CC BY
0
Philosophy in grey. Historical analysis of philosophical thought in the reflection of the phenomenon of gray
Sorokin Konstantin Alekseevich, Postgraduate student, Ural Federal University, Yekaterinburg
The article is devoted to thinking about the gray color in a philosophical aspect. The purpose of the study is to trace the reflection of the philosophical thought of the phenomenon of gray from antiquity to the twentieth century. The article is based on the Peter Sloterdijk's work in "Wer noch kein Grau gedacht hat" (Who has not yet thought about gray). The article is an allusion to the above text and considers an independent analysis of philosophical trends of thought. The approaches of Anaxagoras, Goethe, Schopenhauer and Nietzsche serve as the basis for consideration. The author's aspect involves the disclosure of the topic in a generalized historical and philosophical plan, in which the gray color appears as a metaphor for various cultural and philosophical aspects.
Keywords: gray color; ancient Greece; myth; sensual attitude; P. Sloterdijk.
Цитировать: Сорокин К.А. Философия в сером цвете. Исторический анализ философской мысли в отражении феномена серого цвета // KANT. – 2023. – №3(48). – С. 164-171. EDN: KYLHGX. DOI: 10.24923/2222-243X.2023-48.28
Сорокин Константин Алексеевич, аспирант, Уральский федеральный университет, Екатеринбург
Статья посвящена размышлению о сером цвете в философском аспекте. Цель исследования - проследить отражение философской мысли феномена серого цвета от античности до ХХ века. Основой для статьи послужила работа Петера Слотердайка в «Wer noch kein Grau gedacht hat» (Кто еще не думал о сером). Статья является аллюзией на вышеупомянутый текст и рассматривает самостоятельный анализ философских направлений мысли. Основой для рассмотрения служат подходы Анаксагора, Гете, Шопенгауэра и Ницше. Авторский аспект предполагает раскрытие темы в обобщенном историко-философском плане, в котором проявляется серый цвет в виде метафоры на различные культурно-философские аспекты.
Ключевые слова: серый цвет; античная Греция; миф; чувственное отношение; П. Слотердайк.
5.7.8
Сорокин К.А.
Философия в сером цвете. Исторический анализ философской мысли в отражении феномена серого цвета
Там в моде серый цвет -
Цвет времени и бревен.
Иосиф Бродский
Введение
В размышлениях о сером цвете всплывает множество чувственных образов, связанных с обыденными вещами, которые окружают нас. Цель статьи заключается в том, чтобы посмотреть на этот цвет с философской точки зрения. Увидеть неоднозначность образности, к которой приписывают разные качества и свойства. Основой для статьи является размышление П. Слотердайка «о сером». В своей работе «Кто еще не думал о сером цвете» он затрагивает вопрос о значимости «серого» в виде феномена, которому как цвету вещей либо оттенку освещения места обитания, а также как состоянию существования в целом не уделяется достаточного внимания в эстетической и философской теории. Этот вызов сделан в свете заявления Поля Сезанна, который говорил о том, что «серый» цвет обладает особой важностью. П. Сезанн отмечал, что: «Пока человек не нарисовал серое, он не художник» [18, s. 8]. П. Слотердайк скажет: «Пока вы не подумали о сером, вы не философ» [Ibid.]. Мы можем сказать, что пока человек не пожил в сером, он не может считать себя философом. «Там, где я родился, основной цвет был серый» можно понять с ясностью, живя на Урале и, в частности, в Екатеринбурге. Как отмечают в своей статье А.В. Степанов, Т.