CC BY
55
Верхневолжский филологический вестник— 2017 - № 1
УДК 81-11
М. В. Новиков, Т. Б. Перфилова
Философские основания «Опыта исторической грамматики русского языка»
Ф. И. Буслаева
В статье рассматриваются теоретические основы учебного пособия для преподавателей «Опыт исторической грамматики русского языка», созданного Ф. И. Буслаевым в 1858 году на базе наставлений для воспитанников военных учебных заведений. Отмечается приверженность автора органистической концепции языка великого немецкого мыслителя Вильгельма фон Гумбольдта. Рассматриваются рецепции идей трансцендентальной философской антропологии В. Гумбольдта и их интерпретация в научно-методической практике Ф. И. Буслаева.
Ключевые слова: Вильгельм фон Гумбольдт, теоретические основы языкознания, философская антропология, отреф-лексированные идеи, популяризация, органистическая концепция языка, саморазвивающаяся система, прием антропоморфи-зации языка, трансцендентальная философия, категория «духа», телеологическая миссия языка, интеллектуальный диалог с немецкой классической философией.
M. V. Novikov, T. B. Perfilova
Philosophical grounds of F. I. Buslaev's essay Towards an Historical Grammar
of the Russian Tongue
The article describes theoretical foundations of instructions for teachers «Towards an Historical Grammar of the Russian Tongue» written by F. I. Buslaev in 1858 on the basis of instructions for students of military schools. The writer showed commitment to the language organistic concept of the great German philosopher Wilhelm von Humboldt. The authors consider perception of W. Humboldt's transcendental philosophical anthropology and the interpretation of his ideas in F. I. Buslaev's scientific and methodological work.
Key words: Wilhelm von Humboldt, theoretical foundations of linguistics, philosophical anthropology, reflection, popularization, organistic concept of language, self-sustaining system, linguistic anthropomorphization, transcendental philosophy, category of spirit, teleological mission of language, intellectual dialogue with German classical philosophy.
Данная статья является продолжением серий публикаций, посвященных изучению творческого наследия выдающегося русского ученого Федора Ивановича Буслаева [11; 12; 13; 14; 15; 16].
Практически во всех своих работах, посвященных теоретическим аспектам языкознания, Ф. И. Буслаев подчеркивает близость своих научных рефлексий о природе и происхождении языка с философскими воззрениями великого немецкого мыслителя, основоположника философской антропологии [7] Вильгельма фон Гумбольдта [1; 2; 3; 6]. Не является исключением и его научно-методическая работа «Опыт исторической грамматики русского языка», созданная как учебное пособие для преподавателей. Пособие было составлено на базе «наставления для образования воспитанников военных учебных заведений, высочайше утвержденного 24 декабря 1848 года» [4; 5].
«Опыт исторической грамматики русского языка» - одно из самых показательных сочинений Ф. И. Буслаева в плане установления интеллекту-
© Новиков М. В., Перфилова Т. Б., 2017
ального диалога с немецкой научной мыслью первой половины XIX в. Характер этого издания, относившегося к учебным пособиям, определял его предназначение и делал предельно ограниченным уровень философских обобщений1. Однако научный багаж автора к моменту создания книги (конец 1858 г.) был настолько весом, а эвристический потенциал настолько велик, что он не смог отказать себе в намерении продемонстрировать научный кругозор, степень осведомленности в передовых европейских концепциях языкознания, глубину проникновения в предмет исследования. С этой целью он снабдил учебное пособие предисловием и введениями к обеим частям, в которых охотно репрезентировал свою теоретико-
методологическую подготовленность для изложения и популяризации новейших достижений философской мысли в языкознании в целом и исторической грамматике - в частности, что, в свою очередь, дает и нам благодатный материал для
изучения силы влияния ученой схоластики на буслаевский дискурс.
