CC BY
39Финансовый брексит в свете переговорных позиций ЕС и Великобритании
о сч о сч
о ш m
X
<
m О X X
Алымов Александр Константинович
магистрант кафедры «Мировая экономика и управление внешнеэкономической деятельностью» факультета государственного управления, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, adymov@msu.ru
Ленков Илья Николаевич
к.э.н., доцент кафедры «Мировая экономика и управление внешнеэкономической деятельностью» факультета государственного управления, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, lenkov@msu.ru
В статье рассматриваются условия финансовой части Брекси-та, наиболее значимыми из которых является несовершенство институциональной основы европейского регулирования. Анализируются труды различных исследователей по теме Брек-сит, отмечается, что проблема неопределенности косвенно влияет на стратегию общеевропейских и национальных регуляторов, несмотря на то, что угроза жесткого Брексита миновала. Также в статье отмечается, что краткосрочные приоритеты стран Евросоюза являются фрагментарными и носят мозаичный характер интеграции в различных сферах финансового регулирования. В ходе продолжительных переговоров между Лондоном и Брюсселем едва ли не самым главным предметом разногласий стала выработка платформы дальнейшего сотрудничества в финансовой сфере. Все возрастающая вероятность реализации сценария жесткого Брексита грозила глобальным финансовым рынкам коллапсом сложившихся цепочек создания стоимости, беспрецедентной правовой неопределенностью, масштабным кризисом сложившихся бизнес-стратегий. Около трети всего финансового экспорта в страны ЕС приходится на сферу инвестиционного банкинга, особенно уязвимую вызовам Брексита. Другими словами, доступ на европейский рынок финансовых услуг представляет собой стратегически важную часть бизнес-инфраструктуры как для национальной финансовой индустрии, так и для британской экономики в целом. Делается вывод, что сложность выхода Великобритании из состава ЕС обусловлена группой факторов, среди которых наибольшее влияние оказывают особая роль финансовой отрасли для экономики, а также незавершенный характер регуляторной гармонизации в ЕС. Ключевые слова: Брексит, Европейский союз, финансовые услуги, финансовый рынок.
В 2016 г. Международный валютный фонд выделил Брексит в числе основных источников неопределенности для глобальной экономики [1]. Экономике Великобритании традиционно присуща большая роль финансового сектора - вместе с услугами страхования аккумулируется около четверти всего британского экспорта услуг [6]. В то же время, 44% всего финансового экспорта, по данным Deutsche Bank, приходится на страны Европейского союза. Не менее показательны цифры в динамике: экспорт финансовых услуг в ЕС удвоился, несмотря на последствия кризиса 2008 г. и турбулентное десятилетие 2006-2016 в целом [6].
Создание Общего рынка в 1993 г. и старт процесса валютной интеграции вызвали скачкообразный рост спроса на услуги финансового посредничества. Дальнейшая стратегия финансовой интеграции в рамках Единого рынка включала необходимость гармонизации регулирования, а также дефрагментации национальных фондовых, страховых, банковских рынков в унифицированную европейскую финансовую систему. Создание общей системы банковского и прочего лицензирования предполагало возможность для каждой хозяйственной единицы функционировать на всем пространстве Единой Европы, что положительным образом отражалось на их конкурентоспособности вследствие оптимизации затрат на соответствие макропруденци-альным требованиям, комплаенсу, персоналу и др. Сетевой эффект, вызванный потоковой миграцией иностранных банков, страховых компаний, инвестиционных фондов обусловливал все большее влияние рыночных факторов концентрации бизнеса в Сити. Торговля евро на рубеже веков приобрела дополнительное значение опосредствующего звена между развивающимися странами Азии и США [15]. Помимо этого, как считается, Лондон существенно выиграл от взрывного роста на рынках ОТС в предкризисное десятилетие, причиной стал ранний переход на электронные системы биржевой торговли и появление емкого рынка евро-деривативов.
