CC BY
64ПАНЧЕНКО А.И.
ФИЛОСОФИЯ И НАУКА: ЭНГЕЛЬС МАТВЕЕВИЧ ЧУДИНОВ (1930-1980).
(Обзор)
1. Предварительные замечания
После XX съезда КПСС (1956) и I Всесоюзного совещания по философским вопросам естествознания (1958) в СССР изменился идеологический климат и в философии науки. Начались активные обсуждения философской проблематики естественных наук, которые были, возможно, даже более интенсивными, чем на Западе. В коллективном творчестве проявила себя целая когорта ученых - математиков, логиков, физиков, биологов, химиков, философов, историков, лингвистов и др. Чтобы перечислить только их имена, понадобятся десятки страниц.
Конечно, философия науки в СССР развивалась в рамках диалек-тико-материалистического подхода как философской методологии. Для этого были солидные основания, главным из которых является то, что диалектический (как и исторический) материализм представляет собой одну из разновидностей философии науки. Отличие его от всех прочих зарубежных течений (эмпирицистских, рационалистических, позитивистских, постпозитивистских и др.) заключается в том, что он не отбрасывал метафизику и онтологию, а развивал свои категории для построения не только теории знания, но и картины мира, а также для разработки методов его познания. Понятно, что диалектический материализм, как и любая философия, ограничен. Однако в его рамках имело место хотя и трудное, но плодотворное развитие философии науки, синтез идей ученых и философов, синтез методологий, в рамках которого не было отказа
от принципов единства и неисчерпаемости мира и познания, развития, системности, практики как критерия истины, причем воспринимались и разработки западной философии науки.
Здесь уместно привести некоторые оценки развития философии науки и диалектического материализма в СССР, принадлежащие профессору Массачусетского технологического института Л.Р.Грэхэ-му, в его книге "Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе", изданной в США в 1987 г. и в СССР в 1991 г. Автор пишет следующее: "Советский диалектический материализм в качестве философии науки черпает как из русской традиции, так и из традиции европейской философии. Его вклад в их развитие заключается прежде всего в подчеркивании роли естествознания как определяющего элемента философии" (6, с.67). Свой анализ Грэхэм заключает так: "Современный диалектический материализм является впечатляющим интеллектуальным достижением... По универсальности и степени разработанности диалек-тико-материалистическое объяснение природы не имеет равных среди современных систем мысли" (там же, с.415).
Э.М.Чудинов принадлежал этому времени. Как писали Л.Б.Баженов, В.С.Готт и К.Х.Делокаров, "основополагающим принципом, который использовал Э.М.Чудинов для рассмотрения диалектики развивающегося знания, был принцип неисчерпаемости материального мира. Методологическая ценность принципа неисчерпаемости мира доказывается не отдельной, даже самой развитой теорией, а всем ходом научного познания. Последний, будучи противоречивым процессом, включает в себя эволюционные и революционные моменты. Смена научных теорий, по мнению Э.М.Чудинова, всегда происходит в виде научной революции, которая связана с фундаментальными изменениями в науке. Составляя эпоху в развитии познания, научные революции заставляют пересмотреть сущность онтологии, лежащей в основе теоретизиро-ванного мира. Создание новой фундаментальной теории всегда сопряжено с рядом сложных гносеологических проблем, в частности с необходимостью решения проблемы отношения новой и старой теории, что приводит к выяснению статуса принципа соответствия и к проблеме преемственности знания. Тезис о диалектической совместимости сменяющихся теоретических систем, как показал Э.М.Чудинов, имеет объективное основание - материальное единство мира.
Анализ особенностей диалектического роста знания Э.М.Чудинов разрабатывал в заочной полемике с интерпретациями рассматриваемых проблем ведущими методологами и философами Запада -
A.Грюнбаумом, П.Бриджменом, Т.Куном, К.Поппером, П.Фейерабендом и др." (2, с.191).
Эта характеристика творчества Э.М.Чудинова точна и в отношении его личности, и в отношении времени, в котором он жил. К этой характеристике можно добавить только то, что Энгельс Матвеевич был философом-аналитиком.
2. Краткая биографическая справка
Энгельс Матвеевич Чудинов*-1 (13.10.1930 - 04.07.1980), согласно энциклопедическим источникам (10, 11), - специалист в области философских проблем теории относительности и релятивистской космологии, логики, методологии и философии науки, доктор философских наук, профессор. Родился в Удмуртии, в г. Сарапуле. В 1951 г. окончил философский факультет, в 1953 г. - физический факультет Ленинградского государственного университета. В 1955 г. защитил кандидатскую диссертацию (26), в которой подверг критике так называемый "физический идеализм", т.е. субъективистские интерпретации физической реальности, в 1968 г. - докторскую диссертацию на тему "Логико-гносеологические аспекты проблемы бесконечности Вселенной в релятивистской космологии" (16). В 1955-1966 гг. преподавал философию в Бирске и Уфе, с 1966 г. - в Московском физико-техническом институте. С 1970 г. до конца жизни - заведующий кафедрой философии МФТИ.
