CC BY
90
УДК 801.4: 809434.3
ФОНЕМА [Б] В БАШКИРСКОМ ЯЗЫКЕ: ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ, ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ
© Л. К. Ишкильдина
Институт истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН Россия, Республика Башкортостан, 453300 г. Уфа, пр. Октября, 71.
Тел.: +7 (347) 235 60 50.
E-mail.ru: lina86_08@mail.ru
В статье рассматривается функционирование фонемы [б] в башкирском языке, ее происхождение, а также соответствие ее оттенков аллофонам других гоморганных фонем в диалектах и говорах башкирского языка. Для выявления исторического развития данной фонемы диалектные материалы сопоставляются с другими тюркскими языками и выявляется общность с древнетюркскими руническими памятниками. Применяется новый путь решения проблемы консонантных изменений в башкирском общенародном языке.
Ключевые слова: губно-губной, фонема [б], аллофон, варьирование, соответствие, фонологизация, спирантизация.
В башкирском литературном языке фонема [б] определяется как губно-губная чистая смычная звонкая согласная. Она «произносится без напряжения плавным размыканием сомкнутых губ с приподнятым мягким небом и во всех отношениях ближе всего стоит к [м], отличаясь от нее только отсутствием назализации. Значительно более существенно [б] отличается от своего глухого коррелята [п] с четко выраженной мгновенной смычкой, граничащей с собственно взрывными смычными, но совпадает с ним по месту образования и звучания (обе фонемы относятся к чистым, имеют надзубное звучание с использованием передней части надгортанного резонатора)» [1, c. 48].
Данная фонема [б] встречается в начале слова в губно-губном смычном звонком звуке «б», в медиали в губно-губном плоскощелевом «в».
В основной части нашего исследования будут рассмотрены оттенки фонемы [б], история их происхождения и дальнейшего развития, а также соответствие звуков «б» и «В» башкирского литературного языка другим губным в этих же позициях в диалектах и говорах.
В начале слова
В анлауте в собственно башкирских словах фонема [б] реализуется в губно-губном смычном звонком согласном «б», например, баш ‘голова’, ‘главный’, бармах ‘палец’, бар ‘есть’, ‘имеется’, бил ‘поясница’, ‘пояс’, биш ‘пять’ и т.д.
Согласный «б» в башкирском языке своими корнями восходит к древнетюркскому состоянию. Его графическое обозначение фиксируется в самых ранних древнетюркских источниках - орхоно-енисейских рунических памятниках (VIII в. н.э.). Ср.: др.-тюрк. baj ‘богатый’ [2, с. 79] - баш. бай, др.-тюрк. bas ‘голова’ [2, с. 86] - баш. баш, др.-тюрк. bar ‘есть’, ‘имеется’ [2, с. 83] - баш. бар и др.
Звук «б» «в пракыпчакском, как и в позднем пратюркском, употреблялся регулярно в начале
многих слов, которые сохранились в современных кыпчакских языках в неизменном виде: каз., кбалк., кирг., ккалп, ктат., кар., кум., ног., урум. бой, башк., тат. буй ‘тело’, ‘рост’, бай ‘богатый’, ‘богач’, баc / баш ‘голова’, ‘главный’, 6єш I бec ‘пять’; каз., кар., кирг., ккалп., ктат., урум. бар ‘есть’, 6єр- ‘давать’» [3, с. 262].
В начале слова оттенки фонемы [б] в говорах башкирского языка обнаруживают частое соответствие аллофонам других гоморганных фонем.