Соответственно опасения мирового бизнес-сообщества относительно реализации рисков неуправляемого, «жесткого» Брексита вызваны попытками предварительных оценок ущерба, который может быть нанесен:
• финансовой инфраструктуре Сити в результате масштабного коллапса сложившихся форматов бизнес-партнерства, необходимости дорогостоящих способов реорганизации коммерческих структур, возрастания комплаенс-рисков;
• процессу консолидации единого европейского финансового рынка как следствие падения объемов предложения на рынке финансовых продуктов, снижения разнообразия представленной линейки и удорожание комиссий за сопровождение финансовых операций;
• глобальному финансовому рынку через стимулирование дефицита глобальной ликвидности, вызванного фрагментацией отдельных региональных подсистем.
Вместе с тем, управление указанными рисками в рамках переговоров по Брекситу оказывается в высокой степени зависимым от нефинановых аспектов дальнейшего сотрудничества между странами, включающих в себя массу иных проблем политико-экономического характера, необходимость пакетного решения которых была обусловлена позицией Брюсселя. Последняя, становясь все более жесткой по ходу переговоров, сопрягала возможность доступа на европейский финансовый рынок с остальными четырьмя экономическими свободами, обеспечение которых было маловероятно ввиду внутриполитических обстоятельств в Великобритании.
С объективной точки зрения проблематичность сложившейся ситуации в значительной степени усугубляется тем, что интересы сверхглобализированного и ориентированного на трансграничные операции рынка финансовых услуг Великобритании в общем и целом вступают в структурное противоречие с интересами остальных отраслей британской экономики. Если отмена излишней регуляторной нагрузки на реальный сектор могла бы придать ему необходимый динамизм, значительно понизив издержки и предоставив больше места частной инициативе, то для экспортно-ориентированного финансового сектора такая дивергенция правил оказалось бы чем-то совершенно обратным, а именно резким увеличением затрат на соответствие дополнительным макропруденциальным, техническим и административным требованиям.
Если отвлечься от британской перспективы и посмотреть на Брексит через призму внутриевропейских интеграционных процессов, назревающие экономические проблемы внутри ЕС накануне референдума можно представить следующим образом. С одной стороны, интерес Великобритании сохранить доступ компаний Сити ко всему огромному рынку ЕС и одновременно оставаться вполне независимой от брюссельских властей в регуляторных вопросах встречал предсказуемый протест конкурентных юрисдикций в стане государств «старой Европы», общность голосов которых обусловливало все более ужесточающуюся позицию соответствующих европейских ведомств. С другой стороны, наличие в составе блока столь развитого во всех отношениях финансового кластера, принципиально незаинтересованного в дальнейшем углублении гармони-зационных процессов, отрицательно сказывалось на оперативности рыночных и административных интервенций ЕЦБ, что не в последнюю очередь определяло беспомощность еврочиновников в свете кризисов суверенного долга, а также замедления гармонизации налоговых и финансовых правил в ЕС.
Принимая во внимание роль, которую Великобритания играла в создании Общего рынка, можно отметить, что сложившаяся ситуация затрудняла как дальнейшую интеграцию в рамках ЕС, так и способность национального правительства осуществлять свой суверенитет в тех вопросах, где интересы страны могли бы расходиться с интересами наднациональных ведомств: «В соответствии с ними теперь подчеркивались преимущества глобализации, поставленной под контроль (с многосторонними правилами и более явным вовлечением в соответствующие процессы международных организаций). Внутри ЕС сознательным продвижением
многосторонней гармонизации, а также регионального и глобального финансового управления, стала заниматься группа «южных» государств-членов, возглавляемая Францией при поддержке Германии. За сохранение прежнего спонтанного порядка регулирования финансов в основном выступала «северная» группа стран, в которой лидировала Великобритания» [2].
Как отмечают Говарт и Кваглиа, существует два основных теоретических подхода, осмысляющих процесс европейской интеграции в свете развития единого финансового рынка Европы. Первый центрирован на государстве и исходит из того, что все члены ЕС находятся в состоянии непрерывной борьбы за привлечение крупных игроков в свои юрисдикции [18]. Несмотря на то, что стратегические интересы отдельных стран-членов могут неоднократно переплетаться в результате прохождения определенных рубежей интеграции, их различия сохраняют свой принципиальный и фундаментальный характер. В этом плане, резонно ожидать, что в долгосрочной перспективе ЕС не заинтересован в присутствии крупных внеблоковых игроков на европейском рынке, чем и объясняется тот факт, что переговорная позиция по отношению к Соединенному Королевству становилась все более ригидной [12].
