CC BY
302
18. Ryanskaya E.M. Methods of action in the cognitive aspect. SPb.: RGPU, 2002. P. 191. [in Russian].
19. Segal K.Y. Problems of the theory of syntax. M.: Klyuch-S, 2012. P. 164. [in Russian].
20. Urumashvili E.V. Pragmaticfunctions of temporary forms of the verb in a literary text (based on the novel«A Hero of Our Time» by Mikhail Lermontov): Author's transcript. Diss. ... cand. of sciences (Philology). Ekaterinburg: PTGS PA, 2011. P. 24. [in Russian].
21. Chepasova A.M. Verbs in modern Russian: stud. manual. M.: Flinta: Nauka, 2007. P.408. [in Russian].
22. Shapovalova, T.E. Category of syntactic time in the Russian language. M.: MPU, 2000. P. 151. [in Russian].
23. Shatalova O.V. Derivatives of the verb to be in the "Explanatory Dictionary of the Russian Language" V.I. Dahl. Grammaticheskie kategorii I edinitsy sintagmatichesky aspekt. Vladimir: VGPU, 2007. P. 349-351. [in Russian].
24. Shvedova N.Y. Pronoun and meaning. The class of Russian pronouns and the semantic space opened by them. M.: Azbukovnik, 1998. P. 176. [in Russian].
Сведения об авторе: Голайденко Лариса Николаевна,
доцент, кафедра русского языка, Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы, г. Уфа. Ктай: [email protected]
Information about the author: Golaydenko Larisa Nikolaevna,
Associate professor,
The Department of the Russian Language, Bashkir State Pedagogical University named after M.Akmulla, Ufa. E-mail: [email protected]
УДК 801.5 ББК 83.014
В.Н. Евсеев, С.Ж. Макашева
ФОЛЬКЛОРНЫЙ ВАРИАНТ «КОНЬКА-ГОРБУНКА» П.П. ЕРШОВА НА РОДИНЕ АВТОРА ЛИТЕРАТУРНОЙ СКАЗКИ
В статье рассматриваются особенности фольклоризации «Конька-Горбунка» П.П. Ершова в одном из народных вариантов литературной сказки, записанного в начале ХХ века П. А. Город-цовым на родине автора известной сказки - в Тобольской губернии, у крестьянина О.М. Заяки-на - талантливого сказочника, репертуар которого включал сказки с сюжетом о волшебном коне.
Ключевые слова: П.П. Ершов, «Конек-Горбунок», литературная сказка, фольклорная сказка.
V.N. Evseev, S.Dz. Makasheva
THE FOLKLORE VARIANT OF "HUMPBACKED HORSE" BY P. P. YERSHOV IN THE LITERARY FAIRY-TALE AUTHOR MOTHERLAND
The article considers the peculiarities of folklorisation trend of «Humpbacked Horse» by P.P. Yershov in one of the folk variants of the literary fairy-tale recorded at the beginning of the twentieth century by P. A. Gorodtsov in the motherland of the author of the famous fairy- tale. It was in Tobolsk province at the repertoire of a peasant O. M. Zayakin - a talented storyteller, including the tales about a magical horse.
Key words: P. P. Yershov, «Humpbacked Horse» («Konek-Gorbunok»), fairy tale, folk tale.
Фольклорные истоки стихотворной литературной сказки «Конек-Горбунок» (1834) - изученный в отечественной науке вопрос. Характерный для раннего творчества П.П. Ершова фольклоризм подтвержден анализом не только литературной сказки, но и лирических произведений, созданных поэтом в 1830-х гг. [6]. Влияние же литературной сказки на последующую сказочную фольклорную традицию не стало предметом широких и систематических исследований. В этом контексте выделяются статьи Н.А. Ро-гачевой [8], З.Я. Селицкой [9], В.Н. Евсеева [3], в которых исследованы - в сопоставлении с ершовским «Коньком-Горбунком» - сюжеты с волшебным конем, зафиксированные собирателями в сказочном фольклоре Западной Сибири.
