CC BY
52
© 2007 г. Е.В. Сердюкова
ФЛОРИЗМЫ В РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА
В настоящее время считается, что в каждом конкретном языке отражается своя языковая картина мира, имеющая общие, универсальные черты, свойственные всем языкам. Но ее своеобразие у каждого народа и является тем особенным, уникальным языковым сознанием, обусловливающим, по мнению В. Гумбольдта, специфику каждого конкретного языка. Интерес к подобным идеям возродился в последние годы. В лингвистике XX в. большое место было уде -лено описанию целых семантических полей, разного рода лексико-семантических групп, по сути же описанию фрагментов языковой картины мира, представленной в разных европейских языках, в том числе и в русском.
В последнее время также произошла актуализация идей антропологической лингвистики, «обратившейся к изучению „души языка", т.е. опредмеченному в нем мировидению, системы ценностей этноса» [1, с. 7]. Центром таких исследований становится человек и все то, что его окружает: живая и неживая природа, пространство и время и т. д. Для лингвистов важно понять, как и что человек отразил в языке, как через язык передает свое отношение к предметному и непредметному миру, к живой и неживой природе и т. п. Языковая картина мира, которую создает тот или иной народ, «это выработанное многовековым опытом народа и осуществляемое средствами языковых номинаций изображение всего существующего как целостного и многочастного мира» [2, с. 15].
Мир живой природы всегда представлял для человека наибольший интерес. Объектом нашего исследования стали флоризмы - названия растений в истории русского языка. В данной статье анализируются наименования дуба (Риегсш), встречающиеся в русском языке в тот или иной период его истории.
Растение дуб - род листопадных или вечнозеленых деревьев, редко кустарников семейства буковых - хорошо известно славянским народам, так как произрастает на всех территориях, занимаемых славянами.
В современном русском языке для названия этого растения известно только слово дуб, а различные виды обозначаются с помощью словосочетаний, состоящих из прилагательных и слова дуб. Именно прилагательные указывают на различные видовые признаки. В памятниках письменности также широко используется слово дуб и многочисленные производные от него, кроме того, в них встречаются слова чесмина (или чересмина) и церъ, которые обозначают некоторые виды дуба. Они отсутствуют в современном русском литературном языке, но хорошо известны в говорах и других современных славянских языках, о чем будет сказано подробнее ниже.
Слово дуб уже зафиксировано в ранних памятниках письменности: дуЕъ(джЕъ), является прасла-вянским *^пЪъ > джеъ и представляет наибольший интерес в данной группе. Являясь праславянским, оно не связано с названиями дуба в других индоевропей-
ских языках. Правда, существовали попытки найти «древесную» индоевропейскую этимологию. Например, А. Брюкнер, В. Махек пытались связать это слово с др.-в.-нем. tanna 'ель', но положительного результата не достигли. Праслав. *dondb явилось новообразованием и заменило предшествующее название этого дерева. В отличие от слова дуб, слово желудь 'плод дуба' имеет индоевропейские соответствия и хорошо сохранилось в славянских языках. Замена одного названия другим связана, по-видимому, с древними религиозными представлениями и магией слова, побуждающей к речевым запретам, табу. В индоевропейской и славянской мифологии неоднократно указывалось на связь дуба с верованиями в бога грома. Не случайно уже давно высказывалось предположение, что пра-слав. *don^ пришло на смену более древнему *регкъ (ср. лат. quercus), косвенно сохранившемуся в праслав. *регипъ. В.В. Иванов и В.Н. Топоров указывают, что Бог грозы связан во-первых, с деревом (особенно дубом), дубравой, лесом, во-вторых, с горой [3, с. 12]. Самым распространенным сюжетом является повествование о том, что в дуб ударяет молния, так как под дубом прячется противник Бога грозы (грома). В грамоте Галицкого князя Льва Даниловича 1302 г. прямо упоминается Перунов дуб. При этом отмечена и связь с горой: А отъ тои горы до Перунова дуба гор^ склонъ [3, с. 14]. Обнаружено такое же сочетание («дуб Перкунаса») и в балтийских источниках. Связь Перуна с горами и дубовыми рощами восходит к индоевропейскому периоду, что неоднократно подчеркивалось исследователями. Первоначальное название дуба Перун заменяется словами, связанными с деревом, горой, лесом (атрибуты бога грозы). О том, что слово дуб появляется как табу, по-видимому, свидетельствуют и его значения, зафиксированные в первых памятниках письменности. 1. 'дерево'; 2. 'дуб'. Такой же характер имеют названия дуба, встречающиеся в южно славянских языках. Это слова горун 'большой дуб', горняк, горнево древо в болгарском языке. Они образованы от корня гор-. В болг. гора 1.'возвышенность'; 2.'лес'. Следовательно, слова с этими корнями первоначально обозначали 'дерево, растущее на возвышенности', а затем 'дуб.' Серб.-хорв., болг. диал. храст 'дуб', восходящее к праслав. *хуоЫъ, имеет в других славянских языках и диалектах значение 'куст' (болг.), 'мелкий лес' (полесск.) и подобные. В болг. и в серб.-хорв. названия связаны с атрибутами Бога грозы (грома).
