CC BY
42
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 343.9.01 ББК 67.51
DOI 10.24411/2073-0454-2019-10202 © Е.С. Жигарев, 2019
Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ: КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Евгений Семенович Жигарев, профессор кафедры криминологии, доктор юридических наук, профессор, Почетный член (академик) Российской академии естественных наук (РАЕН)
Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117437, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12) E-mail: office@unity-dana.ru
Аннотация. Рассмотрена одна из философских дисциплин, предметом которой является познание человека, но не как социальной единицы, позиционируемой учением марксизма, а как антропобиологического образования. Философская антропология, что важно для криминологии, видит в самом человеке истоки духовной коррозии и нравственного деформирования, что в корне отличает эту позицию от социологической, связанной с социальным детерминизмом. И еще, что также важно для криминологии в методологическом плане, философская антропология говорит о непредсказуемости человеческого поведения, даже находящегося в повторившихся аналогичных ситуациях. А этот факт связан с его двойственностью, свидетельствующей, что человек состоит не только из биологии (материального), но и духовного (идеального). Именно последним определяется поведение, а оно соотносится с личностью — категорией метафизической и поэтому непознаваемой в «чистом» виде, а лишь через поведенческие акты. В этой связи криминологии все же придется покинуть монистическое поле учения марксизма.
Ключевые слова: философская антропология, человек, двойственность (амбивалентность), ценности, «ритм» поведения, психопаты,социопаты.
PHILOSOPHICAL ANTHROPOLOGY: THE CRIMINOLOGICAL ASPECT
Evgenij S. Zhigarev, professor of department of criminology, doctor of legal sciences, professor, Honorary member (academician) of the Russian Academy of Natural Sciences (RANS) Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' (117437, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12) E-mail: office@unity-dana.ru
Annotation. The article deals with one of the philosophical disciplines, the subject of which is the knowledge of man, but not as a social unit, positioned the doctrine of Marxism, and as anthropobiological education. Philosophical anthropology, which is important for criminology, sees in man the origins of spiritual corrosion and moral deformation, which fundamentally distinguishes this position from the sociological, associated with social determinism. And yet, what is also important for criminology in methodological terms, philosophical anthropology speaks of the unpredictability of human behavior, even in repeated similar situations. And this fact is associated with its duality, indicating that a person consists not only of biology (material), but also spiritual (ideal). It is the latter that determines behavior, and it correlates with personality — a category metaphysical and therefore unknowable in «pure» form, but only through behavioral acts. In this regard, criminology will still have to leave the monistic field of Marxism.
Keywords: philosophical anthropology, man, duality (ambivalence), values, «rhythm» of behavior, psychopaths, sociopaths.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Жигарев Е.С. Философская антропология: криминологический аспект. Вестник Московского университета МВД России. 2019;(4):88-94.
Данная философская дисциплина, предметом которой является проблематика человека, естественно, не могла не заинтересовать криминолога, занимающегося уж много лет также познанием, по образному выражению одного из классиков этого направления немецкого философа А. Гелена, «больного животного», к тому же совершающего преступления. Цель философской антропологии, как и криминологии, выработать целостное, а не совокупное знание о человеке, дать целокупный анализ биологического, психического, духовного (в том числе и божественного) начал, вскрыть те силы и потенции, которые движут
им, и благодаря которым, он развивается физически, хотя при этом перманентно нравственно деградируя.
Насущную потребность в ином подходе познания человека, являющегося действительным продуцентом всяческих преступлений и аморализма вообще, испытывают сегодня не только философия, но и криминология, вышедшая, наконец-то, из пут монистического учения марксизма с его тотальным диалектическим материализмом. В этой связи теоретические исследования ряда криминологов направлены именно на поиск новых философских ориентиров, концепций и школ, могущих объяснить истоки зла в человеке, про-
дуцирующего безнравственные поступки и противоправную деятельность в целом. Прежние жесткие методологические требования и идеологический контроль за свободной мыслью канонизировали учение марксистской философии, что помогло сформулировать и каноническую криминологическую теорию советского образца, превратив их в своеобразные «полурелигиозные» системы.