Альтернативный подход фокусируется на интернациональном характере современного финансового рынка и утверждает, что сам успех интеграции в формате ЕС может быть объяснен тем, что тот до некоторой степени совпадал со стратегиями развития больших европейских компаний, в частности, финансовых, чей бизнес в сегодняшнее время носит всецело панев-ропейский характер [12[.К этой точке зрения примыкают исследования о «новой взаимозависимости», изучающие формирование больших трансграничных коалиций государственных и негосударственных акторов [9]. Именно таким коалициям принадлежит ключевая роль в разработке современных практик и правил европейского регулирования финансовых рынков. В этом смысле изучение политэкономии Брексита сводится к изучению сетей и акторов, которые добиваются взаимной мобилизации друг друга во имя дальнейшей экспансии трансграничных связей. Так, например, Фаррел и Ньюман подробно описывают как транснациональные коалиции с созданной финансовой взаимозависимостью стали инструментом создания универсальных регуляторных рамок в сфере финансов [9].
Первое время после референдума основным интересом британской финансовой индустрии было сохранение Соединенного Королевства в рамках Европейского экономического пространства (EEA) (т.н. норвежский сценарий). Вскоре выяснилось, что такая форма взаимоотношений предполагает сохранение общего рынка труда, в то время как специальное соглашение в сфере финансов не раз отклонялось европейской стороной, переговорщики которой резюмировали эту позицию формулой «все или ничего». К февралю 17-ого года правительство консерваторов определилось в том, что оно не будет добиваться сохранения Великобритании в EEA, хотя и оговаривая «естественный интерес в кооперативном соглашении, которое отражало бы наличествующую связь рынков» [19]. Стратегия обострения, к которой правительство Великобритании все чаще прибегало в течение 2017-2018 гг., предполагало создание т.н. «Сингапура-на-Темзе», в основе которого лежало энергичное дерегулирование рынков, снижение фискальной нагрузки, смягчение законода-
X X
о
го А с.
X
го т
о
м о м о
о
CS
о
CS
о ш m
X
<
m О X X
тельства в сфере защиты труда, и в конечном счете, радикальный разрыв с европейской финансовой системой. Как указывают Сибрус и Уиган, нынешняя роль Великобритании в создании глобальных цепочек стоимости во многом обусловлена способностью обеспечить ликвидный финансовый рынок для нерезидентов вне рамок национального регулирования — создание рынка евробондов и евродолларов в 50-60 гг. является здесь наиболее живой иллюстрацией [17[.На протяжении этого же периода ответственные органы в Сити не препятствовали имплементации оффшорных стратегий развития зависимых территорий (British Overseas Territories, BOTs). В этом смысле, горизонтальная организация связанных юрисдикций, не будучи админи-стрируема из Даунинг-стрит напрямую, представляет собой существенную часть описываемой инфраструктуры. Как утверждают Хаберли и Войчек, анализ прямых иностранных инвестиций косвенно позволяет предположить, что от трети до половины всех потоков ПИИ проходят через сети оффшоров, с которыми Сити связана традицией долгого партнерства, общностью правовой системы и единством бизнес-культуры и деловых связей [11].
Еще одна причина трудоемкости переговоров относительно будущего финансовой отрасли может быть найдена в довольно специфической институциональной среде, отражающей зыбкий консенсус относительно полномочий Брюсселя и суверенных правительств. Как известно, управление и регулирование в сфере финансов — одна из тех отраслей, которые претерпели значительное вмешательство со стороны исполнительных органов ЕС: в области администрирования рынка финансовых услуг мы можем засвидетельствовать едва ли не самый успешный пример отраслевой интеграции, действительно работающую модель межгосударственного управления. Правовой базой ее функционирования явились специальные соглашения между странами-членами объединения, прежде всего Договор о стабильности, координации и управлении (TSCG) и Механизм стабильности в Европе (ESM), действующий на общих основаниях международного публичного права и не являющийся официальным органом ЕС. Как полагают некоторые исследователи, в частности Карди, разнородность интересов, а также краткосрочные приоритеты стран Евросоюза, которые часто соединялись в спешке и необходимости осуществления быстрой тактической интервенции, вылились в некоторую фрагментированность, а также мозаичный характер интеграции в различных сферах финансового регулирования [5].