Адаптируя выводы своего идейного руководителя к уровню восприятия пользователей учебника [4. - Предисловие. - С. ХХХ], Ф. И. Буслаев, тем не менее, не упускает ни единой возможности познакомить свою аудиторию с новейшими теоретическими основаниями изучения родного языка, так как «вменил себе в обязанность в изложении предмета следовать лучшим сочинениям в литературе грамматической, не увлекаясь своими собственными исследованиями и соображениями» [4, с. XXXI]. Именем В. Гумбольдта он открывает список «лучших лингвистов нашего времени» [4, с. XXXI] и, не скрывая зависимости своей концепции от умозаключений этого философа о сущности языка и его миссии в культурно-исторической эволюции человечества, то в предельно открытом виде - со ссылками на автора, то, что чаще, - в имплицитном, предлагая только отрефлексированные идеи в качестве научных положений [4, с. XXXII], излагает хорошо усвоенное учение. Ф. И. Буслаев развивает преимущественно мысль немецкого исследователя о «живом ор-ганисме» языка [2, с. 193, 194].
В. Гумбольдт рассматривал язык как одухотворенный организм, используя в качестве прототипа организм человека, поэтому «понятия души, вдохновения и другие понятия того семантического поля, которые используются обычно при характеристике человека, применяются и к языку» [17, с. 117].
Положив в основу своей органистической концепции уже сформированную в Германии философскую традицию, восходившую к телеологическому принципу И. Канта и «органической эстетике» И. Гердера [19, с. 81], В. Гумбольдт смог превратить эти базисные категории научного ми-ропостижения при трансцендентальном стиле мышления в фундаментальные положения своей философской антропологии, привлекая в качестве эмпирического материала для теоретических построений сравнительное языковедение и историческое языкознание.
Язык, являясь, в трактовке В. Гумбольдта, антропологическим феноменом, сам приобретает антропологический характер. В сознании исследователя мир языка становится одушевленным, наделенным живой деятельностью, наполненным творческой изобретательностью, фантазией. Образом синкретической целостности языка, интерпретировавшегося В. Гумбольдтом и как мышление, и как мировосприятие, и как бытие, и как
мир, «отразившийся в человеке» [8, с. 198], служило понятие «организм».
Язык как «внутренне целый организм» выполнял роль камертона для «верной оценки частностей» [8, с. 47]. «Мыслящая и в мышлении творящая сила» языка оказывает главное воздействие и на формирование человека, и на образ жизни сменяющих друг друга поколений языковой общности, «простым придатком» которой является индивид [8, с. 58, 83]. Язык обладает «устойчивостью», «текучестью», «пластичностью», поэтому он способен «хранить живое дыхание» людей, которые его используют, и насыщаться их переживаниями [8, с. 82, 83].
В. Гумбольдт наделяет язык «сознанием», которое проявляется хотя бы в его «инстинкте предчувствия всей [языковой. - М. Н., Т. П.] системы в целом» [8, с. 89]. Как у человека, у языка есть «интуиция», проявляющаяся в «обозначении нечувственных понятий» и сочетании простейших -образных - и абстрактных понятий [8, с. 104]. «Внутренняя, интеллектуальная сфера языка» предстает при обозначении им понятий и создании «законов построения речи» [8, с. 103]. «Гений» языка обнаруживается в поэзии и философии, в его влиянии на скорость протекания процессов социокультурной динамики, так как он ведает «ускорением развития идей, нарастанием мыслительной силы, углублением и утончением чувственности» [8, с. 106].
Язык как «живое порождение духа» имеет «окраску и характер», обладает «творческой силой», ведет «индивидуальную жизнь», а его «внешний и внутренний характер» влияет на «духовное своеобразие нации» [8, с. 162, 163, 167].
Идее «органисма языка» - саморазвивающейся системе взаимосвязанных элементов, относящихся «к грамматическим формам и законам мысли» [4, с. XXX], в учебнике Ф. И. Буслаева уделяется самое пристальное внимание.
«Все построение языка, - указывал он, - от отдельного звука до предложения и сочетания предложений, представляет нам живую связь отдельных членов, дополняющих друг друга и образующих одно целое, которое, в свою очередь, дает смысл и значение каждому из этих членов. Такое взаимное отношение между частями и целым именуется органисмом языка. Только впоследствии, помощью науки, дошло до того, что стали разлагать это живое целое на отдельные части...» [4, с. 2, прим. Курсив автора].
По версии Ф. И. Буслаева, природа органичности складывается из естественного, хотя и предо-
пределенного свыше, синтеза фонетических, грамматических и синтаксических компонентов языка в живущую по собственным внутренним законам целостность, которая придает каждому своему неотъемлемому элементу присущие всей системе смыслы и значения2.
