CC BY
141
Л. Е. Шапошников
ФИЛОСОФСКО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ М. Н. КАТКОВА
Идейное наследие М. Н. Каткова весьма обширно, достаточно вспомнить многотомное издание Передовых статей «Московских ведомостей», предпринятое в 1897-1898 г. Однако в советский период его публицистика не переиздавалась, так как, будучи «верным сторожевым псом самодержавия», он в своем развитии отразил поворот «русской либеральной буржуазии от демократии к защите реакции» 1 Естественно поэтому, с точки зрения советской власти, идеи публициста были вредоносными. Либеральные 90-е г. ХХ в. также не стимулировали интерес к творчеству консервативного мыслителя, но в последнее время появился ряд изданий, содержащих работы М. Н. Каткова. Наиболее заметными являются сборник «Идеология охранительства», подготовленный Ю. В. Климаковым (2009), и 6-томное собрание сочинений под общей редакцией А. Н. Николюкина, вышедшее в свет в 2010-2012 гг.
Интерес к творчеству публициста проявляется и в появившихся работах, посвященных анализу его идейного наследия 2, и в чтениях его имени, начавшихся в 2007 г.
Оценка позиций М. Н. Каткова по важным для русского самосознания вопросам, его «возвращение в пределы отечественной науки» — это явление, безусловно, необходимое и полезное. В то же время вызывает определенную настороженность позиция, согласно которой только публицист является «созидателем отечества», а все его противники — явные или скрытые — нигилисты. Подобный «полемический задор» не способствует объективному анализу взглядов мыслителя, мешает увидеть как позитивные, так и негативные аспекты его творчества. Это тем более необходимо, что он сам отличался определенной «неустойчивостью в своих воззрениях», но из этого
1 Философская энциклопедия.— М., 1962. С. 477.
2 См.: Изместьева Г. П. Михаил Никифорович Катков // Вопросы истории 2004.— № 4.— С. 71-92; Бугаева В. Н. Михаил Никифорович Катков // Педагогика.— 2006.— № 10.— С. 65-74; Власть и реформы от самодержавия к Советской России.— М., 2006.— С. 347-363; Ширинянц А. А. Михаил Никифорович Катков // Вестник Московского университета. Политические науки.— 2004.— № 6.— С. 76-81.
126
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2013. Том 14. Выпуск 2
не следует, будто М. Н. Катков не обладал самостоятельностью и «почти всегда пел с чужого голоса» 3. Монархизм и православность были постоянными доминантными основами мировоззрения публициста, и можно согласиться с Г. П. Изместьевой, что «монархическое правосознание формировалось в нем всем ходом его воспитания и образования и происходило от Веры» 4. Добавим еще от себя, что важной мировоззренческой установкой для мыслителя был рационализм, но об этом мы будем говорить еще более подробно.
Наконец, еще одно соображение, на которое обратил внимание В. В. Розанов. М. Н. Катков представлял «русское направление», и против него велась не просто полемика, а, «точнее, велась травля». В свою очередь, и публицист «знал страстные увлечения и не щадил кличек и марающих обвинений» 5. В этих условиях объективные оценки обсуждаемых проблем часто подменялись «личностными отношениями», и потому снижался научный статус предлагаемых выводов.
М. Н. Катков претендовал на создание органической теории, которая призвана дать правильный, непротиворечивый взгляд на формирование общественных отношений и государства, а также на развитие «народного духа». Мы не будем анализировать концепцию мыслителя в целом, остановимся только на его главных методологических установках, сквозь призму которых анализировались и проблемы образования и воспитания. Рассматривая пути развития социума, публицист дает свое понимание прогресса. С его точки зрения, движение вперед «может свершиться только на твердой почве и лишь в той мере, в какой почва тверда» 6. Следовательно, силы, выступающие с программой разрушения старого, не могут быть названы прогрессивными, и, наоборот, народная жизнь тем прогрессивнее, чем менее «забывала свое происхождение». В силу этого делается вывод, согласно которому «истинно прогрессивное направление должно быть в сущности консервативным» 7. Именно защита «подлинного консерватизма», или «охранительного начала», становится для М. Н. Каткова доминантной целью деятельности. Критерием позитивного, органического развития социума с этой точки зрения выступает то, насколько «с приобретением нового не теряется прежде бывшее и вся сила прошедшего сохраняется в настоящем» 8.
