CC BY
90
ФИЗИКО- МАТЕМАТИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК: 53(09)
В.Г. Кушнер
к.и.н., доцент кафедры истории
Московский государственный технический университет радиотехники, электроники и автоматики
г. Москва, Российская Федерация
ФИЗИЧЕСКАЯ НАУКА: ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР ОТ ИСТОКОВ ДО НОВОГО ВРЕМЕНИ
ЧАСТЬ I
Аннотация
В данной статье предпринят обзорный научный экскурс в историю физики от её зарождения до конца средневековья, когда она организационно развивалась в рамках философии. Авторы выделили этапы этого процесса и на основе анализа конкретных достижений исторических персоналий приходят к выводу, как произошла трансформация физики от мифологических представлений до утверждения незыблемости научного эксперимента.
Ключевые слова
Физика, природа, философия, религия, мифология, астрономия, модели мироустройства, элементы
физики, эксперимент.
Физика (от греч. «природа») - это наука о природе, изучающая простейшие и вместе с тем наиболее общие свойства материального мира, а поэтому ее законы лежат в основе всего естествознания [10, с. 1421].
Поскольку природа непрерывно видоизменяется, то постепенное накопление знаний о ее трансформации начинается еще в седой древности. В дальнейшем систематизация полученных сведений спровоцировала появление самобытной и всеобъемлющей физической науки.
В процессе зарождения и становления физики можно условно выделить три периода: античный, средневековый и Возрождение.
В античный период, когда реальные представления человека об окружающем его мире были весьма ограниченны и виртуальны, он был не в состоянии объяснить многие явления природы. Поэтому изначальные теоретические воззрения homo sapiens носили преимущественно религиозный (политеистический) и мифологический характер.
Однако, постепенно приходят и первые успехи: появляется физическая величина, которую научились довольно точно измерять - длина, к которой несколько позже прибавился угол. Эталоном времени служили тогда сутки, которые в Древнем Египте делили на 12 дневных и 12 ночных часов. Причем в разные сезоны продолжительность часа была неодинаковой. Установление же привычного нам счета времени, ввиду отсутствия точных часов, не позволяло чисто провести большинство физических экспериментов.
Фалес (640-564 гг. до н.э.) из Милета первым в истории начал исследовать электрические явления. Именно он предвидел солнечное затмение (скорее всего в 585г. до н.э.), имевшее место во время сражения Медов с Лидейцами). Ему же принадлежат первые сведения о том, что янтарь (по-гречески «электрон») в результате трения начинает притягивать легкие тела, а также о том, что магнит притягивает железо. Помимо сего Фалес искренне уверовал в то, что мир возник из воды [8, с. 8].
В космических представлениях преобладала геоцентрическая система мира. Пифагорейцы же развивали пироцентрическую модель, в которой звёзды, Солнце, Луна и шесть планет (шестой объявили «Противоземлю») вращаются вокруг Центрального Огня. Аристарх Самосский и некоторые другие пифагорейцы создали гелиоцентрическую систему. Пифагорейцы же разработали понятие эфира как всеобщего заполнителя пустоты.
Впервые сформулировал закон сохранения материи Эмпедокл (Ув. до н.э.) в следующей редакции: «Ничто не может произойти из ничего, и никак не может то, что есть, уничтожиться» [9, с. 15].
Впоследствии похожую мысль излагали Демокрит, Аристотель и прочие.
Непосредственно термин «физика» появился в названии одного из сочинений Аристотеля: ее предметом, по мысли автора, было выяснение первопричин (начал) явлений. Такой подход надолго (практически до Ньютона) определил приоритет метафизических фантазий перед экспериментом: так,
Аристотель и его последователи утверждали, что движение тела поддерживается приложенной к нему силой, и при её отсутствии тело остановится (по Ньютону, тело сохраняет свою скорость, а действующая сила меняет её значение и/или направление).
Весьма показательно, что ряд античных школ выработал учение об атомах как первооснове материи. Например, Эпикур полагал, что свобода воли человека вызвана тем, что движение атомов подвержено случайным смещениям.