Для облегчения понимания теории органисти-ческой природы языка Ф. И. Буслаев, как и В. Гумбольдт, использовал прием сопоставимости организма языка с системой личности человека. В его изложении язык обладал способностью «производить названия самих предметов, оказавших на нас действие» [5, с. 10, § 112]; он, «следуя своим собственным законам при выражении мысли», иногда вступал «в видимое противоречие с законами логики» [5, с. 15, § 115]. Язык мог пользоваться «своими собственными средствами для выражения мысли, усваивая особенный, только ему одному свойственный, склад речи, в котором он значительно видоизменяет общие всем языкам законы логические» [5, с. 15, 16, § 115]. «Посредством членораздельной речи» язык может рисовать «нашему воображению предметы, их свойства и действия, выражая... впечатления, которые жизнь и природа на нас производят» [5, с. 15, § 115а]. Язык сам употребляет метафоры [5, с. 55, § 147], так как он «имеет способность одушевлять или оживотворять всю природу неодушевленную и отвлеченные понятия» [5, с. 55, § 148].
Среди других философских спекуляций В. Гумбольдта, оказавших влияние на становление научного мировоззрения Ф. И. Буслаева, важное место имели представления немецкого классика об «интеллектуально-телеологической миссии духа [9, с. 310]. «Базисная» для немецкой классической философии рубежа ХУШ-Х1Х столетий категория «духа» в значительной степени сформировала стиль мышления ближайших идейных предшественников и современников В. Гумбольдта, «тип и характер мысли» его самого [17, с. 3, 47; 20, с. 30, 31].
Дух трактовался ими как некое надприродное начало, первоматерия человеческого мира, универсум и первопричина всего сущего, первооснова реальности культуры. В качестве сверхиндивидуального субъекта в идеалистических системах разного рода, в том числе и в трансценденталист-ском их инварианте, под духом могли понимать бога, мировой разум, абсолютный дух, трансцендентальное «Я» [11, с. 46, 47, 65]. Главным атрибутом духа, то есть его неотъемлемым свойством, без которого он не мог ни существовать, ни мыслиться, признавалась его самопроизвольная
(спонтанная) разумная активность, непрестанно проявлявшаяся в разнообразных эманациях: языке, культуре, цивилизации.
В. Гумбольдт философски осмыслил проблему генезиса языка, сфокусировав внимание не на внешних факторах происхождения членораздельной речи и «набора лексических элементов», а на «глубине истоков» «языкового сознания» человечества [8, с. 47, 125], которое являлось «средостением» «деятельности мышления, чувственного восприятия» нации и «порождения духа» народа [8, с. 74, 75].
В. Гумбольдт ввел в языкознание понятие «дух народа» [12, с. 10], подчеркивая, что язык и духовная сила народа, выражающаяся в «национальном характере» [8, с. 47], генетически тождественны, существуют нераздельно и представляют собой действие одной и той же «интеллектуальной способности» народа [8, с. 68, 164]. Стремясь понять «национальный характер», на котором «основано все творческое в истории нации» [8, с. 47], он предлагал изучать различные аспекты бытования языка (словарный запас, грамматические структуры, фонетические принципы и т. д. - [8, с. 163]) и осуществлять сравнительный анализ языков всех народов, даже «самых примитивных [8, с. 68].
В. Гумбольдту принадлежало еще одно понятие, представлявшее исключительную важность для развития в XIX в. теории языкознания, и литературоведения, теории и гносеологии истории, создания «народной психологии», - «языковое сознание» народа: оно, указывая на органическую целостность языка, имплицитно содержит в себе еще и акцентирование ментальных различий этносов и национальностей [8, с. 49, 64, 66, 80, 163, 165, 166].
Гумбольдтовская концепция языка, понимаемого одновременно и как эманация абсолютного духа и как фундаментальное свойство человека, также увидела свет в научно-методическом компендиуме Ф. И. Буслаева, хотя и в заметно «облегченном» от умозрительной схоластики виде.
Буслаевское видение философско-
антропологического содержания языкознания сводится к нижеперечисленным позициям3.
«Язык есть не случайное изобретение. а необходимое выражение дара слова, которым Творец отличил человека от прочих животных» [4, с. 1, § 1]4.
«Образование языков сокрыто от нас в глубине веков, предшествовавших появлению народов на историческом поприще. Знаем только, что ни один
народ, даже на самой низкой ступени общественного быта, без языка не обходился» [4, с. 1, § 1]5.