Для мыслителя является аксиомой тезис о том, что самодержавие выступает фундаментом, на котором в России базируется «охранительное начало», ибо «в основу нашей истории положено единовластие» 9. При этом публицист подчеркивает, что принцип единовластия не сводится лишь к абсолютной власти царя, а имеет «глубокий внутренний смысл», проявляющийся «в живом единении русского царя с его народом».
Своеобразие отечественной истории, особая роль, которую играет в ней православие, отразились и в народном духе. Все дело в том, что Русская православная церковь, в отличие от католицизма, «отреклась от всякой земной власти, а потому и не внесла
3 Сементковский Р. И. М. Катков. Его жизнь и публистическая деятельность // Биографические повествования.— Челябинск, 1998.— С. 356.
4 Изместьева Г. П. Михаил Никифорович Катков // Вопросы истории.— 2006.— № 4.— С. 89.
5 Розанов В. В. В нашей смуте // Собрание сочинений.— Т. 17.— М., 2004.— С. 36.
6 Катков М. Н. Собр. соч.: В 6 т. Т. 2.— СПб., 2011.— С. 8.
7 Катков. М. Н. Собр. соч.: В 6 т. Т. 2.— СПб., 2011.— С. 35.
8 Там же. С. 8.
9 Там же. Т. 4. СПб.: 2012. С. 683.
в нашу жизнь начало двоевластия, которым определяется история Запада» 10. Поэтому и социально-политические и религиозные факторы сформировали принцип единовластия как «необходимую и руководящую норму нашего развития». Однако с середины XIX в., как считает М. Н. Катков, в русском обществе появились «шумные группы», разрушающие основы русской государственности, вносящие «в дела наши ложь». К ним прежде всего относятся нигилисты, различного рода прогрессисты, либералы и т. п. Поэтому силы, заинтересованные в органическом развитии социума, должны стремиться начала единовластия «не только соблюсти, но и осуществить далее во всей полноте и силе» 11.
Системе образования также необходимо ориентироваться на защиту этих ценностей, отметая все, что «может только вредить нам и задерживать нас». Естественно, высшим судьей в определении позитивных или негативных тенденций в образовании и воспитании публицист считал самого себя. Отсюда такой безапелляционный тон его публицистических выступлений, посвященных вопросам просвещения. Можно согласиться с Ю. В. Климаковым, отмечающим, что М. Н. Катков был «одержим проблемами образования, считал правильную постановку учебного процесса и идеологического воспитания юношества самым надежным средством для противостояния материализму и революционным теориям» 12.
Наконец, еще одна методологическая установка мыслителя, связанная с анализом факторов общественного развития. М. Н. Катков, как известно, увлекался немецкой классической философией, и рационализм последней отражался в его взглядах. Для мыслителя истиной является тезис, согласно которому «в человеческом обществе всякий прогресс есть, в сущности, прогресс в понятиях, в идеях» 13. Никакие перемены в окружающей среде не могут «превозмочь силу понятия в обществе». Отсюда делается вывод о том, что «друзья подлинного прогресса» должны заниматься не «механической деятельностью», а им необходимо добросовестно трудиться «над своими понятиями». Итак, понятия, т. е. рациональные представления, первичны, а все остальные социальные явления по отношению к ним вторичны.
Отсюда понятно значение образования для общественной жизни, так как именно оно формирует понятия, которыми руководствуется в своей деятельности индивид. Но, для того чтобы понятия «развивались с полной ясностью в уме», образовательному процессу необходимо опираться на самые передовые педагогические доктрины. Естественно, что подобные достижения имеются в Европе, а не в России, так как у русских «является мало серьезных деятелей науки». Следовательно, «противники европейских основ нашей педагогической системы» стремятся «подорвать все, что могло бы дать силу и высоту умственному развитию в среде нашего народа» 14. Однако образование и воспитание относятся к «коренным началам народного духа» — это хорошо показали славянофилы, да и сам Катков понимал, что это вопросы «существенной важности для будущего народа».
В то же время мыслитель явно вопреки логике утверждает, что если в политической сфере «национальное чувство есть дело справедливое и законное», то в «вопросах
10 Там же. Т. 4. С. 683.
11 Там же. Т. 4. С. 683.
12 Климаков Ю. В. Предисловие // Катков М. Н. Идеология сохранительства.— М., 2009.— С. 27.