Успешно развивали греки и оптику: в частности, у Герона Александрийского встречается первый вариационный принцип «наименьшего времени» для отражения света. Однако в оптике древние допускали и грубые ошибки: так, угол преломления они считали пропорциональным углу падения (интересно, что эту погрешность допускал даже Кеплер); многочисленные их предположения о природе света и цветности были довольно нелепы.
В античной научной «элите» достаточно высокое место занимает Аристотель (384-322 гг. до н.э.) из фракийской Стагиры.
Из его многочисленного творческого наследия особый интерес представляет учение о движении, которое господствовало в физике в течение полутора тысячелетий и стало терять свой научный вес лишь в период Возрождения. Движению Аристотель придавал значительно более широкий смысл, чем принято в физике со времен Галилея. Аристотель понимает под движением любое количественное или качественное изменение, благодаря которому явление реализуется. Такое широкое толкование движения позволило ему утверждать, что в природе фактически все есть движение. Частному понятию изменения положения тела с течением времени он дал наименование локального движения, которое он разделял на естественное и насильственное: этим он отрицал непрерывность явлений и их однородность, вводя зависимость от того, происходит это движение по естественным или по случайным причинам. Единство и однородность мира нарушаются в системе Аристотеля также выделением подлунного мира (в нем вещи возникают, разрушаются и исчезают) и вечно неизменного и нерушимого небесного мира (обиталища звезд).
По Аристотелю, траектория ядра или брошенного тела состоит из трех частей:
- прямолинейная наклонная;
- прямолинейная вертикаль;
- круговая, соединяющая первую с третьей.
Данное предположение продержалась вплоть до 1546 г., когда появился труд Тартальи «Проблемы и различные изобретения» [6, с. 53].
Но каким же образом брошенное тело поддерживает свое движение? Причина этого не может крыться ни в самом теле, ни в механизме, который привел тело в движение и уже покинут телом, так что не может более на него воздействовать. Значит, кроется она в среде. И Аристотель придумывает замысловатую теорию, согласно которой брошенное тело непрерывно подталкивается, как парус на ветру, воздухом, стремящимся занять место, освобождаемое в своем движении брошенным телом.
Возникающая таким образом динамика весьма непохожа на современную: у Аристотеля движущееся тело непрерывно находится под действием некоторой силы, а его скорость прямо пропорциональна приложенной силе и обратно пропорциональна сопротивлению среды. Получается, что в пустоте (где сопротивление среды отсутствует), скорость стала бы бесконечно большой, т. е. тело приобрело бы свойство вездесущности. Такая схема непримиримо противоречила тогдашним представлениям, что заставило ее творца сделать вывод о невозможности существования пустоты в природе.
Сие утверждение прямо противоположно мнению атомистов, для которых движение наоборот было невозможно в заполненном пространстве. В пространной полемике с атомистами главный аргумент Аристотеля кроется в том, что в пустоте нельзя выделить никакого предпочтительного направления: ни верха, ни низа, ни правого, ни левого; пустота пассивна и невозмутима, а посему ее нет в нашем ограниченном мире.
Второе следствие аристотелевой динамики состояло в том, что скорость падения тела в данной среде пропорциональна весу тела. Данный вывод вытекал из повседневных наблюдений: яблоко падает быстрее, чем лист. Такое увеличение скорости ученый приписывал постепенному увеличению веса тела по мере приближения к предопределенному месту.
В трактатах Аристотеля (прежде всего в «Проблемах») содержатся многочисленные сведения из области музыки, метеорологии, физики, прикладной механики: там имеется намек на понятие кинетической
энергии, описание осмотических явлений, правильные мысли о распространении звука в воздухе, объяснение эха как явления отражения, аналогичное (но ошибочное) объяснение радуги, попытка экспериментального определения веса воздуха, размышления о распространении света и прочее. Весь этот комплекс сведений достоин самого большого уважения и еще раз показывает, что аристотелева физика была основана на наблюдениях и частично на опытах. А не хватало ей анализа, критичности и осторожности при обобщениях.