б ~ п. Одной из характерных особенностей говоров башкирского языка является употребление в анлауте вместо звонкого «б» глухого «п». Например: др. гов. (лит.) быcах ‘нож’ - средн., ик-сакмар., дем., ай., караид., нижнебельск., танып. пь^ах(ср.: каз. пышах, тат. пычах); др. гов. (лит.) бecэн ‘сено’ - средн., ик-сакмар., дем., ай., караид., нижнебельск., танып. пecэн (ср.: каз пишєн, тат. пєчзн); др. гов. (лит.) бecэй ‘кот’, ‘кошка’ - средн., ик-сакмар., дем., ай., нижнебельск., танып. rnca% караид. mcu (ср.: тат. mcu) и т.д. Как видно из примеров, в тех или иных говорах во всех трех диалектах башкирского языка наблюдается употребление начального «п» вместо «б», что сближает эти говоры с тюркскими языками Восточной Сибири, чувашским и языком сибирских татар. Ср.: др.-тюрк. baj ‘богатый’, ‘богач’ [2, с. 79] - тат. диал., алт., хак., шор., куманд., тел. пай I paj, чув. пуй-I puj- ‘богатый, богач’ [4, с. 27-28]; др.-тюрк. bala ‘детеныш животного’, ‘птенец’ [2, с. 80] - тат. диал., шор., куманд., тел. палаIpala, алт. бала ~ пала [4, с. 48]; др.-тюрк. ballq ‘рыба’ [2, с. 80] - алт. диал., шор., куманд., тел. палыц Ipali'q, хак. палых Ipaltx, чув. пула pula ‘рыба’ [4, с. 59-60] и т.д.
Существуют различные точки зрения о происхождении анлаутных губных согласных. Те, кто отрицает наличие в пратюркском языке оппозиции по силе/ слабости (глухости / звонкости)
в системе шумных, восстанавливают *р- ...[5, с. 107]. Другие (Н. Н. Поппе, Г. Дерфер и т.д.) реконструируют в пратюркском *Ь- и *р-.
Вообще, как подтверждают памятники древнетюркской письменности, употребление начального п представляет собой явление весьма древнее, пережиточное для многих языков тюркской системы, в том числе и для башкирского языка, в котором п в начале слова перешел в свою звонкую пару б [6, с. 34].
Начальный «б» в тюркских языках представляет собой результат озвончения начального *р. Предполагается, что процесс озвончения начального *р происходит довольно интенсивно уже в тюркском праязыке [7, с. 40]. Найти в современных тюркских языках реликты праязыкового начального *р довольно трудно. Скорее всего, их можно обнаружить в диалектах, где часто происходит чередование переднего начального «п» и вновь возникшего «б» ... [7, с. 38].
Подтверждением тому является чередование согласных б ~ п в диалектах башкирского языка.
Профессор Дж. Г. Киекбаев также заявляет о первичности начального «п» по отношению к «б» применительно к башкирскому языку. Свое мнение он обосновывает исходя из того факта, что в таких древних языках, как чувашский, хакасский и тувинский, употребляется анлаутный «п».
Некоторые алтаисты восстанавливают в анлауте только глухой *р-. В пратюркском *р-сохраняется, но уже в пракыпчакском во всех тюркских языках начал варьировать с б-.
Обратимся непосредственно к памятникам башкирского народа. «Письменные памятники
Башкортостана составляют часть культурного богатства Урало-Поволжского региона. Они сохранились в виде надгробных надписей, рукописных и печатных книг, шежере (родословий), ярлыков, указов, договоров и других документальных материалов на языках тюрки (позднее на татарском и башкирском), арабском, персидско-таджикском ... Хронологически памятники относятся к Х111-Х1Х векам» [8, с. 9].
Урало-Поволжскому тюрки Х111-Х1У вв. было характерно чередование анлаутных «б» и «п»: бечэн // печэн ‘сено’, бечэнлек // печэнлек ‘сенокос (место косьбы)’ [9, с. 29] и др. Видимо, нормой для этого периода считался анлаутный «п». Однако для письменных памятников ХУ1-ХУ11 вв. характерно частое употребление начального «б», что прослеживается и в дальнейших письменных источниках. Например, Р. Х. Халикова в своей работе «Язык башкирских шежере и актовых документов ХУ111-Х1Х вв.» по данному вопросу отметила, что графема п в начале слов тюркского происхождения не встречается [10, с. 26]. На этом
основании можно утверждать, что в письменном языке башкир ХУ111-Х1Х вв. не было начального «п». Это сближает язык исследуемых источников с языком орхонских памятников, в которых графема п употребляется только в середине и конце слова.
Шежере и актовые памятники башкир ХУ11-Х1Х вв. отражают довольно специфическую фонетическую особенность, характерную для современных диалектов и говоров башкирского языка - это замена начального глухого согласного «п» звонким «б» в заимствованных словах из русского языка [10, с. 27].