13 Катков М. Н. Собр. соч.: В 6 т. Т. 4. С. 456.
14 Катков М. Н. Собр. соч.: В 6 т. Т. 4. С. 476-477.
знания» оно не нужно и «народность не теряет, а выигрывает, когда... возвышается над своим самолюбием».
Главными противниками отказа от самобытных начал в образовании и воспитании были славянофилы. В связи с этим понятен критический настрой М. Н. Каткова к «так называемому славянофильскому кружку». Его особенно возмущает то обстоятельство, что они считают «Россию изобретением и достоянием» своей партии. Поэтому и выступления Каткова воспринимаются ими как покушение на их «специальность»: так, Ю. Ф. Самарин даже считает, что мыслитель временами «сбивается на славянофильский лад». Однако Михаил Никифорович не оставляет никаких сомнений на этот счет, заявляя о «радикальном несогласии наших мнений с их Кораном». Поэтому все его «попреки в славянофильстве» несостоятельны и он не будет «претендовать на честь этого титула» 15.
Анализируя историю российского просвещения с позиций вышеобозначенных установок, М. Н. Катков делает вывод об особом значении «европейского или — что все тоже — всемирного» элемента в его развитии. Носителями этого «элемента» после Петра I выступают иностранные ученые и педагоги. С одной стороны, их, по мнению публициста, нельзя упрекнуть в том, что они желают «поддерживать умственную зависимость России от иностранных земель». С другой — М. Н. Катков справедливо утверждает, что иностранная интеллигенция стремится насаждать убеждение, согласно которому нет «настоятельной надобности вызывать умственные и нравственные силы из недр самого русского народа» 16. Однако поскольку «педагогическая часть» отечественного образования «у нас сильно запущена», то без западных ученых и европейских педагогических теорий России не обойтись. Реформирование российского просвещения, с этой точки зрения, и должно привести его к соответствию с западными стандартами. Отсюда постоянная апелляция к европейскому опыту как главному аргументу, обосновывающему то или иное нововведение в образовательной сфере.
М. Н. Катков, как мы уже отмечали, безусловно, понимал значение образования для государства, утверждая, что от его состояния зависит будущее России. Одним из главных недостатков народного просвещения мыслитель считал его «слабую распространенность». Значительное большинство крестьян, то есть основная масса российского населения, «до сегодняшнего дня являются безграмотными». Так, в гимназиях 70 % учащихся — это выходцы из дворян, а крестьяне составляют лишь 5 % от общего числа гимназистов. Даже в уездных училищах доля крестьян не превышает 13 % и, как правило, они в своем обучении «не доходят далее второго низшего класса» 17. Более того, в обществе существует распространенное заблуждение, согласно которому «образование крестьян, пожалуй, не совсем удобно для помещиков, не совсем совместно с их интересами». М. Н. Катков решительно выступает против этой установки, доказывая, что приобщение крестьян к знаниям в интересах самих землевладельцев. Для достижения этих целей правительство должно принять и реализовать программу «распространения первоначального обучения народа в возможно обширных размерах» 18. Эта программа будет предусматривать повсеместное открытие народных
15 Там же. С. 478.
16 Там же. С. 490.
17 См.: Катков М. Н. Собр. соч.: В 6 т. Т. 5.— СПб., 2012.— С. 332-333.
18 Там же. С. 337.
школ, при этом желательно, чтобы они имели «порядочное устройство помещений». А также необходимо подготовить достаточное количество народных учителей, которые будут получать «достойное вознаграждение за свой труд». Подготовка кадров для школ предусматривает «учреждение широкой сети учительских семинарий». При этом сами педагоги должны быть выходцами из народа, тогда им будет легче «поднять нравственный уровень нашего сельского люда». К тому же существует общая закономерность, согласно которой «педагогическое сословие нигде не пополняется из высших и достаточных классов». По мнению мыслителя, качественная подготовка учителей невозможна без четкого осознания педагогических целей и разработки средств их достижения. Поэтому необходимо «особое» высшее учебное заведение, которое не только готовит преподавателей, но и обобщает педагогический опыт. Такое заведение в России было — это педагогический институт, давший «много учителей нашим гимназиям и немало профессоров нашим университетам». Однако под видом борьбы с «плохой постановкой обучения» он был закрыт. М. Н. Катков справедливо замечает, что если бы были созданы условия для развития педагогического института, то тогда в сфере образования «мы не потерпели бы такого жалкого банкротства, какое терпим теперь» 19.