«В самую отдаленную эпоху история находит народы уже разделенными на множество языков и наречий. Все они суть языки самостоятельные, и потому ни один из них не происходит от другого»
[4, с. 2, § 2]6.
«Язык есть выражение мысли помощью членораздельных звуков; потому сверх законов мысли, определяемых в логике, подчиняется он еще и законам своего выражения, то есть законам сочетания членораздельных звуков. Язык как врожденное человеку искусство выражать мысль в словах подчиняется законам художественного творчества» [5, с. 14, 15, § 115.1]7.
«Язык служит нам для взаимной передачи мыслей, то есть представлений, понятий, суждений. Представлением называется то впечатление, которое сохранилось в душе от предметов, оказавших действие на чувства» [5, с. 1, § 106, 107]8.
«В древнейшем периоде выражение мысли наиболее подчиняется живости впечатления и свойствам разговорной речи. С течением времени язык все более и более теряет свои первоначальные свойства, состоящие в художественном и разговорном характере и отличающие его от свойств логического и отвлеченного мышления, а вследствие того, становится собранием условно принятых знаков, выражающих. только понятия и суждения» [5, с. 16, § 116]9.
«Все слова суть не что иное, как названия общих представлений и понятий, потому одно слово может выражать представление о различных предметах.» [5, с. 5, § 108]10.
Со словами, заимствованными из чужих языков, мы соединяем только общее понятие, упуская из виду частное впечатление, которое лежит в основе этих слов.» [5, с. 11, § 112]11.
«Язык к мышлению находится в двояком отношении: с одной стороны, формы языка служат точнейшим выражением всех действий нашего мышления. с другой стороны, опыт каждого говорящего и пишущего свидетельствует, что мысль развивается в голове независимо от форм языка.
Такое противоречие в отношении языка к мышлению объясняется существом самого языка. Язык образовался. в ближайшей связи с раскрытием умственной деятельности целого народа, но независимо от личного мышления одного или нескольких людей. Потому логика языка точнее, строже и совершеннее логики отдельных лиц,
сколько бы проницательны и глубокомысленны они ни были» [5, с. 14, § 115]12.
«Сопутствуя народу как в исторической его жизни, так и в размещении его по областям, язык претерпевает двоякого рода изменения: 1) во времени, в течение которого народом употребляется, и 2) по пространству, по которому он вместе с народом распространился» [4, с. 5, § 5]13.
«Грамматические формы изменяются. действием особенной силы, которая, вместе с основными законами, [определяющими «существенные свойства» языка. - М. Н., Т. П.], врождена всякому языку и которая действует в нем неукоснительно, пока он не вымер вместе с народом. Эта сила именуется употреблением» [4, с. 7, § 6; с. 8, § 7]14.
Сравнительный анализ этих тезисов, составлявших теоретический субстрат «Опыта исторической грамматики» Ф. И. Буслаева, с приведенными в примечаниях рассуждениями
B. Гумбольдта, показывает, что наследие великого философа являлось резервуаром идей и мыслей, которые, благодаря автору учебника, превращались в «наследственную собственность» гимназистов. Значительно упрощенные и приспособленные к подростковому уровню восприятия, приводимые в изложении Ф. И. Буслаева фундаментальные положения философии языкознания теряли философскую глубину немецкого ученого, но сохраняли его взгляд на язык как на сокровищницу культурного развития человечества и его подходы к языку как к средству изучения ментально-психологических реакций народов на вызовы культурно-исторической среды.
Библиографический список
1. Буслаев, Ф. И. «Мысли об истории русского языка» И. Срезневского [Текст] // Ф. И. Буслаев Догадки и мечтания о первобытном человечестве / Сост., подг. текста, ст. и коммент. А. Л. Топоркова. - М., 2006. - С. 470-493.
2. Буслаев, Ф. И. О преподавании отечественного яхыка [Текст] // Ф. И. Буслаев Преподавание отечественого языка: Учеб. пос. для ст-тов пед. ин-тов по спец. «Рус. яз. и лит.» / Сост. И. Ф. Протченко, А. А. Ходякова. - М., 1992. -
C.25-373.