Сложный характер переговоров касательно финансовой части Брексита дополнительно отягощался несовершенством институциональной основы европейского регулирования, о чем свидетельствуют следующие факты:
1) TSCG был оформлен в виде международного соглашения ввиду жесткой позиции Великобритании, которая отказывалась передавать часть административных полномочий европейским институтам: альтернатива в виде поправок в учреждающие договоры ЕС была заблокирована Соединенным Королевством.
2) Европейский фонд финансовой стабильности (EFSF) и ESM были также учреждены вне рамок собственно европейского законодательства, потому как требуемые данными программами ресурсы многократно превышали бюджеты ЕС, а страны не входящие в
Еврозону были вовсе лишены прагматических оснований участвовать в данном механизме.
По мере углубления интеграции следующая тенденция становилась все более очевидной: чем глубже новые инициативы затрагивали финансовую и банковскую сферы, тем менее охотно сотрудничала Великобритания, поскольку обратное создавало бы ситуацию, в которой вся огромная индустрия Сити принимала бы правила игры ЕЦБ и европейских агентств. Вместе с тем, положение реципиента нормативных правил, т.н. rule-taker^ вступало в конфликт с влиянием Банка Англии и британских практик на развитие глобальной финансовой системы.
Говорящим примером является положение на рынке клиринга. Так, L^ — крупнейшая клиринговая палата Сити и всей Европы — сегодня занимается взаимозачетом практически всего объема валютных и процентных евросвопов. В то же время, необходимость надзора за клирингом еврочиновники справедливо предлагают в качестве непременного условия мониторинга системных рисков на европейских финансовых рынках [5[.В этой связи достаточно предсказуемо выглядит тот факт, что главные сторонники жесткой позиции по клирингу принадлежали немецкому либо французскому бизнес-сообществу, поскольку такая позиция означала бы кратное умножение потенциала клиринговых палат на континенте. Вместе тем должностные лица LCH не раз указывали, что принудительная репатриация клиринга повлечет за собой фрагментацию рынка и, как следствие, увеличение комиссий и относительных размеров маржи для трейдеров, что, в свою очередь, отрицательно скажется на ликвидности европейских финансовых рынков [12].
Отвлечемся от рассмотрения проблем европейской финансовой системы и перейдем к техническим и процедурным аспектам переговоров. Отталкиваясь от гос-ударственнического подхода, можно было бы предположить, что кабинет Мэй был заинтересован в том, чтобы сохранить доступ для стратегически значимого сектора экономики к крупнейшему рынку посредством, по крайней мере, сохранения членства в ЕЕА. Однако, фактически на протяжении всего процесса выработки соглашения, правительство оставляло без внимания интересы финансовой отрасли, особые риски для которой с множества различных ракурсов подчеркивались в серии различных исследований [12]. Говарт и Кваглиа выделяют следующие причины такого положения дел:
1) Переговоры по финансовым аспектам являлись частью общего договора об условиях экономического сотрудничества, на чем настаивала европейская сторона [12] и что затрудняло попытки правительства ясно артикулировать интересы Сити;
2) Позиция правительства, по-видимому, не была до конца единой по этому вопросу, поскольку интересы Великобритании в финансовой части вступали в ощутимое противоречие с остальными экономическими требованиями;
3) Сама финансовая индустрия в лице его крупнейших представителей не обладала консолидированной позицией на этот счет. Известно, что четыре крупнейших банка Великобритании - HSBC, Royal Bank of Scotland RBS, Barclays и Lloyds TSB — изначально были враждебны по отношению к Брекситу, однако сдержанно отстаивали свою позицию потому как в меньшей степени зависели от европейской системы лицензирования, не могли рисковать евроскептически настроен-
ными клиентами, а также опасались открытой конфронтации с властями [12].