После смерти Александра Македонского (323г. до н. э.) и бегства Аристотеля из Афин античный интеллектуальный центр переместился в Александрию Египетскую. Развитие науки, которому способствовали всеобщее распространение греческого языка и щедрая спонсорская поддержка правителей многих государств, возникших на осколках империи Александра Великого, достигло к тому времени такого уровня, что научные знания не могли уже оставаться общедоступными, а стали уделом специалистов. Посему Птолемей I Сотер (основатель египетской династии Птолемеев) поручил ученику Аристотеля Деметрию Фалерскому создать школу по образцу основанного Аристотелем в 335г. до н.э. афинского «Ликея».
Так в начале III в. до н.э. явился свету Александрийский музей [6, с. 12 ]. Вовсе не случайно его фундаментом стало собрание трудов Аристотеля. При Птолемее II Филадельфе (на троне с 285г. до н.э.) Мусейон стал большим научным и культурным центром ( в нем на казенный счет жило много ученых): там действовали две большие библиотеки, с хранилищем в 700 000 томов (48г. до н.э.). Это был первый в истории пример коллективной организации научных исследований. Наличие монопольного египетского папируса позволило Музею наладить издание научной продукции. Исключительно благоприятные для развития науки условия привлекали в Александрию научную братию со всей тогдашней ойкумены, благодаря чему в ней процветали научные школы в течение всего античного периода. В частности, вся физика эллинистического периода (большая и лучшая часть античного вклада в исследование природы в современном понимании) связана именно с Александрийским музеем (Мусейон был ликвидирован римским императором Аврелианом в 272/273г.).
Рассуждая об античной физике, не возможно пройти мимо «Великана из Сиракуз» - Архимеда (287212гг. до н.э.). Он широко известен в первую очередь своей изобретательской деятельностью (ему приписывают около сорока механических шедевров). Архимед долго учился в Александрии и всю свою жизнь поддерживал тесные связи с учеными Музея. В историю же науки он вошел как автор открытия, называемого сегодня законом Архимеда [1, с. 50 ].
В основном, он занимался равновесием плавающих тел, заложил базис статики и гидростатики. Главные свои мысли в данном направлении Архимед изложил в трактате «О плавающих телах». Он открыл давление воды на погруженные в нее тела и определил способ вычисления удельного веса разных тел. Хотя его изложение носит геометрический характер и основано на постулатах, полученных из не описанных им опытов, ясно, однако, что у него имелись навыки в проведении точных экспериментов. Архимед сам описывает один из таких экспериментов — установленный им способ измерения кажущегося углового диаметра Солнца.
Первым научным трудом Архимеда было, по-видимому, исследование центров тяжести; в нем рассматриваются законы рычага и центры тяжести (барицентры) тел. Известно, что условие равновесия рычага встречается в «Проблемах», приписываемых Аристотелю, но там оно изложено весьма неясно и вперемешку с принципами динамики. Архимед же выводит его из постулатов, полученных из непосредственных опытов с рычагами, так что постулаты, предпосланные рассмотрению равновесия рычагов, имеют, несомненно, экспериментальное происхождение. Первый, главный постулат гласит: «Предположим, что равные тяжести, подвешенные на равных длинах, уравновешиваются. На неравных же длинах равные тяжести не уравновешиваются: опускается та часть (системы), где тяжесть подвешена на большем расстоянии». Теорема VI утверждает: «Соизмеримые величины уравновешиваются, если длины, на которых они подвешены, находятся в обратном отношении к тяжестямъ».
Дальше это положение распространяется на несоизмеримые величины. Появляется фундаментальное понятие механики - о центре тяжести. Архимед говорит о нем в постулатах 4-7, не давая ему определения. Отсюда заключают, что это понятие было впервые введено то ли неизвестным нам предшественником Архимеда, то ли им самим в более ранней работе, не дошедшей до нас. Но в обоих случаях Архимед все равно должен считаться основателем рациональной теории центров тяжести.