В начале ХХ в. этнограф-энтузиаст, собиратель фольклора Петр Алексеевич Городцов (1865-1919) записал на родине П.П. Ершова три варианта сюжета о чудесном коне от сибирских сказочников О.М. Заякина («Конек-горбунок», «Трёмса» [1, т. 1, с. 275-294; т. 2, с. 68-84]) и Д.Н. Плеханова («Марфа-царевна и Огненный Змей» [1, т. 1, с. 205-226]). Три варианта сюжета о чудесном коне-помощнике детально рассмотрены в статье З.Я. Селиц-кой. Сопоставление фольклорных вариантов с литературной сказкой позволило сделать два вывода. Во-первых, сходный с ершовским произведением народный вариант сказки о коньке-горбунке, записанный от О.М. Заякина, «практически полностью воспроизводит сюжет сказки П.П. Ершова» [9, с. 202]; в другой работе подчеркивается, что вариант «повторяет общую "фольклорную" схему литературной сказки» [3, с. 176]. Во-вторых, утверждается, что сибирские сказочники обращались «с авторским произведением так же, как и с любым фольклорным, интерпретируя, изменяя его согласно своим творческим задачам» [9, с. 204]. З.Я. Селицкая сосредоточилась на сравнительно-сопоставительном анализе, фиксируя общие и некоторые отличительные черты литературной сказки и фольклорных текстов. Вне комментария осталась проблема «творческих задач», не проясняются пути фольклори-
зации литературного произведения. Под фольклоризацией понимается процесс перевода сюжетных мотивов, образов литературного произведения в аутентичный мир фольклорной волшебной сказки, поэтика которой опирается на разработанные содержательно-формальные (хронотоп, функции персонажей, характер конфликта) и стилистические традиции, но вместе с тем подвергается влиянию социально-исторического времени, среды бытования, несет в себе отпечаток творческой манеры сказителя. В реализации намеченной цели из трех фольклорных вариантов представляется образцовым для комментария именно «Конек-горбунок» в записи П.А. Городцо-ва: сходные черты с литературной сказкой П.П. Ершова резче оттеняют систему отбора ресурсов литературного произведения при его фольклоризации.
Фольклорный вариант «Конька-горбунка» П.А. Городцовым записан от крестьянина деревни Артамонова Гиле-волиповской волости Тюменского округа Тобольской губернии О.М. Заякина 27 октября 1906 г. В селениях по нижнему течению реки Тавда Осип Меркурьевич слыл исполнителем сказок, легенд, исторических песен, «знатким» человеком. В дневниковых записях 1914 и 1918 гг. Городцов отмечал, что Заякин «известен в крестьянской среде как выдающийся посказитель» [1, т. 3, с. 202], «считался хорошим и опытным знахарем и лекарем домашнего скота...» [1, т. 3, с. 160]; в записях Городцова указывается, что О.М. Заякин «умер в 1915 году, имея 65 лет от роду» [1, т. 3, с. 160].
Значительная часть эпизодов, мотивов, образов фольклорного варианта «Конек-горбунок» подтверждает знание О.М. Заякиным литературной сказки земляка-писателя. Фольклорный вариант в целом воспроизводит персонажный состав литературной сказки - с сохранением устойчивых для сказочного эпоса функций традиционных персонажей: Иван и братья, кобылица, Конек-горбунок, царь, Жар-птица (и ее перо), завистливые слуги, Царь-девица и ее перстень, «солнечная» семья, Царь-рыба (Кит) и Ерш. Повторяется и композиционная структура
го ш о 3 а ш
с с
го
Ю т
аго
О ^ 1_ О
го
-О X
о
^ с;
ш о « Ь
-я т
ГО
а. а) о 5
2 ч
.о о
Ш а
% I
о
со ф
ф
о со
Ш ±
03
«многоходовой» сказки, примененная в «Коньке-Горбунке» Ершова, имеющая в основе архаичную модель инициации -обрядовые испытания, в ходе которых испытуемый доказывал свою состоятельность и обретал новый социальный статус (гипотеза В.Я. Проппа, изложенная в работе «Исторические корни волшебной сказки», 1946 г.). В фольклорном варианте развернуты сюжетные мотивы в последовательности, характерной для литературной сказки: нанесение ущерба (потрава поля) и поручение трем сыновьям оберегать урожай от таинственного вора (первая трудная задача); укрощение кобылицы и овладение чудесным помощником, дальнейшая помощь Конька-горбунка; нарушение табу брать перо Жар-птицы, его следствие - трудные испытания для героя; появление антагонистов (спальника, конюхов), чьи наговоры мотивируют другие испытания герою (добыча чудесной птицы и Царь-девицы); извлечение со дна моря перстня царственной девицы; путь к морю (освобождение Кита от заклятья) и «иному» миру (благословение матери солнца на брак Царь-девицы); свадьба и обретение героем высокого социального статуса.
