CC BY
102
ISSN 2227-7242. Антрополопчш вимiри фiлософських дослщжень. 2012. Вип. 1. УДК 141.33
Шабанова Ю. А., ГВУЗ «Национальный горный университет» (Днепропетровск)
ФИЛОСОФСКАЯ МИСТИКА В ПРОСТРАНСТВЕ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ
Исследуется феномен философской мистики, выявляется её концептуальне особенности и роль в становлении европейской историко-философской континуальности. Ключевые слова: философская мистика, европейская философия.
Шабанова Ю. О., ДВНЗ «Нащональний прничий ушверситет» (Дншропетровськ)
ФЫОСОФСЬКА М1СТИКА В ПРОСТОР1 ЗАХ1ДНОеВРОПЕЙСЬКО1 ФЫОСОФП
Досл1джуеться феномен фшософсько'г м1стики, виявляеться гг концептуальн особли-вост1 та роль в становленш европейськог iсторико-фшософсько'г континуальност1. Ключовi слова: фшософська м^тика, захiдноевропейська фiлософiя.
Shabanova J. А., National Mining University (Dnipropetrovsk)
PHILOSOPHICAL MYSTICA IN SPACE OF THE WEST-EUROPEAN PHILOSOPHY
In article the phenomenon of philosophical mysticism is investigated, comes to light its conceptual features and a role in becoming European historico-philosophical a continuum. Key words : philosophical mysticism, the European philosophy.
Целью данного исследования является выявление сущности философской мистики, её особенностей и форм проявления в философском контексте, что представляется актуальным в связи с искажениями и спекуляциями этого вида духовного опыта человека. Засилье СМИ примитивными и искажёнными интерпретациями мистического, отсутствие концептуальных определений мистики как в среде обывателя, так и в научных кругах влияет на формирования спекулятивных искажений в среде обывателя и как следствие превращается в форму манипуляции сознания. Философское осмысление феномена мистики призвано внести как в научный оборот, так и в сферу обыденной
© Шабанова Ю. А., 2012
жизни актуализированное понимание мистики, что и обусловило объект исследования в виде феномена философской мистики и его предмет в виде выявления роли философской мистики в становлении западноевропейской историко-философской континуальности.
Определение сути мистики, в большей степени идентифицируемой с религиозным опытом, усложняется в связи с обращением к философским учениями, для которых свойственно логико-системное изложение и рационально-теоретические формы мышления. В этой связи, необходимо внести методологическую ясность в определении философской мистики, путем разъяснения понятий мистика и мистицизм, а также выявить мистический модус в метафизике как классическом поле философии.
Само понятие «мистика» имеет несколько толкований. Под мистическим часто понимают нечто отрицательное, темное, колдовское. Даже среди современных философских представлений существует предубеждение относительно мистического опыта.
Так, в большинстве энциклопедических изданий толкования понятия мистика подразделяются на несколько групп:
- совокупность явлений или действий, которые оказывают содействие в связи человека с тайными существами или силами (египетские или элевсинские мистерии, другие эзотерические ритуалы, культовые обряды);
- разные формы оккультизма, такие как: магнетизм, магия, теургия, медиумистические или спиритические явления;
- учение о внутреннем единении человеческого духа с абсолютным Духом как адекватное познание онтологической первоосновы мира через индивидуальный опыт духовного самопознания.
Необходимо отметить, что первое определение мистики как совокупность ритуально-культовых действий связано с архаическими культурами (Египта, Греции, Месопотамии, и т. п.), для которых характерно мифологическое сознания. Через архаические мистерии передавались эзотерические знания о духовном мире иерофантам. Оргиастичные культуры имели цель снятия в момент ритуального действия границы между профанным и сакральным миром. «Мистика, - как указывает философский энциклопедический словарь, - первоначально была названием для тайных религий или тайных религиозных организаций, в которые принимались и посвящались только избранные»[1]. На этом этапе возникает понятие «мистический» - тайный, то есть сакральный мир за пределами профанного.
Что касается второго определения мистики, связанного со спиритическими и магическими явлениями, то оно требует четкой дифференциации от магии, оккультных наук и от философской мистики. Хотя разнообразные формы магии в своей основе содержат технику проникновения в тайный надприродный мир, по своим целям они кардинально отличаются от мистики.
Принципиальное различие между магией и мистикой заключается в их конечной цели, а именно, магия стремиться получить знания о духовном мире с целью прагматичного их применения. Мистика же через апофатизм отказывается от какого бы то ни было прагматизма, стремясь «бесцельно» преодолеть субъект-объектное разделение. «Мистика отрицает магию, прямо ей противоположна. Бог для мистиков - Великая тайна, в то время как оккультные науки тайну материализуют, «добывая» Бога алхимическим путем», - пишет Н. О. Гучин-ская [2].