М. Степанова: «Исторически формируемая серая доминанта Екатеринбурга как бы органически “вытекала” из самой природы. Создается ощущение, что проектировщики города были интуитивно ориентированы на особенности природной среды, ее гармоничное состояние, пытались наиболее точно в своих цветовых решениях соответствовать натурной атмосфере. Безусловно, это осуществлялось преимущественно в границах возможностей материала – в основном, красителя, к которому добавлялись другие материалы – камень, дерево, стекло, металл и др.» [10, с. 105]. Живя в доминанте серого, формируется особое мышление и восприятие мира. Однако слово «серый» не обозначает лишь квазинейтральное значение между черным и белым или ссылку на ахроматический и неопределенный цвет. Следующие пояснения представят ряд указаний, оправдывающих вышеизложенный тезис. Обратившись к образам, связанным с серым цветом, мы можем вспомнить пасмурные ноябрьские дни, мышиные шкуры, уличные заборы, мрачные облачные фронты и серебристые волосы старости. Как образно можно представить серый: «Под неприметным цветовым словом восприятия, оценки и впечатления вступают в смутный симбиоз. Безразличное, тоскливое, смутное, неопределенное, нерешительное, неопределенное, затянувшееся, вечно одинаковое, одномерное, без тенденций, неактуальное, аморфное, бессмысленное, покрытое, туманное, однообразное, сомнительное, двусмысленное, слегка отвратительное, канувшее в далекое прошлое, покрытое паутиной, расцвеченное пеплом, архивное, ноябрьское, февральское – да мало ли что плывет под одним и тем же бледным парусом по водам повседневности» [18, s. 8]. Тот, кто серьезно относится к прогнозам погоды, определяющим настроение и влияющим на эмоциональное состояние, рискует стать заложником серости. Как языковая игра, прогнозы погоды могут считаться самостоятельным жанром новостей, но они оставляют за собой оттенок неопределенности и среднего значения. Серый – это цвет, вызывающий размышления о его понимании как концепции, метафоры или метонимии. В разных культурах он означает неопределенность, нейтральность и включение в повседневность за пределами удовольствия и неудовольствия. Например, в символике цвета в буддизме пепельно-серый цвет - это печаль, покаяние или раскаяние. В христианстве - смирение и победа духа над телом, в исламе - цвет злодеяний, несчастий, печали и боли, в иудаизме цвет мудрости и смирения, в кодексе атеиста – истинность бытия. Как пишет П. Слотердайк: «Если это не цвет, то это называется повседневностью. Как среда, как срединное пространство, как окружение обычаев, разговоров и ароматов, которым человек подвержен по рождению или бегству, он становится “миром” в целом. Она образует горизонт или место бытия в целом, вместе с его свитой тенденций, неопределенностей и смутных опасностей» [18, s. 8]. Если говорить о главном событии XIX и XX веков, которое оказало влияние на понимание культурного феномена цвета, то можно предположить, что одним из ключевых моментов стало переосмысление всех цветовых значений. Этот процесс не оставил повседневное сознание равнодушным и предполагал полную смену основных настроений. Перемены произошли главным образом после окончания Второй мировой войны, вероятно, в шестидесятые годы, когда стало ясно, что все цвета равноценны и бесполезно продолжать придерживаться идей превосходства и подчинения между ними.
В промежутке между белым и черным рождается серый цвет. По мнению Н.В. Серова, «хаос может иметь единственную хроматическую характеристику – серый цвет. Но что такое Хаос? Это смешение всего, в том числе и всех цветов, включая белый и черный» [9, с. 39]. Превращения белого цвета во что-то многоцветное, что принудительно навязывает идею смешения, но не способна придать желаемую цветовую гармонию. В то же время, сегрегация и чистоцветная идентичность теряют актуальность в настоящем, потому что сумма отдельных цветов не создает искрящегося универсального оттенка, а лишь тусклый коричневато-серый цвет. Как отмечает П. Слотердайк: «Грязная пестрота – неизбежный результат постмодернистской миксофилии» [18, s. 13]. Серый – это окончательное цветовое значение настоящего. То, что получается из смесей пигментов, уже было прямо написано Ньютоном: «Из этой смеси возникает нечто “мышиного цвета, пепельного, примерно цвета камня, или как раствор, пыль, или уличные экскременты и тому подобное”» [13, p. 34f].
Однако, главной темой данной статьи является анализ философского контекста с использованием подхода, основанного на сером цвете.
