CC BY
49РАЗДЕЛ II. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ, ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС: ПО МАТЕРИАЛАМ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
SECTION II. FOREIGN RELATIONS, FOREIGN POLICY AND THE NATIONAL QUESTION: BASED ON THE ACTIVITIES OF THE STATE DUMA OF THE RUSSIAN EMPIRE
УДК 327
ФИНСКИЙ ВОПРОС В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЕ И ВРЕМЕННОМ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ, 1914-1917 ГГ. ОТ БОЛЬШОЙ «ПРОГРАММЫ РУСИФИКАЦИИ» ДО ПРОЕКТОВ ПОЛНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ
Доктор исторических наук, профессор Хельсинкского университета, Хельсинки, Финляндия.
Витухновская-Кауппала Марина president@helsinki.fi
Аннотация. Статья посвящена процессу обретения Финляндией независимости в марте-декабре 1917 г. Если до падения монархии на особые права Великого княжества со стороны имперской администрации велось последовательное наступление, то с переходом власти к Временному правительству, чью легитимность финны ставили под вопрос, ситуация коренным образом изменилась. Весь период с марта по ноябрь 1917 г. финские политики претендовали на все больший объем прав, а Временное правительство стремилось удержать статус-кво. К ноябрю 1917 г. Финляндия фактически завоевала свою государственность.
Ключевые слова: Финляндия, Россия, империя, Временное правительство, государственность, независимость.
FINNISH QUESTION IN THE STATE DUMA AND THE PROVISIONAL GOVERNMENT, 1914-1917.
FROM BIG "PROGRAM OF RUSSIFICATION" TO PROJECTS OF FULL SELF-GOVERNMENT
Doctor of Historical Sciences, Associate Professor, University of Helsinki, Helsinki, Finland.
Vitukhnovskaya-Kauppala Marina
president@helsinki.fi
Abstract. The article is devoted to how Finland was fighting for independence from March to December 1917. Before the fall of the monarchy imperial administration consistently reduced the rights of the Grand Duchy, when power passed to the Provisional Government, whose legitimacy Finns questioned, the situation has
changed. The entire period from March to November 1917 Finnish politicians sought to obtain ever greater amount of rights, and the Provisional Government sought to keep the status quo. By November 1917 Finland actually gained its statehood.
Keywords: Finland, Russia, empire, the Provisional Government, statehood, independence.
Так называемый «финляндский вопрос» вышел на авансцену российской внутренней политики в период правления Александра III. К этому времени присоединенное к России в 1809 г. Великое княжество Финляндское, изначально получившее ряд особых прав, уже обладало многими атрибутами государственности. У Финляндии были свой законодательный (сейм) и исполнительный (сенат) органы, решавшие вопросы экономического и общественного развития, своя валюта, таможенный барьер на границе с метрополией, своя почта и даже - с 1878 г - свои войска. В 1880-х гг. было достигнуто господствующее положение финского языка. Экономическое развитие Финляндии продвигалось весьма быстрыми темпами, что привело к заметному росту ее благосостояния.
Но как раз в этот период империей был взят курс на гомогенизацию и унификацию имперского пространства, и финляндский особый статус перестал устраивать власти. В 1898 г. генерал-губернатором Финляндии был назначен Н.И. Бобриков, итогом деятельности которого стали так называемый Февральский манифест (обнародован 3 февраля 1899 г.), сводивший роль финляндского сейма до совещательного органа, устав о воинской повинности (утвержден 29 июня 1901 г.), приведший к расформированию основных частей финляндских войск, и так называемый манифест о языке (подписан царем 7 июня 1900 г.), в соответствии с которым следовало постепенно переводить делопроизводство Великого княжества на русский язык.
По выражению Осмо Юссилы, «финская государственность была возвращена на миг» после подписания царем 4 ноября 1905 г. так называемый ноябрьского манифеста [13, с. 692]. Принятые при Бобрикове законы были заморожены, и в дополнение к этому Финляндия получила самую радикальную в тогдашней Европе парламентскую реформу: на месте четырехсословного представительного органа, сейма, возник однопалатный парламент, избираемый на основе всеобщего и равного избирательного права. Женщины получили право избирать и быть избранными [1, с. 87-94]. Однако по мере угасания революции, начиная с 1907 г. «наступление на Финляндию» возобновилось. Его возглавил премьер-министр П.А. Столыпин, а основной ареной борьбы его сторонников и противников во время премьерства Столыпина стала Государственная Дума [1, с. 44-91], [3, с. 406-416], [4, с. 127-141].
