CC BY
17Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
ФИЛОСОФСКО-ПРАВОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПОНИМАНИЯ БЕЗОПАСНОСТИ
СИДОРКИН Александр Иванович,
доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой «Теория права, история права и международное право» Российского университета транспорта (МИИТ). E-mail: hamid.katibun@gmail.com
Статья опубликована при поддержке гранта РФФИ № 19-011-00658 «Транспортная безопасность: теоретико-правовые основы, административно-правовые и уголовно-правовые средства обеспечения в Российской Федерации»
Краткая аннотация: Формирование представлений о категории «безопасность» прошло длительный путь, соотносимый с развитием человеческой цивилизации. Зародившись первоначально как биологическая реакция, направленная на сохранение собственной жизни от всеохватывающей опасности окружавшего древнего человека мира, с развитием мыслительной деятельности безопасность переходит из категории биологической реакции в категорию мыслительного процесса, отражавшего не только реакцию на сохранение жизни, но и предвосхищение опасности возникновения угрозы как таковой, в том числе и с помощью права.
Abstract: The formation of ideas about the category of "security" has come a long way, correlated with the development of human civilization. Initially born as a biological reaction aimed at preserving one's own life from the all-encompassing danger of the ancient man around the world, with the development of mental activity, security moves from the category of biological reaction to the category of the thought process, reflecting not only the reaction to saving life, but also anticipating the danger of a threat as such, including with the help of law.
Ключевые слова: безопасность, национальная безопасность, правовая категория, дефиниция, методы познания, теоретическая конструкция.
Keywords: security, national security, legal category, definition, methods of cognition, theoretical design.
Актуальность проблемы
Рассматривая жизнь современного общества как совокупность социальных явлений, необходимо выделить среди таковых наиболее важные, к коим, безусловно, относится «безопасность». Выделяя «безопасность» из общей массы социальных явлений мы определяем, что это есть такое, иными словами уясняем его сущность и тем самым даем ему определение.
Вопросы обеспечения безопасности в силу объективных причин поставлены современным обществом в центр международной жизни, и от того, как они будут решаться, в значительной мере зависят перспективы дальнейшего развития цивилизации, её «архитектура безопасности» [21, с. 404]. Именно в силу объективных причин безопасность превратилась в главнейший объект современных международных отношений и международного права.
Наиболее разумным и даже единственным путем постижения понятия «безопасность» признается современными исследователями научный путь. Нельзя не согласиться в данной связи с Кормак Херли и П.С. Ван Оорсхотом в том, что достижение прогресса в области познания понятия «безопасность» требует по-настоящему научного подхода, но этому уделяется слишком мало внимания [26, с. 12-22].
Результаты и имеющаяся дискуссия
1. Генезис осознания безопасности: от биологии к социологии и праву
С появлением «homo sapiens» идея безопасности определяет все последующее существование человечества. Понимание безопасности прогрессировало вместе со степенью осознания человеком самого себя как индивида и как члена социального коллектива, общества в целом. Потребность в обеспечении собственной безопасности (самосохранении) изначально заложена природой в любом биологическом организме. Н.Н. Рыбал-кин верно отмечает, что природа представляет собой основание самосохранения целостности его бытия [14, с. 156, 162].
Уже представители древнегреческой философии, в ча-
стности Аристотель, полагали, что самосохранение есть природная самоцель живого существа [2, с. 36], а И. Кант указывал на самосохранение как цель для самого себя человека [13, с. 61-66]. Со времен Г. Гегеля самосохранение рассматривается как всеобщее свойство материальных предметов, приводящееся в действие в условиях, когда нарушается «покой субстанции» [10, с. 139].
Не является исключением в этом отношении и человек. Согласно З. Фрейду защитные механизмы в биологическом организме человека носили врожденный характер и начинали работать вне зависимости от его сознания в экстремальных для него ситуациях, выполняя двоякую функцию. С одной стороны, они защищали организм от внешних угроз, с другой - снижали напряжение внутреннего конфликта, происходящего в его психике. Осознание безопасности успокаивает человека, отмечал З. Фрейд [23, с. 34]. В противном случае, подчеркивала дочь основателя психоанализа З. Фрейда - Анна Фрейд, существование в условиях постоянной угрозы могло привести к нарушениям психики и как следствие - к саморазрушению организма, если он не приобретал навыки психологических защит [16, с. 17-21]. Постоянная катастрофическая тревога, как указывал К. Гольдштейн, ведет к распаду личности [25, с. 54]. Поэтому потребность в безопасности имманентна любому виду человеческой деятельности, связана с самой сутью природы человека как разумного существа, и, по словам К. Хорни, стала основополагающей в развитии человека [18, с. 48]. Как только самосохранение по каким-либо причинам становится невозможным, вещь прекращает свое существование, отмечал Г. Гегель [7, с. 329].
