чаще всего используются как тождественные противоречию правовых норм.
Однако это не совсем так. Противоречивость между нормами как логическими суждениями возникает в тексте нормативного акта, она статична. Коллизии норм обнаруживаются только в сфере правоприменения - динамический термин: «Противоречивые нормы при появлении юридических фактов приводят к коллизии норм, которая представляет собой одновременное действие в системе права двух или более правил, призванных регламентировать одно и то же фактическое отношение»^, с. 57]. Поэтому правила разрешения коллизий (между нормами разной юридической силы и т.д.), несмотря на то что устраняют колли-зионность правовых норм, не снимают логическое противоречие между ними, которое может быть исключено только на законодательном уровне. При таком подходе коллизия норм - это результат логической антиномии между ними. Противоречие между нормами права как текстами безотносительно к месту расположения этих текстов в нормативно-правовом массиве, ко времени их принятия, к территории распространения. Коллизии появляются только на уровне связей правовых норм.
В этом отношении справедливо замечание С.А. Белоусова о том, что «понятие «противоречие» по отношению к законодательству используется не в философском и общенаучном значении, а фактически как синоним категории «коллизия в праве», что существенно обедняет теоретико-методологических потенциал рассматриваемой понятийной модели» [2, с.18-22] .
В.А. Толстик справедливо указывает, что законодательные противоречия имеют «продолжительное латентное бытие», которое далеко не всегда «пропорционально возможному негативному эффекту». Формально-логическое противоречие становится угрозой эффективности правового регулирования только, когда с ним сталкивается правоприменитель [18, с.108-130].
Приведем конкретный пример из гражданского права. Ст. 319.1 ГК РФ урегулировала очередность прекращения обязательств при однородных требованиях, установив два правила (оба - диспози-тивные, могут быть изменены соглашением сторон):
- если имеются два однородных обязательства, одно из которых обеспечено, а другое нет, то исполненное должником засчитывается в пользу необеспеченного обязательства (п. 2 ст. 319.1);
- если имеются два однородных обязательства с разными сроками исполнения, то исполненное должником засчитывается в пользу обязательства, срок наступления которого наступил или наступит раньше, а когда обязательство не имеет срока исполнения, то которое возникло раньше (п. 3 ст. 319.1).
В принципе эти два правила не противоречат друг другу в статике и регулируют в целом разные отношения по исполнению обязательств (обеспеченные - необеспеченные обязательства и обяза-
тельства, возникшие позже - раньше). Однако в динамике эти два отношения могут совпасть. Если у кредитора имеется необеспеченное обязательство с более поздним сроком исполнения и обеспеченное обязательство с более ранним сроком исполнения, то здесь и возникает коллизия, т.к. по п. 2 ст. 319. 1 преимущество в погашении следует отдать первому обязательству, а по п. 3 ст. 319.1 -второму. В таких случаях проблема снимается не устранением логической ошибки, которой здесь нет, а принятием нормы, разрешающей коллизию, которая есть [10, с.139-154] .
Неопределенность правовых норм. Диалектико-материалистические категории «определенность-неопределенность» объективно присущи любой материи. Правовая материя также обладает свойствами определенности и неопределенности, это позволяет ей быть гибкой, изменчивой, переходить от одного качественного состояния к другому. В этом смысле эти свойства универсальны и безграничны и добиться исключительно определенности права невозможно.
Правоположения возникают в процессе абстрагирования. Поэтому им свойственна известная обобщенность, обусловливающая неопределенность права. С этих позиций важно различать позитивный и негативный аспекты неопределенности. Избавиться от позитивной неопределенности в праве невозможно, так как, по справедливому замечанию Н.А. Власенко «это объективное свойство правовой материи» [4, с. 32-44].
В праве проявления позитивной неопределенности объективны и многочисленны.
В отраслях частного права они заключены в самом диспозитивном методе правового регулирования, предполагающего большое усмотрение субъектов права в выборе варианта своего поведения и его структурировании. С этих позиций все элементы, например, принципа свободы договора, крайне не определены: стороны сами избирают контрагента, вид договора, его условия, свои права и обязанности. В целом любой принцип гражданского права может быть охарактеризован как неопределенный, поскольку принципы являются правовыми нормами с самым большим, аморфным содержанием, это самые крайние абстракции в праве, они охватывают максимально широкий круг отношений, подпадающих под предмет отраслевого регулирования. Однако такая неопределенность позитивна и, подчеркнем, объективна и закономерна.