Античное представление о сером
В древнегреческих мифах Хаос имеет серый цвет, т. к. это смешение всего. Хаос у древних греков среднего рода, а не женского, хотя и рождает Никту (Ночь) и Эреба (Тьму). Как пишет об этом Ю.М. Каган: «слова «тьма» и «мрак» (этимологически связанные с латинским nimbus – грозовая туча, или «мрак–морок–меркнуть–мерцать») несут в себе скрытое значение потенциального присутствия света» [4, с. 301]. Поэтому трудно соотнести цвет Хаоса с каким-либо иным, кроме серого, который единственный в своем роде может содержать актуальную тьму с потенцией к свету. В Гесиодовской теогонии орфиков можно прочесть следующие: «Буквальный смысл привлек невежественную толпу черни, аллегорический стал предметом восхищения всех философов и людей образованных. Орфей говорит, что сначала был вечный, беспредельный, нерожденный Хаос, из которого возникло всё» [9, с. 40]. Необходимо обратить внимание лишь на то, что у Гесиода: «Ночь же Эфир родила и сияющий День иль Гемеру: их зачала она в чреве, с Эребом в любви сочетавшись» [12].
Таким образом можно сказать, что от Серого происходит рождение черного и белого цвета и в последствии возможные оттенки. Ночь – это начало нового. В этом моменте, когда свет уходит, рождается тень, которая может стать началом нового рассвета. Черный цвет не является лишь тьмой, он может переходить в белый, и наоборот. И это происходит незаметно, через серые оттенки сумерек, через восход и заход солнца, через закат и воскрешение. Граница между этими двумя противоположностями служит не только разделителем, но и порождает новое – День и Ночь, черное и белое, будущее и прошлое. В сером цвете все перемешано, именно он отражает нашу жизнь, полную противоречий и неопределенности. Где же начинается философия серого? С первых философов, которые размышляют о первоначалах бытия вслед за древнегреческими мифами.
Анаксагор - первый мыслитель древней Греции, который попытался создать теорию цветоощущения. Следуя логике, он замечает: «Снег есть затверделая вода, а вода черна, следовательно, и снег черен» . Его философия позволила раскрыть тонкую взаимосвязь между цветом и человеческим восприятием, и стала отправной точкой для дальнейших исследований в этой области. Анаксагор попытался показать философскую мысль о том, как мы воспринимаем окружающий мир и как наши ощущения определяют наше понимание этого мира.
Как пишет Анаксагор: «…при полном смешении всего даже цвета не были различаемы: этому препятствовало полное смешение всего: влажного и сухого, теплого и холодного, светлого и темного, ибо ничто в этой смеси не походило на другое» [9, с. 140]. Космологические представления Анаксагора можно представить следующим образом: «туман» – «неразличимая бесконечность» – «эфир». Над всей этой линейной схемой возвышается «ум». Неразличимость или серое состояние, представляющее туманную массу или смесь мелких компонентов. Они объединены общим цветом, объединены в одно целое. В первопричинах неразличимости мы можем увидеть философский подход к пониманию мира: все вещи взаимосвязаны и взаимозависимы, и нам нужно увидеть эту связь, чтобы понять суть вещей. Как пишет Секст Эмпирик («Против ученых», VII 90), «Анаксагор порицает чувственные восприятия как бессильные и утверждает: “Из-за их слабости мы не в состоянии судить об истинном”. Их недостоверность он доказывает на примере едва заметного изменения красок. Именно, если взять две краски, черную и белую, и затем подливать по каплям из одной в другую, то зрение не сможет различить незначительных изменений, хотя в действительности они и налицо» [9, с. 141].
Таким образом, зрение как орган чувств не может различить, а разум может. Зрение, воспринимая черную краску как черную, белую как белую, следует лишь зрительным впечатлениям. Однако разум показывает, что этот подход ошибочен. Цвета не являются лишь черными и белыми, поскольку их спектры отражения не равны по всему спектру света. Незнающий рассудок придерживается только привычных принципов существующего и подгоняет их под черные или белые цвета, несмотря на отличия от долженствующих. Но разум знающий, и он понимает, что цвета – это не только черное и белое, а множество нюансов и оттенков, которые требуют более глубокого понимания.