Э.М.Чудинов опубликовал три индивидуальные монографии "Теория относительности и философия" (28), "Природа научной истины" (22), "Нить Ариадны" (19), десятки статей в журналах "Вопросы философии" и "Философские науки", в коллективных монографиях (5, 9, 12, 14, 15, 17, 18, 20, 21, 23, 24, 27, 34, 35 и др.), множество брошюр в издательстве "Знание", имеющих большое просветительское значение (25, 29, 31-33 и др.), учебное пособие в соавторстве с В.С.Готтом и
B.С.Тюхтиным (4), обзоры в изданиях ИНИОН АН СССР (13, 30) и многие другие работы.
Э.М.Чудинов был не просто известным философом-специалистом. Он неустанно пропагандировал философию, сосредотачивая вокруг себя философов и ученых. Так, под его редакцией были изданы юбилейные коллективные монографии "Эйнштейн и философские проблемы физики
** В быту его называли Геной, неофициально - Геннадием Матвеевичем. - А.П.
ХХ в." (36), "Ленинское философское наследие и современная физика" (7), в которых приняли участие крупнейшие советские ученые. Э.М.Чудинов был одним из организаторов традиционных теоретических конференций в Объединенном институте ядерных исследований (г. Дубна) и МФТИ (г. Долгопрудный) (8). Будучи уже смертельно больным, он провел конференцию "Природа научного открытия" (24-25 июня 1980 г. в Протвино), труды которой опубликованы в 1986 г. и посвящены его памяти (24).
Э.М.Чудинов уделял большое внимание философскому осмыслению влияния научно-технического мировоззрения на интеллигенцию. Этой проблеме посвящена, в частности, одна из последних его статей, написанная совместно с тогдашним ректором МФТИ, академиком О.М.Белоцерковским (3). Он написал ряд популярных брошюр по сложным философским проблемам науки, выступал как лектор общества "Знание" во многих городах нашей страны и за рубежом, был заместителем председателя научно-методического совета по философии Всесоюзного общества "Знание"; под его руководством Проблемный совет "Философские проблемы физики" Министерства высшего и среднего образования РСФСР проводил большую работу по организации научных конференций и симпозиумов. Его последняя книга "Нить Ариадны" (19), посвященная взаимоотношениям философии и науки, была предназначена специально для юношества.
3. Творческий портрет
Э.М.Чудинов в силу своего двойного (философского и физического) образования заинтересовался ранее всего философскими проблемами теории относительности А. Эйнштейна и связей этой теории с ее космологическими приложениями. Интерес этот имел проблематический характер. Одна из первых проблем, которая здесь возникала, заключалась в определении соотношений между материей и формами ее существования - пространством и временем, или, говоря более конкретно, между физикой и геометрией. В ее рамки включалась также старая космологическая проблема бесконечности или конечности Вселенной. Дело в том, что теория относительности допускала возможность существования как бесконечных, так и конечных миров и, более того, так называемых "пустых" миров, когда пространство и время могут существовать как бы безотносительно к материи (как у Ньютона). Допускалась даже возможность замкнутых причинно-временных связей. Эти допущения не соответствова-
ли ни утверждениям ортодоксального диалектического материализма о бесконечности материи, движения, пространства, времени и развития, ни тем разновидностям "физического идеализма", в рамках которых под сомнение ставилось существование объективной истины.
3.1. Геометрия и физика
Суть этой проблемы заключается в следующем. Геометрия представляет собой математический язык описания реальности. Геометрия была аксиоматизирована как математическая система еще Евклидом. Окончательная ее аксиоматизация была дана, правда, только в наше время - Д. Гильбертом. При этом выяснилось, что, во-первых, аксиоматизированная геометрия вовсе необязательно относится к реальным пространству и времени и, во-вторых, пятый постулат Евклида о параллельных линиях является независимым от других постулатов (аксиом) утверждением, которое может выполняться, а может и - нет. Чтобы применить формальную геометрию к реальности, нужно ее интерпретировать. При этом интерпретация имеет, по крайней мере, двухступенчатый характер. Сначала необходимо интерпретировать аксиомы абстрактной геометрии в рамках таких пространственно-временных понятий, как длина и длительность. Затем полученную интерпретацию надо соотнести с материальными объектами, процессами и процедурами - такими, как физические поля, движение света или измерение расстояний, например, при помощи линейки.