Беспокойство российской власти в этот период вызывала, в частности, проявившаяся в годы революции нелояльность Финляндии, которая, по мнению властей, несла в себе угрозу имперской столице, расположенной в 35 километрах от границы с Великим княжеством. Кроме того, Финляндия, по мнению ее критиков, недостаточно участвовала в экономических тяготах России (в частности, в расходах на оборону) и поэтому эксплуатировала метрополию экономически, жила и богатела за ее счет. Вызывало неудовольствие также неравноправие граждан России по сравнению с гражданами Финляндии на ее
территории. Наконец, раздражение вызывала резко выраженная национальная и культурная чуждость финляндцев, их демонстративное дистанцирование от империи, то, что в правой прессе определялось как гордыня, «финское зазнайство».
Дебаты по «финляндскому вопросу» проходили в Третьей Думе трижды. Основным законодательным актом, резюмировавшим эти дискуссии, стал закон 1910 г. «О порядке издания касающихся Финляндии законов и постановлений общегосударственного значения», который стал кульминацией нового «похода на Финляндию». По этому закону, права финского парламента резко ограничивались в пользу Государственной Думы и частично правительства Российской империи [5, стб. 2582], [2, с. 237-241]. Следует упомянуть и одобренный в конце 1911 г. закон об уравнении в правах русских граждан с финнами в пределах Финляндии [6, стб. 781-854, 864-970, 1002-1070, 3266-3280].
Наконец, совсем накануне войны, в марте-июне 1914 г., в Думе прошло обсуждение вопроса об обложении пошлиной ввозимых из-за рубежа в Финляндию хлебных продуктов [7, стб. 328-340]. Суть проблемы заключалась в ограждении российского зернового экспорта в Финляндию от конкурировавшего с ним германского экспорта зерна на финский рынок. В июле пошлины были установлены вопреки мнению финляндского Сената. Эти меры носили антигерманский характер и являлись первым открытым ударом по автономии таможенного законодательства Великого княжества.
К началу Первой мировой войны были подведены итоги многолетней работы Подготовительной комиссии при Особом совещании по делам Великого княжества Финляндского под руководством статс-секретаря Н.Н. Корево. Комиссией была подготовлена обширная законодательная программа, призванная еще сильнее привязать Финляндию к России [2, s. 1-16], [12, с. 11-15], [13, с. 734-737]. В сентябре 1914 г. Николай II одобрил программу, но после начала войны ситуация коренным образом изменилась. Поскольку стратегическое и экономическое значение Финляндии для России возросло, вопрос о «наступлении» на Великое княжество был отложен. В Финляндии было объявлено военное положение, была усилена цензура. Финляндия прикрывала Петербург со стороны Балтики и северо-запада, поэтому на ее территории, по линии Там-мисаари-Порккала были созданы дополнительные укрепления. Минировалась акватория Финского залива, в Финляндии располагались российские войска [12, с. 18-19, 9]. Финская промышленность выполняла российские военные заказы - в этой работе была задействована третья часть всех рабочих, занятых в промышленности и строительстве [12, с. 62].
Как и в России, деятельность выборного органа Финляндии была приостановлена. Однако в январе 1916 г. правительство распорядилось о проведении новых выборов в сейм, которые состоялись в июле 1916 г. В этих выборах неожиданно и с большим отрывом победили социал-демократы (103 места из 200). Именно это большинство сыграло свою роль после Февральской революции [14, с. 99].