С разработкой концепции центра тяжести связано и открытие другого фундаментального понятия механики - момента силы относительно прямой или плоскости. В своем труде «Metodob («Метод»),
обнаруженного Хейбергом лишь в 1906г., Архимед установил, что «две величины, подвешенные на плечах рычага, находятся в равновесии, если равны произведения их площадей или объемов на расстояние их центров тяжестей от опоры»[6, с. 15].
О том, какую пользу извлек Архимед из этого понятия и из знания центров тяжести для своих математических открытий, рассказывается в любой современной истории математики.
Книги по катоптрике, безусловно написанные Архимедом, до нас не дошли.
Из всего вышесказанного безусловно явствует огромный вклад Архимеда в физику, а именно: введение понятий центра тяжести, статического момента, удельного веса; закон равновесия рычага; основной закон гидростатики. Таким образом, Архимед заложил основы двух новых разделов науки - статики и гидростатики. Это наглядно свидетельствовало о том, что традиционное предубеждение греков против физики постепенно ослабевало.
Современником Архимеда, возможно несколько старшим его по возрасту, был Ктезибий - основатель знаменитой александрийской школы механики[6, с. 16]. Из его работ нам известен лишь один сомнительный отрывок. Однако вокруг его имени также сплетена легенда.
Для александрийской механики характерен интерес к изучению и применению сжатого воздуха (пневматика). Основателем этого нового раздела техники, представляющего большой интерес для физики, скорее всего является действительно Ктезибий. В упомянутом сомнительном отрывке из его трудов описывается гидравлический орган, построенный по типу обычного органа из трубок различной высоты, колебания которых возбуждаются проходящим воздухом, сжатым с помощью воды.
Предание приписывает Ктезибию также многие другие изобретения, относящиеся к прикладной механике, из которых мы упомянем водяные часы, два вида тяжелых «орудий», работающих на сжатом воздухе, нагнетательный водяной насос, переделанный самим Ктезибием в пожарный насос и известный со времен Возрождения как «машина Ктезибия».
О недошедших до нас многообразных сочинениях Ктезибия мы можем судить по пространному трактату «Механика» (250г. до н.э.) его последователя и ученика Филона, жившего в Александрии. Сей труд дошел до нас в хорошем состоянии, несмотря на некоторые позднейшие изменения, внесенные в него арабами.
От весьма точного описания боевых машин Филон (после детального обсуждения теории рычага) переходит к проблеме автоматов и автоматического театра. В своей книге автор эмоционально рассказывает о множестве занимательных игрушек для развлечения гостей: во многих из этих механизмов умело используется атмосферное давление и давление водяного пара. Кроме того, Филон проявил прекрасное знание принципа сифона.
В данном трактате содержатся также многочисленные описания искусных физических опытов, однако выводы из них значительно отличаются от современных [7, с. 113].
Оригинальность Филона также состоит в описании первого известного в истории термоскопа. Он состоит из двух связанных трубкой сфер: одна из них пустая, а другая частично наполнена водой [4, с. 98].
С помощью термоскопа проводился опыт, который фактически и сейчас демон стрируется в средней школе. В результате Филон, а возможно и его наставник Ктезибий, пришли к пониманию теплового расширения воздуха, которое они использовали затем в конструкции своих игрушек.
Практические знания (особенно в области пневматики) привели к тому, что александрийские механики заняли промежуточную позицию между сторонниками и противниками понятия пустоты: они считали, что сплошная пустота невозможна, а реальна лишь пустота в рассеянном виде (vacuum intermixtum), т. е. пустота между частицами материи. Именно такая пустота, по их мнению, объясняет переменную плотность тел, сжимаемость и упругость воздуха: когда объем воздуха уменьшается, частицы воздуха сближаются между собой, причем они насильственно оказываются в состоянии, из которого стремятся вернуться в первоначальное состояние, чем и объясняется сила сжатого воздуха. Точно так же действует и огонь, проникая между частицами.