В свое время переход начального «п» в «б» был отмечен Н. К. Дмитриевым как основное отличие башкирского языка от татарского [11, с. 30-31].
О функционировании в собственно башкирских словах в анлауте оттенков фонемы [б] отмечено и И. Г. Галяутдиновым, исследовавшим сочинение Р. Фахретдинова «Тарих нама-и булгар», относящееся к началу Х1Х в. «Колебания же графем б и п касаются заимствований. Анлаутный п в заимствованной лексике в башкирском языке претерпевает процесс озвончения, например, Баружда ‘в Париже’ < Париж; батшан ‘царь’ < перс. Падшан» [8, с. 76]. Исходя из сказанного, можно утверждать, что в Х1Х веке в письменных источниках башкир анлаутная графема б четко фиксируется.
Таким образом, является необходимым определить, в силу каких обстоятельств произошло озвончение исконного «п».
Мы уже говорили, что почти во всех говорах башкирского языка имеется употребление глухого «п»: где-то систематическое, а где-то спорадическое. В некоторых говорах «п» и «б» могут выступать параллельно. Это может говорить о том, что сами носители неосознанно произносят в речи эти согласные. Ф. Г. Хисамитдинова по поводу параллельного употребления фонем «п» и «б» в среднем говоре южного диалекта и караидельском говоре северо-западного диалекта пишет, что в речи одного и того же лица отмечается безразличное смешение глухих со звонкими независимо от каких-либо фонетических условий. «Поскольку в двух рассмотренных говорах нет оппозиции по звонкости и глухости, постольку система предполагает наличие иной корреляции, корреляции по силе и слабости артикуляции звуков» [12, с. 48]. В анлауте исконно тюркских слов она (авт. фонема [п]) на почве башкирского языка во многих случаях заменена фонемой [б], представлявшей в свое время звонкий ее аллафон, постепенно претерпевший фонемизацию [1, с. 51]. Однако остается непонятным? в связи с чем произошла фонемизация согласного «б».
Обратимся к следующему явлению, отмеченному Н. К. Дмитриевым: «В некоторых
башкирских районах установлено наличие оглушенного б (media lenes) или звука, среднего между «б» и «п». ... Примеры, взятые из
экспедиционных материалов 1928 г.: бараууз < паравoз, барут < пjрoда (cкoта), баттка < бoтuнкu, бтжж < птжак < лит. тджак, бутткэ < бутылка» [11, с. 31]. Возможно,
оглушенный «б» является средним звеном в процессе перехода «п» в звонкий согласный звук «б».
Здесь следует обратить внимание на высказанную В. М. Наделяевым гипотезу о функционировании в тюркских языках четырех типов систем согласных фонем [13], где, по нашим наблюдениям, по отношению к башкирскому общенародному языку применительна одна из систем согласных фонем, а именно система с оппозицией по степени напряженности: сильные / слабые / сверхслабые согласные.
Такую же систему оппозиции согласных
Н. Н. Широбокова применяет и к огузским языкам: «Проблема media lenes, часто возникающая в связи с употреблением звонких согласных в анлауте огузских языков, связана с типом фонологического противопоставления шумных в них. Противопоставление идет не по наличию / отсутствию голоса, а по степени напряженности» [5, с. 111].
Противопоставление сильных и слабых согласных для тюркских языков является своеобразным выражением оппозиции глухих и звонких шумных: сильные согласные - глухие, слабые - звонкие; однако звонкость слабых факультативна: слабые могут быть и глухими, и полузвонкими, и полнозвонкими [14, с. 26].
Таким образом, мы можем предположить, что в башкирском языке анлаутный «б» возник в результате ослабления степени напряженности, так как звук «п», употребляющийся, в основном, в северо-западных говорах и выступающий в оппозиции к звонкому «б», является глухим сильным, оглушенный «б» в среднем и караидельском говорах - полузвонкий слабый, а «б» в южном и восточном диалекте - звонкий слабый.
