Философские предпосылки социологической методологии Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

С. А. ШАВЕЛЬ,

доктор социологических наук,

Институт социологии НАН Беларуси, г. Минск

ФИЛОСОФСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ

Рассматриваются философские предпосылки методологии социологического исследования: проблема первичности материи - сознания, реализм - номинализм, субъективное - объективное, плюрализм истин(ы).

В одном из писем своему ученику и последователю Жоржу Дави Э. Дюрк-гейм писал: «Отойдя от философии, я стремлюсь к тому, чтобы к ней вернуться, вернее, я все время возвращался к ней самой природой вопросов, с которыми сталкивался на своем пути» [1, с. 321]. Рефлексивность данного признания, его в определенном смысле интимный характер - не случайно об этом сказано в письме, а не в публикации - можно оценить только при соотнесении с некоторыми вехами интеллектуальной биографии автора. Будучи философом по базовому образованию, преподавателем философии в начале профессиональной деятельности, Дюркгейм активно боролся за освобождение социологии от «всякой философии». Но при этом речь шла лишь о методологической независимости, преодолении умозрительных спекуляций, дискредитирующих молодую науку, которой для подлинного самоутверждения крайне необходимы, по его мнению, собственные методы познания. «Социология, - утверждал Дюркгейм, - должна строиться на эмпирическом и рациональном методическом фундаменте» [1, с. 321]. Что же касается содержательной стороны, то ни одна наука не может отказаться от философского наследия: категориального аппарата, логических приемов, опыта исследования «вечных проблем», анализа духовной культуры, ценностного сознания, природы человека, смысложизненных модусов бытия и др. Вполне очевидно, что при изучении Дюрк-геймом разделения труда, аномии, солидарности и их последствий философский подход оказывался не просто желательным, но и необходимым; без него исследованию грозил редукционизм с погружением в эмпиризм, натурализм и т. п. Несомненно также, что и сегодня, как и во времена Дюркгейма, сама природа социологических вопросов побуждает к философской рефлексии, что формально закреплено в требовании «теории на входе» в программе эмпирических исследований. Признание Дюркгейма примечательно и тем, что в нем имплицитно содержится мысль о единстве и симметричности социологиче-

ской методологии и онтологии социальной реальности. Как известно, в философии имеется несколько «сквозных» положений мировоззренческого уровня, оказывающих влияние на познавательную деятельность вообще и требующих определенности по отношению к ним с точки зрения социологической методологии.

Мировоззренческие расхождения общественной мысли не могли не отразиться и на социологии. Противопоставление материализма и идеализма, безусловно, присутствует в истории и современной социологической науке, хотя оно проявляется не столь резко и однозначно, как в философии; обычно опосредуется другими влияниями и представлено в качестве методологических предпосылок исследования. Для социологической методологии в этом мировоззренческом дискурсе по основному вопросу философии первостепенное значение имеют следующие моменты: 1) соотношение бытия и сознания; 2) социологический смысл рационализма и номинализма; 3) субъективное и объективное в социальной реальности и ее познании; 4) монизм и(или) плюрализм истины. Прежде всего отметим, что в социогуманитаристике философская дилемма первичности понимается как методологический вопрос о соотношении бытия и сознания. Бытие - предельно широкая категория, допускающая («вмещающая») самые разные варианты дефинирования и интерпретации. Для социологии осмысленность данного понятия в том, что оно обозначает реальный процесс жизнедеятельности людей в эмпирически фиксируемых конкретных условиях.