Выступая за создание широкой сети народных школ, публицист в то же время подчеркивает, что они должны «иметь свою градацию»: от самого простого обучения грамоте и письму (таких будет большинство) до училищ, ориентированных на приобретение определенных профессиональных знаний, необходимых для различных отраслей хозяйства. Зная инертность российских чиновников, их остаточный подход к делу образования, М. Н. Катков предлагает законодательно установить «обязательность первоначального обучения». Однако, будучи реалистом, он понимал, что реализация этого принципа потребует много времени: так, только количество школ должно вырасти от 22 300 до 150 000 20. Однако трудности не означают, что проблему не нужно решать, необходимо правительству вводить «обязательное обучение в тех местностях, где к тому предоставляется возможность».
Важным вопросом начального обучения, по мнению мыслителя, выступает также женское образование. Оно прежде всего нуждается в государственном финансировании, так как женские училища, находящиеся в ведомстве народного просвещения, не получают на свое содержание ни копейки. А забота министерства сводится к осуществлению «общего надзора» за ходом обучения. Существуют они на добровольные пожертвования благотворителей, а «многие лица педагогического сословия. приняли на себя обязанность преподавать в новоучрежденных училищах или вовсе безвозмездно, или за плату, далеко не соответствующую их труду» 21. Кроме обязательного финансирования министерство народного просвещения должно озаботиться разработкой учебных программ этих заведений. Программы следует иметь «здравомысленные», не содержащие «многоучения», которые наполняют умы «девочек жалкими обрывками недоступных их возрасту наук». Поэтому в женских училищах следует преподавать «грамотность по-русски», арифметику и навыки в счете, новые языки, а также предметы, развивающие «вкус искусств»,— рисование и пение 22.
19 Катков М. Н. Собр. соч.: В 6 т. Т. 5. С. 327.
20 См.: Там же. С. 460.
21 Там же. С. 363.
22 См.: Там же. С. 366.
Итак, в подходе к начальному народному образованию у М. Н. Каткова проявляется присущий ему антиномизм. С одной стороны, констатируется необходимость обучения широких народных масс, но, с другой стороны, присутствует стремление ограничить это образование только самыми элементарными знаниями. Принципиальная позиция мыслителя формируется следующим образом: «Простой, неученый и необразованный ум гораздо предпочтительнее ума испорченного» 23. Эта «порча» происходит от «поверхностного многознания», от «неправильной системы воспитания», подрывающей «охранительные начала», наконец, от «злонамеренных педагогов». В этой иерархии ценностей народное образование все-таки носит подчиненный характер и допускается лишь постольку, поскольку «не вредит государственным устоям».
Еще больше вопросов возникает, когда мы начинаем анализировать взгляды М. Н. Каткова на гимназическое образование. Он выступает за его радикальное улучшение, которое должна обеспечить предпринятая правительством «учебная реформа». Особенности этих преобразований, по мнению мыслителя, заключаются в том, они как бы начинаются с чистого листа. Если в странах Западной Европы образовательная реформа лишь давала простор «лучшим началам», укорененным «в многовековое плодотворное развитие», то у нас она «должна впервые положить эти начала, не имея ни преданий, ни образцов» 24. С этой точки зрения Россия оказывается некой «образовательной пустыней» (и эта характеристика относится к 60-м годам XIX века!). В этой связи интересно отметить, что временами непримиримый борец с нигилизмом сам демонстрирует приверженность отрицательным и негативным установкам.
В основу реформированного гимназического обучения, как мы уже отмечали, по мнению М. Н. Каткова, должны быть положены европейские образцы с тем, чтобы «еще теснее к ним примкнуть». Характерной же чертой западной школы является «концентрация, сосредоточение, собирание умственных сил, достигаемое древними классическими языками — греческим и латинским». Новый устав гимназии, принятый в 1864 г., «полон сочувствия» к этим идеям, но они не выразились «в его учебной программе с должной последовательностью и верностью своей сущности» 25. В этой связи М. Н. Катков предлагает провести пересмотр изучаемых в гимназии наук. Так, следует сократить программу по изучению русского языка, ибо «излишек времени. для преподавания своего языка ведет к самому губительному празднословию». Необходимо также уменьшить изучение истории и географии. Особенно это требование относится к истории, так как этот предмет «вредный» при «излишнем распространении в учебном курсе» 26. Наконец, изучение естественных наук гимназистами 10-12 лет также «жалкая трата времени», и его нужно сократить. В результате предлагаемых преобразований появится «эффективная учебная программа». Она уже будет отводить на латынь не 3 часа в неделю, а по образцу европейской школы утвердит «один господствующий предмет» — классические языки, которым отводится 16 часов из 24 часов учебного времени в неделю.