Сложная процедура интерпретации абстрактных геометрических понятий и ставит проблему физической геометрии. Дело в том, что при интерпретации применяются определенные соглашения, конвенции, что дает повод говорить не столько об истинности какой-либо из них, сколько об их удобстве для целей описания. В принципе такой конвенциона-листский подход можно было бы и принять, если бы не общая теория относительности, которая жестко связала геометрию с полем гравитации.
Решая эту проблему в споре со взглядами П.Дюгема и А.Пуанкаре, Э.М.Чудинов пришел к следующему выводу: "Во-первых, мы вправе говорить о данной геометрии как имеющей статус реальности не по отношению к материальному миру самому по себе, а по отношению к материальному миру, рассматриваемому в рамках определенной физической теории. В этом смысле проблема реальности физической геометрии является частью более общей проблемы - проблемы физической реальности как таковой... Во-вторых, утверждение о статусе геометрии физического
пространства необходимо уточнить и в том отношении, что объективность геометрии не всегда совпадает с абсолютностью в смысле ее уникальности. Геометрия, являясь объективной, вместе с тем может быть и относительной" (28, с.154, 156-157).
Одной из предпосылок возникновения априористских концепций научной истины послужила проблема эмпирического обоснования геометрии. Представители геометрического конвенционализма пришли к выводу, что ни одна геометрия не является более истинной, чем другая, поскольку в решении вопроса об истинности геометрии существенную роль играют конвенции, во-первых, приписывающие аксиомам абстрактной геометрии собственно геометрическое значение и, во-вторых, определяющие выбор соотношений конгруэнтности (равенства пространственных и временных интервалов). Эти конвенции имеют, однако, внут-ринаучный статус и относятся к описанию геометрических свойств абстрактных пространств в рамках чистой геометрии. Система же чистой геометрии еще ничего не говорит об отношении геометрии к реальности: это отношение выявляется в рамках физической геометрии, которая представляет собой систему геометрических и физических утверждений. Принцип истинности научного знания в его применении к соотношению геометрии и физики означает, что "физическая геометрия является частью физической теории, и ее эмпирическая проверка не может быть обособлена от проверки физической теории в целом. Наоборот, проверяя физическую теорию, мы тем самым проверяем и входящие в нее элементы, в том числе физическую геометрию" (22, с.179).
3.2. Проблема бесконечности (конечности) Вселенной
Как упоминалось выше, в рамках проблемы соотношения геометрии и физики возникла также проблема бесконечности (конечности) Вселенной. Ее концептуальный анализ предполагал анализ понятий не только теории относительности, но и понятий других физических теорий, математики, философии, а также, конечно, соотнесение теоретических суждений с опытом (наблюдениями и экспериментом). Этот анализ показал, что понятие бесконечности не тождественно по смыслу понятию безграничности. (Например, окружность конечна, но безгранична.)
В 1917 г. Эйнштейн задался целью применить свою гравитационную теорию для построения космологической модели, описывающей пространственно-временную структуру Вселенной. Эта модель должна была удовлетворить ряду требований, казавшихся Эйнштейну в то время совершенно обязательными. Во-первых, она должна исключать гравитационный парадокс, возникавший в ньютоновской космологии и состоящий в том, что бесконечное количество материи создает гравитационное поле, характеризующееся физически бессмысленными, бесконечно большими значениями гравитационных потенциалов. Для этого Эйнштейн предположил, что количество материи во Вселенной конечно. Во-вторых, допущение конечного количества материи может привести к такой структуре мира, в котором материя образует "остров" в бесконечном пространстве мира. Этот "остров" создает гравитационное поле, простирающееся на бесконечность. Свойства пространства, проявляющиеся в гравитационном поле на бесконечности, оказываются тогда евклидовыми и независящими от материи. Эйнштейн счел такую структуру неудовлетворительной, поскольку опирался на принцип Маха, согласно которому метрические свойства пространства полностью определяются материей. Он пришел к выводу, что удовлетворительная космологическая модель должна характеризоваться не только конечным количеством материи, но и конечным, хотя и безграничным, пространством. Таким пространством является римановское пространство постоянной положительной кривизны. В-третьих, космологическая модель должна быть не только конечной, но и статической, т.е. предполагать пространство, метрические свойства которого не зависят от времени.