Принимая ценностный мир литературной сказки как родственный, О.М. Заякин предложил другой вариант финала. Путешествию Ивана в иной мир к «Солнцевой матери» [1, т. 2, с. 83] предшествует встреча с духом - персонажем, аналогов которому не найдем в ершовской сказке. Частотность этого сказочного персонажа в сказительском творчестве
0.М. Заякина велика, что объясняется его интересом к знахарству и, следовательно, к магии. В его сказках духу присвоены отрицательные или положительные функции по отношению к главному герою. Персонаж фигурирует в контами-нированных сюжетах с мотивом превращения: «нечистый дух» в «Тремсе» [1, т.
1, с. 278-282], в «Иване-царевиче» [1, т. 2, с. 37-55], «невидимый» и «лесной» духи в сказке «Мужик Черней из села Беляева» [1, т. 2, с. 385, 391]. В народном варианте о коньке-горбунке дух - помощник (медиатор) при переходе Ивана, прежде
одолевшего духа в поединке, в «иное царство», куда через «огненную реку» переправляют души умерших или перемещается в «солнечную» страну «праведная душа» [1, т. 2, с. 82]. Сказитель изменил в финальных эпизодах и местоположение Солнцевой матери - персонажа с солярной семантикой: «старая уже старушка с добрым и сияющим лицом» [1, т. 2, с. 83]. Дворец матери Солнца и Царь-девицы расположен за огненной рекой, в земной плоскости, а не в небесном царстве (верхний ярус мироздания в хронотопи-ческой вертикали ершовской сказки).
Оба персонажа фольклорного варианта, Дух и Солнцева мать, адресуют к исторической архаике, прасюжетам волшебной сказки. Дух напоминает руководителей испытуемых в процессе инициации, поединок Ивана с духом призван (в качестве звена цепи испытаний) усилить архаическую основу народного произведения - инициационную. О.М. Зая-кин в воспроизводстве ершовского сюжета (именно в фольклорной основе) возвращал сюжет о коньке-горбунке, как это ни парадоксально прозвучит, в фольклорное лоно.
Волшебно-сказочный хронотоп литературной сказки развертывается по вертикали, его очертания формируют романтическое мировидение, свойственное литературной эпохе 1830-х гг., и православное мироотношение автора. Иванушка Петрович взлетает на коньке-горбунке в небесное царство, к терему с православным крестом, где царят идеальные отношения: «А на тереме из звезд / Православный русский крест» [7, с. 86]. Градация земного и небесного миров у П.П. Ершова акцентирована, она христианская и романтическая, так как четко разграничивается греховность земного и идеальность небесного миров, а мечта противопоставлена несовершенной действительности. У романтика Петра Ершова структура созданной им художественной вселенной скорее «вертикальная»: земной, подводный и небесный миры [5, с. 99, 103, 109].
Хронотоп народного варианта ближе к архаичным и традиционным моделям фольклорного сказочного хронотопа,
пространство которого развертывается по горизонтали, в пределах земного горизонта, даже если сказочное путешествие предполагает перемещение «за тридевять земель». Иван в сказке Заякина переправляется, оставив конька на берегу, через огненную реку на тот свет благодаря помощи духа - медиатора между «этим» и «тем» светом. Он добывает Жар-птицу, сидящую (выпаривающую яйца) в гнезде между высокими кедрами на высокой и отвесной горе (кузнецы выковали ему «железные когти для ног и для рук» [1, т. 2, с. 73]); путь фольклоризации здесь состоит в приближении образа к архаичной мифопоэтической традиции. Православный компонент не акцентирован в фольклорном варианте (он естественный для персонажей и не нуждается в акцентировании), а сюжетные коллизии и описание солнечного царства лишаются романтического антуража, свойственного литературной сказке. Отвесная гора и высокие кедры (сибирский антураж) как вертикальные координаты фольклорного сказочного мира выполняют и роль условно-географического маркера. О.М. Заякин маркировал свой сказительский локус - положение селений Нижней Тав-ды между Тобольском (когда-то местом проживания Ершова, с текстом которого фольклорный вариант имел прямую связь) и Уральскими горами: к ним ниж-нетавдинские селения располагались ближе, нежели Тобольск, исток же Тавды берет начало с Уральских гор.
О.М. Заякин не использовал традиционный финальный ход с купанием в котлах (гибель неправедного царя, перерождение и воцарение Ивана-дурака); в ершовской сказке данный ход играет существенную роль в разрешении конфликта. Финал народной сказки также отличается от концовки литературной сказки тем, что играют две свадьбы. Царь в сказке О.М. Заякина вполне «добропорядочен», он женится на добытой Иваном царь-девице - богатырше, а Ивану присваивает титул князя, дает ему невесту из знатного рода: «И вот в царском дворце сыграли сразу две свадьбы: царя и Ивана - крестьянского сына» [1, т. 2, с. 84]. Исследователь вынужден
констатировать: «Царь не наказан. Такая концовка не типична для волшебных сказок...» [9, с. 204]. Нет и эпизода воцарения, впрочем, нет и трансгенерации главного героя. Вопрос, почему так поступил народный сказочник, остался у исследователя без ответа.