С другой стороны, большинство значимых неевропейских банков, использовавшие Лондон как «ворота в Европу» оставалось стойкими противниками Брексита, в особенности, жесткого. Например, 90% всего европейского персонала крупнейших американских инвестиционных банков (Goldman Sachs, JP Morgan, Citigroup, Morgan Stanley, Bank of America Merrill Lynch) было нанято именно в Сити [16]. Для отстаивания своих интересов американские игроки, не будучи связанными требованиями лояльности к правительству, инициировали масштабную компанию поддержки мягкого сценария Брексита. Весьма показательным выглядит тот факт, что именно им принадлежит публикация исследований, наиболее пессимистичным образом оценивающих состояние отрасли вообще и экономики Великобритании в частности после ее выхода из объединения. Помимо этого, именно для американских инвестиционных банков характерно широкое участие в дискуссии относительно целесообразности переноса бизнеса на континент, в частности, во Франкфурт [13].
Как отмечают Джеймс и Кваглиа, крупные американские компании со временем консолидировались вокруг сценария специального соглашения, к согласованию условий нередко приглашались и официальные должностные лица США [14]. Стоя перед угрозой резкого возрастания издержек работы на европейском рынке вследствие необходимости субсидиаризации подразделений, американские банки предпочитали транслировать свою позицию посредством публичного ресурса крупнейшей НКО в отрасли - Ассоциации финансовых рынков в Европе (AFME): председатель организации являлся одновременно главой европейского подразделения New York Melon.
Что касается позиции Евросоюза, следует указать на следующие метаморфозы видения Брюсселя отношений ЕС-27 с Соединенным Королевством. Во-первых, все три конституционных органа объединения подтвердили, что четыре рыночные свободы [12] являются равноценными, и отдельное соглашение в финансовой сфере не представляется возможным [3]. Во-вторых, Еврокомиссия в 2017 г. предложила ужесточение процедур оценки стран-кандидатов на признание их норм эквивалентными нормам Евросоюза в тех случаях, где этим признанием могут злоупотреблять отдельные компании [3]. В-третьих, ЕЦБ, поддержанный регуляторами Франции и Германии и их правительствами, реанимировал процесс консолидации полномочий в сфере надзора за клирингом продуктов, номинированных в евро, а также ограничения его рамками Еврозоны или, по крайней мере, Евросоюза. В-четвертых, это старт масштабной кампании по привлечению отдельных игроков на финансовом рынке в европейские финансовые центры.
Вместе с тем, инициативы в сфере стимулирования «бегства» крупных финансовых компаний из Сити в ЕС предсказуемо тормозятся конфликтами уже в рамках самого ЕС-27. Так, в мае 2017 г. Европейская организация по ценным бумагам и рынкам (ESMA) выпустила руководство по снижению налоговой и регуляторной конкуренции между странами-членами ЕС в контексте политики привлечения финансовых компаний на континент [7]. Содержательно инструкции подробно оговаривают порядок реформирования стандартов в сфере
инвестиционных фондов, обращения секьюритизиро-ванных активов, управления капиталом.
В ноябре 2016 г. европейский аналитический центр Европлас предпринял попытку суммировать ракурсы относительно привлекательности финансовых центров на континенте, выпустив исследование, в котором все финансовые хабы Европы были оценены согласно 12 критериям, по 10 из которых Франкфурт обходил Париж [8]. Вместе с тем избрание Э. Макрона вкупе с началом масштабного реформирования экономики явилось четким сигналом инвесторам о решительности французского правительства в сфере привлечения финансового бизнеса в свою юрисдикцию. Изменения включали в себя снижение фискальной нагрузки, в том числе для состоятельных налогоплательщиков, отмена увеличения комиссии за осуществление транзакций, ликвидацию избыточной регуляторной нагрузки, а также развитие судебной системы в сфере финансового арбитража [12].