3. Буслаев, Ф. И. Областные видоизменения русской народности [Текст] // Ф. И. Буслаев Исторические очерки русской народной словесности и искусства: в 2 т. - Т. 1. Русская народная поэзия. - СПб., 1861. - С. 151-209.
4. Буслаев, Ф. И. Опыт исторической грамматики русского языка: Учебное пособие для препода-
вателей [Текст] / Составлено на основании наставления для образования воспитанников военно-учебных заведений, ВЫСОЧАЙШЕ утвержденного 24-го декабря 1848 года: в 2 ч. - Ч. 1. Этимология. -М., 1858. - 244 с.
5. Буслаев, Ф. И. Опыт исторической грамматики русского языка: в 2 ч. - Ч. 2. Синтаксис [Текст] / Ф. И. Буслаев. - М., 1858. - 428 с.
6. Буслаев, Ф. И. «Сравнение русских слов с санкритскими» А. С. Хомякова [Текст] // Буслаев Ф. И. Догадки и мечтания о первобытном человечестве. - М., 2006. - С. 516 -537.
7. Гулыга, А. В. Философская антропология Вильгельма фон Гумбольдта [Текст] // Вильгельм фон Гумбольдт. Язык и философия культуры: пер. с нем. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. А. В. Гулыги, Г. В. Рамишвили. - М., 1985. -С.7-23.
8. Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества [Текст] / Пер.
A. А. Алексеева, В. В. Бибихина, О. А. Гулыги,
B. А. Звегинцева, С. А. Старостина // Гумбольдт
B. фон. Избранные труды по языкознанию: пер. с нем. / Общ. ред. Г. В. Рамишвили; послесл. А. В. Гулыги и В. А. Звегинцева. - М., 2000. -
C.3-298.
9. Гумбольдт В. фон. О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития [Текст] / Пер. З. М. Мурыгиной // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. - С. 307-323.
10. Новиков, М. В., Перфилова, Т. Б. Интеллектуальные вызовы 30-60-х гг. XIX в. в научных рефлексиях Ф. И. Буслаева [Текст] // Ярославский педагогический вестник. -2016.- № 1. - С. 272-277.
11. Новиков, М. В., Перфилова, Т. Б. Духовная жизнь народа: новое направление в творчестве Ф. И. Буслаева в эпоху господства культуры романтизма [Текст] // Ярославский педагогический вестник. - 2016. - № 2. - С. 209-218.
12. Новиков, М. В., Перфилова, Т. Б. Ф. И. Буслаев: идейно-политические акценты исследования проблемы народности [Текст] // Ярославский педагогический вестник. - 2016. -№ 3. - С. 302-307.
13. Новиков, М. В., Перфилова, Т. Б. Проблема народности в лекционных курсах Ф. И. Буслаева [Текст] // Ярославский педагогический вестник. - 2016. - № 4. - С. 227-237.
14. Новиков, М. В., Перфилова, Т. Б. Новые акценты теории народности Ф. И. Буслаева в
эпоху Великих реформ // Ярославский педагогический вестник. - 2016. - № 5. - С. 307-315.
15. Новиков, М. В., Перфилова, Т. Б. Ф. И. Буслаев о ценностно-смысловом содержании древнерусского изобразительного искусства [Текст] // Ярославский педагогический вестник. - 2016. - № 6. - С. 365-377.
16. Новиков, М. В., Перфилова, Т. Б. Рецепции культурологических идей Я. Гримма в фольклор-но-мифологических исследованиях Ф. И. Буслаева [Текст] // Ярославский педагогический вестник. - 2017. - № 1 - С. 294-305.
17. Постовалова, В. И. Язык как деятельность. Опыт интерпретации концепции В. Гумбольдта [Текст] / В. И. Постовалова. - М., 1982. - 222 с.
18. Рамишвили, Г. В. Вильгельм фон Гумбольдт - основоположник теоретического языкознания [Текст] // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. - С. 5-33.
19. Топорков, А. Л. Теория мифа в русской филологической науке XIX века [Текст] / А. Л. Топорков. - М., 1997. - 456 с.
20. Шпет, Г. Внутрення форма слова (Этюды и вариации на темы Гумбольдта) [Текст] / Г. Шпет. - М., 1927. - 219 с.