С одной стороны, высказано предположение, что народный вариант сказки «Конек-горбунок» создавался «в определенной исторической обстановке и в конкретной крестьянской среде - ниж-нетавдинской», следствием явился благополучный (компромиссный) финал сказки [3, с. 179]. Работа П.А. Городцова в Сибири (в 1894-1919 гг. он служил в Тюменском округе в должности следователя, мирового судьи, а затем, с 1905 г., и крестьянского начальника) позволила собирателю фольклора, не понаслышке знавшему жизнь местного крестьянства, писать брату Василию (В.А. Городцов -российский археолог) о том, что «крестьянство сибирское живет, не в пример русским (проживавшим на европейской территории России - В. Е, С.М.), хорошо: широко, привольно, сытно и в большом достатке» [2, с. 362]. Живущими в достатке изображаются крестьяне и в народном варианте: «Мужик с тремя своими сыновьями вел обширное хозяйство и каждый год засевал пшеницей большую площадь земли. И пшеница эта давала хороший барыш, так как для нее был хороший сбыт в столице.» [1, т. 2, с. 68]. Январские события 1905 г. в российской столице («кровавое воскресенье») взбудоражили страну и положили начало революционным потрясениям. Шла также война с Японией, и следовало бы ожидать народных волнений и по Нижней Тавде. Однако в письме брату от 23 марта 1906 г. Городцов отмечал: «Наш Тюменский уезд гарантирован от революционного движения небывалыми урожаями, мужики прямо не знают, куда девать хлеб» [2, с. 389]. Именно в этот период, в октябре 1906 г., собиратель записывает от О.М. Заяки-на сказки с сюжетами о волшебном коне -«Конек-горбунок», «Сивка-бурка» [2, с. 391]. Обстановка в стране, неплохое положение нижнетавдинского крестьянства и осторожное отношение к власти
го ш о
3 ^
ш с с
го
Ю т £^ГО О ^ 1_ О
го
-О X
о
^ с;
го ей
ГО О
— ь ^ т
ГО О. О)
Р
.о о с; ^
£ I
о
со ф
ф
о со
Ш ±
03
продиктовали О.М. Заякину отбор социально «неконфронтативного» материала для «Конька-горбунка», предпочтительным становится нетрадиционный финальный ход, а разрешение конфликта сказки стало выглядеть как социальный компромисс: сказочный текст создавался на фоне социальной конфронтации в стране.
С другой стороны, своеобразие народного варианта «Конька-горбунка» определялось творческими склонностями О.М. Заякина и тем, как сказочник видел актуальные стороны фольклорного произведения. Устойчивые ходы фольклорных сюжетов сказочник с Нижней Тавды знал, о чем свидетельствуют записанные от него П.А. Городцовым две сказки, в то же время, что и «Конек-горбунок», - «Тремса» (запись датируется 16 октября 1906 г.) и «Сивка-бурка, вещая коурка» (19 октября того же года) [1, т. 1, с. 255-274]. Сказка «Тремса» завершается мотивами обличения («Ты, государь неправдою живешь.» [1, т. 1, с. 292]), нейтрализации ложного героя (царь «бросился в котел да и сварился» [1, т. 1, с. 293]) и воцарения: «По возвращении домой Тремса короновался и сделался царем» [1, т. 1, с. 294]. Вторая сказка опирается на мотив трансгенерации - превращения Ивана-дурака («Вытер. сопли кулаком», «песни дурацкие поет во все горло» [1, т. 1, с. 258, 260]) в прекрасного юношу: «Иван спустился в тайное подземелье, умылся мыльцем камфорным, оделся в платье цветное и сделался умником и. красивым добрым молодцем...» [1, т. 1, с. 292].
Мы убедились, что Осип Заякин хорошо знал ершовскую сказку, он следует ее сюжетной канве. Ему хорошо были известны и типичные финальные ходы волшебной сказки. Почему же он отклонился от них в сказке, абсолютно близкой произведению Петра Ершова?
Причины фольклоризации литературного произведения и его преобразования коренятся в выборе О.М. Заякиным типа героя и характера конфликта, наряду со следованием фольклорному канону.