Если принять во внимание все вышеизложенные условия, т.е. конечность количества материи, римановский характер пространства и статичность его метрики, то перед соответствующей космологической моделью возникает следующая трудность: под действием гравитационных сил описываемый ею мир должен коллапсировать, сжаться в точку. Такой вывод не отвечает действительности. Чтобы устранить это противоречие, Эйнштейн ввел с свою гравитационную теорию новую величину -Х-член, отражающий наличие во Вселенной неких гипотетических сил отталкивания, возрастающих с расстоянием: поле сил отталкивания уравновешивает действие гравитации и исключает возможность коллапса.
Однако ОТО допускала множество других космологических моделей, среди которых оказались и так называемые "пустые" модели. Исследуя эти модели, в которых плотность вещества всюду равна нулю, но
пространство обладает римановской кривизной, Э.М.Чудинов выяснил их отношение к действительности, что позволило ему вскрыть новые типы связей между материей и пространством и временем. "Исходя из того, что понятие бесконечности, употребляемое космологией, в том числе и релятивистской, является математическим, поскольку бесконечность выступает как количественная категория и применяется для количественной оценки космологических объектов, он рассмотрел статус метрической бесконечности в естественно-научном познании. Он показал, что существует большое число самых различных определений бесконечности пространства. В связи с этим встает вопрос о том, какое из этих определений имеет содержательный характер. Используя идеи математической логики, Э.М.Чудинов защищал идею аксиоматического характера тезиса о бесконечности в релятивистской космологии, считая обязательным признание не метрической бесконечности, а неограниченности пространства. Он считал, что все релятивистские космологические модели, как конечные, так и бесконечные, представляют собой теоретические гипотезы о пространственно-временной структуре Вселенной. Поэтому ошибочно отождествление результатов любой теории, в том числе и релятивистской космологии, с объективной реальностью" (2, с.190). В этом плане интересны его работы (16-18, 20-21, 34).
3.3. Природа научной истины
По убеждению Э.М.Чудинова, истина - это "феномен научного познания, который не привносится в науку извне какой-либо философской интерпретацией, а внутренне присущ ей" (22, с.308). Рассматривая природу научной истины, он исходил из классической (аристотелевской) концепции истины, согласно которой истина есть соответствие знаний действительности. Развитие этой концепции диалектическим материализмом связано с обоснованием объективности истины через общественно-историческую практику. Практика формирует как предмет, так и субъект познания. "Активно воздействуя на объективный мир своей материальной деятельностью, человек не только видоизменяет этот мир, но вместе с тем подчиняет свою деятельность законам объективного мира" (там же, с.44-45). Поэтому соответствие практике означает и соответствие объективному миру. Тогда истина представляет собой отношение утверждений теории (конструктивно построенных логических форм) объективному предмету познания, заданному через практику: "Знания, имеющие форму высказываний, теорий, являются истинными, если они
соответствуют объективному миру, но не объективному миру самому по себе... а тем его свойствам, которые выявлены практикой данной исторической эпохи" (там же, с.45).
Дальнейшее углубление классическая концепция истины находит в учении о соотношении абсолютной и относительной истины, характеризующем не различные виды знания, а различные аспекты одного и того же развивающегося знания. Относительность характеризует приближенность и неполноту знания, абсолютность - его преемственность, рост. Научная истина - это знание, не просто соответствующее действительности, но и удовлетворяющее критериям научности, среди которых особое значение имеют системность и эмпирическая проверяемость.
Решение проблемы истинности научной теории предполагает апелляцию к эксперименту. Логической формой подключения теории к опыту является гипотетико-дедуктивный метод построения научной теории. В гипотетико-дедуктивной структуре физического мышления сочетаются дедуктивный и индуктивный моменты. Первый находит свое выражение в том, что "из заданных начальных условий и физических законов, интерпретированных на частной модели, мы получаем эмпирические следствия" (22, с.71). Такой вывод следствий носит, однако, не просто дедуктивный, но и конструктивный характер. Индуктивный момент проявляется в переходе от предсказанных теорией фактов к самой теории, однако данный переход не является бэконовской индукцией. Он, гарантируя истинность эмпирических следствий теории, не гарантирует истинности самой теории, ибо одни и те же следствия могут быть совместимы с различными теоретическими основаниями.
Чтобы решить вопрос о том, как и в какой степени можно подтвердить систему универсальных высказываний небольшим числом эмпирических фактов, неопозитивисты подвергли процедуру подтверждения логическому анализу. Но логические теории подтверждения отвлекаются от исторического - социально-психологического и временного -контекста выдвижения новой теории. Чтобы заполнить брешь между теорией и опытом, Р.Карнап предпринял формализацию теории подтверждения с помощью понятия логической (индуктивной) вероятности. В итоге место понятия истины в науке заняло понятие вероятности, и, как показал сам Карнап, степень подтверждаемости универсальных положений (с точки зрения его подхода) равна нулю. По К.Попперу, истинное подтверждение проистекает только из неудачи всех опровержений теории, факты, относящиеся к предпосылкам познания, не участвуют в подтверждении, а независимая проверка теории возможна лишь с привлече-
нием неизвестных нам в данный момент фактов. Неудовлетворительность концепции Поппера заключается в том, что идею истины она представляет только как норматив.