Среди видных александрийских ученых-механиков наиболее знаменитым был Герон Александрийский (он же Герон-Механик). Годы жизни его достоверно не известны: одни называют промежуток между 250 и 150гг. до н.э., другие - около 80гг. до н.э. Как бы там ни было, но он оставил весьма приличное литературное наследие, которое к тому же дошло до нас почти в полной сохранности.
Многогранный ученый прославился как талантливый физик. Всеобщую почетную известность (особенно среди ученых эпохи Возрождения) получил двухтомный труд Герона «Пневматика». Отличительной его особенностью является ряд оригинальных идей «волшебных фокусов». Самым известным из них являлся эолипил - первая действующая паровая машина, отдаленный предок современных реактивных турбин. Эолипил представлял собой закрепленный по горизонтальному диаметру полый шар, к которому по концам диаметра, перпендикулярного оси закрепления шара, были припаяны две трубки, загнутые под прямым углом так, что их отверстия смотрели в противоположные стороны. Пар из котла попадал сбоку в шар и выходил из обеих трубок; при этом шар приходил во вращение в направлении, противоположном вектору выхода пара. Герон описал эолипил, стремясь лишь поразить воображение одной из многочисленных своих «игрушек» [6, с. 19].
Широкую известность также получило его устройство по обеспечению автоматического открывания дверей храма при разжигании огня на жертвеннике.
По сравнению с относительно развлекательной «Пневматикой» более строгий научный характер носит «Механика» Герона, дошедшая до нас полностью лишь в арабском переводе. В ней исследователь подробно рассматривает простые механизмы (ворот, рычаг, блок, клин, винт), зубчатые передачи и другие более сложные механизмы. Сей труд явился своеобразной энциклопедией античной техники. При том он написан популярным языком и в силу этого им могли практически пользоваться механики и ремесленники.
Несомненный интерес для физики представил также труд Герона «О диоптре», в котором рассматривается устройство и применение приспособлений для измерения углов, расстояний, уровней и т. п.[5, с. 123]. В трактате приводится описание годометра (как его называл Герон) или, по-нашему, таксометра (прибора для измерения пройденного пути). Короче, данное сочинение - это весьма ценный труд по точной механике античного мира.
Как часто случается, у современников и потомков не сложилось единого мнения о Героне: одни прославляют его как великого техника, другие низводят до уровня «переписчика, который уделял мало внимания опытам и практическому осуществлению его приспособлений». Да, с одной стороны, он был несомненным популяризатором науки и техники (и этого сам не отрицает), но талантливым и высокопрофессиональным (нам бы таких побольше). С другой стороны, труды Герона позволяют нам получить полноценное представление о научно-техническом уровне греков эллинистического периода: им были известны простые механизмы, зубчатые передачи, гидростатика, самые разнообразные применения сифонов, сжимаемость воздуха, движущая сила пара.
Следовательно, греки уже владели и техническими знаниями, и научным пониманием, достаточными для того, чтобы создать индустриальные машины и предвосхитить ХУШ век.
А что же они вместо этого делали? Придумывали механические фокусы и конструировали игрушки для развлечений во время празднеств, изобретали приспособления, создающие «магические» эффекты при религиозных богослужениях для усиления суеверия народных масс, изготовляли орудия и катапульты. Такую направленность науки и техники александрийской школы можно лишь частично объяснить такими объективными причинами, как отсутствие в одном и том же месте энергии и сырья (особенно железа и топлива). В определенной мере это объясняется и социальными условиями того времени
Одним из важнейших достижений александрийской науки являлась ее страстная увлеченность исследованиями в сфере оптики [11, с. 112].
Ею увлекались еще философы классического периода, которые больше интересовались физиологическими, а не физическими проблемами. Они задавались вопросами: каким образом мы видим, каково соотношение между ощущением и видимым предметом? По-видимому, пифагорейцы первыми выдвинули тезис об особом флюиде, который испускается глазами и «ощупывает» как бы щупальцами предметы, давая их ощущение. Атомисты же, наоборот, являлись сторонниками испускания предметами «призраков», или «образов», которые, попадая в глаза, приносят душе ощущение формы и цвета. Эмнедокл попытался примирить обе теории, но но-настоящему это удалось лишь Платону, поэтому данную теорию и связывают с его именем).