Однако потребности философии и криминологии в поиске новых стратегий в объяснении проблематики мира и человека в нем, соотношения сознания и бытия, существования и взаимоотношения человека и общества и т.д. возникли не случайно, а объективно. Потому что действительность, в настоящее время стоящая на грани уничтожения, остро обозначила проблему переосмысления сущности человека. Прежний ориентир на марксистский постулат, что человек — совокупность всех общественных отношений уже не может удовлетворить ни философов, ни криминологов.
Кризис общества с его пресловутыми общественными отношениями, которые, по мнению криминологов-детерминистов, обусловливают и преступность [1, с. 207], с точки зрения философской антропологии, есть результат кризиса личности человека. И это верно. Ибо нравственное состояние (а по образному выражению классиков марксизма, «нравственную физиономию») общества определяют люди, его составляющие, а не наоборот, как представляют авторы вышеназванного источника, что личность изменяется в зависимости от совершенствования общества и его общественных отношений [1, с. 286]. Эти криминологи полагают, что духовно-нравственную основу общества формируют отдельные выдающиеся по своему моральному уровню личности, но, к сожалению, это не так. Во власть в своем большинстве как раз рвутся безнравственные люди, стремящиеся перенасытить свои непомерные, гипертрофированные потребности и желания. Так что общество таково, каковы сами люди. Поэтому философская антропология обращает внимание на современного человека, ища именно в нем истоки, причины духовной коррозии, нравственного деформирования, результаты которого гибельно сказываются и на состоянии окружающей среды, и соответствующе отзываются на налаживании взаимоотношений как между людьми, так и государствами в целом.
В то же время, философская антропология, пожалуй, первая из всех философских дисциплин загово-
рила и об уникальных способностях человека, благодаря которым он выделяется из животной среды. Ведь именно человек способен, во-первых, приспосабливаться к любой климатической среде (животные к этому не способны, они тождественны той среде, в которой живут). Во-вторых, переходить из одной расовой среды в другую и жить в ней без серьезных проблем. В-третьих, возвышаясь, располагать себя над природной средой, не подчиняясь ее объективным законам. И, в-четвертых, обладая самосознанием (т.е. способностью анализировать свои переживания), накапливать опыт практической деятельности и увеличивать тем самым свои возможности (потенции).
Анализируя эти способности, немецкий мыслитель А. Гелен отмечал, что человек, в отличие от других животных, «неспециализирован» (его термин) для какой-либо определенной специальности. Он обделен полноценными инстинктами — врожденными способностями совершать целесообразные действия по безотчетному побуждению и не имеет своей особой экологической ниши. В этой связи он изначально не может находиться в гармонии с природой. У него нет и предопределенности — объективной причинности к конкретному типу существования, заложенной природой. Человек в силу этого, по Гелену, всегда проблематичен и непредсказуем в своих решениях и поступках. И отличаясь избытком внутренних побуждений, в силу которых старается справиться с собой, он вынужден нести непосильный груз ответственности за собственное выживание и самоопределение во внешнем мире. В этой связи человек всегда психически перегружен и не может одновременно реализовать свои стремления, как бы мешающие друг другу из-за неокончательного их определения. В результате, согласно мысли Гелена, он вынужден быть постоянно нацеленным на изменения как себя самого, так и окружающей его физической и социальной среды; т.е. он не может просто жить как животные, а вынужден по-своему усмотрению определять жизнь, изобретая механизмы и приемы, позволяющие разгружать себя от избыточных побуждений [3, с. 223].
Такова получилась обобщенная характеристика человека по Гелену, таковым мы видим склад его сложного характера, ищущего удовлетворения постоянно ощущающей неудовлетворенности. В силу чего он действительно представляет собой непредсказуемость как в выборе способа существования, так и в определении способа поведения, даже находясь в по-
вторяющихся однотипных ситуациях, что важно иметь в виду криминологам и практическим работникам правоохранительных органов, изучающих и имеющих дело с лицами, совершившими преступления.