Велика доля позитивной неопределенности и в оценочных понятиях, в открытых нормативных перечнях. Они позволяют правоприменителям охватывать широкий спектр фактических ситуаций, наполняя в каждой конкретной ситуации неопределенное оценочное понятие определенным содержанием: «включая такие нормы в текст законов, законодатель исходит из ограниченности своих возможностей по созданию детально прописанных правил поведения тогда, когда пространство права соприкасается с пространством неправа. В подобных случаях законодатель разумно полага-
ется на то, что суды в каждой конкретной жизненной ситуации, исходя из нормы-принципа, будут руководствоваться соображениями правовой справедливости» [7, с.16-28, с.12-19] .
Существование аморфных правовых норм обусловлено тем очевидным фактом, что максимальная детализация всех сторон отношений, попадающих под правовую регламентацию, невозможна по причине бесконечного количества таких сторон и аспектов. Поэтому замена всех содержательно широких предписаний, на узкие, казуистические государственные установления, невозможна. Право развивалось от казуистики к абстракциям, от узкой специализации норм права к их универсальности и такой путь неслучаен, а закономерен.
Однако все вышеуказанное - это пример позитивной правовой неопределенности.
У неопределенности есть и другая сторона -негативная.
Именно эта сторона позволяет говорить о том, что «отсутствие определенности в содержании права и формах его выражения лишает его возможности регулировать общественные отношения» [5, с.5].
Негативную неопределенность ученые рассматривают также в широком и узком смыслах.
В широком значении она охватывает, и противоречия, и коллизии, и пробелы правового регулирования. Высказано и мнение о более широком понимании правовой неопределенности, фактически до границ «предсказуемости правовой политики»: «Содержание правовой определенности также охватывает: недопустимость придания новым законам обратной силы; отсутствие в нормативных правовых актах положений, не отвечающих законным ожиданиям человека; сбалансированность частных и публичных интересов в нормативных правовых актах; недопустимость внесения произвольных изменений в действующие нормативные правовые акты; предсказуемость законодательной политики» [14, с.9-19]
И.А. Покровский писал: «Всякая неясность противоречит самому понятию правопорядка и ставит человека в весьма затруднительное положение: неизвестно, что исполнять и к чему приспособляться» [16, с.89]. Действительно, если одна норма предусматривает заключение договора в нотариальной форме, а другая заключение этого же договора в простой письменной форме, то можно сказать, что правоприменяющий субъект оказывается в ситуации неопределенности.
В узком смысле неопределенность - это следствие нарушения логико-языкового закона тождества: «неточность его понятий, формулировок, неопределенность использованных терминов порождают многочисленные запросы, влекут изменения и дополнения, различные толкования и разъяснения, вызывают трату времени, сил и энергии, одновременно являются питательной почвой для бюрократической волокиты, позволяют извращать смысл закона и неправильно его применять» [9, с.55]. В этом, узком значении, как верно заметил Н.А. Власенко, «неопределенность права приво-
дит к неопределенности, нечеткости и неясности его понимания правотворческими и правоприменительными органами, что способно создать условия нарушения законности в стране» [6, с.37-44]. Т.Н. Назаренко под неопределенностью нормативных правовых актов понимает «такие логико-языковые отступления, деформации в построении и выражении правовых норм, проявляющиеся в отсутствии точного, полного нормативного установления, что неизбежно влечет снижение регулятивных свойств права, затрудняет толкование его норм и препятствует их эффективной реализации» [13, с.131].
Неопределенность как нормативный дефект нарушает требование правовой определенности как элемента принципа верховенства права. Это требование было впервые сформулировано в качестве правовой позиции КС РФ по делу о проверке конституционности частей первой и второй статьи 54 ЖК РСФСР, которая носила бланкетный характер, была посвящена праву нанимателя на вселение других граждан в занимаемое им жилое помещение «в установленном порядке». Как отметил суд, «неопределенность юридического содержания не позволяет ответить на вопрос, какой орган и каким актом должен устанавливать этот порядок, и порождает произвольное понимание того, что он означает по своему существу», «отсутствие указания на вид нормативного акта, который должен «устанавливать порядок» вселения в жилое помещение, позволяет .... устанавливать его по собственному усмотрению, что может привести к нарушению конституционного права граждан на жилище и произвольному лишению их жилища» [11, с.127-138].
КС РФ подчеркнул, что определенность закона является общеправовым критерием, предполагает ясность и недвусмысленность правового положения, и основывается на конституционном принципе равенства всех перед законом и судом (ст. 19 Конституции РФ).