Такая традиция в переименовании названий дуба позволяет более точно судить и об этимологии слова дуб. Значение 'дуб' (quercus) не было для него первоначальным, более ранним считается значение 'дерево.' М. Фасмер связывал это слово с греческим 5ецш 'строю', т.е. первоначальное значение 'материал', а затем - 'дерево.' Самой интересной и обоснованной в семантическом плане является точка зрения О.Н. Тру-бачева [4], который вслед за О.-К. Фальком связывает
его с и.-е. корнем *dheu - 'глубокий', 'углубление', а далее восстанавливает значение 'низинный'. Связь флоризмов, особенно деревьев, с терминами рельефа (значения 'верх' или 'низ') - факт известный, он уже неоднократно описывался в лингвистической литературе в связи с другими словами. Семантические изменения в слове дуб происходили следующим образом: 'низменность' ^ 'растение, растущее в низине, в том числе и дерево' ^ 'дуб, растущий в низине'^-'дуб'.
В древнерусских памятниках письменности слово дуб имело два значения: 1.'дерево'; 2.'дуб'. В Апрако-се Мстислава Великого используется в качестве синонимов слова дукъ и др^во: сътворите дукъ докръ и плодъ кго докръ или сътворите дукъ гнилъ и плодъ кго гнилъ. отъ плода ко др^во познано ку-деть [5, с. 81]; н^сть ко др^во докро твора плода зъла. ни др^во зло твора плода докра. всако ко др^во отъ плода свокго познакть са [5, с.114]. Подобные примеры встречаются и в Успенском сборнике XII-XIII вв. Значение 'дерево' фиксируется только в памятниках, написанных книжно-литературным языком. Оно не встречается в летописях, памятниках деловой литературы. Но о том, что значение 'дерево' было известно и в разговорной речи, свидетельствуют многочисленные производные слова с этим корнем, а также диалектный материал. С XIV-XV вв. основным для слова дуб является значение 'quercus'. Слово часто употребляется в памятниках письменности XV-XVII вв. в самых разных контекстах, особенно в деловой письменности (отказные книги и т.п.). В памятниках Рязанского края (XV-XVI вв.) зафиксированы слова дуб, дубец, дубняк, дубовый, дубок, дубрава, дубровка, дубы [6]. В «Назирателе» (XVI в.): дуб зело есть кр^пкии наипаче ж въ земл^ [7, с. 192].
В памятниках письменности встретилось также слово чесмина, которое обозначало 'вид Quercus'. Срезневский дает это слово с примером из памятника XIII в.: по[д] чесмино5 (в более позднем тексте: подъ чресминою) [8]. Слово имело книжный характер. В картотеке ДРС зафиксирована также форма чересмина [4]. Значение 'вид Quercus' известно только в русск.-цслав., а также в современных южно-славянских языках: серб.-хорв. диал. чесмин 'вечнозеленый дуб', чес-вина то же; в словен. cesmin м.р. и cesmina ж.р. 'барбарис'. Из серб.-хорв. слово заимствовано в чешский язык. В словаре В. Даля русск. чесмина 'куст Ilex aqui-folium, дикий терновник, желдь, вязожелдь, острок-ров, падуб'. В других источниках не встречалось. О.Н. Трубачев, М. Фасмер и др. связывают с глаголом чесать. По мнению О.Н. Трубачева, это слово является производным с суффиксом -in- от основы *cesm-. «Весьма вероятно, что в этом названии отразилась практикуемая в хозяйстве разных народов заготовка листьев кустарников на корм скоту» [4, с. 88]. Действительно в средней полосе России листья дуба и других растений постоянно применяются в качестве корма для коз. Значение 'вид дуба' имело книжный характер, широкого распространения не получило. По всей видимости, попало в язык при переписывании памятников из какого-то южнославянского источника. В разговорном языке слово было известно в другом значении, получило распространение в русских гово-
рах. Объединения значений в одном слове не произошло. Значение 'вид дуба' так и не проникло в разговорный язык.