Исторические теории подтверждения учитывают исторический аспект, развитие и предсказательную способность подтверждаемой теории. Все они ограничивают круг подтверждающих фактов новыми фактами, а само подтверждение рассматривают как проблему выбора одной теории из совокупности конкурентов. Согласно им, данные, относящиеся к предпосылкам познания, не могут служить подтверждением теории (опирающиеся на эти данные теории суть теории ad hoc). Хотя исторические теории подтверждения вскрывают важные ориентиры в поисках истины -эвристические возможности теорий, их когерентность, рост знаний, - они не решают проблему критерия истины. Преувеличивая роль новых фактов в процедуре подтверждения, они вместе с тем не показывают, каким образом соответствие теорий новым фактам обеспечивает их соответствие объективному миру.
Научные факты зависят от интерпретационной и проверяемой теорий. Первая зависимость очевидна, вторая следует из того, что "для согласования какого-либо факта с некоторой теорией данный факт должен быть переформулирован на языке рассматриваемой теории" (22, с.109). Это обстоятельство подметили и абсолютизировали в форме следующих трех утверждений Т.Кун и П.Фейерабенд: 1) факты, на основе которых строится теория, формулируются в ее языке; 2) конкурирующие теории имеют совершенно различные, несравнимые языки; 3) не существует фактов, на основе которых можно было бы обеспечить решающий выбор из конкурирующих теорий; проблема выбора решается в социально-психологическом или личностном контексте. Первые два утверждения содержат рациональные моменты, но второе гипертрофирует различие между языками теорий. Третье утверждение, хотя и предлагает рассматривать науку как человеческую деятельность, определяет последнюю субъективно, т.е. психологическими факторами. По Куну, факт не играет никакой роли в процедуре выбора теории. Такая "девальвация" факта не случайна: "Факты, трактуемые как вид знания, действительно не способны решать вопрос об истинности научных теорий" (там же, с.116-117).
В свете критерия практики факты - это идеальные результаты практической деятельности, "результаты ассимиляции теорией продуктов практической деятельности и перевода последних в плоскость знания" (22, с.127). "Поскольку факты - это концептуализированное представление свойств объективного мира, выявленных экспериментом, постольку
согласование теории с фактами есть одна из форм ее согласования с самим объективным миром" (там же, с.128). Решение проблемы выбора между конкурирующими теориями основывается не на новых фактах самих по себе, а на росте степени общности теории, который проявляется, в частности, в ее способности предсказывать и объяснять новые факты.
Проблема априорных истин приобретает философский интерес, когда априорность понимается в смысле "независимости того или иного положения, квалифицируемого нами как истинное, от процедуры опытной проверки" (22, с.139). Еще Дж.Локк и Г.Лейбниц попытались разделить научное знание на опытное и априорное, указав на наличие границы между процедурами выдвижения и проверки научных идей. У Локка это разделение основывалось на сенсуализме, у Лейбница - на рационализме. Позиция Д.Юма была в этом отношении близка лейбницевской, а И.Кант считал все научное знание априорным, отождествляя эмпирическое знание с обыденным. Неопозитивистская философия также признает дихотомию "эмпиричес-кое - априорное", но как дихотомию "синтетическое - аналитическое". Провозглашая априорность логики и математики, Карнап утверждал относительность различения аналитического и синтетического в системе постулатов значения. Однако его "смягчение" апри-ористской концепции есть только видимость: "Поскольку выбор постулатов значения определяется конвенцией, постольку конвенциональна и сама релятивизация. Постулаты значения не только не смягчают априоризм, но, наоборот, даже углубляют его, придавая ему конвенционалист-ский оттенок" (там же, с.153).
Проблема природы научной истины неразрывно связана у Э.М.Чудинова с проблемой природы физической реальности.
3.4. Физическая реальность
Э.М.Чудинов развивал эйнштейновскую точку зрения на физическую реальность. Он писал, что "понятие физической реальности характеризует объективно-реальный мир не сам по себе, а в том его виде, как он просматривается через призму данной теории. Термин "физическая" в контексте "физическая реальность" указывает на зависимость представления структуры объективной реальности от некоторой физической теории" (22, с.229). Физическая реальность представляет собой "теоретизи-рованный мир", совокупность конструктов, которые "моделируют струк-
туру существующего вне и независимо от человеческого сознания реального мира" (там же, с.228).