Подобные тенденции наблюдались также и в Германии. В январе 2017 г. немецкие банковские регуляторы организовали встречу для 20 крупнейших иностранных банков, в ходе которой был озвучен план действий ответственных органов в сфере привлечения финансового бизнеса в страну. Также, например, президент Ассоциации немецких банков высказался в тому духе, что выход Великобритании из ЕС с большой вероятностью положительно скажется на членах его организации и отрасли в целом [4].
Несмотря на то, что угроза жесткого Брексита фактически миновала, проблема неопределенности продолжает косвенно влиять на стратегию общеевропейских и национальных регуляторов. Угрозы и возможности, открываемые прекращением членства Великобритании в блоке, нередко используются в качестве инструмента давления финансовых компаний на правительства Европы разных уровней. Например, во Франции ряд инициатив частно-государственного партнерства в сфере привлечения финансовых гигантов Лондона спровоцировал масштабное лобби снижения фискальной и регуляторной нагрузки на бизнес. Помимо этого достаточно разнородно выглядят попытки заинтересованных компаний Европы стимулировать дискуссии относительно необходимости более решительных уступок компаниями Сити, в отсутствие которых возрастают риски бегства за пределы ЕС высококвалифицированного персонала, лучших практик и крупных активов, прежде всего, в Гонконг, Сингапур и Нью-Йорк [10].
Отсутствие монолитной позиции в ЕС-27 также находит свое выражение и в превалировании специфически отраслевых интересов крупных игроков на континенте, примером чему служат неоднократные попытки некоммерческих объединений в отрасли повлиять на технические аспекты разрабатываемого соглашения. Так, AFME совместно с лоббистскими группами в Сити — например, Ассоциацией британских банкиров (BBA) — инициировала широкомасштабную кампанию за предоставление возможно более длинного переходного периода в целом или, по крайне мере, в сфере финансовых услуг. Ключевым тезисом кампании было указание на то, что Брексит создал значительную неопределенность для инвестиционного банкинга. Другая известная лоббисткая организации в ЕС — Федерация европейских банкиров (EBF) придерживалась более нейтральных позиций, однако и та призывала
X X
о го А с.
X
го m
о
м о м о
о сч о сч
о ш m
X
3
<
m О X X
добиваться от ЛПР максимальной прозрачности на протяжении всего процесса [12[.
Итак, как мы показали выше, основные причины сложного характера финансового Брексита складываются, во-первых, из критически важного значения Сити для европейской финансовой инфраструктуры, во-вторых, особой роли финансовой отрасли для экономики Великобритании, в-третьих, незавершенного характера регуляторной гармонизации в ЕС, в-четвертых, регуляторной и налоговой конкуренции в ЕС-27.
Литература
1. Годовой отчет МВФ 2019: наш взаимосвязанный мир. - URL: https://www.imf.org/external/pubs/ft/ar/2019/eng/assets/pdf /imf-annual-report-2019-ru.pdf (дата обращения: 15.04.2020). С. 23
2. Европейский союз в глобальном экономическом управлении / Отв. ред. М.В. Стрежнева. - М.: ИМЭМО РАН, 2017. С. 113.
3. Armour J. (2017). Brexit and financial services. Oxford Review of Economic Policy, Volume 33, Number S1, 2017. P. S59.
4. Association of German Private Banks (2017), Press statement. - URL: https://bankenverband.de/newsroom/presse-infos/impact-brexit-german-banks-will-belimited (дата обращения: 15.04.2020).
5. Cardi M. (2017) Brexit Implications on Capital Market and International Financial Governance // Journal of Modern Accounting and Auditing, September 2017, Vol. 13, No. 9. P. 385-388.
6. Deutsche Bank Research: EU Monitor.Global Financial Markets sector (July 2018). P. 6.
7. ESMA Issues Principles on Supervisory Approach to Relocations from the UK (2017) ESMA News, 31 May 2017. - URL: https://www.esma.europa.eu/press-news/esma-news/esma-issues-principles-supervisory-approach-relocations-uk (дата обращения: 15.04.2020).