Материалистический монизм придерживается формулы «бытие определяет сознание». Идеалистический монизм утверждает приоритет и «демиур-гичность» («силу творения» сознания); он исходит из того, что отношения, действия, поведения людей, их образ жизни, одним словом - содержательная полнота Бытия является продуктом сознания. Но в сфере повседневности человек просто вынужден основываться на своей «естественной» установке, допускающей априори объективное существование внешнего мира, в том числе общественных структур, других людей и пр., а сознание - не просто вместилище (типа Ньютоновского пространства) идей, образов, ценностей, а именно процесс осознания жизненного мира как личного и общественного бытия. В материалистическом положении Маркса можно отметить излишне жесткую, однозначно каузальную связь бытия и сознания. В этом проявляется так называемая «железная необходимость», т. е. предетерминизм, исключающий случайность и вероятность взаимодействия. В таком толковании есть лингвистические моменты, связанные и с переводом, и с возможностью разного понимания термина «определяет». Немецкий транскрипт формулы «бытие определяет сознание» такой: «Das Bewustesein ist das bewuste Sein», буквально -«сознание есть осознанное бытие». Здесь акцент на предметности («бытий-ности») сознания с выводом о том, что беспредметное сознание невозможно. Более корректно термин «определяет» следует понимать как ту или иную степень влияния, которая допускает вариативность, а также измерение и сопо-

ставление с воздействием иных факторов (например, влияние образования на заработок).

«Наше исследование, - заявлял Вебер, - могло бы послужить скромным вкладом для пояснения того, в какой форме «идеи» вообще оказывают воздействие на ход исторического развития» [2, с. 105]. Рассматривая историю мировых религий, и особенно на примере протестантской этики, Вебер показал роль идей в рационализации хозяйственной деятельности, общественного устройства, социальных институтов и отношений между людьми. Идеи оказывают влияние на исторический процесс и судьбы народов через механизмы духовной мотивации во всех сферах общественной жизни, и прежде всего в экономике. Его подход можно интерпретировать как поиск сбалансированного взаимодействия материального и идеального в самом социальном действии и отношениях людей. Называя рационализм судьбой Европы, он не отрицает значения материальных условий, экономики. Однако предлагает иное понимание сознания. Материалистическая теория отражения, несмотря на все оговорки, не преодолела до конца эпифеноменальности, т. е. вторичности сознания по отношению к материи (бытию). Вебер сопоставил (даже противопоставил) интересы и идеи: интересы рождаются из материальных условий жизни, как рефлексия над своим общественным положением; идеи - возникают на основе уже имеющегося знания (Маркс невозможен без Гегеля, Лютер - без текстов Евангелия и т. д.), являясь коррелятом бытия в том смысле, что они могут консервировать, улучшать или даже разрушать существующий социальный порядок. Когнитивно-диалогический характер сознания более понятен и проявлен в русском транскрипте термина «сознание»: совместное, соучастное, совокупное знание. Общественное сознание не сумма индивидуальных сознаний, как аддитивное множество, а качественно новое, надличностное, духовное образование. Все формы общественного сознания - наука, философия, религия, этика, эстетика, право и искусство - содержательно представляют собой тезаурус значений. Значение - это кристаллизованный опыт людей, и он не обязательно должен быть выражен в языке, но и в произведениях искусства, любых человеческих творениях, поступках и пр. Философ Э. В. Ильенков выдвинул парадоксальную идею о том, что «идеальное» существует не в голове человека, а в формах объективного мира [3]; иначе говоря, не будь на земле таких объектов, как треугольник и другие фигуры, явлений - кризиса, инфляции и т. д., их не было бы и в человеческом сознании как соответствующих понятий. Значение индивид осваивает, превращая в знание, а смыслом (всегда личностным) выражает отношение к познаваемому, свое притяжение к нему или избегание, что и служит основой мотивации поведения.

Разумеется, программа социологического исследования - не таблица умножения, где любое отклонение есть непоправимая ошибка; это общая ориентировочная схема, которая творчески используется для целей и условий каждого конкретного проекта. В плане феноменологии важнейшим признается положение У. Томаса: «Если человек определяет ситуацию как реальную, то она