По мнению КС РФ требование формальной определенности правовых норм предполагает точность и ясность законодательных предписаний, является не только базовым элементом верховенства права, но и выступает в законотворчестве и правоприменительной практике важной гарантией эффективной защиты конституционных прав и свобод.
В теоретико-правовой науке сформулировано понятие нормы, обладающей правовой определенностью, - «это такая характеристика правовой нормы, при которой субъекту правоотношения, урегулированного соответствующей нормой права, понятно его поведение в конкретной правовой ситуации, норма права согласуется с действующей р системой права, не может быть произвольно ис- Д толкована правоприменителем, конкретизируется Ч с помощью актов применения права, а за ее несо- С блюдение наступают четко выраженные послед- А ствия» [1, с.11] . Н
Заметим, что правовую неопределенность сле- у дует отличать от пробела: законодатель отвечает А
Н
2
о сч
ю
О!
на вопрос, но отвечает неясно, неопределенно, а при пробеле законодатель - молчит. Так, в вышеуказанном примере в ст. 54 ЖК РСФСР законодатель указал, что вселение происходит в установленном порядке, однако неясность заключается в объеме содержания такого «порядка» в данном случае. Однако здесь нельзя говорить о полном молчании законодателя и об отсутствии у него намерения урегулировать этот вопрос.
Подчеркнем, что негативная неопределенность правовых норм является последствием нарушения логического закона тождества, который предполагает, что любое высказывание (мысль, понятие, суждение) на протяжении всего рассуждения должно сохранять один и тот же смысл. С позиций логики запрещено тождественные мысли принимать за различные, и наоборот - различные - за тождественные. Онтологическая природа таких нарушений кроится в том, что мысли выражаются языковыми средствами, которым свойственна изменяемость, она и приводит к неумышленной замене одной мысли другой, к подмене исходного тезиса. Неопределенность возникает, когда в процессе рассуждения к одному предмету придаются разные смыслы. Закон тождества требует определенности и неизменности смысла в процессе рассуждения.
При правотворческой деятельности всегда важно помнить, что прежде чем сформулировать правоположение (правовую мысль), нужно четко определиться с его содержанием и последовательно его придерживаться, отграничивая от других правоположений, и исключая двусмысленности.
Несмотря на то что явления, подвергающиеся правовой регламентации изменчивы, закон тождества требует, чтобы правовая мысль о нем, зафиксированная в нормативной форме, оставалась тождественной самой себе в пределах правового рассуждения.
Нарушение этого закона приводит к неясности мысли законодателя, а «неясность правовой нормы, - как отмечал ещё Е.В. Васьковский, - явление крайне негативное, что серьезно сказывается на качестве правового регулирования общественных отношений» [3, с.134].
Среди таких формально-логических дефектов следует выделить: подмену первоначального законодательного тезиса; незавершенность законодательной мысли; изъяны нормативной графики.
Подмена первоначального законодательного тезиса. Так, законодатель, регулируя порядок реорганизации юридических лиц, установил, что в Едином государственном реестре юридических лиц и в Единый федеральный реестр сведений о фактах деятельности юридических лиц регистрирующим органом вносится «запись о том, что юридическое лицо находится в процессе реорганизации» и (п. 1 ст. 60 ГК РФ, ст. 5, 7.1 ФЗ от 08.08.2001 № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей»).
В п. 19 Административного регламента предоставления Федеральной налоговой службой государственной услуги по государственной регистрации
юридических лиц, физических лиц в качестве индивидуальных предпринимателей и крестьянских (фермерских) хозяйств предусмотрен перечень документов для предоставления государственной услуги по внесению записи о том, что юридическое лицо находится в процессе реорганизации.
Однако в п. 1 ст. 60 ГК РФ законодатель об этой же записи говорит как о «запись о начале процедуры реорганизации». Пункт 16 Административного регламента упоминается государственная услуга по внесению записи о начале процедуры реорганизации. В нормативном массиве, регламентирующем реорганизацию юридических лиц, имеется и форма № Р12003 под названием «Уведомление о начале процедуры реорганизации». Именно такая запись никуда не вносится.
Таким образом мы видим, что мысль законодателя не тождественна самой себе на протяжении всего правового регулирования рассматриваемых регистрационных отношений. И это не просто спор о терминах или словосочетаниях.