Когда «первая мысль существа разумного начинает отличать его от остального окружающего природного мира»[19, с. 18] идея безопасности из биологического инстинкта «перетекает» в социальную плоскость и заставляет человека не просто воспринимать данность его смертности, наряду со всеми иными живыми существами, но принимать соответствующие превентивные меры по сохранению своей жизни, то есть меры безопасности. Русский мыслитель А.А. Богданов даже соотносил ос-
АГРАРНОЕ И ЗЕМЕЛЬНОЕ ПРАВО. 2019. № 11(179)
мысление идеи безопасности с началом «разумности человека». Если раньше, человек воспринимал фаталистически гибель от удара молнии, от встречи «с каким-нибудь пещерным львом», то мысль о безопасности заставила его перейти к активной фазе мыслительного процесса и как следствие к активной борьбе за жизнь как таковую [5, с. 37].
По мнению американского исследователя Г.С. Салли-вана, стремление к безопасности у человека имеет в большей степени социальную природу, нежели биологическую. Осмысление идеи безопасности, утверждает автор, есть результат «внедрения» индивидуальной личности в человеческий коллектив с «определенной культурой безопасности». Поэтому, мыли о безопасности, появлялись у человека как результат отражения этой культуры, а не как результат биологических инстинктов, проявляющихся в организме человека. Идея безопасности это продукт человеческих взаимоотношений. Аргументируя свою идею о безопасности как продукте социальном, Г.С. Салливан утверждает, что на определенном этапе своего развития человеческое существо начинает ассоциировать свое одиночество с состоянием незащищенности. С этого этапа человеческого развития одной из доминирующих характеристик личности становится потребность в защищенности, проявляющаяся в потребности физической близости с окружающими её людьми [15, с. 8-9].
Идеи о социальной природе безопасности, при всей их привлекательности имеют, на наш взгляд, один существенный недостаток. Они отвергают объективность самой безопасности как объективной природы объектов действительности. Сводя идею безопасности лишь к социуму, сторонники такого подхода вступают в противоречие с философским законом, выведенным еще Г. Гегелем о всеобщем в единстве многообразия форм своего бытия [8, с. 59], подменяя общее частным и закрывая возможность к познанию именно природы безопасности. Отнюдь не случайно Л. Фейербах специально подчеркивал, что природа не является делом человеческих рук и мыслей. Поэтому её бытие определяется не мыслями, намерениями и решениями воли, а астрономическими, космическими, механическими, физическими, физиологическими или органическими силами [1, с. 482].
Таким образом, более правильным будет говорить не о соотношении самой природы безопасности с человеческой мыслью, а о соотношении идеи безопасности с самым началом человеческой мысли.
Переход феномена безопасности из состояния биологического инстинкта в социальную сферу, возможно объяснить с помощью философии Г. Гегель. По мнению немецкого философа, этот переход стал возможен тогда, когда заложенные в человеке природой в качестве субстанциональной формы процессы беспокойства как свойства физиологии, начинают порождать образы. Эти образы стали определять положение человека в пространстве как отдельной части, его взаимоотношение с дру-
гими частями. Каждый человек начинает понимать, что, будучи попеременно целью и средством окружающего его мира, может сохранить себя за счет других и против этих других. При этом к нему приходит мысль, что его непосредственная жизнь и деятельность обусловлена деятельностью других людей. Каждый отдельный человек суть был лишь моментом формы жизни, которая могла исчезнуть в любой момент. Поэтому, с одной стороны человек, стремясь индивидуализироваться в обществе и сохранить себя за счет других, с другой стороны, начинает отрицать себя, свою самостоятельность, стремясь обратно в единство человеческого коллектива, которое становиться реальностью безопасности в его представлениях [9, с. 399, 423, 493, 495-462].