Bibliograficheskij spisok
1. Buslaev, F. I. «Mysli ob istorii russkogo jazyka» I. Sreznevskogo [Tekst] // Buslaev F. I. Dogadki i mechtanija o pervobytnom chelovechestve / Sost., podg. teksta, st. i komment. A. L. Toporkova. - M., 2006. - S. 470-493.
2. Buslaev, F. I. O prepodavanii otechestvennogo jahyka [Tekst] // F. I. Buslaev Prepodavanie ote-chestvenogo jazyka: Ucheb. pos. dlja st-tov ped. in-tov po spec. «Rus. jaz. i lit.» / Sost. I. F. Protchenko, A. A. Hodjakova. - M., 1992. - S. 25-373.
3. Buslaev, F. I. Oblastnye vidoizmenenija russkoj narodnosti [Tekst] // Buslaev F. I. Istoriche-skie ocherki russkoj narodnoj slovesnosti i iskusstva: v 2 t. - T. 1. Russkaja narodnaja pojezija. - SPb., 1861. - S. 151-209.
4. Buslaev, F. I. Opyt istoricheskoj grammatiki russkogo jazyka: Uchebnoe posobie dlja prepoda-vatelej [Tekst] / Sostavleno na osnovanii nastavlenija dlja obrazovanija vospitannikov voenno-uchebnyh zavedenij, VYSOChAJShE utverzhdennogo 24-go dekabrja 1848 goda: v 2 ch. - Ch. 1. Jetimologija. -M., 1858. - 244 s.
5. Buslaev, F. I. Opyt istoricheskoj grammatiki russkogo jazyka: v 2 ch. - Ch. 2. Sintaksis [Tekst] / F. I. Buslaev. - M., 1858. - 428 s.
6. Buslaev, F. I. «Sravnenie russkih slov s san-kritskimi» A. S. Homjakova [Tekst] // Buslaev
F. I. Dogadki i mechtanija o pervobytnom chelove-chestve. - M., 2006. - S. 516 -537.
7. Gulyga, A. V. Filosofskaja antropologija Vil'-gel'ma fon Gumbol'dta [Tekst] // Vil'gel'm fon Gum-bol'dt. Jazyk i filosofija kul'tury: per. s nem. / Sost., obshh. red. i vstup. st. A. V. Gulygi,
G. V. Ramishvili. - M., 1985. - S. 7-23.
8. Gumbol'dt V. fon. O razlichii stroenija chelovecheskih jazykov i ego vlijanii na duhovnoe razvitie chelovechestva [Tekst] / Per. A. A. Alekseeva, V. V. Bibihina, O. A. Gulygi, V. A. Zveginceva, S. A. Starostina // Gumbol'dt V. fon. Izbrannye trudy po jazykoznaniju: per. s nem. / Obshh. red. G. V. Ramishvili; poslesl. A. V. Gulygi i V. A. Zveginceva. - M., 2000. - S. 3-298.
9. Gumbol'dt V. fon. O sravnitel'nom izuchenii jazykov primenitel'no k razlichnym jepoham ih raz-vitija [Tekst] / Per. Z. M. Muryginoj // Gumbol'dt V. fon. Izbrannye trudy po jazykoznaniju. -S. 307-323.
10. Novikov, M. V., Perfilova, T. B. Intellektu-al'nye vyzovy 30-60-h gg. XIX v. v nauchnyh re-fleksijah F. I. Buslaeva [Tekst] // Jaroslavskij peda-gogi-cheskij vestnik. - 2016. - № 1. - S. 272-277;
11. Novikov, M. V., Perfilova, T. B. Duhovnaja zhizn' naroda: novoe napravlenie v tvorchestve F. I. Buslaeva v jepohu gospodstva kul'tury roman-tizma [Tekst] // Jaroslavskij pedagogicheskij vestnik. - 2016. - № 2. - S. 209-218.
12. Novikov, M. V., Perfilova, T. B. F. I. Buslaev: idejno-politicheskie akcenty issledovanija problemy narodnosti [Tekst] // Jaroslavskij pedagogicheskij vestnik. - 2016. - № 3. - S. 302-307.
13. Novikov, M. V., Perfilova, T. B. Problema narodnosti v lekcionnyh kursah F. I. Buslaeva [Tekst] // Jaroslavskij pedagogicheskij vestnik. -
2016. - № 4. - S. 227-237.