Вместе с тем понятие физической реальности нельзя отождествлять с понятием модели. Модель предполагает оригинал, а физическая реальность, имея моделирующий характер, воспроизводит в форме теоретических объектов и математических структур ненаблюдаемую сущность явлений: сущность физических явлений не может быть выявлена вне контекста теоретических закономерностей, она не дана нам заранее как некий прообраз, с которого мы могли бы снимать копии и с которым могли бы сравнить существующие теоретические закономерности и образы.
Иначе говоря, суть подхода Э.М.Чудинова к проблеме физической реальности заключается в следующем. Существует объективная реальность. Существуют прямые (эмпирицистские, рационалистичские, ирра-ционалистические) попытки представить реальность как она есть сама по себе в виде реальности для нас (И.Кант) и даже отождествить эти две реальности. Однако такое отождествление не учитывает активность человеческого познания (и практики). На самом деле, существуют объективная реальность и физическая ("теоретизи-рованная" или "идеализированная") реальность, созданная человеческим познанием. Человек непосредственно описывает своими мнениями и теориями вовсе не объективную реальность, а созданный им "идеализированный" мир. То, что этот мир физической реальности содержит в себе объективную истину, воспроизводит черты объективной реальности, обеспечивается практикой.
Хотя предложения и теоретические объекты выступают элементами одной и той же теории (первые описывают вторые), из этого не следует, что теория самореферентна: "Теоретические объекты, взятые с точки зрения их содержания, выступают представлениями, репрезентациями объективного мира. Поэтому теоретические предложения, непосредственно соотносясь с теоретическими объектами, через них соотносятся и с самим объективным миром" (22, с.230). Хотя к теоретическим объектам и нельзя применить понятие истины, они все же связаны с этим понятием. "Система теоретических объектов формируется путем объективирования содержания теории. Если теория истинна, что доказывается практическим подтверждением ее следствий, система теоретических объектов, созданная на ее основе, может рассматриваться как репрезентация фрагментов объективного мира. Именно через понятие истины осуществляется переход к понятию теоретического объекта, который высту-
пает в качестве идеальной репрезентации самой действительности" (там же, с.231).
В развитии научного познания хорошо просматривается закономерность возрастания активности субъекта. Она проявляется не только в том, что "субъект своей материально-практической деятельностью воздействует на окружающий мир, видоизменяет его и выявляет те его аспекты, которые становятся предметом знания, но и в том, что он создает теоретическую картину мира - систему теоретических объектов, посредством которой пытается постичь сущностные аспекты объективной реальности" (22, с.194).
В ряде направлений западной философии науки активность субъекта в физическом познании сводится к возрастанию роли наблюдателя в физических теориях, причем эта роль понимается субъективистски, как некая альтернатива объективной истинности физического знания. Однако тезис об особой роли наблюдателя в современной физике, которая якобы несовместима с понятием объективной истины, является "не более чем мифом" (22, с.197). Он является следствием идеалистического понимания процедуры измерения, не желающего видеть в этой процедуре взаимодействие материальных объектов. "Действительное возрастание активности субъекта в физическом познании... проявляется вовсе не в особой роли наблюдателя, но в дальнейшем развитии творческого момента в познавательной деятельности субъекта" (там же, с.217).
Свойства объективного мира, выделенные практикой, становятся предметом знания лишь в результате процедуры концептуализации, т.е. "их представления через призму определенной категориальной теоретической сетки" (22, с.217). "Мир, рассматриваемый в качестве предмета познания, - это, вообще говоря, теоретизированный мир, т. е. мир, подвергнутый процедуре концептуализации" (там же, с.218). При этом абстракции, составляющие теоретизированный мир, выступают не в форме понятий, но в форме теоретических объектов, которые отличаются от понятий тем, что они представляют собой "не характеристику чего-то другого, а нечто, подлежащее этой характеристике" (там же, с.219).
Объективная необходимость теоретизированного мира обосновывается признанием определяющего влияния структуры бытия на структуру познавательного процесса. Важнейшим структурным элементом объективной реальности является сущность, находящая свое выражение в системе объективных закономерностей. "Сущность не задана человеку непосредственно и не может быть отображена в чувственно-наглядной форме. Важнейшей ее особенностью является ненаблюдаемость" (22,
с.222). Для ее отражения необходима логическая форма познания, возникшая в результате эволюции человеческого сознания. Сущность, кроме того, познается не в результате выделения ее из единичных явлений путем простого абстрагирования, но через конструктивную деятельность мышления. Это значит, что объективная необходимость теоретизирован-ного мира обусловлена необходимостью познания реального референта этой идеальной конструкции - объективных закономерностей природы.