В изложенной А. Геленом характеристике человека явно просматривается четырехипостасная его сущность: антропобиологическая, социологическая, психологическая и теологическая, которая описана в работах другого немецкого философа М. Шелера, признанного основателем философской антропологии. Он сумел выстроить цельную систему философских направлений, отражающих сущность человека, подсистемы (элементы) которой взаимно дополняют, пронизывают и корректируют друг друга. В таком комплексе просматривается весь грандиозный замысел Шелера в области антропологического философствования1. Об этом говорил и сам М. Шелер: «Вопросы, что есть человек и каково его положение в бытии с пробуждением моего философского сознания, стали для меня наиболее существенными, центральными среди всех других философских вопросов» [3, с. 1274]. А он, кроме этого, еще был одним из основоположников аксиологии — учения о ценностях, куль-тур-социологии и социологии знания.
Исходная установка антропологического философствования М. Шелера определяется пониманием изначальной двойственности человеческой сущности. Объяснял он это так. Любой акт человеческого сознания интенционален (в смысле намеренный), направлен на определенные предметы. Но сами эти предметы могут быть практическими, необходимыми в повседневной жизни (другим словом, материальными), и теоретическими или идеальными, возбуждающими осмысление человеком своего существования и предназначения в этом эмпирическом мире. От соотношения и превалирования какой-либо из этих сторон — материальной или идеальной—на самом деле зависит дальнейшее развитие личности человека: или он, поддавшись внешним мирским искушениям, возбуждающим непомерные потребности, формирует ее в духе практицизма и прагматизма; или, следуя идее богопо-добия человека, он выходит за пределы своей антро-побиологической сущности и становится сопричастным другому сущему — Богу. В этой связи Шелер откровенно заявлял: «Не человек молится — он сам есть молитва жизни, осуществленная поверх него самого, он не ищет Бога — он тот живой «Х», которого ищет Бог» [3, с. 1276].
В принципе, потенциально (опять же через сопричастность Богу) человек способен неограниченно «прорываться» к метафизическим ценностям. Хотя у каждого из нас есть собственная «пирамида» ценностей, однако нужно исходить из присутствия основополагающих добродетелей, из которых, по Платону, вытекают все остальные: мудрость, мужество (волевая энергия), благоразумие (чувство меры, самообладание) и справедливость. Христианская философия впоследствии в этот перечень добавила еще три: вера, любовь и надежда. В процессе возрастания требований к личности кардинальные ценности стали прирастать набором иных этически значимых добродетелей: ценность жизни, сознания, деятельности, страдания, силы духа, свободы воли, целеустремленности, любви к ближнему, правдивости и искренности, верности и преданности, скромности и смирения, доверия и способности дарить другим свое духовное достояние и др.
Осуществление ценностей, признаваемых, в зависимости от обстоятельств, наиболее высокими, является добром; осуществление какой-либо более низко стоящей ценности — злом.
К сожалению, в силу своей «мировоззренческой ущербности», привязанности к внешнему миру и духовной ограниченности, накладываемой современным практицизмом, ориентированным на потребление материальных благ, человеческие возможности в таких случаях резко ограничиваются данными сложившимися обстоятельствами. Но, тем не менее, из этого факта можно сформулировать следующую аксиому: чем полноценнее личность (в смысле, чем искреннее вера и теснее сопричастность к Богу), тем значимее для нее вечные духовные ценности (и наоборот).
Поддерживая теорию дуализма — двуединства материального и духовного в человеке, Шелер вернулся к идее Аристотеля о «лестнице существ» и обосновал срединное место человека между животным миром и Богом, его сопричастность к тому и другому. Человек, по его мнению, есть только «между», он — соединение различных ценностных порядков: человеческого и сверхчеловеческого (божественного), конечного и бесконечного, временного и вечного, естественного и сверхъестественного. С одной стороны, вслед за Ницше, он склонен согласиться, что чело-
1 Кстати сказать, Шелер был последовательным противником традиционного антропологизма — учения, считающего естественно научную медицинскую антропологию универсальной наукой о человеке [5, с. 24].