Запись о начале процедуры реорганизации (которая отсутствует в реестрах) имеет два правовых последствия: с момента её внесения юридическое лицо обязано дважды с периодичностью один раз в месяц публиковать уведомление о своей реорганизации (абз. 2 п. 1 ст. 60 ГК РФ), а участники юридического лица могут потребовать в течение 3 месяцев признания недействительным решения о реорганизации недействительным.
Приведем другой пример нарушения закона тождества из административного права.
Из ст. 4 ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» следует, что юридические лица могут образовываться двумя способами (путями): создания и реорганизации. Очевидно, что создание и реорганизация - два самостоятельных способа образования организации. С позиций логики - это был первоначальный тезис. Однако в этом же законе нормотворец меняет свою мысль: название V главы начинается со слов «Государственная регистрация юридических лиц, создаваемых путем реорганизации...», а в ст. 7.1 установлено, что в Единый федеральный реестр сведений о фактах деятельности юридических лиц вносится запись о создании юридического лица (в том числе о создании юридического лица путем реорганизации). Здесь реорганизация - это уже один из способов создания, а не самостоятельный, наряду с созданием, путь образования юридического лица.
В Административном регламенте предоставления Федеральной налоговой службой государственной услуги по государственной регистрации юридических лиц, физических лиц в качестве индивидуальных предпринимателей и крестьянских (фермерских) хозяйств «юридические лица не образуются, не создаются, а возникают в результате реорганизации». Здесь - реорганизация - способ возникновения юридического лица.
После реформирования главы 4 ГК РФ законодатель опять меняет первоначальный тезис, который, впрочем, до сих пор находится в статусе дей-
ствующей нормы права. Мы видим, что юридические лица в результате реорганизации образуются (п. 2 ст. 60.1), создаются (п. 3 ст. 60.1) и даже возникают (п.1, 3 ст. 58).
В новой статье 50.1 «Решение об учреждении юридического лица» установлено, что «юридическое лицо может быть создано на основании решения учредителя об учреждении юридического лица». Таким образом, юридическое лицо появляется также и путем учреждения.
Как видим, законодатель не придерживается первоначальных тезисов не только в нескольких нормативных актах, но и в рамках одного закона, одной статьи закона и даже одного пункта одной статьи.
Незавершенность законодательной мысли. Разновидностью логической неопределенности является и незавершенность, недосказанность мысли законодателя, из-за чего значительно повышается риск подмены тезиса, нарушения логического закона тождества в нормативном тексте, и как следствие, возникает необоснованное расширение судебного усмотрения при применении соответствующих норм. М.А. Жильцов, исследуя дефекты трудового права, обоснованно заметил, что правовые конструкции часто являются логически незавершенными, а юридические нормы неоднозначные в понимании [8, с.69]. Приведем несколько примеров незавершенности законодательной мысли.
Законодатель урегулировал отношения между несколькими кредиторами при получении одного права требования от одного цедента - в этом случае требование признается перешедшим к лицу, в пользу которого передача была совершена ранее. В случае исполнения должником другому цессионарию риск последствий такого исполнения несет недобросовестный цедент или цессионарий (которые знали или должны были знать об уступке требования, состоявшейся ранее (п. 4 ст. 390). Таким образом, законодатель прямо обозначил возможность получения права требования несколькими лицам, однако неясно, каким должно быть поведение должника при получении различных уведомлений от нескольких кредиторов. Если должник видит, что права требования получены цессионариями от одного лица, каждый из которых имеет право требования,то, очевидно,что он оказывается в ситуации неопределенности своего поведения (кому исполнять требование?).
В ГК РФ появилась новая, заимствованная из международно-правовой практики норма о заверениях об обстоятельствах (ст. 431.2). Но, как справедливо заметила Л.А. Новоселова, «сперва надо было установить обязанность что-то раскрывать, а потом водить ответственность за её неисполнение» [12, с.128]. Каково содержание заверений, неясно, что конкретно в информационном смысле нужно «давать» другой стороне договора?
В административном законодательстве в качестве основания для административного задержания указано на «исключительные случаи» (ч. 1 ст. 27.3 КоАП РФ), однако критерии, признаки или перечни таких случаев не названы, в отличие, например, от задержания в уголовном процессе.
Изъяны нормативной графики. В правотворческой деятельности при помощи графики происходит членение нормативно-правового материала на различные структурные группы и наименование соответствующих групп (разделы, главы, параграфы и т.п.).
Множество примеров графической неопределенности мы видим в правовом институте юридических лиц.