Из отождествления теоретизированного мира с объективной реальностью проистекает финитистская концепция научного знания. Такая концепция не учитывает, что теоретизированный мир конечен - не только потому, что теория, на базе которой он построен, включает только конечное множество законов, но и потому, что теория - это всегда относительно замкнутая система. Преодоление финитизма опирается на признание качественной неисчерпаемости материального мира.
3.5. Парадокс альтернативных онтологий
Ситуация с решением вопроса об объективной истинности научного знания осложняется наличием "различных и даже диаметрально противоположных систем теоретических репрезентаций объективного мира, которые, несмотря на это, оказываются эмпирически эквивалентными" (22, с.234). Именно такая ситуация возникает в физике в связи с так называемыми эквивалентными теориями, которые обладают формально преобразуемыми друг в друга математическими аппаратами, описывают одну и ту же предметную область и приводят к одинаковым эмпирическим следствиям. Примерами таких эквивалентных описаний могут служить матричная и волновая формулировки квантовой механики, формулировки СТО в лоренцевских и галилеевских системах координат, ньютоновская и пуассоновская формулировки классического гравитационного закона и т.д. Эти примеры демонстрируют глубокое различие эквивалентных описаний в онтологическом плане. Так, лоренцевская формулировка СТО связана с идеей относительности времени, в то время как га-лилеевские координаты привносят в нее абсолютное время; ньютоновская формулировка гравитационного закона базируется на понятии дальнодействия, пуассоновская - на понятии близкодействия. Альтернативные онтологии эквивалентных теорий порождаются применением разных языков (а не различных теорий). Возникает парадокс альтернативных онтологий, когда "двум истинным описаниям соответствуют противопо-
ложные референты" (там же, с.227). Этот парадокс вытекает из одновременного допущения следующих двух несовместимых посылок: 1) эквивалентные описания полностью тождественны; 2) соответствующие им онтологии обладают реальными референтами, в качестве которых выступают сущностные аспекты материального мира.
Рейхенбаховская теория эквивалентных описаний исходит из отказа от объективно-реального содержания теоретической онтологии и признания тождественности эквивалентных описаний, конвенциональности теоретической онтологии, что определяется ненаблюдаемостью ее конструкций. Правильное решение парадокса должно основываться на признании нетождественности эквивалентных описаний, на разграничении экстенсионального и интенсионального аспектов каждого такого описания. Эквивалентные описания, тождественные экстенсионально, могут отличаться в интенсиональном отношении, подобно тому как существует различие смыслов равнозначных понятий. "...Эквивалентные описания в физике взаимозаменяемы только в математическом, но не физическом плане. Они имеют различные физические смыслы, что проявляется в различном представлении структуры описываемого явления, его внутреннего механизма" (22, с.254). Интенсионал, определяющий смысл данной формулировки физической теории, зависит от выбора теоретических конструктов и связей между ними. Изменение интенсионала при переходе от одного эквивалентного описания к другому осуществляется в условиях математического тождества этих описаний. Отсюда вытекает различие математики и физики: "Математика исследует количественные отношения материального мира, причем исследует их с точностью до экс-тенсионала, отвлекаясь в тождественных преобразованиях от способа, которым данный экстенсионал задается... Физика - это наука не об экс-тенсионалах, а о свойствах, имеющих интенсиональный характер" (там же, с.255).
Среди эквивалентных описаний существуют и такие, которые одинаково хорошо выражают физический смысл, но отражают разные стороны объектов, проявляющиеся в различных объективных условиях. Такие описания имеют тенденцию к дивергенции, разделению, когда при разных объективных условиях требуются экстенсионально тождественные, но интенсионально различные описания. Дивергенция эквивалентных описаний может происходить и в рамках данной теории, и при переходе от данной теории к более общей и фундаментальной. Объективной основой дивергенции первого рода является многокачественность физических объектов, укладывающаяся, однако, в рамки одного и того же
количественного отношения. Дивергенция второго рода, связанная с процессом развития знания, приводит к выявлению фундаментальности одного из эквивалентных описаний.
Продуцирование новых эквивалентных описаний является "важным творческим методом научного познания, способом выявления новых сторон материального мира, формой поиска путей для обобщения данной теории и перехода к новой, более общей и фундаментальной теории" (22, с.264).
3.6. Философия и наука: Статус методологических принципов
Э.М.Чудинов считал: "Хотя идея универсальной науки исторически изжила себя, предпосылка, на основе которой она возникла, сохраняет свое значение и поныне. Философия сегодня не является наукой наук. Но она представляет собой вид знания, составляющий основание всех наук" (19, с.113).