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
век — «больное животное», с другой, — вслед за Августином Блаженным, Шелер следует идее богоподо-бия человека (о чем говорилось выше), его необъяснимости из самого себя. С одной стороны, через свое животное начало, как сопричастник к этому материальному миру, человек включен в отношения господства над природой и животным миром (в деформированном виде это господство проявляется и во властных отношениях к другим людям). С другой стороны, будучи устремленным к Богу, человек способен выходить за пределы самого себя. И в силу нисшествия Божьей милости, человек имеет возможность выходить за границы своего естества в трансцендентный невидимый духовный мир.
Именно духовная составляющая человека конституирует его в личность. Дух есть внеприродный элемент персонализации человека, а сама личность, будучи тайной, неукорененной в предметности, в телесности, есть центр и условие человеческих поведенческих актов. Личность опредмечивает все, сама не превращаясь в предмет. Залог же ее бытия — постоянное проектирование себя в духовном возрастании человека, а обнаруживание личности, как метафизической ипостаси человека, происходит через поведенческие акты индивида.
В этом проявляется двойственность человека и его двуединство — синтез материального и духовного. Последнее и есть личность, которая не должна отождествляться с человеком, как совокупностью общественных отношений. Потому что личность есть субстрат духовности, наполняющий биологическое тело человека. Если исчезнет духовная ипостась — личность, то человек превращается в носителя биологического и социального, а по существу — в «больного животного».
Здесь мы должны задержаться и пояснить читателю главный смысл шелеровского понимания (или как автор этих строк понимает его) двойственности
природы действий человека. Если действия человека связаны с его материальной жизнью, обслуживанием самого себя (биологического тела), то такая деятельность понятна и не может вызывать каких-либо особых вопросов. Но вторая, «идеальная» деятельность, раскрывающая смысл жизни, всегда остается неразгаданной загадкой. Эта «неразгаданность» заключается в том, что человек имеет потенцию одинаково стать выше, чем он является на самом деле, и в то же время пасть настолько ниже любого животного, что мир содрогнется от увиденного. В этой связи можно сказать, что сущность человека есть неопределенность, в силу которой нельзя точно определить, как поведет себя человек в повторяющейся ситуации.
Схематически «ритмы» поведения человека можно представить в виде сейсмограммы (схема 1).
Данная схема имеет две линии: одна горизонтальная условно разделяет два мира: видимый, материальный и невидимый, духовный. Силы добра отображены вертикальной линией, устремленной вверх, которая заканчивается пунктиром, что означает ее бесконечность, ибо любовь есть Бог, а Он бесконечен.
Силы зла изображены отвесной линией, ведущей вниз, в преисподнюю. Она конечна, так как темные силы зла, олицетворяющие образ дьявола (падшего ангела), конечны, ибо в Писании сказано, что он в конце концов будет побежден светлыми силами добра.
В основном, за исключением отдельных праведников, все люди живут в материальном грешном мире. Их «ритм» поведения изображен ломаной линией, расположенной по горизонтали (кстати, у каждого человека она индивидуальная), которая порой заходит на поле духовной сферы. И это объяснимо: в человеке изначально присутствует семя и добра, и зла, и поэтому каждый в течение своей жизни совершает высоконравственные поступки, возносящие его в духовную сферу. Ведь семя добра не может вот так взять и исчезнуть. В противном случае говорить об исправ-
Бог
Схема 1
Д Светлые силы добра, любви
Духовная сфера Ч У Условная линия, разделяющая два мира
И ^ 1 1 ^ Материальный мир
Темные силы зла Дьявол
0
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
лении, ресоциализации преступников не было бы никакого смысла. Но такие поступки, к сожалению, совершаются эпизодически, поэтому человек проживает свою жизнь в нижнем поле материального мира, который в основном наполнен греховными делами, безнравственными поступками и злыми противоправными действиями (преступлениями). «Американские ученые, — писал И.И. Карпец, — считают, что практически каждый американец время от времени совершает одно или несколько уголовных преступлений» [4, с. 26]. Можно полагать, что и наше нынешнее общество далеко небезупречно в этом отношении.