Ершов выбрал главного героя, опираясь на фольклорный тип сказочного
дурака - естественного в мыслях и поступках, не детерминированного здравой логикой и причинно-следственными связями прагматичной земной действительности. В рамках романтической концепции литературной сказки Иванушка Петрович как дурак - «иной», он равно-положен «небесному» миру, противопоставленного автором в качестве идеальной нормы несовершенному людскому окружению, живущему «против неба -на земле» (авторская редакция сказочного зачина при подготовке «Конька-Горбунка» к изданию в 1861 г.) [7, с. 37]. Поэтому исключается здравое целепола-гание, рассудком ершовский герой не мотивируется. Исключается именно здравое целеполагание, а не здравый смысл: Иванушка Петрович здраво оценивает действия братьев, царя и его свиты. Однако он всего лишь преследует братьев, укравших коней, а уже затем разворачивается его судьба, при этом ее основные причинно-следственные связи лежат - в сказочном континууме - за пределами земного мира. В земном мире судьба Ивана-дурака диктуется цепью случайностей и прихотями, интригами людского окружения, а благоприятный исход, сюжетно совпадающий со сказочным финалом, возможен лишь под защитой высших сил. Поведение героя литературной сказки не подчиняется этикету земного миропорядка (дурак перечит даже царю), скорее это «антиповедение» [4, с. 47], когда «дурость» Ивана обнажает неправду земного мира: «Помолился на забор / И пошел к Царю во двор» (Иван идет к царю неправедному. - В.Е., С.М.) [7, с. 103].
О.М. Заякиным, при общем сходстве фольклорного и литературного героев, выбран все же другой тип героя. Действия героя фольклорного варианта, вопреки литературному первоисточнику, подчинены этикету миропорядка и поведения. На первом приеме у царя (сцена найма на работу в царские конюшни) Иван, крестьянский сын, неуклонно следует этикету: «Сам царь сидел на царском троне, а вокруг него сидели князья и бояре, и вельможи разные. Входит Иван, Богу Господу истово молится, на все че-
тыре стороны низко кланяется князьям и боярам, и вельможам разным, всем вообще, а царю-государю челом бьет наособицу, челом бьет, честь-покорность отдает. Понравилась царю молодецкая повадка Ивана.» [1, т. 2, с. 71-72]. Царь берет в конюхи Ивана, доверяя его самооценке и его крестьянскому опыту: «Я крестьянский сын. С малолетства я любил коней и умею за ними ходить; в родительском доме под моим присмотром кони. выходили добрые.» [1, т. 2, с. 72]. Иван явился к царю без чудесного конька, устройство на царскую конюшню обусловлено его действиями - он владеет своим умом. (В ершовской сказке Царь восхитился прекрасными конями - «златогривыми» [7, с. 53-54], и лишь постольку Иван-дурак, хозяин коней, оказался на царской конюшне, и он не владеет практическим умом и житейским опытом, ценимыми в земном мире.) Герой Заякина полагается не только на помощь конька, но и на собственные силы, способности, при этом миропорядок не разрушается - царь правит, а Иван, выдержав испытания, занимает высокое место в общественном миропорядке: «Царь сделал Ивана князем и первым лицом в своем царстве и дал ему невесту из знатного рода» [1, т. 2, с. 84]. Герой получает жену как награду -за мастерство, смелость и честное служение царю. Поэтому мотивы социальной конфронтации снимаются, их появление было бы немотивированным.
В фольклорном варианте герой «дурак» лишь номинально, т. е. условно: это прозвище, но не сущность героя. Его прозвание («Иван-дурак») эксплицируется в текст, во-первых, в качестве ссылки на исходный литературный сюжет, во-вторых, отправляет к прецедентному имени фольклорно-сказочной традиции, к народным сказкам о дураке и коне («Сивка-бурка» и др.). Иван у Заякина вообще не имеет качеств дурака, воплощенных в ершовском герое. В фольклорном варианте характеристика Ивана в качестве дурака представлена в инициальной части текста, ей присвоен статус внутрисемейной оценки: «В одном селе жил богатый мужик. У него было три сына: двое старших сыновей, Федор и Василий,
были умные ребята и оба были женаты, а младший сын, Иван, был дурак и был не женат» [1, т. 2, с. 68]. Дураком Ивана считают родные и завистливые конюхи, сам он себя называет Иваном - крестьянским сыном, остальные действующие лица называют его Иваном, Иванушкой, добрым молодцем.