Февральская революция вывела на авансцену российской истории Временный комитет Думы, а со 2 (15) марта - Временное правительство. Поскольку большинство членов его первого состава представляли либеральное крыло Думы, они почти сразу осуществили то, за что упорно боролись ранее - Ве-
ликому княжеству Финляндскому были возвращены все его особые права. На заседании 7 марта был утвержден проект манифеста «Об утверждении Конституции Великого княжества Финляндского и о применении ее в полном объеме» [10 С. 45]. Все принятые ранее акты и законы, в которых ущемлялись права финляндской автономии, были отменены [10, с. 48-49], [19, с. 25-26]. 7 марта была полностью заменена административная верхушка российской власти в Финляндии: финляндским генерал-губернатором был назначен октябрист Михаил Александрович Стахович, а его помощником - барон Сергей Александрович Корф [19, с. 24]. Месяцем позже, 26 марта / 8 апреля министром статс-секретарем Великого Княжества был назначен инженер Карл Иоганн Алексис Энкель [21]. Воспоминания Энкеля, впоследствии неоднократно занимавшего должность министра иностранных дел Финляндии, являются одним из важнейших источников для анализа финско-российских отношений с апреля по декабрь 1917 г. [15, 22].
Через несколько дней после своего назначения, 12 апреля, Энкель отправился из Петрограда в Хельсинки; в одном вагоне с ним ехал Керенский, который собирался посетить своего врача (незадолго до этого ему сделали в Кау-ниайнене операцию на почках [16]). За день до этого торжественно открылась сессия финского парламента, и Энкель дал Керенскому прочесть речь, которую произнес генерал-губернатор от лица Временного правительства, и ответную речь председателя парламента. Керенский разгневался: «Здесь же нет благодарности Временному правительству за то, что оно сделало на благо Финляндии! Я собирался завтра сам отправиться в парламент, но теперь об этом нет и разговора». Ушел и заперся в своем спальном отделении.
На следующее утро Энкель осторожно вернулся к этому вопросу, посоветовав Керенскому посетить парламент, так как Финляндия относится к Керенскому с большой симпатией, и хотя его визит и приватный, от него многого ждут. Уговоры министра статс-секретаря подействовали, и, как пишет Энкель, Керенский сделал все возможное, чтобы завоевать народные симпатии в Финляндии. Он посетил парламент, где обнимал главу сената Токоя, поцеловал двух депутаток-социалисток, а также возложил букет к памятнику поэта Йо-хана Людвига Рунеберга. Тем не менее при посещении парламента Керенский объявил Токою, что предложения сената содержат требования, которые Временное правительство не может одобрить [15, с. 72-73].
Этот инцидент можно считать прелюдией к дальнейшему, все нараставшему противостоянию между Временным правительством и представителями Финляндии. Его суть состояла в следующем: министры Временного правительства были уверены, что Финляндия должна полностью удовлетвориться возвращением «до-бобриковских» законов, а большая часть финской элиты была с этим не согласна. Финские правоведы считали, что Временное правительство не могло заменить царя в качестве носителя высшей власти в Великом княжестве, ибо это противоречило концепции отдельной финской государственности и так называемой теории персональной унии.
История формирования в среде финских интеллектуалов концепции финской государственности подробно показана в монографии Осмо Юссилы [13, с. 288-311]. Смысл ее сводился к тому, что Финляндия является особым государством, связанным с Россией союзными отношениями. Единственной
связкой между ними выступает царь, являющийся Великим князем Финляндским. Эта теория имела огромное значение для формирования финской национальной идентичности, однако она же усилила и идейно-политическое противостояние между метрополией и Великим княжеством. После Февральской революции в глазах сторонников этой теории ее центральное звено - Великий князь Финляндский - исчезло. Следовало, таким образом, заново строить отношения с метрополией, требуя делегировать финским органам власти все больше прав.
По сути дела, весь период правления Временного правительства шло как бы перетягивание каната в финском вопросе - финляндцы добивались все большего самоуправления, а Временное правительство стремилось удержать статус-кво. При этом и политический класс самой Финляндии не был в этом вопросе единым - споры шли вокруг желаемой степени обособления от России. Одни представители финской элиты (главным образом, представители буржуазных партий, так называемые старофинны и младофинны) считали, что у России следует требовать некоторой компенсации, а именно усиления самоуправления. Более радикальными были социал-демократы, настаивавшие на том, что Финляндии следует требовать назначения своего главы государства, который решал бы все вопросы ее внутренней политики. Они требовали также международных гарантий особого статуса Финляндии, и были согласны делегировать России лишь вопросы внешней политики [17, с. 748-749].