Конечно же, человек может полностью изменить свой «ритм» поведения, но верхнее поле все равно занято праведниками, духовными отцами Церкви и другими подобными людьми, «ритмы» поведения которых наполнены ценностями христианской жизни: быть милосердным, скромным, без всяких излишеств в своих притязаниях, терпеливым и отзывчивым, причастным к жизни своего Отечества, не завидовать и не роптать каждый раз на изменчивость судьбы. В таких случаях нужно считать, что Господь Бог дает вам испытание.
В соответствии с «ритмом» поведения всех людей, условно говоря, можно расположить «поэтажно» следующим образом (схема 2).
«Поэтажное» распределение людей соответствует «ритму» их поведения. На самом верхнем «этаже» расположена малая часть с безупречным поведением, живущая по Божественным предписаниям. К ним относится и монашество, составляющее религиозную общину, члены которой ведут аскетический образ жизни и основное время проводят в молитвах.
Нужно согласиться, что все остальные люди находятся в поле отрицательного поведения (а кто без греха, пусть тот бросит в меня камень), хотя занимают свой соответствующий «этаж». Нижние «этажи» занимают преступники, среди которых особо выделяются психопаты, социопаты и маньяки — духовно деградированные люди.
К категории психопатов специалисты относят людей, имеющих различные психические расстройства, препятствующие усвоению социальных и правовых норм, регулирующих поведение. Термином «преступники-психопаты» охватываются лица, имеющие психические отклонения в рамках вменяемости.
Кроме психопатов психологи отмечают и другой тип людей из группы нравственно больных — социопатов, страдающих антисоциальными личностными расстройствами: алкоголизм, наркомания, гиперсексуальность, нетрадиционная половая ориентация, сексуальный эксгибиционизм, педофилия и т.д. Кроме того, у этой категории лиц наблюдается гипертрофированный уровень ряда страстей, удовлетворение которых сопряжено с совершением преступлений.
Клиническая картина личности с антисоциальными расстройствами характеризует человека как всегда находящегося в неудовлетворительном состоянии от жизни (ему всегда чего-то не хватает, он всегда чем-то обделен), поэтому эти лица постоянно находятся в конфликте и с собой, и с обществом. Люди этого типа чрезвычайно эгоистичны, бессердечны, импульсивны, грубы и безответственны. По своей сути социопат — это человек сегодняшнего дня, чья основная цель — удовлетворить любым способом низменные внутренние импульсы, не заботясь о последствиях. По оценкам ряда исследований, до 75% всех преступников страдают именно антисоциальными личностными расстройствами [2, с. 917], т. е. составляют группу социопатов.
Отличие социопатов от психопатов состоит в том, что антисоциальные расстройства имеют биологическую и социальную основу.
Но тут может возникнуть вопрос: если категория «личность» отражает духовные качества человека, то правомерно ли говорить о криминологической категории «личность преступника», у которого, быть может, как говорится, ничего «святого» и не осталось? Конечно, нелегко в этом разобраться, потому
Поле положительного поведения Норма + Люди — праведники, духовные отцы Церкви и т.п.
Поле отрицательного поведения Люди, живущие во грехе и совершающие аморальные поступки и административные проступки
Случайные и ситуационные преступники
Преступники психопаты и социопаты
Маньяки
что личность — категория трансцендентная, непознаваемая, но ее, по мысли Шелера, можно понять. А понять ее можно только через материализовавшиеся действия. Ведь духовность и нравственность проявляют себя в борьбе добра со злом. Отсюда и личность может быть разной, наполненной или добром, или со злом вперемешку.