Подгонка наших взглядов под наши убеждения подобна боевому настрою материалиста, который пытается примирить учения милетцев с его собственными принципами, или идеалисту, который старается вписать свои идеалы в окружающий мир. Однако природа не знает ни черного, ни белого, это лишь обозначения, которые мы присваиваем объектам. Точно так же, как многие считают Анаксагора материалистом, в то время как, по сравнению с Аристотелем, он скорее является идеалистом в открытую. Вне всякого сомнения, Анаксагор оказался прав в своем утверждении о невозможности отличить с помощью зрения серый цвет при изменении его во времени. Это позволяет задуматься о взаимодействии наших органов чувств с окружающим миром и нашей способности воспринимать изменения, которые происходят в нем. Может ли мысль и воля преодолеть наши физические ограничения, и какие возможности мы можем обрести, если удастся достичь гармонии между телом и разумом? Можно сделать вывод о том, что истинная картина соотношения двух величин может быть достигнута только в том случае, если они изучаются параллельно, в контексте одного периода истории и философии. Как пишет Феофраст, согласно Анаксагору, «ощущения в целом происходят по принципу противоположности [воспринимающего и воспринимаемого], так как подобное не испытывает воздействия подобного... Так, мы видим благодаря отображению в зрачке, причем отображение происходит не в одноцветном, но в ином [по цвету]. В целом ночь чаще бывает одноцветной глазам. Отображение происходит днем, так как свет – сопутствующая причина отображения, а преобладающий цвет всегда лучше отображается в ином [чем он сам]..., точно так же распознаем сладкое и кислое через них самих, но горячим – холодное, соленым – пресное и кислым – сладкое благодаря нехватке каждого [из этих чувственных качеств в нас самих] – а он утверждает, что все они содержатся в нас» [8]. Анаксагор был первым из мыслителей Древности, кто создал теорию цветоощущения, которая действительно работает и находится в употреблении и по сей день. Его философия раскрыла суть взаимодействия цвета и человеческого восприятия, и стала отправной точкой для дальнейших исследований в этой области. Анаксагор, введя термин «ум» или «нус», меняет наше представление о мире. Благодаря уму серый хаос превращается в космос, приобретая порядок и гармонию.
Немецкая философия ХIХ века о сером цвете
Дальнейшее развитие философской мысли подтвердило, что нельзя остаться узко ограниченным частной теорией серого, представленной Анаксагором. С течением времени стало очевидно, что серое является само по себе значимым и не может быть понято только через одно направление в философии. В этом контексте Г. Гегель занимает важную позицию. Как пишет П. Слотердайк: «С ним, мастером мышления из элана продвигающейся экспликации духа через себя, серое, наконец, приходит в свое собственное expressis verbis» [18, s. 20]. Г. Гегель, занимающийся философией и ведущий анализ различных аспектов бытия, обращается к символике серого цвета. В его трактовке серый цвет отождествляется с сущностными характеристиками философского мышления и компиляции. В работе «Философия права» Г. Гегель пишет: «Когда философия начинает рисовать своей серой краской по серому, тогда некая форма жизни стала старой, но серым по серому ее омолодить нельзя, можно только понять; сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек» [2, с. 56]. На что его ученик, сын купца – гугенота и владельца шелковой фабрики, возразит: «Но философия – это также предрассветный крик петуха, возвещающий новую молодость мира» [1, с. 331]. Эта мысль как будто повторяет вышеприведенное высказывание о том, что Ночь – это начало нового. В моменте, когда свет уходит, рождается тень, которая может стать началом нового рассвета.
Можно предположить в виде метафоры, что согласно высказыванию Гегеля, «серый» – это то, что изображает художник, выбирая оттенок на своё усмотрение, с излишней самосознательностью и без участия в конкуренции с искусством гризайли. Возможно, Г. Гегель не был знаком с этим искусством, которое ранее существовало в качестве стиля орнамента для церквей и мирских сооружений, или как дополнительный элемент акварели. Однако фигура «серое в сером» позволяет нам понять, что искусство мысли должно брать на себя ответственность за серый цвет, будто он сам по себе имеет свою жизнь, сохраняется в сером пространстве и требует особой проработки оттенков серого при философствовании. Таким образом, искусство мысли должно распознавать значимость серого цвета и его эстетическое воздействие в контексте философской рефлексии. Г. Гегель подчеркивает, что философия, совершенствуя свое творчество на закате своего развития, окрашивает «свое серое в серое». Однако, следует отметить, что серый цвет является важным символом итогового цвета, который предстает перед мыслящим взором только после прохождения всех необходимых процессов и предварительных этапов. В этом смысле серый цвет является необходимой и жизненно важной составляющей для достижения полного и объективного понимания мира. П. Слотердайк с иронией замечает следующее: «Если бы Гегель ходил по современным городам, как Иисус Достоевского по испанским деревням эпохи Великого инквизитора, то он заметил бы, чтобы запечатлеть время в мысли, движение к серому забвению перед лицом наивности, царящей в паноптиконе исповедей и причастий» [18, s. 23].