Финляндцы начали действовать незамедлительно. 14 апреля Карл Энкель посетил министра иностранных дел П.Н. Милюкова с целью обсудить с ним так называемый законопроект Антти Туленхеймо (руководителя юридического департамента сената) о передаче части властных полномочий от Временного правительства сенату Финляндии. Законопроект отличался относительно умеренным характером: все, что касалось общегосударственных дел («интересов России») и сессий парламента, оставалось бы в ведении Временного правительства, у русской власти оставалось бы и право разгона финского парламента. Однако большая часть экономических решений была бы передана хозяйственному департаменту сената (после предварительного заключения генерал-губернатора).
Однако и столь умеренный проект вызвал полное несогласие Милюкова. Тот принял Энкеля холодно и заявил, что он против расширения прав Финляндии. «Мы дали вам в Манифесте все права, которыми вы должны обладать, - говорил Милюков, - а теперь вы требуете большего. [...] У Временного правительства нет никаких прав изменять что либо, это - прерогатива Учредительного собрания. Мы должны сохранить Россию в том же виде, в котором она была, когда император отрекся от власти» [18].
В своих воспоминаниях Энкель характеризует особенности в отношении некоторых членов Временного правительства к «финскому вопросу». Милюков, несмотря не свой статус защитника Финляндии, был, как видим, настроен жестко. А.И. Гучков заявлял, что принципом взаимоотношений с Финляндией должно быть «ничего бесплатно», т. е. Финляндии следует платить за справедливое решение русской властью финляндского вопроса. Г.Е. Львову «финский вопрос» был совершенно незнаком, он не высказывал своего мнения, а только просил финских юристов сформировать консолидированную позицию
[15, С. 74-75]. Именно Львов пообещал 23 апреля прибывшим в Петроград сенаторам Оскари Токою, Эмиль Сетяля и Антти Туленхеймо, что правительство рассмотрит предложения финнов. Однако, пока рассматривался этот умеренный проект, в России назрели изменения. Разразился правительственный кризис, в результате которого состав правительства поменялся.
Обнадеженные сменой правительства, 23 мая в Петербург внезапно прибыли социал-демократ Токой и председатель конституционной комиссии парламента Юрье Мякелин, которые попросили Энкеля срочно организовать их встречу со Львовым. На этой встрече Токой в агрессивном тоне выразил неудовольствие тем, что правительство до сих пор не дало ответа по поводу законопроекта, а также передал Львову более радикальные предложения социал-демократов. Львов, внешне спокойный, был возмущен. Возмущен, впрочем, был и коллега Токоя, депутат от партии старофиннов Туленхеймо, оценивший деятельность социал-демократов как провокационную [18].
Социал-демократы попытались заручиться поддержкой Советов. Делегация СДП Финляндии прибыла на первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, проходивший в Петрограде с 3 (16) июня по 24 июня (7 июля) 1917 г. [20, с. 151-160]. Финны рассчитывали на поддержку большевиков, которые еще на своей апрельской конференции осудили финскую политику Временного правительства [11]. Однако большевики на съезде Советов оказались в меньшинстве (13,5 %), а в глазах умеренных руководителей съезда, меньшевиков и эсеров, программа независимости Финляндии выглядела слишком радикальной. Финские делегаты, таким образом, опять не получили желаемого.
Финские социал-демократы продолжали надеяться на победу большевиков во внутрироссийской политической борьбе. Во время июльского кризиса им показалось, что момент настал. 5 (18) июля, когда восстание в Петрограде было в разгаре, сейм одобрил (136 голосов «за» и 55 «против») социал-демократический проект «закона о верховной власти», суть которого сводилась к тому, что верховная власть переходит от Временного правительства к парламенту Финляндии. Сейм принял также решение, что «закон о верховной власти» не будет направлен на утверждение Временному правительству. На исход голосования повлияло ложное сообщение Оскари Токоя о том, что Временное правительство пало.