Следуя внешней канве ершовского произведения, Заякин изменил исходный мотив литературной сказки - Иван отправляется на поиски будущей супруги и своего места в мире, и желание это сознательное: «Иван явился к отцу, поклонился ему в ноги и говорит: "Благослови меня батюшко, .поеду в столицу людей посмотреть и себя показать. Старшие братья мои женаты, а я еще нет, поеду в чужие края, в добрые люди, может быть, найду себе счастье-долю и найду себе жену молодую". Посмеялся отец над дураком и говорит: "С Богом! Поезжай, может быть, потрешься на людях, поумнее станешь", - и благословил мужик Ивана в путь-дорогу» [1, т. 2, с. 70]. Изменение исходного мотива принципиально для народного сказителя, он изменил, по сути, и концепцию сюжета «Конек-горбунок», предложил другой вариант. Конфликт лежит не в области столкновения некой идеальной нормы и несоответствия ей окружения Ивана-дурака, как в литературно-романтической сказке, а воспроизводит обряд посвящения, парадигматичный для народной волшебной сказки. Герой вопреки семейному мнению и низкому социальному положению (в семье - младший, неженатый и, следовательно, дурак, в обществе он крестьянского происхождения) должен отправиться в путь, выдержать испытания, подтвердить свои способности и вследствие этого обрести высокий статус в общественной иерархии.
Такой схематичный для фольклорной сказки путь, сформулированный в эпиграфе к 3-й части ершовского произведения народным присловьем, проходит и Иванушка Петрович: «Доселева Макар огороды копал, / А нынече Макар в воеводы попал» [7, с. 70]. Однако герой О.М. Заякина не эволюционизирует, как в литературной сказке, - он самодостато-
го ш о
3 ^
ш с с
го
Ю т £^ГО О ^ 1_ О
го
-О X
о
^ с;
го ей
ГО О
— ь ^ т
ГО О. О)
Р
.о о с; ^
£ I
о
со ф
ф
о со
Ш ±
03
чен. Логика сюжета в народном варианте - крестьянская и сказочно-эпическая. Заякин подчеркивал крестьянскую основательность героя, его здравый ум, трудолюбие и талант к овладению достойного места в обществе. Иван олицетворяет рассудительного и деятельного крестьянина, в котором укоренена вера в доказательную силу документа (требование от Солнцевой матери письма для Царь-девицы): «Только ты напиши мне письмо, иначе мне не поверят» [1, т. 2, с. 83]. Он инициативен, трудные испытания преодолевает с первого раза или для поимки кобылицы, опираясь на крестьянский опыт, заранее готовит принадлежности: «Днем Иван-дурак купил в лавке волосяной чимбур и прочную веревку из сыромятных кож с железным крюком и на следующую ночь пошел караулить поле уже один» [1, т. 2, с. 69].
В литературной сказке есть элементы развития характера героя. Иванушка Петрович на пути к перерождению в красавца («И такой он стал пригожий» [7, с. 104].) и в царя исподволь запасается терпением, научаясь от конька-советчика, преодолевает в себе такую черту, как сонливость, т. е. пассивность (эпизод с первой неудачной попыткой захвата Царь-девицы). В герое фольклорного варианта все положительные задатки заложены изначально, проблемы «внутренней эволюции» персонажа для народно-сказочного творчества не существует: черты героя не развиваются, а раскрываются. Одолев кобылицу, Иван получает от нее в награду «небольшого коня - горбатенького», а вместе с тем «сбрую богатырскую» и «богатырские доспехи», герой фольклорного варианта, отправляясь в путь, «забрал с собой доспехи богатырские, надел на Конька-горбунка сбрую богатырскую, сел и поехал» [1, т. 2, с. 70]. О.М. Заякин не видел противоречия между небольшим ростом чудесного конька и предназначенной ему богатырской сбруей, он таким образом маркировал внутреннюю сущность героя и коня-помощника в начале сюжетной цепи испытаний.
Фольклорно-эпическая сущность героя (богатырь, добрый молодец, а не дурак) остается неизменной на протяжении
всего сказочного повествования в фольклорном варианте «Конька-горбунка». Так как сущность персонажа не меняется, отпала и потребность в финальном эпизоде превращения героя в красавца и умника, вместе с тем снимается и мотив омоложения, финальной трансгенерации - он противоречил бы самой природе главного героя.