И магия, и мистика используют механизмы как сознательной, так и бессознательной деятельности в достижении своих целей. Но цель мистики -единение через самоотдачу с трансцендентным Абсолютом. Цель магии - получить знания о трансцендентном для прагматического их использования. При этом воля в магических актах всегда объединяется с рассудком, рационально отбирающем прагматические знания. Если мистика стремится к преодолению индивидуального, то все разновидности магии всегда индивидуалистичны, ибо результаты магических действий направлены на корысть индивида или группы таковых. В этой связи второе определение мистики не входит в сферу данного исследования. Считаем необходимым исключить из аналитического массива данной работы сугубо-обывательское представление о мистике, как о чем-то необъяснимом, загадочном, странном, потустороннем, куда включаются до конца не осмысленные и, как следствие, искаженные понятия экстрасенсорики, левитации, телепортации, а также все «чудеса», связанные с мистическим невежеством (недостатком знаний для объяснения чего-то непонятного).
Таким образом, методологической основой исследования является определение понятия мистики в виде акта единения универсальной сущности трансцендентной реальности и субъекта созерцания путем расширения сознания индивидуального «Я» до абсолютного Духа, а также мистицизма, в виде максимально адекватного выражения содержания мистического опыта (духовной эмпирии) в системном оформлении определенных учений.
В этой связи философская мистика представляется учением, органично взаимосвязанным с богатым опытом философской рефлексии, изложенном дискурсивно.
Философская мистика - это метафизический дискурс о мистическом, как трансцендентной реальности, формирующей онто-гносеологические и антропо-аксиологические представления. Так, понятие «философской мистики» дистанцируется от понимания мистики, в ее культово-ритуальных проявлениях, различных формах оккультизма, примитивно-обывательских представлениях (все необъяснимое, загадочное, странное, потусторонне, как результат низко-культурного уровня развития и примитивного невежества).
Выделяя философскую мистику как отдельное направление историко-философского континуума Западной Европы, следует подчеркнуть определенные закономерности ее проявлений:
- философская мистика возникает в периоды кризиса рационализма как восполняющий целостность модус метафизики;
- философская мистика переживает свой расцвет на стыке культурных эпох, мировоззренческих парадигм, смены социальных формаций;
- философская мистика несет в себе про-тоидеи будущих мировоззренческих парадигм, культурных ценностей;
- философская мистика способствует оформлению эволюционных рефлексивных тенденций, реализуя эвристическую функцию философии;
- философская мистика, опираясь на духовную природу Абсолюта (теистического или нетеистического толка), предвосхищает аксиологические приоритеты будущих мировоззренческих ориентиров.
Если Аристотель подводит своеобразный итог развитию греческой философии в ее логико-рациональной системности, то поиски мудрецов Эллады приводят к высшему божественному началу нерационалистического характера, развивая идею примата духовных ценностей. На этой волне античный неоплатонизм как фи-лософско-мистическое учение, провозглашает иррациональную природу Единого, утверждая
«путь падения души» как путь достижения мистического состояния в виде цели человеческой жизни, где душа человека, растворяясь в абсолюте, поднимается над телесным. Так философская мистика неоплатонизма выводит понятие абсолюта за границы рационального познания, позиционируя Единое вне каких-либо акциденций. Формируя экстатический путь постижения Единого, неоплатоники лишают рациональный метод познания абсолютизации и допускают возможность субъект-объектного единения. При этом сформированная неоплатониками иерархия восхождения к Единому открывает возможность соединения идеального и чувственного мира. Такие кардинальные изменения в онтологии, которая стремясь преодолеть космологизм, содержит в себе протоидеи теоцентризма, а также в гносеологии, противопоставляющей процессу рационально-умозрительного познания акт экстатического постижения, несут в себе прямые предпосылки ассимиляции христианского мировоззрения в античной среде. Неоплатонизм, с одной стороны, готовит философскую основу катафатиче-ского теоцентризма, с другой - провозглашает иррациональную, трансфинитивную, надкогни-тивную, сверхдискурсивную природу Абсолюта, создавая почву для выхода за рамки рационально-рефлексивной метафизики через обращение к мистическим формам философии апо-фатического толка.
Еще более определяющую роль играет мистика в средневековом философском контексте. Как реакция на крайнюю абсолютизацию рационального в формировании представлений о боготворимом мире возникают мистические учения в период позднего средневековья. Первая волна такой реакции - это учение Бернара Клервосского. Непосредственное обращение к созерцательной практике представителей умеренного мистицизма XII ст., обогащает схоластические догматы христианства идеями три-нитарной диалектики как формы богопознания. Отличие мистики Бернара от неоплатонической трактовки экстатического акта как устремленности духовных сил человека на снисхождение Благодати, выразилось в оформлении идеи стадиальности пути совершенствования человека.