Слово церъ 'вид дуба' зафиксировано только в русск.-цслав. языке. И.И. Срезневский приводит примеры из памятников ХУ-ХУ1 вв., но это списки более ранних текстов. Слово также известно в южнославянских языках, чешском и словацком. Например, в болгарском встречаются формы цер 'чернильный дуб', церовина и др. В южно-славянские языки слово попало из латинского языка. Эта этимология считается общепринятой (лат. сеггш 'вид дуба'). Из южнославянских языков слово было заимствовано в книжно-литературный, но в разговорный язык так и не проникло.
Слова церъ и чесмина не вступили в синонимические отношения со словом дуб, которое в книжно-литературном языке имело значения 'дерево', 'дуб'. Они сразу же вступили в родовидовые отношения, так как обозначали 'вид дуба'.
В разговорно-литературном языке единственным для обозначения растения quercus было слово дуб. Оно известно по многочисленным источникам, сохранилось в русском литературном языке и в народных говорах. Как отмечалось выше, значение 'дерево' известно только по памятникам письменности, написанных книжно-литературным языком (в основном встречалось только в церковно-богослужебных произведениях). Но о том, что это значение проникло и в разговорный язык, свидетельствуют многочисленные производные с корнем дуб-. Прежде всего интересна в этом плане слово дубрава (дуброва), которое употреблялось в значениях 'лес', 'роща', 'дубовый лес', в древнерусском языке оно имело еще значение 'деревья'. Сейчас преобладает мнение, что *^пЬгауа /*^пЬгоуа связано со словом *^пЬъ через посредство производного на -г- [4], ср. русск. диал. дубровый 'относящийся к дуброве'; дубровный; ст.-польск. ^Ьг 'дуб', 'дубовый лес' и др. Слова дубрава и дуброва широко распространены в русских народных говорах и имеют значения: 1. 'лес, обычно речь идет о лиственном лесе'; 2. 'лесной покос'; 3. 'трава'. Последнее значение 'трава' лишь доказывает вторичность значения ^иегсш' и легко выводится из первоначального значения 'низинный'. Кроме того, в диалектах распространены производные от слова дубрава: дубравка, дубровка, дубравушка, дубровушка, дубровец, дуб-ровик и др. Слово дубина 'толстая палка' также сохраняет в какой-то степени семантику 'дерево', а в говорах Приамурья оно имеет значения: 1. 'дуб', 2. 'большое высокое дерево'. Сюда можно отнести и слово дубье.
В современном русском языке отдельные виды дуба обозначаются с помощью словосочетаний, состоящих из прилагательного (указывает на какой-либо особый признак) и существительного дуб. Прилагательное может указывать на место произрастания дерева: левантский, бургундский, итальянский, монгольский. С помощью прилагательного подчеркиваются свойства листьев и коры дерева: вечнозеленый, каменный, летний, зимний пробковый, красный, чер-нильноорешковый. Кора дуба применяется в красильном деле, поэтому встречаются определения: кра-
сильный, кошенильный (кошениль 'алое красящее вещество, получаемое от насекомых', это насекомое живет на Риегсш соссИега). Кора кверцитронового дуба также употребляется на краску. Встречается в белорусских говорах название лядный дуб (ляда 'пустошь', 'новь'). По всей видимости, речь идет о деревьях, растущих в открытой местности.
Еще более обширную коллекцию определений деревьев можно встретить в памятниках письменности. Такие приметы необходимы были в том случае, если дерево использовалось в качестве межевого знака. Т.Ф. Ващенко, исследуя состав лексики отказный книги XVII в., указывает, что «описание земельных и бортных угодий содержат обозначения природных и искусственных межевых примет» [9, с. 38]. Описание различных межевых знаков встречается также в жалованных, купчих и других грамотах вв.
Проанализировав лексику деловых памятников XVII в. Владимирского края [10], памятников русской письменности XV-XVI вв. Рязанского края [6], а также отказных книг южновеликорусского наречия XVII в. [11], удалось установить большое количество межевых примет, употреблявшихся со словом дуб. Некоторые определения единичны, а некоторые встречаются довольно часто во всех памятниках. Например, слово краковистъ и его варианты: крековит, крековистаи, кроковитъ [11, с. 12, 77, 83, 90], крековистъ, кроко-вистъ [6, с. 118]. Это слово хорошо известно в памятниках письменности [12] в значениях: 'ветвистый', 'сучковатый', 'корявый', широко распространено в говорах [13]. Образовано от слова кряк / крак, имевшего значение 'куст', родственное слову корь 'корень', укр. кряк, крак (кърякъ) 'ствол' и др. В русских народных говорах зафиксированы формы крекова-стый, крековистый, кряковастый, кряковятый, кря-ковистый и т.п. [13, вып. 15].