б ~ м. В своем большинстве общетюркские слова в башкирском языке сохраняют анлаутный «б», но некоторые претерпели процесс перехода б > м: др.-тюрк. ben ‘я’ [2, с. 91] - баш. мuн; др.-тюрк. biy ‘тысяча’ [2, с. 101] - баш. мєц; др.-тюрк. bojrn ‘шея’ [2, с. 110] - баш. муйын; др.-тюрк. bin ‘садиться верхом’ [2, с. 110] - баш. мєн; др.-тюрк. burun ‘нос’ [2, с. 126] - баш. мoрoн^; др.-тюрк. beygti ‘вечный’, ‘памятник’ [2, с. 91] - баш. мз^є ‘вечный’.
В разговорной речи башкир часто встречается употребление «м» в начале слов вместо этимологического «б», например, др. гов. (лит.) 6o$ ‘лед’ - ик-сакмар., арг. мo?, др. гов (лит.) багана ‘столб’ - ик-сакмар., арг. магана; др. гов. (лит.) байтах ‘порядочно’, ‘много’ - караид., танып., нижнебельск., дем., ай. майтахи т.д. В наше время данное явление перехода б > м находит живое подтверждение в речи башкир, оно связано с местоимением был ‘этот’, которое в речи башкир отдельных территориальных групп произноситься с сонорным «м»: мында ‘здесь’ (лит. бында), мыныц ‘этого’ (лит. быныц), мынан ‘отсюда’ (лит. бынан) и т. д.
Во всех тюркских языках наблюдается переход b > m .[3, с. 183]. При сравнении общетюркской лексики можно заметить, что если одни языки сохранили начальную [б], то в других закрепилась новая [м]: др.-тюрк. buz ‘лед’ [2, с. 130]
- баш. 6o$, тур, аз., гаг., ктат., кар., кум., бал., кбал., ног. бузI buz, турк. бу:I bu:z, як. бу'.Ы bu:s, кирг., ккал., уз., уйг музI muz, каз. мyyI mйz, алт. муcI mus, тат. муЫ mus ‘лед’ [4, с. 238]; др.-тюрк. basaq
‘колос’, ‘наконечник’ [2, с. 87] - баш. башак, тат., уз. диал., ктат., уйг., тув., тур., аз. башац I basaq, тур. башак I basak, кир., каз. диал., уз. диал. машац
I masaq, тат. диал. мажац Imazaq, каз., ног., ккал. маcацImasaq [4, с. 89-90]; др.-тюрк. baqa ‘лягушка’
[2, с. 82] - баш. бака, турк. диал., ктат., кум., кир., каз., ног., ккал., тат., уз., уйг., алт. бацаI baqa, уйг. диал., алт. диал., тел. rn^Ipaqa, шор. пагаIpaya, бал., тат. диал. маца I maqa, тат. диал. мага /maya ‘общее назв. земноводных из породы лягушек и черепах’ [4, с. 40] и т.д. Как отмечает
Э. В. Севортян, «формы маца и мага, по всей вероятности, более поздние» [4, с. 40].
Варьирование графем б и м типично для древнетюркских памятников: «В местоимении 1-го л. ед. ч. b- встречается в памятнике Тоньюкуку, в уйгурском памятнике Моюн-Чуру, в большинстве енисейских памятников. В памятнике Кюль-Тегину употребляется men, meyin, maya. Men встречается в Суджинском памятнике и в памятнике Могиляну, но там же пишется beygti и buy» [5, с. 115]. Таким образом, уже в орхоно-енисейских памятниках VIII в. н.э. отражено явление чередования б ~ м. Можно предположить, что в речи носителей они произносились неосознанно; в это же время шел процесс дифференциации «б» и «м».
В языке Урало-Поволжского тюрки XIII-XIV вв. было зафиксировано чередование б ~ м «в указательном местоимении бу ‘это, этот, эта’ в склонении по падежам наблюдается чередование б и м (муны ‘быны, мыны’ (авт. это), муныц ‘быныц, мыныц’ (авт. этого)» [9, с. 32]. Урало-Поволжское
тюрки ХУІІ-ХУІІІ вв. также характеризуется варьированием б ~ м: бэн//мэн //мин ‘я’, бец //мец ‘тысяча’ [9, с. 54]. Историко-литературные
источники конца ХУІІІ - нач. ХІХ вв. («Таварихи Болгария» Муслими, «Тарих наме-и булгар»
Т. Ялсыгулова, «Таварих-и Болгария или такриб-и Г ари» Г. Сокороя) также показывают чередование б и м : бэн - мин, бец - мец, бундан - мундан и др. [9, с. 152].