Размышление о сером цвете не оставили и оппонента Г. Гегеля А. Шопенгауэра, называя его как: «совершенно ничтожный господин, Гегель, которого философских дел мастерство было в сущности только чудовищным усложнением онтологического доказательства» [11, с. 13]. Но прежде чем говорить о А. Шопенгауэре и о его философии цвета, следует вспомнить его учителя И.В. Гете. То, что он говорит о сером цвете в семье цветов, изначально не выходит за рамки общепринятого. П. Слотердайк замечает: «Серый, как и следовало ожидать, остается пасынком цветового круга, поскольку он не принадлежит к основным цветам, “материнским цветам”, в которых можно увидеть не только богатый потенциал смесей – например, в синем и желтом, которые могут сочетаться, образуя чистый зеленый, цвет, о котором И.В. Гете говорит, что глаз и разум покоятся “на этой смеси, как на единой вещи”» [18, s. 110]. Черный и белый цвета имеют общую с цветными способность или тенденцию провоцировать встречное движение в их воздействии «на глаз». Только средний серый отличается от всех цветов, а также от своих «родителей». Он создает особое состояние света, которое может существовать само по себе, без необходимости дополнительных элементов. Это состояние можно описать как полутень, который не требует дополнительных слов для своего описания - он самодостаточен в своей чистоте и среднем значении. В своем дневнике И.В. Гете отмечает: «Если мы хотим выразить общее свойство, то цвета следует рассматривать как полусветы, как полутени, т. е. как части целого белого света, поэтому, когда они смешиваются вместе, они взаимно аннулируют свои специфические свойства и дают теневой, серый цвет» [17]. Очевидно, он имеет в виду два вида серого: первый - чистый серый, возникающий из пропорции белого и черного при непосредственном смешивании, и второй - тусклый серый, который возникает при смешивании полных цветов, квази как конечная стадия светлых компонентов, ставших непригодными. Первый серый – это чистая «полутень», которая будет осветлена, затемнена, но не загрязнена при смешивании с эквивалентными полутенями – это тот серый, которому Герхард Рихтер приписывает предикат нейтральный или без тенденции, – в то время как серый, получающийся в результате смешивания взаимоаннулирующих хроматических качеств, дает пустой цвет, напоминающий бесхарактерный темно-серый, пригодный в лучшем случае только в качестве фонового оттенка. Следует упомянуть, что И.В. Гете почти триумфально использует грязно-серый цвет, получаемый в результате смешения пигментов, в своей полемике против тезиса Ньютона о белом свете как продукте небелых лучей. Автор «Теории цвета» специально не подчеркивает разницу между первым и вторым серым, но он дает достаточно указаний на то, что одно и то же цветовое слово охватывает разные явления.
Публикация первого тома «Теории цвета» состоялась ровно двадцать лет назад, когда покровитель и друг И.В. Гете великий герцог Карл Август Саксен-Веймар-Эйзенахский умер в возрасте семидесяти одного года - 14 июня 1828 года в замке Градиц близ Торгау. Дружеские и взаимно поддерживаемые отношения между И.В. Гете и его принцем зародились в 1775 году, когда наследник престола Анна Амалия, только что достигшая совершеннолетия, пригласила поэта, чьи «Печали юного Вертера» с 1774 года вызывали фурор в Германии, да и во всей Европе, поселиться в Веймаре. Когда 15 июня в Веймар пришло известие о его смерти, в доме И. В. Гете на Фрауенплан шел концерт тирольских музыкантов, на котором звучали цитра и песни для гостей обеда. И.В. Гете записал в своем дневнике: «Известие о смерти великого князя нарушило ход вечеринки» .