Энкель предполагал, что в планы социал-демократов входило, дождавшись окончательной победы большевиков в Петербурге, организовать восстание в Финляндии с целью отсоединения от России [15, s. 88]. Однако ситуация развивалась в противоположном направлении: 24 июля (6 августа) было сформировано второе коалиционное правительство, председателем которого стал Керенский, решительно державшийся линии сохранения status quo в финском вопросе. Он в тот же день вызвал к себе Энкеля и излил на него весь свой гнев. Керенский, как вспоминает Энкель, принял его в морском министерстве, стоя в центре зала в военном мундире и держа одну руку за спиной, в позе Наполеона. Он произнес: «Что это вы, финны, творите? Вы объявили независимость, говорите, что вы свободны от России, не хотите одалживать нам денег. Хотите ли вы привести дело к тому, что Россия начнет военные действия против вас и закроет между нами границу?» [17, s. 89-90].
Было принято решение распустить парламент Финляндии и назначить новые выборы. 30 июля (12 августа) Стахович, по предложению Керенского, пригласил Токоя и председателя парламента Куллерво Маннера и сообщил им об угрозе вооруженной оккупации Финляндии русскими войсками, повторяя угрозу Керенского [17, s. 92-93]. На следующий день, 31 июля, С.А. Корф прибыл в Петроград с манифестом о роспуске парламента. В знак протеста основная часть социал-демократов вышла из сената [20, s. 96].
Однако, по мере ослабления позиций Временного правительства, а особенно после начала Корниловского выступления, возросли опасения сената, что в России усиливается угроза установления диктатуры. Предварительно договорившись через Энкеля с Керенским, сенат решил подготовить открытое письмо о расширении его полномочий. 30 августа (12 сентября), когда войска Корнилова были на подступах к Петрограду, Керенский подписал это открытое письмо, которое незамедлительно было опубликовано в Хельсинки [15, s. 100101], [20, s. 97]. В письме говорилось «о передаче сенату Финляндии некоторых дел на окончательное разрешение». Фактически это было осуществление не принятого ранее закона Туленхеймо. Это письмо сохраняло в Финляндии силу закона, пока в стране существовала монархическая система правления, т. е. до июля 1919 г. [20, s. 97].
2 (15) - 3 (16) октября прошли консультации между конституционным комитетом Стольберга и юридической совещательной комиссией Временного правительства [20, s. 98]. Обсуждались предложения Комитета по новой конституции и так называемому государственному акту, в котором определялся характер отношений между Финляндией и Россией. Как отмечает Осмо Юс-сила, законопроекты, предложенные комитетом, «вобрали в себя все те надежды и мечтания, которые лелеяли конституционалистские круги Финляндии.» [13, s. 753]. В них в завуалированном виде предлагалось фактически узаконить статус Финляндии как отдельного государства. Отмечалось, например, что Финляндия является республикой, что законодательную власть должны осуществлять парламент и государственный совет. В предложениях Комитета отсутствовала фигура генерал-губернатора, но появилась должность регента, который временно принял бы на себя права Великого князя. Ему принадлежало бы право окончательного утверждения законов Финляндии. Присутствие России обозначалось фигурой министра статс-секретаря, который должен был бы, по сути, являться послом Финляндии в России. Самоуправление Великого княжества должно было стать почти абсолютным, к компетенции российской власти следовало отнести лишь вопросы обороны и внешней политики. Однако и во внешнеполитических вопросах роль Финляндии значительно усиливалась, особенно в делах, касавшихся только ее.