Естественно такая однополярность вызывала возражения в обществе, против нее решительно выступил, например, Д. И. Менделеев. Да и сам М. Н. Катков соглашался, что многие классические языки кажутся «бесплодными предметами», однако
23 Там же. С. 326.
24 Катков М. Н. Собр. соч. в 6 Т. Т. 5. С. 337.
25 Там же. С. 315.
26 Там же. С. 322.
в действительности «они тем не менее приносят великую, неоспоримую пользу». Однако аргументация в защиту этой позиции сводилась к аппеляции к западному опыту, к тезису об особом благоприятном влиянии этих дисциплин на «воспитание ума», наконец, к утверждению, что они дают ключ к пониманию всех других областей знания. Если же вспомнить, что изучение древних языков превращалось в зубрежку, в механическое воспроизводство мало понятных текстов, не связанных с реальной жизнью, к тому же был недостаток преподавателей, обладающих высокой квалификацией в этой предметной области, то с аргументами мыслителя нельзя согласиться. Авторитетный деятель отечественного образования Б. Н. Чичерин отмечает еще одну особенность проводимых преобразований. Гимназическая реформа насаждалась сверху, без поддержки образовательного сообщества, иначе говоря, ее проводили «бюрократическим способом, тем самым она была обречена на полное бесплодие» 27. В то же время мы считаем, что публицист искренне был убежден в полезности своих начинаний. Одним из факторов, способствующих формированию взглядов Каткова на роль классических языков, безусловно, был его ярко выраженный рационализм. Другим — желание воспитывать гимназистов в правильном духе с помощью «мертвых языков»,— последние рассматривались им как «верное средство внушать юношеству консервативные идеи» 28.
После назначения министром просвещения Д. А. Толстого взгляды М. Н. Каткова на реформу гимназического образования получили официальную поддержку и в 1871 г. был принят новый гимназический устав. Он вводит в гимназии преподавание двух древних языков, и только после ее окончания можно было поступить в университет. Появляются также реальные училища, допущенные, по мнению М. Н. Каткова, в качестве компромисса с противниками классических гимназий, некоторые из которых даже входили в «правительственные круги». Они дают «второстепенное образование» и предназначены «для тех классов населения, которые ввиду невозможности для детей продолжительного учения отказываются от высших степеней образования» 29. Предложения сторонников технического обучения об увеличении числа высших технических учебных заведений, в которые могут поступить выпускники реальных училищ, являются, как считает публицист, «неразумными». С его точки зрения, российская промышленность не нуждается в теоретиках, ей необходимы «опытные техники», получившие практическую подготовку. Следовательно, само реальное образование необходимо реформировать в плане приспособления «к чисто практическим потребностям», т. е. убрать из него лишнюю теоретическую подготовку. Эти идеи излагаются в 1887 г., т. е. в то время, когда Россия активно встала на путь развития промышленного производства и ей требовались не только практики, работающие руками, но прежде всего высококлассные инженеры — организаторы производства. Вообще, нечувствительность М. Н. Каткова к запросам времени, когда он рассуждает о путях развития технического образования, налицо.
Данное замечание в полной мере относится и к позиции публициста по вопросам университетского образования. Этой теме он уделял много внимания, критично оценивая и управление высшим образованием, и его содержание. Интересно отметить, что негативный настрой по отношению к университетским порядкам исходил
27 Чичерин Б. Н. Философия права. СПб., 1998. С. 556.
28 Там же. С. 556.
29 Катков М. Н. Собр. соч. в 6 Т. Т. 5. С. 529.
от человека, окончившего Московский университет и преподававшего в нем. При этом студентом М. Н. Катков был выдающимся, его ответы на экзаменах были образцовыми, и неслучайно инспектор университета П. С. Нахимов, обращаясь к студентам, часто им говорил: «Что болтаетесь? Пойдите послушайте, как Катков отвечает» 30. Однако преподавателем будущий публицист был неважным. В своих воспоминаниях Б. Н. Чичерин отмечает, что усердно ходил на каждую его лекцию, записывал ее, но «решительно ничего не понимал, все мои товарищи находились совершенно в том же положении» 31.