А.А. Шопенгауэр развил собственное представление о цветовых явлениях и непосредственно о сером. «О зрении и цветах» – трактат А.А. Шопенгауэра, который был опубликован в мае 1816 года, когда автору было всего 28 лет. В работе А.А. Шопенгауэр изложил свои взгляды на теорию цвета, после обширных дискуссий с И.В. Гете в 1813–1814 годах, когда первоначально разделял взгляды поэта. Первоначальная теория цвета А.А. Шопенгауэра была основана на главе «Физиологические цвета» из произведения И.В. Гете. В этой главе обсуждаются три основных пары контрастирующих цветов: красный/зеленый, оранжевый/синий и желтый/фиолетовый. Такой подход противоречит обычному акценту на ньютоновских семи цветах спектра. А.А. Шопенгауэр, в соответствии с Аристотелем, считал, что цвета возникают в результате смешения теневой, облачной темноты со светом. Из-за того, что белый и черный находятся на каждом конце шкалы, цвета располагаются последовательно в соответствии с математическим соотношением между пропорциями света и темноты.
А.А. Шопенгауэр согласился с И.В. Гете в том, что наш глаз стремится к общей сумме цвета и его спектра или остаточного изображения. В своих исследованиях А. Шопенгауэр расположил цвета таким образом, что сумма любого цвета и его дополнительного остаточного изображения всегда равна единице. При полной активности сетчатки мы видим белый цвет. Однако, когда активность сетчатки разделена, часть, которая неактивна и не стимулируется цветом, может рассматриваться как призрачное дополнительное остаточное изображение, которое А.А. Шопенгауэр и И.В. Гете называют «физиологическим спектром». Как пишет А.А. Шопенгауэр: «Воздействие света и белизны, а вследствие этого и деятельность ретины, возбуждаемая им, допускает известную постепенность, в силу которой между светом и мраком, так же как между белым и черным цветами, существуют бесчисленные ступени, производящие в первом случае полумрак, во втором – серый цвет. Таким образом, мы получаем два вида определений деятельности ретины, различие которых заключается единственно в опосредствованном или непосредственном восприятии света» [11, с. 131]. Сетчатка глаза реагирует на внешние стимулы с разной интенсивностью, что выражается в градациях силы ее активности. В зависимости от степени стимуляции чистым светом или белизной, неразделенная активность сетчатки может быть более или менее выражена. При воздействии света можно выделить три степени: свет, полутень и темнота, а при воздействии белизны – белый, серый и черный, что позволяет различать серые тона. Интенсивность активности сетчатки увеличивается с увеличением количества света или белизны, стимулирующих глаз. Эти градации становятся возможными благодаря количественной интенсивной делимости активности сетчатки. Брауэр писал: «Теория цвета Ньютона анализировала световые лучи в их среде, но И.В. Гете и А.А. Шопенгауэр, более чувствительные к истине, считали цвет полярным расщеплением человеческого глаза» [14, р. 413]. Цвета не обусловлены светом, а представляют собой активность глаза, выражающуюся в полярных контрастах. Философы исходили из предположения, что цвет принадлежит не предметам, а именно глазу. Цвета и их проявления находятся внутри глаза и определяются законами восприятия. Внешней причиной цвета является стимул, который возбуждает сетчатку и разделяет ее полярность, вызывая узнавание цвета. В связи с чем А.А. Шопенгауэр утверждает: «доказательством того, что цвета, согласно с нашей теорией, более присуши глазам, чем воспринимаемым глазами предметам или свету, служат некоторые люди, очень, впрочем, редко встречающиеся, которые совершенно не различают никаких цветов; мир представляется им окрашенным только в белый, черный и серый цвета, т. е. подобным гравюре» [11, с. 131].
Подводя промежуточные итоги, можно сказать, что спину философа в сером сюртуке с тростью, прогуливающеюся по аллее в любую погоду ровно в половине четвертого, два великих последователя воспринимали по-разному. В объекте гносеологии Г. Гегель воспринимал познание и совершенствование природы как сотворчество с Абсолютным разумом. Мир является объектом познания. Человек открывает абсолютную идею мира в ходе своей общеисторической познавательной деятельности. Только когда человечество реализует в действительности божественный замысел в отношениях между людьми, философы смогут ясно его объяснить. До этого момента его можно даже не пытаться понять. Для этого необходимо, чтобы божественный замысел стал привычным и обыденным, впитался в нашу повседневность. Философия не приносит ничего нового, она пишет о серых вещах на сером фоне. Она дополняет развитие мира в соответствии с божественным замыслом, объясняет все, но не предсказывает. Тогда сова Минервы начинает свой полет. А.А. Шопенгауэр говорил, что мы не можем полностью познать мир, но можем почувствовать его. Наиболее глубокий способ понимания – интуиция (внеопытное, «непосредственное» знание). Искусство, полагал он, превосходит науку. Художник непосредственно постигает мировую волю и рассматривает цвет не как присущий предметам, а как результат восприятия глазом. Серый цвет - в глазах философа, но не в вещах.