8. Europlace (2016) 'The Paris Marketplace in Pole Position to attract Companies', Press Conference slides, 29 November. - URL: http://www.pans- 29 euro-place.com/sites/default/files/public/the_paris_marketplace_i n_pole_position_- _28112016_en.pdf (дата обращения: 15.04.2020).
9. Farrell, H., Newman A. (2014) 'The New Politics of Interdependence: Cross-National Layering in Trans-Atlantic Regulatory Disputes', Comparative Political Studies, 48(4): 497- 526.
10. Frankfurt, Paris and Dublin: Post-Brexit Rivals to the City of London? (2017) Lavery S., Barber A., McDaniel S, Schmid D. SPERI Global Political Economy Brief No. 6 -URL: https://speri.dept.shef.ac.uk/wp-content/uploads/2018/11/Global-Brief-6-Frankfurt-Paris-Dublin-Post-Brexit-Rivals-to-the-City-of-London.pdf (дата обращения: 15.04.2020). P. 9.
11. Haberly, D. and Wojcik, D. (2015) 'Regional blocks and imperial legacies: mapping the global offshore FDI industry', Economic Geography 19(3). P. 251.
12. Howarth, D. and Quaglia, L. (2018) 'Brexit and the battle for financial services', Journal of European Public Policy, 25, 8. PP. 1118-1136.
13. Implications of Brexit on EU Financial Services (2017) Study for ECON Committee - URL: https://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/STUD/20
17/602058/IPOL_STU(2017)602058_EN.pdf (дата обращения: 15.04.2020). P. 49
14. James S., Quaglia L. (2018) Brexit, the City and the Contingent Power of Finance. Paper to be presented at the PSA Annual International Conference 2018, Cardiff, 26-28 March 2018. PP. 19-20.
15. Liu Dongmin, Gao Haihong, Xu Qiyuan, Li Yuanfang and Song Shuang International Economics Department (January 2017) The 'Belt and Road' Initiative and the London Market - the Next Steps in Renminbi Internationalization.
16. Sapir A., Schoenmaker D., Veron N. (2017) Making the Best of Brexit for the EU-27 Financial System. Peterson Institute for International Economic Policy Brief. - URL: https://www.piie.com/system/files/documents/pb17-8.pdf (дата обращения: 15.04.2020). P. 1.
17. Seabrooke, L., & Wigan, D. (2017). Brexit and Global Wealth Chains. Globalizations, 14(6). PP. 820-829.
18. Story J., Walter I. (1997) Political Economy of Financial Integration in Europe: The Battle of the Systems, European Policy Research Unit Series. Manchester: Manchester University Press, 1997.
19. The United Kingdom's exit from and new partnership with the European Union (2017) HM Goverment, Presented to Parliament by the Prime Minister by Command of Her Majesty February 2017. P. 42
Financial brexit in the light of the EU and UK negotiating positions
Alymov A.K., Lenkov I.N.
Lomonosov Moscow state University
The article considers the conditions of the financial part of Brexit, the most significant of which is the imperfection of the institutional framework of European regulation. The authors analyze the works of various researchers on the topic of Brexit, noting that the problem of uncertainty indirectly affects the strategy of pan-European and national regulators, despite the fact that the threat of a hard Brexit has passed. The article also notes that the short-term priorities of the EU countries are fragmented and have a mosaic character of integration in various areas of financial regulation. During the long negotiations between London and Brussels, perhaps the most important point of disagreement was the development of a platform for further cooperation in the financial sphere. The increasing likelihood of a hard Brexit scenario threatened global financial markets with the collapse of established value chains, unprecedented legal uncertainty, and a large-scale crisis of established business strategies. About a third of all financial exports to the EU are in the investment banking sector, which is particularly vulnerable to the challenges of Brexit. In other words, access to the European financial services market is a strategically important part of the business infrastructure for both the national financial industry and the British economy as a whole. It is concluded that the complexity of the UK's exit from the EU is due to a group of factors, among which the special role of the financial industry for the economy has the greatest impact, as well as the incomplete nature of regulatory harmonization in the EU. Keywords: Brexit, the European Union, financial services, the
financial market. References
1. IMF Annual Report 2019: Our Interconnected World. - URL:
https://www.imf.org/external/pubs/ft/ar/2019/eng/assets/pdf/imf -annual-report-2019-ru.pdf (date accessed: 15.04.2020). P. 23
2. European Union in global economic management / Resp. ed.
M.V. Strezhnev. - M .: IMEMO RAN, 2017.S. 113.