М. Н. Катков прежде всего нападал на «пресловутый» университетский устав 1863 г., даровавший этим учебным заведениям достаточно широкую автономию. Профессорско-преподавательская корпорация в лице профессорской комиссии (совета университета) избирала ректора, инспектора, правление, а факультетские собрания избирали деканов. Совет университета также обладал полномочиями замещать вакантные должности профессоров и доцентов, распоряжался денежными средствами и решал вместе с «начальствующим составом» вопросы, связанные с обучением и бытом студентов. Подобная организация университетской жизни, как считал публицист, внедрила «дух отчуждения от государства и оппозиции правительству, водворив в университете полное безначалие» 32. Более того, именно в 60-х годах XIX в. следует искать «истоки мутного времени», которое привело к тому, что «ныне принято называть “крамолой”». Преодолевая «общую безответственность» 60-х годов, необходимо восстановить «власть государства» в высших учебных заведениях, а вместе с тем утвердить «дисциплину и порядок». Поэтому именно представители правительства, а не университетский совет должны решать «по своему усмотрению», кто будет замещать вакантные профессорские должности. Необходимо оперативно создать систему, позволяющую государству «знать тех лиц, кому оно представляет власть действовать в известной сфере, наблюдать за ними и знать, как они действуют» 33.
В этой связи требует пересмотра и программа университетского обучения и форма экзаменов, которые студенты сдают профессорам. Правительство заинтересовано в таких политических и философских воззрениях, которые сохраняют отечественные традиции, укрепляют «церковь своей страны». В силу этого оно должно обязывать «преподавателей преподавать, а слушателей слушать патриотические и православные доктрины» 34. Однако в современной ситуации в университетах отсутствует контроль за чтением учебных курсов и профессора, особенно юридического и историко-филологического факультетов, излагают «произвольные доктрины», «субъективные мнения и суждения». В результате студенты усваивают такие «партийные воззрения», с которыми «ни русский народ, ни русская государственная власть не имеют ничего общего» 35. Следовательно, правительству необходимо для преодоления этих негативных явлений «определять общую программу обучения», без овладения которой
30 Сементковский Р. И. М. Катков. Его жизнь и публицистическая деятельность // Биографические повествования. С. 334.
31 Чичерин Б. Н. Воспоминания // Русские мемуары. Избранные страницы (1826-1856). М., 1990. С. 216.
32 Катков М. Н. Собр. соч. в 6 Т. Т. 5. С. 486.
33 Там же. С. 519.
34 Катков М. Н. Собр. соч. в 6 Т. Т. 5. С. 519.
35 Там же. С. 523.
выпускнику «нельзя будет поступать на государственную должность». Экзамены же по предметам, входящим в эту программу, должны принимать не профессора, их читающие, а «особые государственные комиссии». Последние и будут определять, насколько молодой специалист «соответствует видам правительства».
Подобный тотальный контроль со стороны государства, безусловно, будет сопровождаться бюрократизацией университетского образования. Но для М. Н. Каткова бюрократизм — это благо, так как он основывается «на строгой централизации всех частей управления и на крепкой дисциплине чиновничьей иерархии» 36. С этой точки зрения, Россия страдает не от бюрократизма чиновников, а от их «рутинного формализма и канцеляризма». И, хотя публицист пытается развести эти понятия, в действительности именно следование формальным предписаниям, преклонение перед циркулярами вышестоящего начальства, желание отличиться перед ним «по полной форме» и составляет суть бюрократизма.
М. Н. Катков, после того как министром просвещения назначили его единомышленника И. Д. Делянова, добился своей цели, и 1884 г. был принят новый университетский устав. Он упразднил автономию университетов, так как теперь ректор назначался министром просвещения, а деканов назначал попечитель учебного округа. Более того, даже профессорские вакансии также замещались согласно распоряжению министра. С целью укрепления дисциплины расширялись полномочия инспектора.
Тотального контроля за умонастроением профессоров и студентов этими нововведениями так и не удалось достигнуть. Поэтому надежды публициста на то, что «исполнение» реформы университетов приведет к «поражению смуты» в одном «из главнейших своих источников», не оправдались. В начале ХХ в. «охранительный устав» университетов был радикально пересмотрен, им снова была предоставлена самостоятельность.