И от такого разного понимания действительности не мог спасти даже зонт старого Лямпе.
Проявление серого в ХХ веке
В ХХ веке метафоричное понимание серого цвета можно свести к появлению нового массового сознания, которое является социально-критическим феноменом, воспринимаемым как негативное последствие современных антигуманных форм общественного развития. Если серый цвет является символом безразличия, апатии, то апатия и стирание границ между внутренним и внешним переходят в его диапазон. В результате появляются серый мистицизм и серая этика, сопровождаемые серой эстетикой и серой теологией. Если согласиться с утверждением, что безразличие – наряду с рефлексивностью – является главной темой современности, поскольку индивидуализация – наряду с взаимозависимостью или связностью, второй основной тенденцией мира, считающего себя современным, – не может быть достигнута без более широкого использования жестов безразличия, с пятнами упрямства и шрамами убежденности, то вывод напрашивается сам собой: «Серый – это жидкость, которая выводит свое время, запечатленное в цвете» [18, s. 120]. Фридрих Ницше является предтечей этих теорий, твердивший, что в обществе ключевую роль играет масса, поддерживающая все обыденное. В этой же тематике работали Жюльен Лебон и Габриэль Тард. Первой попыткой создать цельную теорию «массового общества» стал ее «аристократический» или консервативный вариант, который наиболее полно выразился в исследованиях Хосе Ортега-и-Гассета (1989). Суть этой концепции проста: «неблагодарные массы», вместо того чтобы следовать элите, стремятся получить власть, хотя совершенно не обладают управленческими навыками, и пытаются вытеснить элиту из ее традиционных сфер – политики и культуры. По мнению Ортега-и-Гассета, именно это стало основной причиной катаклизмов XX века. Как пишет Д.В. Ольшанский, «роль масс в обществе становится заметной, когда рушатся групповые связи и межгрупповые границы, когда общество деструктурируется, переживая период своеобразного «социотрясения». Такое происходит в периоды крупных войн, социальных революций, политических переворотов, поспешных крупномасштабных социальных реформ» [7, с. 19]. Массовое сознание является особым видом общественного серого, которое проявляется во времена бурных и переломных моментов общества. Следуя Ф. Ницше, «готовясь к власти через террор и вбивает полуобразованным массам в голову слово «справедливость», словно гвоздь, чтобы совершенно лишить их рассудка (а этот рассудок уже и так сильно пострадал от полуобразованности) и дать им чистую совесть в грязной игре, которую они должны сыграть» [6, с. 282]. Когда «грозно веет буревестник» у общества обычно нет интереса к научным исследованиям ни к культурному событию.
Массовое сознание рассматривается как самостоятельный феномен, обладающий определенными особенностями. Оно является составной частью общества, существуя параллельно с сознанием классических групп. Массовое сознание возникает как результат отражения, переживания и осознания широкомасштабных социальных условий, которые влияют на членов различных социальных групп, приводя их к сходным жизненным обстоятельствам и уравнивая их в некотором смысле. Это серое состояние общества является более глубоким явлением, отражающим первичный порядок действительности. Одним из самых распространенных манипуляций массового сознания являются религиозные войны, которые, как утверждает Ф. Ницше, «способствовали до сих пор величайшему прогрессу масс, ибо она доказывает, что массы стали почтительно обращаться с понятиями» [6, с. 145]. Известное высказывание молодого К. Маркса в его «Критике гегелевской философии права» (1844) о том, что религия является «опиумом народа», в основном интерпретировалось как тезис в тоне общей антропологии, и поэтому историческая расположенность предложения была недооценена. Контекст показывает, что К. Маркс задался целью критиковать современную государственность в целом – и только как лекарство попустительства, именно как лекарство безразличия, как лекарство покорности, как лекарство, делающее мир терпимым в бытовом массовом употреблении «народом», появилось метафорическое название опиума. Интересен тот факт, что опиум имеет темно серо-коричневый цвет. Одурманивание общества великой целью, которая создается на фоне экстатического состояния людей, дает полный контроль над управлением их сознанием. Все оттенки, которые имели те или иные характеры, превращаются в серое состояние.