В криминологии лиц, совершивших умышленные преступления, обозначили единым термином «личность преступника», свидетельствующим о том, что у этих людей в духовной борьбе победило на данный момент зло. Поэтому, как ни казалось бы парадоксальным, можно и нужно говорить о личности преступника.
Другое дело, мы никогда не сможем рациональным способом изучить духовную категорию «личность» из-за ее метафизичности, в результате которой она каждый раз ускользает от исследования. Поэтому криминологическому изучению подвергается не мистическая личность, а реальный индивид, совершивший преступный акт, выраженный социально-демографическими параметрами и выявленными в противоправных действиях психическими качествами.
Если духовные акты, по мысли Шелера, приближают человека к святости (высший уровень), тогда преступные действия, как бездуховные акты, должны быть отнесены к нижним уровням, отражающим потребительскую сущность человека, как «больного животного». Разумеется, в данном случае подразумевается болезнь нравственная, выражаемая упадком духовности в человеке.
Философская антропология Шелера, кроме того, особо обращает внимание на категорию «возможность», которая характеризует поведение человека. Категория «возможность», как некая неопределенность, всегда связана со свободой человеческой личности, с ее волей. Свободное бытие означает возможность осуществлять как добрую, так и злую волю человека.
Если философская антропология считает, что человек при отсутствии способствующих условий все же может совершить преступление, значит, некие способности к этому заложены в нем изначально. В процессе же «существования» (экзистенции), т.е. в естественной фактичности, всяческие потенции проявляют себя через конкретные действия человека. А они могут выразиться как в добрых делах, так и в
преступных. Но в любом случае внешние средовые обстоятельства напрямую детерминировать преступные действия не могут в принципе. Следовательно, причин, порождающих действия (в том числе и преступные), во внешней среде не может быть по определению. Потому что буквально все, что человек испытывает, взаимодействуя со средой, им осмысливается, порождая свои личностные побудитель ные причины (мотивы) действий. Таким образом, человек в среде лишь социализируется, формируется как личность, а в основе направленности социализации всегда лежат внутренние потенции (способности).
Такой вывод, основанный на философской антропологии Шелера, конечно же, не корреспондируется с социальным детерминизмом, позиционируемым учением марксизма, подчинившим универсальным объективным законам человеческую сущность, из которой была искусственно вытравлена метафизическая свобода, возвышающая его над телесной природой и вообще над физической реальностью.
Кроме того, философская антропология учит, что все мы (т.е. все человечество), живя в материальном мире, в мире низших ценностей, вынуждены постоянно испытывать разного рода конфликты, потери, страдания, горе и смерть. Потому что люди сами своими страстями осудили себя к вечным мукам, переживаемым от неудовлетворенности своих желаний. Мы спешим и стараемся друг перед другом заполучить все и сразу, тратим на эти несбыточные мечты всю свою физическую и душевную энергию и именно от этого становимся все слабее и слабее. Поэтому я не согласен с точкой зрения М. Шелера, что «чем выше поднимается человек в своем развитии (имеется в виду духовное развитие — авт.), тем жизненно (т.е. телесно-душевно — авт.) слабее он становится» [2, с. 1278]. Наоборот, духовно развитый человек меньше требует всяческих материальных благ. Ибо он в состоянии подняться над мирскими желаниями, которые-то и губят человека, постоянно отнимая у него телесно-душевные силы.
Так что полноценно духовный человек обладает и телесно-душевной силой, потому что дух — жизненная основа человека, и чем выше он поднимается в своем духовном развитии, тем крепче его жизненная основа. Следовательно, не каждое физически развитое тело, достигнутое занятием спортом или физическими упражнениями, может иметь здоровый дух, но каждый здоровый духом человек имеет и
здоровое тело. Достигается здоровый дух нравственными упражнениями, которые ограничивают материальные желания человека, сдерживая их проявления победами над страстями.