Вторая наиболее сильная линия философской мистики не только в средневековье, но и практически во всей истории европейской философии представлена школой немецкой мистики во главе с Мастером Экхартом. Мистическое учение Мастера и его последователей имело для развития европейской философии непреходящее значение для формирования новых ракурсов философского дискурса, представленных как:
- парадоксальность как методологическая основа антиномичности философского мышления, позволяющего охватить сознанием то, что не поддается рациональному, но допускается интуитивно;
- эквивокационность как сверхонтологический принцип абсолютной бытийственности;
- универсально-целостная сущность онтологического всеединства как креативный принцип вечного становления;
- вневременная основа формирования динамической субстанциональности как принципа тринитарного свершения;
- онтологический и гносеологический апо-фатизм как основа мистической диалектики;
- онтологически обоснованная консуб-станциональность человеческого и Божественного;
- антропологическая акцентуация метафизики, противопоставляющая антропоцентри-чности - антропософский универсализм, выразившийся в трансцендентно-имманентном единстве самоценной сущности бытия человека;
- психологизация гносео-аксеологической компоненты метафизического мышления;
- сверхконфессиональность как мировоззренческая основа универсалистской религиозности.
На основе учения немецких средневековых мистиков вырастает идея протестантизма, а экзистенциальный аспект, привнесенный в средневековую схоластику, зарождает идеи, которые получат развитие в философии неклассического периода.
Своеобразным проявлением мистической линии в западноевропейском историко-философском пространстве является ренессансный неоплатонизм, представленный творчеством
Николы из Кузы, Якоба Беме, Валентина Вай-геля, Себастьяна Франка и другими. В этой связи А. Лосев отмечает значение мистики для эпохи Возрождения: «Прогрессивная роль мистики в мировоззрении ренессансных мыслителей проявилась в разрушении ортодоксально-схоластической картины мира и схоластических методов мышления» [3].
Особенность проявления мистического начала в их представлениях выразилась через совмещение с пантеизмом, гилозоизмом и деизмом ренессансной культуры гуманизма. В результате объединения в их учении апофатиче-ского и эферетического подходов с натурфилософскими взглядами формируются протонауч-ные идеи Нового времени. Мистицизм этого периода нашел выражение в следующих положениях:
- идея совпадение сущности человеческого и Божественного через концепт христологии;
- диалектика имманентного мира и трансцендентного Бога, в которой апофатика применяется в рамках чувственного познания и математических измерений;
- акт познания не ограничивается рефлексией, а понимается как единоактовость бого-уподобления через субъект-объектное единение;
- бытие наделяется характеристикой целостности, в которой абсолютный максимум Бога включает в себя мир как свою относительную противоположность (минимум).
В отличие от средневекового мистицизма, ренессансные мистики искали Бога не только в душе, но и в природе. Так, философская мистика ренессансного неоплатонизма формирует протонаучные взгляды в виде разработки проблемы возможностей и природы познания и мышления.
Следует отметить, что и средневековая, и ренессансная мистическая, представленная, прежде всего, немецкой философией, традиции формируют условия становления и развития немецкого идеализма, романтизма и, как следствие, - неклассической философии с характерными для нее иррациональностью, экзи-стенциальностью, психологизмом и волюнтаризмом.
Таким образом, в становлении и развитии европейской истории философии мистические учения, хотя и не доминировали в логико-рефлексивном пространстве философского поля, но играли значимую роль в формировании концептуальных парадигмальных изменений. Обобщив проявления философской мистики в рефлексивном поле западноевропейской философии, следует отметить ее общие особенности:
- мистическая проблематика находит, как правило, свое выражение через практическую сферу, представленную как индивидуальные или обще-моральные установки духовного совершенствования личности;
- философская мистика проявляется в рамках философских представлений, понятий и категорий своего времени, подобно конфессиональной мистики в рамках культов той или иной религии;
- философская мистика, в отличие от других форм визионерской мистики, всегда представлена в виде текста, тогда как описание самого мистического опыта остается за его пределами. Таким образом, философская мистика - это не столько выражение мистического опыта, сколько форма его рефлексии в виде системной рационализации, то есть, это философская система, опирающаяся на мистический опыт;
- философская мистика не выражает адекватное содержание мистического опыта в дискурсивных формах, в силу чего, несет в себе потенциал для интерпретаций и толкований, то есть расширения смыслов;
- философская мистика, с одной стороны, всегда трансцендирование субъективности (преодоление самости в слиянии с абсолютом),
с другой - всегда субъективный и неповторимый опыт. Именно эта дуальность несет в себе возможность выйти за границы возможного, осмысленного, известного, содержательно расширив предметное поле философии.
Благодаря этим качествам роль мистики в развитии истории философии - эвристична, то есть мистика выступает формой провокации нового вопрошания и нового типа философствования как формы ответа на это вопроша-ние.
Вечное вопрошание о смысле в самых глубинах бытия философии - откликается эхом абсолютной свободы в царстве чистого духа, в преддверии которого будет всегда стоять, но никогда не решится войти философия, ибо ограничена системой рационально-логического теоретизирования. И только мистика имеет право входа в царство чистого духа, но цена этому - утрата философии.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1. Философский энциклопедический словарь. -М. : ИНФРА-М, 1998. - 576 с.
2. Гучинская, Н. О. Мистическое богословие Мастера Экхарта / Н. О. Гучинская // Начало. -1999. - № 8. - С. 27-38.
3. Лосев, А. Ф. Эстетика возрождения / А. Ф. Лосев. - М. : Мысль, 1978. - 623 с.
Поступила в редколлегию 12.03.2012. Принята в печать 15.03.2012.