реальна по своим последствиям». Ситуативный подход вводит в исследовательское предметное поле субъективные факторы поведения, принятия решений, в частности миграционных установок польских крестьян, выезжающих в Америку, что изучали У. Томас и Ф. Знанецкий. При этом не отрицается роль объективных условий, констелляция которых и создает ту или иную (благоприятную - неблагоприятную) ситуацию в повседневном понимании. Теорему Томаса стали толковать как идеалистическую по своей сути. Она приобрела определенную популярность в рамках парадигмы социального конструирования реальности (П. Бергер и Т. Лукман) и часто воспринимается некритически, как очевидность, не требующая доказательств. Действительно, тот, кто верит в существование, например, русалок, не пойдет ночью на озеро ловить рыбу. Но это суеверие, создающее лишь видимость убедительности. Достаточно спросить, а если ситуация определяется как нереальная, каковы могут быть ее последствия? Следовательно, это не дихотомическая, а степенная шкала, и вопрос мигрантам мог бы быть таким: «При какой вероятности успеха вы согласились бы переехать в США?» Вероятность менее 50 % означала бы определение ситуации как нереальной, и если бы все-таки решение о миграции принималось, то человек оказался бы в безвыходном положении. О неоднозначности теоремы Томаса можно судить и потому, что в ней пропущено центральное звено, а именно генезис ситуации. Например, рыночная ситуация возникает при взаимодействии как минимум двух агентов: продавца и покупателя. Каждый из них обладает некоторыми возможностями (у одного - товар, у другого - деньги), установками, ожиданиями, мотивами, которые актуализируются применительно к конкретным условиям решения данной жизненной проблемы. Но ведь рыночные механизмы уже есть, и только поэтому люди торгуются, взвешивают разные варианты и т. д. При монополии госторговли все это было бы невозможно. Иначе говоря, рыночная ситуация определена не агентами, а политическим выбором, историческим развитием данного общества и изменить ее мгновенно индивиды не могут. Таким образом, мировоззренческий монизм любого толка противопоказан социологической методологии.

Второй раскол в социологии проходит по линии «реализм-номинализм». Возник он не постепенно, по мере накопления знаний и перехода от одних задач к другим, а ab ovo - изначально, в силу преемственной связи с философией. Неслучайно еще Г. Спенсер говорил о «переносе спора между номинализмом и реализмом в другую - социальную - область» [4, с. 279]. Действительно, острый средневековый диспут об онтологическом статусе универсалий, в центре которого была категория материи как субстанции, с зарождением социологии сместился в плоскость категоризации термина «общество» и выяснения единства «индивид - общество». «Что такое общество?» - так назвал первую главу «Оснований социологии» Спенсер; «Как возможно общество?» - вопрошал Г. Зиммель. Нет сомнения, что это центральные вопросы теоретической социологии, и каждый социолог ищет на них свой ответ или солидаризируется

с предшественниками. Социологический реализм признает самостоятельное существование общества, номинализм - понимает его как продукт взаимодействия индивидов. Типичный аргумент номиналистов сводится к утверждению, что если бы не было людей, то не было бы и общества. Реалисты парируют тем, что человек есть общественное существо per se (само по себе), а значит, не будь общества, не было бы и людей, ибо «феральные люди» (от лат. fere - как бы, наподобие), по классификации Линнея (дети-Маугли) не могут ни гоминизироваться, ни социализироваться. Как отмечалось выше, гносеологический источник разногласий связан с решением вопроса о соотношении общего и единичного.

Конт и Дюркгейм были реалистами. На стороне социологического номинализма классики социологии М. Вебер и Т. Парсонс и многие современные авторы. На первый взгляд может показаться, что именно реализм должен быть принят в качестве социологической методологии. Необходимо, однако, учитывать, что абсолютизация онтологических предпосылок реализма чревата недооценкой субъективных факторов социального действия, в том числе и НТП, инновационности и т. д.; вольным или невольным уходом в область социологизма (вульгарного) и реификации («факты как вещи»). У Дюркгейма это выразилось в сакрализации и гипостазировании общества. Социологизм, признавая общество надличностной реальностью, забывает, что она не может быть «безличностной». Такой подход, как свидетельствуют исторические примеры, ведет к деформации общественных отношений.

При методологическом осмыслении оппозиции «субъективное-объектив-ное» необходимо придерживаться и учитывать, во-первых, опыт историкофилософского анализа данной категории, бинаризма вообще; во-вторых, современные тенденции к становлению «субъектности», т. е. превращение индивида в субъекта деятельности и всех общественных процессов. Характерное для отдельных направлений переопределение терминов ведет к размыванию классической субъект-объектной схемы познания, вплоть до устранения субъекта. По поводу последних усилий К. Поппер иронизировал, что они хотели бы создать «теорию познания без познающего субъекта» [5, с. 112].