Выше также отмечалось, что Шелер, рассматривая человека как некое двуединство, считал его «срединным» местом между животным миром и Богом. С этим мнением я также не согласен, потому что философ сравнивает две несопоставимые вещи: Творца и Его творение, Дух и материю. С точки зрения автора этих строк, человека, как имеющего духовную субстанцию, можно только поставить между двумя другими нематериальными субстанциями: Богом и дьяволом, символы которых Добро и зло, Любовь и ненависть.
Животные (животный мир) не делают человека злее, хищнее. Наоборот, это человек своим эгоистичным и жестоким отношением к животному миру влияет на него и скорее неблагоприятным образом. Этот вопрос, наверное, еще никем не изучался, но можно предположить, что от «человеческого» отношения животные еще больше звереют.
Действительно, только человек имеет духовную субстанцию — дух, поэтому он сопричастен не только к материальному, но и духовному миру — миру ангелов. И от его свободной воли зависит, в каком направлении (вверх или вниз) он проявит свое личное воление развиваться. А развиваться диалектически (от простого к сложному) он может лишь духовно, его телесность же (как, впрочем, и все материальное) ограничена пространственно-временными рамками. Дух же — нет, ибо он нематериален.
Заканчивая рассмотрение данного вопроса, следует подчеркнуть, что философская антропология обращает внимание криминологов, изучающих лиц, совершивших преступления, лишь на одну их сторону — антропобиологическую. Но человек — существо амбивалентное, если позволительно так выразиться, состоящее не только из материи, но также из духовной субстанции, именуемой личностью И эта особенность, выделяющая его из животной среды, позволяет человеку проявлять себя также амбивалентно, т. е. двойственно противоположно. Потому что человек одномоментно присутствует как бы в двух мирах: мире сознания и мире чувствования. В первом мире он реально живет и действует, и в этих действиях фундирует себя материальной единицей, осознанно подчиняющейся природным потребностям и сформированным желаниям. А в мире чувств,
акты переживаний которых носят, по представлению Шелера, космический, а не психологический характер, человек трансцендирует себя в силу своей духовности, позволяющей «выходить» ему за рамки (пределы) самого себя, т.е. материальной реальности. Таким образом, действия и чувствования человека постоянно находятся в противоречащих друг другу устремлениях. Отсюда вытекает признак амбивалентности, выражаемый в понятии «человек», в котором одновременно даны и известные его характеристики как антропобиологической единицы, и зашифрованная тайна его духовного, личностного мира, которая требует не только от философа, но также и от криминолога расшифровки. Но философская антропология направлена, повторяю, на изучение человека как антропобиологической единицы, а изучением метафизической личности занимается православная антропология. Видимо, криминологии в познании личности преступника уже не обойтись без этих двух теорий.
Литература
1. Аванесов Г.А. и др. Криминология: Учебник для студентов вузов / Под ред. Г.А. Аванесова. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Юнити-Дана, 2015.
2. Глейтман Г. и др. Основы психологии / Под ред. В.Ю. Большакова, В.Н. Дружинина; Пер. с англ. СПб.: Речь, 2001.
3. История философии: Энциклопедия. Мн.: Ин-терпрессервис; Книжный Дом, 2002.
4. КарпецИ.И. Преступность: иллюзии и реальность. М.: Российское право, 1992.
5. Философский энциклопедический словарь. М.: Инфра-М, 2003.
References
1. Avanesov G.A. i dr. Kriminologiya: Uchebnik dlya studentov vuzov / Pod red. G.A. Avanesova. 6-e izd., pererab. i dop. M.: Yuniti-Dana, 2015.
2. Gleytman G. i dr. Osnovy psikhologii / Pod red. V.Yu. Bol'shakova, V.N. Druzhinina; Per. s angl. SPb.: Rech', 2001.
3. Istoriya filosofii: Entsiklopediya. Mn.: Interpres-servis; Knizhnyy Dom, 2002.
4. Karpets I.I. Prestupnost': illyuzii i real'nost'. M.: Rossiyskoye pravo, 1992.
5. Filosofskiy entsiklopedicheskiy slovar'. M.: Infra-M, 2003.