14. Novikov, M. V., Perfilova, T. B. Novye akcenty teorii narodnosti F. I. Buslaeva v jepohu Ve-likih reform // Jaroslavskij pedagogicheskij vestnik. - 2016. - № 5. - S. 307-315.
15. Novikov, M. V., Perfilova, T. B. F. I. Buslaev o cennostno-smyslovom soderzhanii drevnerusskogo izobrazitel'nogo iskusstva [Tekst] // Jaroslavskij pedagogicheskij vestnik. - 2016. - № 6. - S. 365377.
16. Novikov, M. V., Perfilova, T. B. Recepcii kul'turologicheskih idej Ja. Grimma v fol'klorno-mifologicheskih issledovanijah F. I. Buslaeva [Tekst] // Jaroslavskij pedagogicheskij vestnik. -
2017.- № 1 - S.294-305.
17. Postovalova, V. I. Jazyk kak dejatel'nost'. Opyt interpretacii koncepcii V. Gumbol'dta [Tekst] / V. I. Postovalova. - M., 1982. - 222 s.
18. Ramishvili, G. V. Vil'gel'm fon Gumbol'dt -osnovopolozhnik teoreticheskogo jazykoznanija [Tekst] // Gumbol'dt V. fon. Izbrannye trudy po jazykoznaniju. - S. 5-33.
19. Toporkov, A. L. Teorija mifa v russkoj filologicheskoj nauke XIX veka [Tekst] / A. L. Toporkov. - M., 1997. - 456 s.
20. Shpet, G. Vnutrennja forma slova (Jetjudy i variacii na temy Gumbol'dta) [Tekst] / G. Shpet. -M., 1927. - 219 s.
Дата поступления статьи в редакцию: 05.02.2017 Дата принятия статьи к печати: 16.02.2017
1 Более близкий к тексту оригинала - сочинению В. Гумбольдта «О различии строения человеческих языков.» - вариант трансляции концепции мыслителя, включая ставшие крылатыми выражения: «физиономия» языков и народов, «национальный характер», «гибкость и одушевленность» языка, содержится в работе Ф. И. Буслаева «"Мысли об истории русского языка" И. Срезневского» [1]. Самым ярким примером приобщения к философии языкознания В. Гумбольдта является исследование Ф. И. Буслаева «Областные видоизменения русской народности» [3].
2 У В. Гумбольдта об этом сказано следующее: «Как непосредственная эманация органической сущности в ее чувственной и духовной значимости язык разделяет природу всего органического, где одно проявляется через другое, общее в частном.» [9, с. 308].
3 В примечаниях приводятся рассуждения В. Гумбольдта, вдохновившие Ф. И. Буслаева на подобные по смысловой наполненности идеи о природе и предназначении языка.
4 У В. Гумбольдта читаем: «.Все, что живет в материальном и духовном мире, можно считать продуктом единой силы, лежащей в основе всего и развивающейся по неизвестным нам законам. Есть такая древность, в которой мы не видим на месте культуры ничего, кроме языка. Язык возникает из таких глубин человеческой природы, что в нем никогда нельзя видеть намеренное произведение, создание народов. Ему присуще. необъяснимое в своей сути самодеятельное начало, и в этом плане он вовсе не продукт ничьей деятельности, а непроизвольная эманация духа, не создание народов, а доставшийся им в удел дар, их внутренняя судьба» [8, с. 49, 50].
5 У Гумбольдта: «.Еще не было обнаружено ни одного языка, находящегося за пределами сложившегося грамматического строения. Язык не может возникнуть иначе, как сразу и вдруг.» [9, с. 308].
6 У Гумбольдта: «... Если мы по-настоящему прочувствуем существо языка вообще. если проникнем вплоть до точки сплавления мысли со звуком. то обнаружим, что в них действуют изнутри разные творческие начала. Тогда, отказавшись от гипотезы о постепенном развитии одного языка от другого, мы должны будем
приписать каждому из них свой источник в душе народа... » [8, с. 56].
7 У Гумбольдта: «Сущность языка состоит в том, чтобы отливать в форму мыслей материю мира вещей и явлений» [9, с. 315].
8 У Гумбольдта: «.Членораздельный звук характеризует лишь намерение и способность обозначать смысл, причем не смысл вообще, а смысл определенного представления мысленного образа» [8, с. 84].