Так, в числе коммерческих юридических лиц законодатель называет хозяйственные партнерства (ст. 50 ГК РФ), из ст. 65.1 ГК РФ мы также узнаем, что они относятся к корпоративным организациям. Однако в § 2 главы 4 кодекса, который называется «Коммерческие корпоративные организации» и последовательно устанавливает правовое регулирование для каждого вида коммерческих корпоративных юридических лиц (хозяйственные общества, товарищества и т.д.), хозяйственные партнерства вообще не упоминаются. Их статус определен Федеральным законом от 3 декабря 2011 г. № 380-ФЗ «О хозяйственных партнерствах», но даже отсылка к нему в ГК РФ отсутствует. Таким образом, перечень юридических лиц, закрепленный в ст. 50, 65.1 ГК РФ, не тождественен § 2 главы 4 ГК РФ.
Ошибки в наименовании структурных частей нормативного текста также являются примерами графической неопределенности. Например, глава 29 ГК РФ называется «Изменение и расторжение договора», но содержит и правила об отказе от договора, что должно отражаться и в названии главы.
В главе 4 ГК РФ имеются параграфы «Коммерческие корпоративные организации», «Некоммерческие корпоративные организации», «Некоммерческие унитарные организации». Графические требования к оформлению нормативного материала требуют наличия параграфа «Коммерческие унитарные организации», однако такой параграф отсутствует, вместо него имеется параграф «Государственные и муниципальные унитарные предприятия». Графическая ясность при таком структурировании явно нарушена.
Таким образом, формально-логические дефекты появляются в результате нарушения законов логики (непротиворечивости, тождества, исключение третьего), к ним относятся противоречивость (антиномия) и неопределенность правовых норм.
Противоречивость между правовыми нормами следует отличать от их коллизионности. Противоречивость норм как логических суждений статична, она безотносительна к месту расположения этих норм в нормативно-правовом массиве и ко времени их вступления в силу. Коллизии правовых норм, напротив, обнаруживаются только в динамике, в процессе правоприменения, только на уровне связей элементов нормативно-правового материала. Поэтому правила разрешения коллизий (между нормами разной р юридической силы и т.д.), несмотря на то что устра- Д няют коллизионность правовых норм, не снимают Ч логического противоречия между ними, которое мо- С жет быть исключено только правотворческими уси- А лиями. Н
Неопределенность правовых норм находится в у ряду диалектической категориальной дихотомии А
X 2
0 сч
ю
01
«определенность-неопределенность», в связи с этим важно различать позитивный и негативный аспекты неопределенности. Негативная правовая неопределенность включает три вида дефектов: а) подмена первоначального законодательного тезиса; б) незавершенность законодательной мысли; в) изъяны нормативной графики (членение нормативно-правового материала на различные структурные группы и наименование соответствующих групп).
Литература
1. Батманов С.А. Понятие правовой неопределенности // Адвокат. 2015. № 11.
2. Белоусов С.А. К вопросу о системном подходе в исследовании дефектов российского законодательства // Правовая политика и правовая жизнь. 2015. № 4.
3. Васьковский Е.В. Учение о толковании и применении гражданских законов: Цивилистиче-ская методология. Москва, Центр ЮрИнфоР, 2002.
4. Власенко Н.А. Неопределенность в праве: природа и формы выражения // Журнал российского права. 2013. № 2.
5. Власенко Н.А., Назаренко Т.Н. Неопределенность в праве: понятие и формы // Государство и право. 2007. № 6.
6. Власенко Н.А. Правопонимание в свете категорий определенности и неопределенности // Журнал российского права. 2014. № 2.
7. Гаджиев Г.А. Принцип правовой определенности и роль судов в его обеспечении. Качество законов с российской точки зрения // Сравнительное конституционное обозрение. 2012. № 4 (89); Гаджиев Г.А., Коваленко К.А. Принцип правовой определенности в конституционном правосудии // Журнал конституционного правосудия. 2012. № 5 (29).
8. Жильцов М.А. Отдельные виды дефектов трудового права и способы их преодоления // Вестник ЮрГу. Серия Право. 2008. № 18.
9. Керимов Д.А. Законодательная техника. М.: Норма, 1998.
10. Кожокарь И.П. Основы теории цивилистиче-ской дефектологии. М., Проспект, 2017.
11. Кожокарь И.П. Дефекты нормативно-правового регулирования. М., Проспект, 2019.
12. Круглый стол V Петербургского международного юридического форума «Реформа обязательственно права в России: 2015» // Вестник гражданского права. 2015. № 5.