Обобщая изложенное, можно утверждать, что М. Н. Катков, претендуя на создание полноценной и органической теории просвещения, на наш взгляд, не достиг поставленной цели. Его педагогические идеи антиномичны, а оценки образовательной сферы взаимоисключают друг друга. Этот вывод наглядно подтверждается при анализе взглядов публициста на состояние отечественной системы образования в целом. Он правильно подчеркивает, что одна из существенных негативных черт русского общества «есть самоуничижение». Но сам борец с нигилизмом, характеризуя русское образование, пишет: «Позади немного, впереди смутно и темно. Во всем чувствуется пустота и бессилие, отсутствие жизненной почвы» 37. С этим состоянием образования связана и бесплодность российской науки, не пустившей еще «никаких побегов». Научные по форме фразы, заимствованные доктрины, претендующие на оригинальность, а в действительности «не заслуживающие внимания»,— вот чем «наполняется с отчаянным изобилием» жизнь так называемого «образованного общества». Однако вспомним о том, что просвещению в нашем отечестве «всемирно содействует верховная власть», и отсюда вытекают совершенно другие оценки, чем приведенные выше. Поэтому М. Н. Катков противоречит своим прежним тезисам, отмечает безусловную значимость отечественной науки, имеющей «целый ряд блистательных имен по части всех знаний, целый ряд трудов, столь высоко ценимых в ученом мире» 38. Эти научные
36 Там же. С. 514.
37 Катков М. Н. Собр. соч.: в 6 т. Т. 4. С. 453.
38 Катков М. Н. Собр. соч.: в 6 т Т. 4. С. 472.
достижения оказывают «немало услуг делу русского просвещения». Особенно плодотворно образование и наука начинают развиваться во время царствования Александра III, ибо в этот период исчезает «суеверное преклонение перед всем иностранным» и русские перестают «поглощать в себя чужестранное содержание». Получается, что стоило сменить либеральную политику Александра II на консервативные установки Александра III и сразу открылась «неувядающая и неиссякаемая даровитость русского народа» 39. И современники М. Н. Каткова, и сегодняшние исследователи его творчества справедливо отмечают существенное влияние мыслителя на вопросы общественнополитической, культурной и интеллектуальной жизни России 60-80-х г. XIX в. Мы не будем давать однозначных оценок этому влиянию. Применительно к образовательной сфере здесь были и неоспоримые положительные моменты, связанные с развитием всеобщего начального и женского образования, с требованиями увеличения финансирования системы образования, с необходимостью повышения образовательного уровня педагогов. Наконец, само обсуждение вопросов просвещения в печати также, безусловно, было полезно для общества.
В то же время мы отметили и ряд негативных аспектов в подходах мыслителя к определению путей развития отечественного образования. Дальнейшее изучение творческого наследия М. Н. Каткова, научное издание полного собрания его сочинений позволит исследователям правильно оценить роль публициста в истории отечественной мысли.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бугаева В. Н. Михаил Никифорович Катков // Педагогика.— 2006.— № 10.
2. Власть и реформы от самодержавия к Советской России.— М.: «Олма-Пресс Экслибрис», 2006.
3. Изместьева Г. П. Михаил Никифорович Катков // Вопросы истории.— 2006.— № 4.
4. Катков М. Н. Собрание сочинений: В 6 т. Т2, Т4, Т5.— СПб.: «Росток», 2011-2012:
5. Климаков Ю. В. Предисловие // Катков М. Н. Идеология сохранительства.— М.: «Институт русской цивилизации», 2009.
6. Розанов В. В. В нашей смуте // Собрание сочинений.— Т. 17.— М.: «Республика», 2004.
7. Сементковский Р. И. М. Катков. Его жизнь и публистическая деятельность // Биографические повествования.— Челябинск: «Урал LTD», 1998.
8. Философская энциклопедия.— М.: «Советская энциклопедия», 1962.
9. Чичерин Б. Н. Воспоминания // Русские мемуары. Избранные страницы (1826-1856).— М.: «Правда», 1990.
10. Чичерин Б. Н. Философия права.— СПб.: «Наука», 1998.
11. Ширинянц А. А. Михаил Никифорович Катков // Вестник Московского университета.— Политические науки. 2004. № 6.
39 Там же. С. 634.