В психологии данная оппозиция рассматривается как одна из девяти биполярных шкал, раскрывающих природу человека. С ее помощью выясняется, что больше влияет на поведение: личный субъективный жизненный опыт или внешние объективные факторы? «В этом заключается суть положения о субъективности - объективности» [6, с. 46]. В социологии этот психологический аспект учитывается при изучении субъективных и объективных факторов социального действия, индивидуальной и групповой активности. Но область применения шкалы значительно расширяется за счет включения социальной реальности и знаний в предметное поле исследования. Обращаясь к историческому опыту, необходимо отметить, что классическая схема S-O была предложена Р. Декартом. Она обладает рядом особенностей, которые не всегда точно эксплицируются критиками. Во-первых, важно учитывать, что

это аналитическая схема, следовательно, она создана с использованием приемов абстрагирования, изоляции и других. Декарт пишет: «Так, например, точки, которые обозначают число треугольников или генеалогическое дерево, объясняющее чью-нибудь родословную и пр., являются фигурами, представляющими множества» [7, с. 153]. Разумеется, тот, чья родословная изображена, заменит точки конкретными лицами. Однако схема сохраняет наглядную представленность ветвистости всех линий родства. Во-вторых, это модель познавательного процесса, и только. Поэтому попытки представить ее как деление мира на два множества субъектов и объектов не корректны. В-третьих, Декарт под объектом имел в виду все то, на что направлено познание, и он приводит пример задачи нахождения гипотенузы прямоугольного треугольника по известным катетам. Субъектом же выступает познаватель. Гносеологический субъект - это абстракция, в нем нет каких-либо демографических, психологических и других признаков, кроме одного - способности к познанию (в примере Декарта субъектом является тот, кто хорошо усвоил теорему Пифагора). Значит, не каждый человек может быть субъектом тех или иных видов познания. Декарт и создал «руководство для ума» для того, чтобы расширить такие человеческие возможности. Кант позже ввел понятие «трансцендентальный субъект», под которым, если снять терминологическую завесу, выступает ученый-методолог, способный не только познавать некоторые классы объектов, но и сам процесс познания, разрабатывать новые методы исследования. Такой субъект более свободен в выборе объектов познания и оснащен когнитивно для конструирования предмета исследования.

Со временем термин «субъект» был перенесен во все иные виды и сферы деятельности. Теперь под субъектом понимается активное начало, самопроизвольный источник творческой энергии, инновационного развития. Такое понимание вскоре было подвергнуто критике, особенно когда субъектом истории стали называть народные массы, включать в анализ политическую деятельность, культуру, социальное творчество. В результате многие западные социологи стали искать иные нейтральные термины. Так, у Парсонса появился «актор», у Бурдье - «агент», у Хейзинга - «игрок» и т. д.

Э. Дюркгейм, выясняя, что такое социальные факты, приводит множество примеров: знаковая система, налагаемые на нас гражданские обязанности, деньги и орудия кредита, профессиональные требования и религиозные верования, т. е. все то, что человек находит уже готовым, существующим до него, а значит, и вне его. Тем самым вводится категория «объективное» в социальный мир, который для идеалистически мыслящих философов, теологов представлялся как исключительно субъективный по своей природе. Дюркгейм акцентирует принципиальный момент того, как достижения предшествующих поколений обретают самостоятельное существование, «объективируются» подобно предметам природы. «Следовательно, эти способы мышления, деятельности и чувствования обладают тем примечательным свойством, что су-

ществуют вне индивидуальных сознаний» [1, с. 30]. Поэтому атрибутивной чертой социальных фактов, отличающей их от психологических, биологических и др., Дюркгейм называет их «собственное существование, независимое от индивидуальных проявлений».