Соноризацию смычных губных охватывает не только собственно башкирские слова, но и «из-за большой тенденции перехода древнетюркских звуков *р, *Ь в башкирском языке в «м», слова русского происхождения на «п» и «б» также дали в башкирском звук «м»: печь, бочка, табак, по-башкирски: мейес, мискэ, тэмэке; в говорах: ы^ма, мумала, мисэт, минжэк, эскэми^эр (по-русски: изба, помело, печать, пиджак, скипидар)» [15, с. 122].
Если допустить, что в анлауте исконный «п» озвончился в ходе смены степени напряженности, то переход «б» в сонорный «м» также можно объяснить ослаблением артикуляции, так как сонорные являются менее напряженными, чем шумные звонкие согласные.
В середине слова
Фонема [б] в инлауте слова реализуется в губно-губном щелевом звуке «в», который на письме передается через графему б, что, к сожалению, является издержкой действующей орфографии. Аналогичное явление несоответствия орфографии и орфоэпии наблюдается и в других тюркских языках. Звук, передаваемый в
орфографии буквой б, в положении между сонорным согласным и гласным во многих
тюркских языках произносится в (т.е. в), но по правилам орфографии киргизского, тувинского языков пишется б [16, с. 127].
Согласный «в» в башкирском литературном языке отмечается в следующих позициях: 1) между гласными: орфогр. сабах - орфоэп. [савак]
‘плотва’, ‘сорога’, набак - [Ьавак] ‘стебель’, таба
- [тава] ‘сковорода’ и т.д.; 2) рядом с сонорными «р», «л», «й», «?», «■»: орфогр. арба - орфоэп. [арва] ‘телега’, салбар - [салвар] ‘брюки’, нэйбэт -[Ьэйвэт] ‘хорошо’, я? башы - [я?вашы] ‘начало весны’, наубуллашыу - [Ьаувуллашыу] ‘прощаться’ и т. д.
Считается, что плоскощелевой инлаутный согласный «в» в башкирском языке является
результатом спирантизации древнетюркского «б», хотя еще «б в пракыпчакском употреблялся в «чистом» виде как смычный, аналогично
употребляется он в современных языках: урум. ]аї-Ьаг-, каз. іаїЬаг- ‘умолять’» [17, с. 65]. Сегодня же «б в интервокальной позиции в тюркских языках
встречается не часто; наблюдаются случаи, когда он в этой позиции переходит в V, ■, и» [18, с. 183]. В этой позиции замена «б» на «в» не меняет значения слова, они являются факультативными вариантами одной фонемы и не образуют фонологической или смыслоразличительной оппозиции.
Литературный губно-губной плоскощелевой звонкий «В» в некоторых говорах является неустойчивым и имеет ряд чередований с другими губно-губными звуками.
В ~ Вместо инлаутного «в» в некоторых говорах в интервокале встречаются аллофоны круглощелевой фонемы [■]: др. гов. (лит.) [тувык] ‘колено’ - ик-сакмар. [тьшык]; др. гов (лит.) [бавай] ‘старик, пожилой мужчина’ - арг. ^■ай] ‘старик’, ай. [бьшай] ‘старик’, миас. ^■ай / баwый] ‘старший брат отца или матери’; др. гов. (лит.) [уВыр] ‘обжора’ - караид. ^■ыр] и др. Данное явление можно объяснить ослаблением артикуляции.
в ~ п. В интервокальной позиции литературному «в» (орфог. б) в говорах
башкирского языка может соответствовать смычный «п»: др. гов. (лит.) [сеВеш] ‘цыпленок’ -миас. [сепеш] ‘гусенок’; др. гов. (лит.) [яВалак] ‘сова’ - ик-сакмар., кыз., миас. [йапалак]; др. гов. (лит.) [каВырсак] ‘раковинка’ - ик-сакмар., дем., средн. [капырсак] и т.д.
в ~ м. Как и в анлауте, в середине слова оттенок фонемы [б] чередуется в говорах башкирского языка с аллофонами фонемы [м]: др. гов. (лит.) [^Вэлэк] ‘бабочка’ - ик-сакмар.