На предложения комитета Стольберга дал свое заключение генерал-губернатор Н.В. Некрасов (министр Временного правительства Николай Виссарионович Некрасов был назначен генерал-губернатором Финляндии 5 (17) сентября 1917 г.). Он подчеркнул, что проект должен, прежде всего, пройти рассмотрение российской верховной власти. Некрасов считал, что представителем России в Финляндии должен быть «верховный комиссар». Финляндия должна финансировать российские войска, находящиеся на ее территории. Некрасов настаивал и на том, чтобы утверждение принятых сеймом законов осу-
ществлялось российской властью. Фактически Некрасов стремился отстоять хотя бы часть из российских прерогатив, признавая невозможность сохранения пресловутого status quо [13, s. 759-760], [15, s. 107-114]
5 ноября предложения комитета Стольберга были представлены Временному правительству. Энкель так вспоминает об этом: «На заседании царила нервозная атмосфера, оно то и дело прерывалось, когда председателя просили выйти, чтобы принять очередную делегацию, явившуюся в связи с подготавливавшимся большевиками мятежом. Юридический комитет высказал целый ряд соображений по внесению изменений. [...] Я был против изменений, однако правительство приняло их без обсуждения. В одном из пунктов этих изменений упоминался носитель верховной власти, однако особо не уточнялось, что имеется в виду власть российская. Когда я указал на эту неточность, А.Ф. Керенский, вспылив, воскликнул: "В Финляндии нет другого носителя верховной исполнительной власти". Услышав, что в законопроекте шла речь о президенте Финляндии, он сразу уступил» [15, s. 113-114]. Как видим, совсем накануне октябрьского переворота финны добились почти всех тех особых прав, за которые они так упорно сражались после падения монархии. Законопроект с поправками был принят, но ввести его в силу по понятным причинам не успели.
Сразу после октябрьского переворота события развивались стремительно. 15 ноября финский парламент объявил себя носителем верховной власти, постановив отделить Финляндию от России. 27 ноября был назначен так называемый сенат независимости под руководством Пера Эдвина Свинхувуда. Однако от решительных действий финнов на первых порах удерживали боязнь дислоцированных в Финляндии российских войск и боязнь остаться без российского зерна. Тем не менее полная неясность ситуации в России, а также нарастание напряженности в самой Финляндии (14 ноября в Финляндии началась всеобщая забастовка, продолжавшаяся пять дней и донельзя накалившая атмосферу в стране) вызывали еще большие опасения, - и в конце ноября сенат пришел к выводу о необходимости срочного объявления независимости. 4 декабря Свинхувуд зачитал в парламенте объявление сената о том, что Финляндия взяла свою судьбу в свои руки и правительство обращается к другим государствам с просьбой о признании. 6 декабря парламент 100 голосами против 88 принял Декларацию независимости Финляндии. Однако скандинавские страны, Германия, Франция, Великобритания и США отказались признать независимость Финляндии прежде, чем ее признает Россия [14, s. 110-111], [15, s. 153], [20, s. 164-165].
27 декабря представители социал-демократической партии Эдвард Гюл-линг, Куллерво Маннер и Карл Виик встретились с Владимиром Лениным, который, выразив удивление, что рабочие Финляндии еще не совершили революции, обещал поддержку. 28 декабря Карл Энкель, должность которого называлась уже «представитель Финского сената в России», и доктор Карл Густав Идман прибыли в Петроград, где в Смольном встретились с Лениным. Тот сказал им: «Дело очень простое. Ваше правительство напишет нам письмо, на которое мы сразу ответим».
30 декабря 1917 г. в Петроград прибыла делегация, состоявшая из Энкеля, Свинхувуда и Идмана. Энкель вспоминает, что большевики в тот день устроили какую-то большую демонстрацию и в связи с этим граждане прятались
по домам и улицы города были пусты. Финские представители не могли даже найти извозчика на Финляндском вокзале и полпути прошли пешком. На следующий день делегация отправилась в Смольный с двумя экземплярами отношения, адресованного правительству России. Однако в Смольном выяснилось, что обращение в письме следовало изменить на «Совету Народных Комиссаров». Впопыхах перепечатали название (оставив, однако, в тексте формулу «правительство России») и вновь доставили бумагу в Смольный, где должны были ждать ее утверждения на заседании Совнаркома. Энкель живо описывает наполненную папиросным дымом комнату, многочисленных посетителей, работников Смольного, сновавших взад и вперед по просторному залу. Финские посланники нервничали, но в 11 часов вечера бумага была подписана. Финляндия получила независимость. По просьбе финнов к ним вышел Ленин, который сердечно пожал всем троим руки и шутливо спросил: «Теперь вы довольны?» Свинхвуд воскликнул: «Да, да!» Произошла короткая беседа, и, попрощавшись, Свинхувуд отправился с драгоценным документом домой, в Финляндию [15, s. 170-174]. 4 января 1918 г. независимость Финляндии была уже признана Францией и Швецией.