Согласно Платону, от предметов исходит специальный флюид, который встречается с «мягким светом дня», «ровно и сильно» бьющим из наших глаз. Если оба флюида подобны друг другу, то, встречаясь, они «крепко связываются» и глаз получает ощущение видимого. Если же «свет очей» (единственное выражение,
сохранившееся от теории Платона и бытующее сейчас, но в переносном смысле) встречается с несхожим флюидом, он гаснет и не дает глазам никаких ощущений.
Аристотель не следовал ни теории пифагорейцев об испускании света глазами, ни теории сторонников Демокрита о его проникновении в глаз извне. Поэтому трудно понять, какой концепции он все-таки придерживался.
Оптические исследования в Мусейоне (ввиду отказа от общефилософских словопрений) приняли совершенно иной характер.
Наиболее раннеизвестным в этом ряду явился труд Евклида (111 в. до н.э.) [2, с. 122]. Он состоит из двух частей: «Оптики» и «Катоптрики» (хотя последнюю многие приписывают более поздним авторам).
Первое положение (постулат) трактата гласит: «Испускаемые глазами лучи распространяются по прямому пути». Здесь Евклид прямо следует концепции зрения Платона. От второго постулата до нас дошло понятие конуса зрения и «точки наблюдения»: «Фигура, образуемая лучами зрения, представляет собой конус, вершина которого находится в глазу, а основанием служит граница предмета».
На этих двух и других десяти постулатах (иные насчитывают двенадцать) Евклид основывает геометрическое рассмотрение оптики. В «Оптике» он исследует геометрические проблемы, связанные с постулатом о прямолинейном распространении света: образование тени, изображения, получающиеся с помощью малых отверстий, кажущиеся размеры предметов и их расстояние от глаза.
В «Катоптрике» рассмотрены явления, связанные с отражением от плоских и сферических зеркал. Из второго постулата мы узнаем: «Все, что видно, видно по прямой». Это основной принцип физиологической оптики. Однако непонятно, как его можно было согласовать с третьим постулатом, дающим точный закон отражения света, известный грекам еще с древнейших времен. Если световой луч — это то же самое, что «свет очей», то как он может не отклоняться на зеркале в соответствии со вторым постулатом и менять свое направление в соответствии с третьим? Читатель не должен удивляться этому противоречию. В истории физики противоречия часты, и ученые преодолевали их почти всегда так же, как и Евклид, т. е. обходили молчанием.
В «Катоптрике» содержится также ряд выводов, вполне согласующихся с современной наукой: в плоском зеркале изображение симметрично предмету по отношению к зеркалу, а в сферических зеркалах изображение видно на прямой, соединяющей точку предмета с центром зеркала; в выпуклых зеркалах изображение находится ближе к зеркалу, чем предмет, и имеет меньшие размеры и прочее.
Успехи греков в области геометрической оптики являются, бесспорно, в значительной мере скорее достижениями их геометрии, чем физики. Сам Евклид повсюду подчеркивал прежде всего геометрический характер своего исследования. Однако отдельные положения его труда, несомненно, подсказаны экспериментом. Так, шестой постулат «Катоптрики» прямо описывает эксперимент, который и теперь, более чем через две тысячи лет, повторяется на уроках физики: «Если какой-либо предмет поместить на дно сосуда и удалить сосуд от глаз настолько, что предмет не будет виден, то он вновь станет виден на этом расстоянии, если сосуд залить водой» .
Явно экспериментальный характер носит также и последний постулат «Катоптрики»: «С помощью вогнутых зеркал, помещенных на солнце, можно зажечь костер».
Даже из вышеприведенных примеров однозначно, что Евклид или неизвестный автор рассматриваемого сочинения относится к крупнейшим физикам древности и даже к физикам-теоретикам: он создал модель прямолинейного светового луча, продолжающую оставаться базой современной геометрической оптики, и первым дал рациональное объяснение образования изображений в плоских и сферических зеркалах.