[^мэлэк]; др. гов. (лит.) ^Вэн] ‘низко’ - арг., миас., сальют., среднеурал. ^мэн]; др. гов. (лит.) [таВан] ‘к’ - миас. [таман] и др. Хотя для
обслуживания литературного языка был принят плоскощелевой «в», в разговорной речи процесс ослабления напряженности продвигается дальше и «В» переходит «м».
Исходя из сказанного, можно сделать следующие выводы:
1. Согласные башкирского языка следует рассматривать не только в оппозиции по глухости -звонкости, но и по степени напряженности: сильные, слабые и сверхслабые. Данный взгляд на систему согласных помогает раскрыть причину озвончения анлаутного пратюркского *р в «б», а также чередование его с сонорным «м» как в начальной, так и в медиальной позициях.
2. Согласный «б» в начальной позиции в говорах башкирского языка возник в результате расслабления артикуляторной напряженности глухого *р.
3. Этимологическому анлаутному «б» в некоторых говорах башкирского языка соответствует
«более легкий на произношение» «м», так как сонорные являются менее напряженными, чем шумные согласные.
4. Инлаутный «В» является слабой ступенью пратюркского -*Ь- / -*р-.
5. Слабонапряженный согласный звук «В», фиксируемый в одних говорах башкирского языка и функционирующий как орфоэпическая норма, в других говорах прошел процесс дальнейшей спи-рантизации и перешел в <^» и «м».
ЛИТЕРАТУРА
1. Грамматика современного башкирского литературного языка / Под. ред. А. А. Юлдашева. М.: Наука, 1981. 495 с.
2. Древнетюркский словарь. Л.: Изд.-во «Наука», 1969. 676 с.
3. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Региональные реконструкции / Отв. ред. Э. Р. Тенишев. М.: Наука, 2002. 767 с.
4. Севортян Э. В. Этимологический словарь тюркских языков: Общетюркские и межтюркские основы на букву «Б». М., 1978. 349 с.
5. Широбокова Н. Н. Отношение якутского языка к тюркским языкам Южной Сибири Новосибирск: Наука, 2005. 269 с.
6. Максютова Н. Х. Восточный диалект башкирского языка. М.: Наука, 1976. 292 с.
7. Серебренников Б. А, Гаджиева Н. З. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. М.: Наука, 1986. 302 с.
8. Галяутдинов И. Г. «Тарих нама-и булгар» Таджетдина Ялсыгулова. (Лингвотекстологический анализ списков памятника. Грамматический очерк, лексика, сводный текст и перевод). Уфа: Китап, 1998. 272 с.
9. Башкорт э6эби теле тарихы. 0фе: Баш.-ан «Китап» нэшриэте, 1993. 320 б.
10. Халикова Р. Х. Язык башкирских шежере и актовых документов ХУШ-ХГХ вв. М.: Наука, 1990. 198 с.
11. Дмитриев Н. К. Грамматика башкирского языка. М.-Л.: Изд. Акад. наук СССР, 1948. 275 с.
12. Хисамитдинова Ф. Г. История башкирского языка: Материалы по исторической фонетике: Учеб. пособ. Уфа: Башк. пед.-т, 1989. 84 с.
13. Наделяев В. М. К типологии артикуляторно-акустических баз (ААБ) // Фонетические структуры в сибирских языках. Новосибирск, 1986. С. 3-15.
14. Сарбашева С. Б. Фонологическая система туба-диалекта алтайского языка (в сопостовительном аспекте). Новосибирск: Сибирский хронограф, 2004. 244 с.
15. Киекбаев Ж. Г. Башкорт теленец фонетикаЬы. 0фе: Башкортостан китап издательствоЬы, 1958. 211 б.
16. Сыдыков С. Монгольско-тюркские языковые параллели. Фрунзе: Изд.-во «Илим», 1983. 164 с.
17. Татубаев С. С. Тайны звука: Очерки по фонетике казахского пения в сравнении с речью. Алма-Ата: Жалын, 1978. 152 с.
18. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Фонетика / Отв. ред. Э. Р. Тенишев. М.: Наука, 1984. 484 с.
Поступила в редакцию 24.11.2010 г. После доработки - 28.03.2011 г.