И в «Тремсе» сущность главного героя остается неизменной, она предзада-на в начальных характеристиках Трем-сы: «Время шло. Тремса рос да подрастал и скоро сделался красавцем женихом» [1, т. 1, с. 275]. Вместе с тем Заякин в воспроизводстве традиционных ходов волшебной фольклорной сказки сохранил эпизод с гибелью царя. Почему? Эпизод с гибелью царя в «Тремсе» не являлся для нижнетавдинского сказочника социально значимым. Заякин создавал сказку как контаминацию авантюрно-приключенческих и «богатырских» эпизодов, как многоходовую сказку, в мире которой герой постоянно сражается со смертью. Именно эта содержательная сторона сказки фиксируется в вопросе Тремсы к Елене Прекрасной - царь-девице, от которой зависит жизнь (судьба) и царя, и самого Тремсы: «напрасно погибает моя богатырская голова?» [1, т. 1, с. 292]. В индивидуальной манере, в репертуаре О.М. Заякина наблюдается стремление к созданию авантюрно-приключенческих сказочных сюжетов с мотивами богатырского эпоса и лубочных («рыцарских») романов: «Бова Королевич» [1, т. 1, с. 103-153], «Федор Бурма-кин» [1, т. 1, с. 163-175], «Вор Барма» [1, т. 1, с. 176-186], «Иван - Коровин сын» [1, т. 2, с. 355-384]. Пристрастие О.М. За-якина к авантюрно-приключенческим сюжетам объясняется не столько желанием привлечь слушателей нагромождением приключений, сказочной фантастики, сколько авантюрной природой сказочного героя - героя не пассивного, а деятельного, преодолевающего превратности судьбы и способного шагнуть с низкой ступени социальной иерархии на более высокую ступень.
Подобными качествами О.М. Зая-кин снабжает и героя сказки «Конек-
горбунок». Иван преимущественно смел и сообразителен. В коньке он нуждается как в помощнике и слуге, которого приручают, и в этом выразилось крестьянское отношение к коню. В описании связи «герой - чудесный конь-помощник» сказочник избегает эстетизации, акцентированной в литературно-романтической сказке (связь-дружба). В фольклорном варианте происходит, при сохранении всех элементов сказочной фантастики, основных традиционных ходов волшебной сказки и фабулы ершовского произведения, крестьянская прозаизация сказочно-романтического мира стихотворной литературной сказки. Крестьянин-сказочник О.М. Заякин представительствовал от родной среды: подчеркивая крестьянскую сметливость и активность Ивана, он наделял героя способностью управлять своей судьбой. Однако именно в «Коньке-горбунке» За-якин лишил деятельного героя авантюрной природы. Герою присвоено этикет-
ное поведение - земной и любой иной миропорядок мыслится и изображается незыблемым: в нем возможны испытания судьбы, проверка героя на дееспособность, но невозможен авантюрный герой и, соответственно, авантюрный сюжет с элементами, нарушающими устойчивый миропорядок. Литературный текст-предтеча с фольклорной основой, при сохранении единых сюжетных ходов, главных героев и их традиционных функций, значительно пересоздан (особенно финал сказки), в чем можно усмотреть творческое состязание и скрытый спор с автором литературной сказки. У народного варианта другая идеологическая и эстетическая основа, обусловленная обстоятельствами, в которых создавался сказочный текст, индивидуальностью сказителя, его близостью к фольклорному мышлению, его мировоззрением, отмеченным даром сказочной фантастики и вместе с тем крестьянским (и христианским) реализмом.
Библиографический список
1. Городцов, П.А. Были и небылицы Тавдинского края [Текст]: в 3 т. / П.А. Городцов ; под ред
B.Я. Темплинга; сост. Ю. Л. Мандрика, В. А. Чупин. - Тюмень: Изд-во Ю. Мандрики, 2000. - Т. 1. -368 с.; Т. 2. - 448 с.; Т. 3. - 224 с.
2. Городцов, П. Письма брату Василию [Текст] / П. А. Городцов // Фальшивый Лукич: избранное (1998-2002) / сост. М.Л. Дистанова и Ю.Л. Мандрика. - Тюмень: Мандр и Ка, 2003. - С. 351-420.
3. Евсеев, В.Н. «Конек-Горбунок» П.П. Ершова и народный вариант сказки в записи П.А. Го-родцова [Текст] / В.Н. Евсеев // I Кодуховские чтения: межвузовский сборник научных и научно-методических статей / сост. Н.К. Метелева. - Ишим: Изд-во ИГПИ им. П.П. Ершова, 2009. - С. 175-181.
4. Евсеев, В.Н. Антиповедение в мире «Конька-горбунка» [Текст] / В.Н. Евсеев / / Ершовский сборник / ред.-сост. Т.П. Савченкова. - Вып. 1. - Ишим: Изд-во ИГПИ им. П.П. Ершова, 2004. -
C. 47-53.
5. Евсеев, В.Н. Романтические и театрально-площадные традиции в «Коньке-Горбунке» П.П. Ершова [Текст] / В.Н. Евсеев // Русская сказка: межвузовский сборник / под ред. В. И. Кодухова. -Ишим: Изд-во ИГПИ им. П. П. Ершова, 1995. - С. 95-115.