«Звуковая форма. создана языком для выражения мысли. Но ее также можно представить и как некий каркас, в который как бы встраивается язык. Подлинное и полное творение звуковой формы могло относиться только к первым шагам изобретения языка, то есть к тому состоянию, которое нам неизвестно и которое мы предполагаем как необходимую гипотезу» [8, с. 96].
9 У Гумбольдта: «.Действительность у древних всегда со счастливой легкостью переходила в идею и фантазию и силой идеи и фантазии они оказывали на нее обратное воздействие» [8, с. 62].
«Очень возможно даже, что первое применение языка. было простым выражением чувства» [8, с. 170].
«Обозначение отдельных предметов внутреннего и внешнего мира глубже проникает в чувственное восприятие, фантазию, эмоции и, благодаря взаимодействию всех их, - в народный характер вообще, потому что здесь. природа единится с человеком, вещественность. с формирующим духом. В этой области, соответственно, ярче всего просвечивает национальная самобытность. Постигая предметы, человек сближается с внешней природой и самодеятельно развертывает свои внутренние ощущения. Великая разграничительная линия. проходит в зависимости от того, вкладывает ли народ в свой язык больше объективной реальности или больше субъективности» [8, с. 104].
«Пока дух народа с его живой самобытностью продолжает и действовать сам, и воздействовать на язык, этот последний совершенствуется и обогащается. Но. с течением времени может наступить эпоха, когда язык как бы перерастает своего спутника. и все менее [ведет. - М. Н., Т. П.] творческую игру со словесными оборотами и формами. Однако гений отдельных великих людей снова может пробудить языки и нации.» [8, с. 164].
«Языки имеют предел своей завершенности, после достижения которого уже не подвергаются никаким изменениям ни их органическое строение, ни их прочная структура» [9, с. 307].
10 У Гумбольдта: «.В период словотворчества в некоторых языках возникает множество обозначений одного и того же предмета: сколько обозначений, столько и свойств, через которые осмысливается предмет и выражение которых можно поставить на место предмета» [8, с. 166].
11 У Гумбольдта: «Освоение иностранного языка можно было бы уподобить завоеванию новой позиции в прежнем видении мира. поскольку каждый язык содержит всю структуру понятий и весь способ представлений определенной части человечества. Мы в большей или меньшей степени переносим на иностранный язык свое собственное миропонимание и, больше того, свое собственное представление о языке.» [8, с. 90].
12 У Гумбольдта: «Язык не является произвольным творением отдельного человека, а принадлежит всегда целому народу. В результате того, что в нем смешиваются,
очищаются, преобразуются способы представлений всех возрастов, каждого пола, сословия, характера и духовного различия данного племени, в результате того, что народы обмениваются словами и языками. язык становится великим средством преобразования субъективного в объективное, переходя от всегда ограниченного индивидуального к всеобщему бытию» [9, с. 318].
13 У Гумбольдта: «При всяком обозрении всемирной истории выявляется какое-то движение вперед. Народы и индивиды, словно лесная поросль, вегетативно, наподобие растений, распространяются по лицу земли. С появлением человека закладываются и ростки нравственности, развивающиеся вместе с развитием бытия. Это очеловечивание. происходит с нарастающим успехом. И все же. проявление человеческой духовной силы. не привязано к ходу времени и накоплению материала» [8, с. 49, 50].
«По своей. сущности язык есть нечто постоянное и вместе с тем в каждый данный момент преходящее» [8, с. 70].
«Подобно самому человеку, каждый язык есть постепенно развертывающаяся во времени бесконечность» [8, с. 171].
14 У Гумбольдта: «При рассмотрении языка. мы сталкиваемся с двумя явлениями - звуковой формой и ее употреблением для обозначения предметов и для связи мыслей. Процесс употребления обусловливается требованиями, которое предъявляет мышление к языку, вследствие чего формируются общие законы языка. Эти законы. едины для всех людей. Что касается звуковой формы, то она, напротив, представляет собой. ведущее начало различия языков. Как часть цельного человеческого организма, тесно связанного с внутренними духовными силами, она находится в зависимости от общих духовных склонностей нации, но сущность и причины этой зависимости окутаны почти непроницаемой тайной. На основе этих зависимостей и их глубокого внутреннего взаимопроникновения и складывается индивидуальная форма каждого языка» [8, с.75].