Среди природных межевых примет можно назвать также такие, как сухои, дуб без верху, толстъ, дуб грамобоина [11, с. 9, 10, 12, 215], слово громобоина зафиксировано в СРНГ [13, вып.7, с. 150] в значении 'дерево, поврежденное молнией', в другом контексте прямо указано, что «стоит дуб гром бил на немъ гра(нь)» [11, с. 228]. Очень часто встречаются прямые указания на то, что дуб является межевым знаком и на нем есть соответствующая отметка: «на томъ дубу высек новую гран» [6, с. 119]. Перечислять все определения, встречающиеся в памятниках письменности, нет необходимости. Некоторые признаки упоминаются очень редко и бывают неясными в этимологическом плане: плотав, нелинец и т.п.
Многие из этих определений могут стать предметом специального исследования, так как не встречались в других источниках и не рассматривались с этимологической точки зрения.
Производные от слова дуб, образованные суффиксальным способом, также вызывают интерес. Наряду с такими словами, как дубрава, дуброва, имеющие редкие словообразовательные модели, встречаются распространенные среди названий деревьев: дубъ - дубина - дубие - дубье - дубникъ -дубнякъ - дубокъ и др.
В данной лексической микросистеме, отразившей фрагмент языковой картины мира, встречаются только
родовидовые отношения. Слово дуб в языке восточных славян явилось единственным для обозначения растений рода quercus. Видовые названия представляют собой словосочетания, состоящие из прилагательного и слова дуб. Дуб у славян был наиболее почитаемым деревом, символизировал мужское начало, силу и мощь. В славянской мифологии дуб был связан с образом громовержца Перуна, о чем уже говорилось выше, поэтому часто служил местом и объектом жертвоприношений. Почитание дубов у восточных славян кое-где сохраняло религиозный характер до XVII-XIX вв. Возле этого священного дерева могли служить молебны, совершать бракосочетания, приписывали им целительную силу, в заговорах дуб отождествляли с мужчиной, а березу - с женщиной. Именно поэтому, скорее всего, их (дуб и березу) не спешили переименовывать, т.е. в языке не появлялись новообразования с теми же значениями, что обычно встречается в народной номинации растений.
В слове дуб встречается одна из древнейших моделей номинации, известная во многих индоевропейских языках: 'низменность (рельеф)' - 'дерево, растущее в данном месте' - ' дуб, т.е. дерево конкретной породы, растущее в данном месте', а далее 'дуб' (без указания места произрастания). В слове чесмина модель номинации не имеет широкого распространения и связана с мотивом номинации (от глагола чесать), возможно, это и привело к утрате этого слова в русском языке.
Древнейшее индоевропейское название дуба, восходящее к двум вариантам основ *регки / *реги, в общеславянском было заменено новообразованием дуб, но сохранилось в названии Бога грома в ряде языков, в том числе и славянских. Кроме того, общеиндоевропейский флоризм дерево, восходящий к основе *1'е/оги- /*1'ге/ои (хет. 1аги, др.-инд. daгu, ст.-сл. др^во, рус. дерево), имел в некоторых диалектах значение 'дуб'. В славянских языках это слово сохранило только значение 'дерево', 'древесина', но древнейшую связь между названиями 'дерева' и 'дуба' можно наблюдать в семантике слова дуб в древнерусском языке. Это тоже могло быть причиной отсутствия новых синонимов к слову дуб в русском языке.
Литература
1. Вендина Т.И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка. М., 2002.
2. Шведова Н.Ю. Теоретические результаты, полученные в работе над «Русским семантическим словарем» // Вопросы языкознания. 1999. № 1. С. 3-16.
3. Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей: Лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов. М., 1974.
4. Этимологический словарь славянских языков. Прасла-вянский лексический фонд / Под ред. О.Н. Трубачева. Вып. 2. М., 1975.
5. Апракос Мстислава Великого. М., 1983.
6. Памятники русской письменности XV-XVI вв. Рязанский край. М., 1978.
7. Назиратель / Под ред. С.И. Коткова. М., 1973.
8. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. 1-3. М., 1958.
9. Ващенко Т.Ф. К изучению отказных книг // История русского языка. Исследования и тексты. М., 1982. С. 1940.
10. Памятники деловой письменности XVII века. Владимирский край. М., 1984.
11. Памятники южновеликорусского наречия. Отказные книги. М., 1977.
Ростовский государственный университет
12. Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 1. М., 1975.
13. Словарь русских народных говоров (СРНГ). Вып. 1-15. Л., 1965.
4 декабря 2006 г.