6. Евсеев, В.Н. «Песня казачки» П.П. Ершова (к вопросу о фольклоризме раннего творчества писателя) [Текст] / В.Н. Евсеев, С.Ж. Макашева // От текста к контексту: научный журнал / отв. ред. З.Я. Селицкая. - 2013. - № 1. - С. 183-190.
7. Ершов, П.П. Конек-Горбунок: избранные произведения и письма [Текст] / П.П. Ершов / сост., подгот. текстов, вступ. ст. и примеч. В.П. Зверева. - М.: Парад; БИБКОМ, 2005. - 624 с.
8. Рогачева, Н.А. Сюжет «Конек-горбунок» (№ 531 СУС) в сказительной традиции Западной Сибири [Текст] / Н.А. Рогачева // Региональные культурные ландшафты: история и современность / ред. Н.П. Дворцова. - Тюмень: «Тюмень», 2004. - С. 206-211.
9. Селицкая, З.Я. Фольклорные варианты сказки П.П. Ершова «Конек-Горбунок» [Текст] / З.Я. Селицкая / / Живое слово. Фольклор юга Тюменской области в школе: пособие для учителя (материалы по региональному фольклору) / под ред. В.Н. Евсеева. - Тюмень: Печатник, 2008. -С.201-206.
Referencеs
1. Gorodtsov P.A. True stories and tales of fantasy of Tavdinsky land.Tyumen: Izd-vo Yu. Mandriki, 2000. V. 1. P.368; V. 2. P. 448; V. 3. P. 224. [in Russian].
2. Gorodtsov, P. Letters to the brother Basil.Tyumen: Mandr i Ka, 2003. P. 351-420. [in Russian].
3. Evseev V.N. P. P. Yershov's " Humpbacked Horse" and the folk variant of the tale in recording of P.A. Gorodtsov. Ishim: Izd-vo IGPI im. P.P. Yershova, 2009. P. 175-181. [in Russian].
4. Evseev V.N. Antibehaviour in the world of "HumpbackedHorse". Ishim: Izd-vo IGPI im. P.P. Yershova, 2004. P. 47-53. [in Russian].
5. Evseev V.N. Romantic and theatrical-fair traditions in "Little Humpbacked Horse" of P.P. Yershov. Ishim: Izd-vo IGPI im. P.P. Yershova, 1995. P. 95-15. [in Russian].
6. Evseev V.N. "Cossack's Song"by P. P. Yershov (on the issue of folklorism of the writer's early creativity. Ot teksta k kontekstu:nauchnyy zhurnal. Man. ed. Z. Ya. Selitskaya, 2013. P. 183-190. [in Russian].
7. Yershov P.P. Humpbacked Horse: Selected works and letters. M.: Parad; BIBKOM 2005. P.624. [in Russian].
8. Rogacheva N.A. The plot of "The Little Humpbacked Horse" (№ 531 SUS) in fairy-tale tradition of West Siberia. Tyumen: "Tyumen", 2004. P. 206-211. [in Russian].
9. Selitskaya Z.Ya. Folk variants of P. P. Yershov's "HumpbackedHorse"Folklore of the south of the Tyumen region at school. Tyumen: OOO "Pechatnik", 2008. - P. 201-206. [in Russian].
сведения об авторах: Евсеев Валерий николаевич, доктор филологических наук, профессор, кафедра архитектуры и дизайна, Тюменский государственный архитектурно-строительный университет, Институт архитектуры и дизайна, г. Тюмень. £-mai'l:[email protected]
Макашева салтанат жолдасбековна,
доктор филологических наук, доцент, кафедра государственного и муниципального управления и права, Тюменский государственный архитектурно-строительный университет, Инженерно-экономический институт, г. Тюмень.
E-mail: [email protected]
Information about the authors: Evseev Valery Nikolaevich,
Doctor of Sciences (Philology), Professor, The Department of Architecture and Design
Tyumen State University
of Architecture and Civil Engineering, Tyumen. E-mail: [email protected]
Makasheva Saltanat Dzoldasbekovna,
Doctor of Sciences (Philology) Associate Professor
The Department of State and Municipal Management and Law
Tyumen State University of Architecture
and Civil Engineering
Tyumen.
E-mail: [email protected]
О
CO Ф Ф
0
CQ
Ш
1 m