Пожалуй, не менее интересным является и близкое по духу Евклиду сочинение «Оптика» Клавдия Птолемея (2-й век), дошедшее к нам (помимо 1-й книги) в латинском переводе с арабского [6, с. 23].
Довольно забавно то, что некоторые математики сурово критиковали сей достойный труд, посчитав его недостойным уровня посредственного геометра. На самом же деле трактат Птолемея послужил отличным фундаментом греческой физики. Великий астроном не ограничился, как Евклид, рассмотрением лишь вопросов геометрической оптики: параллельно он затронул физические процессы, лежащие в основе зрения и связанных с ним оптических иллюзий. Особое значение имело, помимо того, исследование преломления света на границах сред воздуха - вода, воздух - стекло и вода - стекло. В описанных Птолемеем опытах применялся прибор, весьма схожий с используемым теперь элементарным приспособлением, описываемым
в любом учебнике физики. Поразительна также большая точность измерения, особенно при некоторых углах падения (40°, 50°, 60°). Большинство историков считает, однако, основываясь главным образом на подозрительной регулярности вторых разностей полученных значений, что Птолемей несколько изменил экспериментальные результаты, чтобы они соответствовали ожидаемому им закону преломления, не совпадающему с известным нам законом. Открытие этого закона, относится лишь к XVII веку. Последователи Птолемея считали отношение угла падения к углу преломления величиной постоянной, тогда как сам Птолемей отмечал зависимость этого отношения от угла падения.
Весьма ценным вкладом Птолемея в оптику было также тщательное исследование астрономической рефракции: он установил, что в результате ее кажущееся положение звезд выше истинного (посему на горизонте бывают видны звезды, которые еще не взошли или, наоборот, которые уже зашли).
Список использованной литературы:
1. Веселовский И.Н. Архимед.- М., 1957.
2. Глебкин В.В. Наука в контексте культуры. - М., 1994.
Григорьян А.Т. Механика от античности до наших дней.- М., 1974.
4. Дорфман Я.Г. Всемирная история физики (с древнейших времен до конца ХУ111 в.).- М., 1974.
5. Зверкина Г.А. О трактате Герона Александрийского "О диоптре". - Историко-математические ия, 6(41), 2001.
6. Льоцци М. История физики. - М., 1970.
8. Ришард Собесяк. Шеренга великих физиков. - М., 1973.
9. Семушкин А.В. Эмпедокл. - М., 1985.
10. Советский энциклопедический словарь. - М., 1980.
11. Спасский Б.И. История физики.- М., 1977.
© В.Г. Кушнер, 2015
УДК: 53(09)
В.Г. Кушнер
к.и.н., доцент кафедры истории Московский государственный технический университет радиотехники, электроники и автоматики
г. Москва, Российская Федерация
ФИЗИЧЕСКАЯ НАУКА: ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР ОТ ИСТОКОВ ДО НОВОГО ВРЕМЕНИ
ЧАСТЬ II
Аннотация
В данной статье предпринят обзорный научный экскурс в историю физики от её зарождения до конца средневековья, когда она организационно развивалась в рамках философии. Авторы выделили этапы этого процесса и на основе анализа конкретных достижений исторических персоналий приходят к выводу, как произошла трансформация физики от мифологических представлений до утверждения незыблемости научного эксперимента.
Ключевые слова
Физика, природа, философия, религия, мифология, астрономия, модели мироустройства, элементы
физики, эксперимент.
В средневековый период на развитие физики большое влияние оказали арабы [4, с. 148]. После первоначального периода презрительного недоверия к греческой культуре (им приписывают сожжение Александрийской библиотеки в 640 г.) примерно с 750 г. наступил период увлечения ею. На первом этапе ассимиляции, продолжавшемся немногим более столетия, труды греческих ученых были переведены на арабский с греческого и сирийского языков. В это же время в новых столицах — Дамаске и Багдаде — были основаны школы, но образцу александрийской. После этого началось самостоятельное развитие арабской науки, интересы которой в первую очередь были направлены в область теологических проблем, а затем уже