13. Назаренко Т.Н. Неопределенность в российском праве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006.
14. Нарутто С.В. К вопросу о правовой определенности законодательства // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 11.
15. Овсепян Ж.И. Пробелы и дефекты как категории конституционного права // Конституционное и муниципальное право. 2007. № 15.
16. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 2001.
17. Сырых Е.В. Теоретико-юридические критерии качества закона // Проблемы юридической техники: сборник статей / под ред. В.М. Баранова. Н. Новгород, 2000.
18. Толстик В.А. Технико-юридические приемы выявления, устранения и преодоления формально-логических противоречий // Проблемы юридической техники: сборник статей / под ред. В.М. Баранова. Н. Новгород, 2000.
19. Юридическая техника: учеб пособие / под ред. Т.Я. Хабриевой, Н.А. Власенко. М.: Эксмо, 2009.
Formal-logical defects of legal regulation Kozhokar I.P.
Institute of state and law Russian Academy of Sciences The paper characterizes formal and logical defects of legal regulation, considers various forms of their manifestation, namely the inconsistency and uncertainty of legal norms. In addition, the author distinguishes among the formal and logical defects the following types: substitution of the original legislative thesis; incompleteness of legislative thought; flaws of the regulatory schedule and analyzes them. The paper concludes that formal-logical defects appear as a result of violation of the laws of logic (consistency, identity, exclusion of the third), they include inconsistency (antinomy) and uncertainty of legal norms. In addition, uncertainty of legal norms is a dialectical categorical dichotomy "certainty-uncertainty", in this regard, it is important to distinguish between positive and negative aspects of uncertainty.
Keywords: defect of legal regulation, legislative thesis, inconsistency, uncertainty, flaws, incompleteness. References
1. Batmanov S.A. The concept of legal uncertainty // Lawyer. 2015.
№ 11.
2. Belousov S.A. On the issue of a systematic approach to the study of defects in Russian legislation // Legal policy and legal life. 2015. № 4.
3. Vaskovsky E.V. The doctrine of the interpretation and application
of civil laws: Civil Methodology. Moscow, Center YurlnforR, 2002.
4. Vlasenko N.A. Uncertainty in law: the nature and forms of ex-
pression // Journal of Russian law. 2013. № 2.
5. Vlasenko N.A., Nazarenko T.N. Uncertainty in law: the concept
and forms // State and law. 2007. № 6.
6. Vlasenko N.A. Law understanding in the light of categories of
certainty and uncertainty // Journal of Russian law. 2014. № 2.
7. Gadzhiev G.A. The principle of legal certainty and the role of
courts in ensuring it. The quality of laws from the Russian point of view // Comparative constitutional review. 2012. № 4 (89); Gadzhiev G.A., Kovalenko K.A. The principle of legal certainty in constitutional justice // Journal of constitutional justice. 2012. № 5 (29).
8. Zhiltsov M.A. Separate types of defects in labor law and ways to
overcome them // Vestnik Yurgu. Series Right. 2008. № 18.
9. Kerimov D.A. Legislative technique. M .: Norma, 1998.
10. Cojocari I.P. Fundamentals of the theory of civil defectology. M., Prospectus, 2017.
11. Cojocari I.P. Defects of legal regulation. M., Prospectus, 2019.
12. Round table of the V St. Petersburg International Legal Forum "Reform of the obligation of law in Russia: 2015" // Herald of Civil Law. 2015. № 5.
13. Nazarenko T.N. Uncertainty in the Russian law: dis. ... Cand. legal sciences. M., 2006.
14. Narutto S.V. On the issue of legal certainty of legislation // Actual problems of Russian law. 2015. № 11.
15. Z.I. Hovsepyan Gaps and defects as a category of constitutional law // Constitutional and municipal law. 2007. № 15.
16. Pokrovsky I.A. The main problems of civil law. M .: Statute, 2001.
17. Syrykh E.V. Theoretical and legal criteria for the quality of the law // Problems of legal technology: a collection of articles / ed. V.M. Baranov. N. Novgorod, 2000.
18. Tolstik V.A. Technical and legal techniques for identifying, eliminating and overcoming formal-logical contradictions // Problems of legal technology: a collection of articles / ed. V.M. Bar-anov. N. Novgorod, 2000.
19. Legal equipment: study guide / ed. T.Ya. Khabrieva, N.A. Vlasenko. M .: Eksmo, 2009.