Рассматривая социальную реальность как действительность человеческого бытия, правомерно подразделять ее на объективную и субъективную. Объективная реальность включает все то в обществе, что существует вне и независимо от сознания ныне живущих людей. Это искусственная среда в широком социокультурном и исторически-преемственном контексте, созданная предшествующими поколениями, в том числе и когортой старшего возраста, и охватывающей как материальное, так и духовное достояние: материально-техническую базу, производственную инфраструктуру, социальные институты, учреждения культуры и образования, а также учреждения, призванные сохранять совокупный тезаурус общества (музеи, библиотеки, социальные сети и т. д.). Субъективная реальность - это область «текучих» сегодняшних феноменов индивидуального, группового и общественного сознания, таких, как результаты голосования, новые произведения искусства и литературы, научные открытия, современная мода, наблюдаемые проявления чувств и настроений, убеждений и верований, социального самочувствия и многое другое. В методологическом плане их взаимоотношения можно понимать как диалектику традиций и инноваций, реализуемую в социальной деятельности. Но опять-таки отрыв или противопоставление этих проявлений социальной реальности друг другу ведет к таким превращенным формам, как объективизм или субъективизм (волюнтаризм). Трудно сказать, что более опасно для общества, поскольку и то, и другое нарушает естественную логику процессов и отношений, снижает эффективность человеческих усилий, тормозит развитие социума.

И, наконец, несколько слов о плюрализме истины. Согласно классическим представлениям, «истина всегда конкретна», «двух истин об одном и том же предмете быть не может», «истина объективна, она не зависит от вкусов и предпочтений людей». Однако с открытием физиками явления, названного «корпускулярно-волновой дуализм», потребовался новый («неоклассический») подход к данной категории. Выяснилось, что два утверждения: 1) свет - это волна; 2) свет - это частица (фотон), оба истинны, что обусловлено сложной природой данного явления. Так в науку вошло выражение «плюрализм истины», понимаемое, как возможность двух и более достоверных суждений об одном и том же предмете. Поскольку в социальном мире сложных, многозначных явлений вряд ли меньше, чем в мире элементарных частиц, то появилось оправдание методологической установки релятивизма, причем не только в гносеологии, но и в эстетике, этике (аморализм), праве. Безусловно, являются истинными разные определения человека, т. е. не только как существа разумного (Homo sapiens), но и производящего орудия труда (Homo faber), играющего (Homo

ludens) и др., поскольку каждое из них выделяет действительно существенный атрибутивный признак. В этом смысле можно говорить о плюрализме истин о человеке. Что касается релятивизма, то он, в принципе, обесценивает всякое понимание истины и, следовательно, не применим в социологической методологии.

Литература

1. Дюркгейм, Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение / Э. Дюркгейм; пер. с фр., составл., послесл. и примеч. А. Б. Гофмана. - М. : Канон, 1995. - 121 с.

2. Вебер, М. Избр. произв. / М. Вебер; пер. с нем., сост., общ. ред. и послесл. Ю. Н. Давыдова; предисл. П. П. Гайденко. - М. : Прогресс, 1990. - 808 с.

3. Ильенков, Э. В. Диалектическая логика / Э. В. Ильенков. - М. : Политиздат,1979. - 288 с.

4. Спенсер, Г. Основания социологии. Западно-европейская социология XIX века: Тексты / Г. Спенсер; под ред. В. И. Добренькова. - М. : Издание Междунар. Ун-та Бизнеса и Управления, 1996. - 512 с.

5. Popper, K. R. Objective Knowledge. An Evolutionary Approach / K. R. Popper. - London: Oxford University Press, 1974. - 380 p.

6. Хьелл, Л., Зиглер, Д. Теории личности / Л. Хьелл, Д. Зиглер - 3-е изд. - СПб. : Питер, 2006. - 607 с.

7. Декарт, Р. Правила для руководства ума / Р. Декарт; пер. В. И. Пикова, предисл. И. Луп-пола. - М. : Соцэкгиз, 1936. - 302 с.

S. A. SHAVEL

PHILOSOPHICAL PREMISES OF SOCIOLOGICAL METHODOLOGY

Summary

Considered philosophical premises methodology of sociological research: problem primacy of matter - consciousness, realism - nominalism, the subjective - objective, the plurality of truths.