Литература
1. Аврех А.Я. Столыпин и Третья дума. М., 1968. С. 44-91.
2. Бахтурина А.Ю. Окраины российской империи: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914-1917 гг.). М., 2004.
3. Витухновская М.А. «Финляндский вопрос» в Государственной думе: спор о концепциях империи // Имперские и национальные модели управления: российский и европейский опыт. Сб. материалов Международной научной конференции / науч. ред. А.О. Чубарьян. М., 2007.
4. Витухновская-Кауппала М. Политическая маркировка пространства Российской империи: Финляндия и Польша в думской дискуссии (1907-1912) // Таврические чтения 2009. Актуальные проблемы истории парламентаризма в России (1906-1917). Международная научная конференция. С.-Петербург, Таврический дворец, 4 декабря 2009 г. Сборник научных статей / ред. А.Б. Николаев. СПб., 2010.
5. Государственная дума. Стенографические отчеты. Третий созыв. 1910 г. Сессия третья. Часть IV. СПб., 1910. Стб. 2582.
6. Государственная дума. Стенографические отчеты. Третий созыв. 1911 г. Сессия пятая. Часть I. СПб.: Государственная типография, 1911. Стб. 781-854, 864-970, 1002-1070, 3266-3280.
7. Государственная дума. Стенографические отчеты. Четвертый созыв. 1914 г. Сессия вторая. Часть III. СПб.: Государственная типография, 1914. Стб. 328-340.
8. Государственная дума. Стенографические отчеты. Четвертый созыв. 1914 г. Сессия вторая. Часть V. СПб., 1914. Стб. 374-428.
9. Дубровская Е.Ю. Российские военнослужащие и население Финляндии в годы Первой мировой войны (1914-1918). Учеб. пособие. Петрозаводск, 2008.
10. Журналы заседаний Временного правительства: в 4 т. Т. 1. Март-апрель 1917 года / отв. ред. тома Б.Ф. Додонов. М., 2001. С. 45.
11. Ленин В.И. Седьмая (апрельская) Всероссийская конференция РСДРП(б). Резолюция по национальному вопросу // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 31. М., 1969. С. 439.
12. Соломещ И.М. Финляндская политика царизма в годы первой мировой войны (1914 - февраль 1917 гг.). Учеб. пособие. Петрозаводск, 1992. С. 11-15; Юссила Осмо. Великое княжество Финляндское.
13. Юссила О. Великое княжество Финляндское, 1809-1917. Хельсинки: Ruslania, 2009.
14. Юссила О., Хентиля С., Невакиви Ю. Политическая история Финляндии, 1809-1995. М., 1998.
15. Enckell C. Poliittiset muistelmani. Osa I. Porvoo-Helsinki: Werner Soderstrom osakeyhtio, 1956.
16. Huuska V. Kerenski ja Suomi - Venâjân kumoushomma 95 vuotta sitten. -URL: http://veikkohuuska.puheenvuoro.uusisuomi.fi/125468-kerenski-ja-suomi-venajan-kumoushomma-95-vuotta-sitten (accessed: 15.12.2014).
17. Юссила О. Ibid.
18. Insinoori C. Enckellin kertomus huhtikuun 9-11 p:nâ 1929.
19. Ketola E. Kansalliseen kansanvaltaan. Suomen itsenâisyys, sosiaalidemokraatit ja Venâjân vallankumous 1917. Helsinki: Kustannusosakeyhtio Tammi, 1987.
20. Polvinen T. Venâjân vallankumous ja Suomi, 1917-1920. Osa I. Helmikuu 1917 - toukokuu 1918. Porvoo-Helsinki: Werner Soderstrom osakeyhtio, 1967.
21. Rasila V. Vuoden 1914 venâlâistâmisohjelman synty // Historiallinen aikakauskirja. Helsinki: Suomen historiallinen seura, 1966. № 64.
22. SK (Suomen kansallisarkisto - Национальный архив Финляндии), Valtiosihteerin virasto (Канцелярия министра статс-секретаря), 198/1917.
23. SK, Carl Enckellin kokoelma (коллекция Карла Энкеля), kotelo 28 (коробка 28).