3. Armor J. (2017). Brexit and financial services. Oxford Review of
Economic Policy, Volume 33, Number S1, 2017. P. S59.
4. Association of German Private Banks (2017), Press statement. -
URL: https://bankenverband.de/newsroom/presse-
infos/impact-brexit-german-banks-will-belimited (date accessed: 15.04.2020).
5. Cardi M. (2017) Brexit Implications on Capital Market and Inter-
national Financial Governance // Journal of Modern Accounting and Auditing, September 2017, Vol. 13, No. 9.P. 385-388.
6. Deutsche Bank Research: EU Monitor, Global Financial Markets
sector (July 2018). P. 6.
7. ESMA Issues Principles on Supervisory Approach to Reloca-
tions from the UK (2017) ESMA News, 31 May 2017. - URL: https://www.esma.europa.eu/press-news/esma-news/esma-issues- principles-supervisory-approach-relocations-uk (date accessed: 04/15/2020).
8. Europlace (2016) 'The Paris Marketplace in Pole Position to
attract Companies', Press Conference slides, 29 November. -URL: http: //www.paris- 29 euro-
place.com/sites/default/files/public/the_paris_marketplace_in_ pole_position_- _28112016_en.pdf (date accessed: 15.04.2020).
9. Farrell, H., Newman A. (2014) 'The New Politics of Interde-
pendence: Cross-National Layering in Trans-Atlantic Regulatory Disputes', Comparative Political Studies, 48 (4): 497-526.
10. Frankfurt, Paris and Dublin: Post-Brexit Rivals to the City of London? (2017) Lavery S., Barber A., McDaniel S, Schmid D. SPERI Global Political Economy Brief No. 6 - URL: https://speri.dept.shef.ac.uk/wp-content/uploads/2018/11/Global-Brief-6-Frankfurt-Paris-Dublin-Post-Brexit-Rivals-to-the- City-of-London.pdf (date accessed: 15.04.2020) P. 9.
11. Haberly, D. and Wojcik, D. (2015) 'Regional blocks and imperial legacies: mapping the global offshore FDI industry', Economic Geography 19 (3). P. 251.
12. Howarth, D. and Quaglia, L. (2018) 'Brexit and the battle for financial services', Journal of European Public Policy, 25, 8. PP. 1118-1136.
13. Implications of Brexit on EU Financial Services (2017) Study for ECON Committee - URL: https://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/STUD/2017Z6 02058/IP0L_STU(2017 )602058_EN.pdf (date access: 04/15/2020). P. 49
14. James S., Quaglia L. (2018) Brexit, the City and the Contingent Power of Finance. Paper to be presented at the PSA Annual International Conference 2018, Cardiff, 26-28 March 2018. PP. 19-20.
15. Liu Dongmin, Gao Haihong, Xu Qiyuan, Li Yuanfang and Song Shuang International Economics Department (January 2017) The 'Belt and Road' Initiative and the London Market - the Next Steps in Renminbi Internationalization.
16. Sapir A., Schoenmaker D., Veron N. (2017) Making the Best of Brexit for the EU-27 Financial System. Peterson Institute for International Economic Policy Brief. - URL: https://www.piie.com/system/files/documents/pb17-8.pdf (date accessed: 04/15/2020). P. 1.
17. Seabrooke, L., & Wigan, D. (2017). Brexit and Global Wealth Chains. Globalizations, 14 (6). PP. 820-829.
18. Story J., Walter I. (1997) Political Economy of Financial Integration in Europe: The Battle of the Systems, European Policy Research Unit Series. Manchester: Manchester University Press, 1997.
19. The United Kingdom's exit from and new partnership with the European Union (2017) HM Goverment, Presented to Parliament by the Prime Minister by Command of Her Majesty February 2017. P. 42
X X
o 00 A c.
X
00 m
o
ho o ho o