В заключение, можно отметить, что это только одно из размышлений, которые навивают серый цвет. Серый цвет проявлялся у многих философов, не явно крича об этом. Так же выявлялись сопряженные с ним цветовые дополнения, в виде контрастов, нюансов, акцентов. Тени, проявляющееся в пещере, человек, который существует в подполье и т. д. Это все феномены, которые существуют между двух границ, белого и черного.
Пока человек не погрузился в серый цвет окружающего его мира, ему будет тяжело понять, что происходит на третьем этаже здания, возведенного архитектором А.П. Таффом в (1949–1957). Превалирование серого в общем пространстве Екатеринбурга следует воспринимать не как подавление однообразия серого цвета, даже в его различных оттенках, а как колористический камертон, который придает настроение цветовому ансамблю, включающему разнообразные цветовые контрасты и нюансы, а также различные фактуры и текстуры.
Литература:
1. Гегель Г.В.Ф. Собрание сочинений: в 14 т. - Т. 7. – М., Л.: Государственное социально-экономическое издательство (Соцэкгиз), 1937.
2. Гегель Г.В.Ф. Философия права. - М.: Мысль, 1990.
3. Каган Ю.М. Платон и слова, обозначающие свет и темноту // Платон и его эпоха. - М.: Наука, 1979.
4. Ницше Ф. Полное собрание сочинений: в 13 т. - М.: Культурная революция, 2005–2014.
5. Ницше Ф. Полное собрание сочинений: в 13 т. - Т. 2. Человеческое, слишком человеческое: в 2 т. / пер. с нем. В. М. Бакусев. - М.: Культурная революция, 2005.
6. Ницше Ф. Полное собрание сочинений: в 13 т. - Т. 3: Утренняя заря. Мессинские идиллии. Веселая наука / пер. с нем. В. Бакусева, К. Свасьяна; общ. ред. И.А. Эбаноидзе. - М.: Культурная революция, 2014.
7. Ольшанский Д. В. Психология масс. - СПб.: Питер, 2002.
8. Серов Н. В. Античный хроматизм. - СПб.: Лисс, 1995.
9. Степанов А.В., Степанова Т.М. серый цвет как доминанта архитектурной среды Екатеринбурга // Визуальные образы современной культуры: цвет в культуре и религии: сб. науч. ст. по материалам IX Всероссийской научно-практической конференции с международным участием (Омск, 27 апреля 2021 года). – Омск: ОГУ им. Ф.М. Достоевского, 2021. – С. 103-106.
10. Шопенгауэр А. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 3. Малые философские сочинения / пер. с нем.; общ. ред. и сост. А. Чанышева. - M: ТЕРРА – Книжный клуб; Республика, 2001.
11. Эллинские поэты VII–III вв. до н. э. Эпос. Элегия. Ямбы. Мелика / отв. ред. М.Л. Гаспаров. - М.: Ладомир, 1999. URL: https://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1425407001#120 (дата обращения: 10.07.2023).
12. Albrecht S. Goethes Farbentheologie. Munich: Beck, 1987.
13. Brouwer L.E.J. Жизнь, искусство и мистицизм // Журнал формальной логики Нотр-Дама. 1996. № 37(3). С. 413.
14. Briefe, Tagebücher und Gespräche von 1823 bis zu Goethes Tod. Part I. Von 1823 bis zum Tode Carl Augusts 1828, Sämtliche Werke. Vol. 10 (37). P. 621.
15. Mach E. Die Analyse der Empfindungen und das Verhältnis des Physischen zum Psychischen. Jena: Gustav Fischer, 1902.
16. Goethe J. W. Zur Farbenlehre. Tübingen: J.G. Cotta'schen Buchhandlung, 1810.
17. Sloterdijk P. Wer noch kein Grau gedacht hat Eine Farbenlehre. Berlin: Suhrkamp Verlag AG, 2022.