На этом этапе человеческого существования идея безопасности координировалась с весьма простой нравственной нормой: «не делай другому того, чего не хочешь, чтобы другие делали тебе». В этой простейшей нравственной норме, подчеркивал С.И. Беглов, была заложена первейшая гарантия личной безопасности [3, с. 38].
В родоплеменном обществе именно род обеспечивал безопасность индивидууму. Первые постулаты безопасности воспринимались через традиции, обычаи, ритуалы и другие категории древней общественной жизни. Дж. Вайс и Г. Сэмпсон называют их паттерны повторения. Повторяясь из поколения в поколение варианты «безопасного, правильного поведения», позволяли человеку хорошо приспосабливаться к жизни, а затем и самому стремиться воспроизводить их как эмоционально позитивные ситуации [24, с. 56]. Чем больше подчинялся человек регламентам рода и племени, тем в большей степени безопасности он полагался окружающими соплеменниками.
Указывая на род и племя как базовые элементы, вокруг которых формируется традиция безопасности, английский исследователь Дж. Боулби, связывает эти процессы с чувством привязанности. В рамках теории привязанности возникновение чувства безопасности у человека объясняется следующими моментами. Во-первых, окружение рода и племени было для человека личностно знакомо. Во-вторых, человек точно был уверен в том, что при первой опасности соплеменники придут на его защиту. Негативным моментом такой привязанности Дж. Боулби справедливо указывает возникающую зависимость конкретного индивида от своего рода или племени, поскольку вне его защиты человек всегда чувствовал себя в опасности. Заслуживает внимания здесь мысль Дж. Боулби о том, что отсутствие безопасности (вне защиты соплеменников) могло толкнуть человека и на противоправное поведение, как реакцию на «страшную, незнакомую ему действительность» [20, р. 235].
Обычное право племени, как указывал профессор университета Глазго У. Маккечни, подготовило прекрасную почву для последующего восприятия права человеком уже как члена государства и юридизации прежде существовавших в древ-
Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
них обществах отношений [27, с. 309]. Однако на каком-то этапе развития человеческой цивилизации нормы личной этики, регламентировавшие безопасность, стали все больше расходиться с практикой правящих групп и государства.
Именно с возникновением государства оно берет на себя функции и полномочия главного гаранта безопасности [12, с. 385], поскольку граждане где добровольно, а где вынужденно, доверяют теперь свою безопасность центральной власти. Как негативный оценивал этот момент в истории человечества Э. Фромм, указав, что компенсацией за организацию безопасность человека государством, стало для него ощущение личной ничтожности. Дихтомия «свобода - безопасность», конфликт между стремлением к свободе и стремлением к безопасности становится, по его мнению, с этого времени большой проблемой человечества [17, с. 140].
Однако формирующиеся государства, по словам Т. Гоббса являлись субъектами «еще с неустоявшимися территориями» [11, с. 93]. Поэтому и понимание безопасности изначально приобретает «международный» характер, как защита интересов своих граждан от притязания других государств [4, с. 250]. Но эту роль государство вынуждено было играть в одиночку, «полагаясь, - как писал Т. Гоббс, - только на свои силы» [11, с. 94]. Отсюда в понимании безопасности появляется национальный аспект.
Понадобится еще почти 250 лет, прежде чем идея «национальной безопасности», промелькнувшая в размышлениях Т. Гоббса, приобретет законченное научное оформление в виде доктрины Ганса Моргентау и его школы прагматизма сводящей понимание безопасности как военно-силового способа Библиография:
1. Антология мировой философии. В 4 т. Т. 3. М.: Мысль, 1971.
2. Аристотель. Физика / пер. В.П. Карпова. М.: Соцэкгиз, 1936.
3. Беглов С.И. Безопасность своя, безопасность чужая // Международная жизнь. 1988. № 4 (апрель).
4. Безопасность личности, общества, государства: Монография: в 2 т. / Под общ. ред. акад. О.А. Колобова. Т. 1. - Нижний Новгород: ФМО/ИСИ ННГУ; Изд-во АГПИ им. А.П. Гайдара, 2008.
5. Богданов А. Основные элементы исторического взгляда на природу. СПб.: Изд-е СПб. Акционерного общ-ва печ. Дела «Издатель», 1899.
6. Богданов А. Философия живого опыта: Материализм, эмпириокритицизм, диалектический материализм, эмпириомонизм, наука будущего. Популярные очерки. М.: КРАСАНД, 2010.
7. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Кн. 1. СПб.: Наука, 1993.
8. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990.
9. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. В 3 т. Т. 2. М: Мысль, 1974-1977.
10. Гегель Г.В.Ф. Эстетика. Т. IV. М., 1973.
11. Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Сочинения: в 2 т.; Т. 1. - М., 1989.
12. Калачев Д.Н. Безопасность: эволюция понятия // Тренды и управление. 2014. № 4(8).
13. Кант И. Критика способности суждения. СПб.: Наука, 1995.
14. Рыбалкин Н.Н. Природа безопасности: дис. ... докт. филос. наук: спец. 09.00.01. М.: НИЦ ФСБ России, 2003.
15. Салливан Г. Интерперсональная теория психиатрии. СПб., 1999.
16. Фрейд А. Психология Я и защитные механизмы / пер. с англ. М.Р. Гинзбурга. - М.: Педагогика, 1993.
17. Фромм Э. Бегство от свободы. Человек для себя / пер. с англ. - М.: АСТ: АСТ Москва, 2006.
18. Хорни К., Фромм Э. Психоанализ и культура. М.: Юрист, 1995.
19. Чхартишвили Г. Писатель и самоубийство. - М.: Новое литературное обозрение, 2001.
20. Bowlbu J. Attachment and loss volume l Attachment. Second Edition. NY: Basic Books, 1982.
21. Elyes Ben Hamida, Hassan Noura, Wassim Znaidi. Security of Cooperative Intelligent Transport Systems: Standards, Threats Analysis and Cryptographic Counter-measures // Electronics. 2015, Nr. 4.
22. Ferguson Yale H. , Mansbach Richard W. Remapping global politics. History's revenge and future shock. - Cambridge: Cambridge univ. press, 2004.
23. Freud S. The Defense Neuro-Psychoses. 3 rd. ed. Tr. A.A. Brill, 1909.
24. Gassner S., Sampson H., Weiss J. & Brumer S. The emergence of warded-off contents // Psychoanalysis and Contemporary Thought. 1982. Nr. 5.
25. Goldstein K. Human nature in the light of psychopathology. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1951.
26. Herley, C. and P.C. van Oorschot. Science of Security: Combining Theory and Measurement to Reflect the Observable // IEEE Security & Privacy, vol. 16, no. 1 (January/February), 2018.
27. Mac Kechnie W. The state and the individual, an introduction to Political Science, with special reference to Socialistic and Individualistic Theories. Glasgow: J. MacLehose and sons, 1896.
28. Morgenthau H. In Defence of the National Interes. - New York, 1952.
29. Morgenthau Hans J. Politics Among Nations. The Struggle for Power and Peace. Second Edition. - New York: Alfred A. Knopf, 1955.
30. Rosenau N. James. Governance Without Government: System of Rule in World Politics. - Los Angeles: Institute for Transnational Studies, University of Southern Calofornia, 1987.
ее обеспечения [29, с. 29]. Идеи Г. Моргентау по выделению так называемых «преходящих, промежуточных интересов» позволили впервые, с одной стороны, на научном уровне говорить о том, что категория «безопасность» не является статичной [28, с. 92], а с другой стороны, поставили под вопрос вообще возможность сформулировать устойчивое понятие «безопасности» в условиях постоянно меняющихся «преходящих» интересов безопасности.
Последующие критики доктрины прагматизма не разглядели в ней указанных двух новаций в подходе к определению безопасности, сосредоточив свое внимание на «военно-силовой» составляющей этой доктрины [22, с. 18-26].
Выводы
Таким образом, идеи безопасности по-разному трактовались в различные исторические периоды развития общества.
В древности, безопасность нельзя ассоциировать с мыслительным процессом, поскольку на заре человечества это была биологическая реакция, направленная на сохранение собственной жизни от всеохватывающей опасности окружавшего древнего человека мира.
С развитием мыслительной деятельности безопасность переходит из категории биологической реакции в категорию мыслительного процесса, отражавшего не только реакцию на сохранение жизни, но и предвосхищение опасности возникновения угрозы как таковой.
Первыми нормативными установками к обеспечению безопасности становятся нормы обычного права племени и рода.
С появлением государства именно в его рамках происходит очерчивание правовой атрибутивности безопасности.