Последняя опубликованная Э.М.Чудиновым книга "Нить Ариадны" (19), посвященная юношеству, по сути дела, предназначена широкому кругу читателей, заинтересованных проблемами взаимоотношений науки и философии. Философия мыслится автором "ариадниной нитью", позволяющей и студенту, и ученому ориентироваться в лабиринте сложных научных проблем. Книга написана в форме беседы Оптимиста, Пессимиста и Реалиста (за Реалистом стоит автор). "Философия трактуется автором как метод решения определенного класса проблем научного познания - философских проблем науки" (1, с.183). Своеобразие последних, считал Э.М.Чудинов, заключается в том, что они, хотя и возникают на почве научного знания, требуют для своего решения обращения к философским идеям и методам. Философские идеи он рассматривал как формы, призванные способствовать преодолению противоположностей между ограниченностью опыта и создаваемыми на его основе теориями. Он обратил внимание на любопытную закономерность: "Чем больше теория удалена от опыта, тем большую роль в ее создании играют философские соображения" (19, с.58).
В науке философские принципы выступают в качестве методологических регулятивов познания, будучи конкретизированы, переведены
на язык той или иной специальной теории. Так, принцип наблюдаемости есть конкретизация философского принципа связи теоретического и эмпирического знания. Непосредственное воздействие на науку имеет принцип единства мира. Например, в основе физической теории, раскрывающей единство электричества и магнетизма, лежало "глубокое убеждение Максвелла во всеобщем единстве природы и полной гармонии ее законов" (19, с.64).
Как пишут рецензенты, в данной книге "основательно представлено многообразие функций философии в отношении науки. Это функции объяснения и обоснования, прогноза и отбора, ориентирующая функция, функция содействия процессу дифференциации научных знаний, "синтезирующая роль философии", функция обобщения данных науки. Последняя функция диктуется потребностями науки и той миссией, которая возлагается наукой на философию" (1, с.184). По оценке Л.Б.Баженова, В.С.Готта и К.Х.Делокарова, "Нить Ариадны" глубоко раскрывает роль философии в развитии научного знания. Анализируя эвристические функции философии по отношению к развивающемуся научному знанию как в процессе выдвижения новых идей, так и в их окончательной формулировке и философско-методологической интерпретации, Э.М.Чудинов особо подчеркнул роль таких методологических регуляти-вов, как принцип наблюдаемости, принцип соответствия, принцип простоты и т.д., поскольку именно через эти принципы философия чаще всего оказывает непосредственное влияние на рост научного знания (2).
Действительно, неопозитивисты, интерпретируя методологические принципы физики в духе априоризма, считали их либо техническими приемами, либо "правилами научной игры" (Л.Витгенштейн), либо нормативными принципами. Тем не менее эти принципы имеют объективное содержание, выполняя в структуре физического знания две функции: функция правил-запретов, указывая, какие формально непротиворечивые конструкции должны быть исключены из рассмотрения как не обладающие объективными референтами в реальном мире, и функцию правил-рекомендаций в ситуациях, когда существует целый спектр возможных решений проблемы, а данных опыта недостаточно для выбора одного из них. Методологические принципы физики носят философский характер, а их необходимость обусловлена неполнотой эмпирического базиса физических теорий. Они связаны с опытом не сепаратно, а через научную теорию, и эта связь выявляется в развитии теории. "В сложившейся теории эти принципы неявно выступают в форме подтекста стиля научного мышления, который представляет собой организацию научного познания
в соответствии с определенным образцом, эталоном научного знания" (22, с.187). Их назначение состоит не в том, чтобы описывать конкретные свойства мира, заданные в опыте, но в том, чтобы предвосхищать такие описания. Вместе с тем они представляют собой утверждения о мире. Так, принцип наблюдаемости утверждает, что сущность физических объектов проявляется в свойствах, которые суть эффекты взаимодействия этих объектов с другими объектами, а принцип простоты трактует о свойствах мира, описываемых категорией единства.
3.7. Развитие научного знания и строительные леса научной теории
"...Научное познание может быть действительно безграничным, если оно не сводится к движению мысли в рамках сложившихся теорий, а понимается в более широком смысле - как смена научных теорий" (22, с.275). Понятие научной революции следует связывать "со сменой наиболее важных и фундаментальных теорий" (там же, с.277). Но при этом нужно учитывать, что между старыми и новыми физическими теориями возможны различные формы преемственной связи, в том числе: 1) включение истинных элементов старой теории в новую теорию; 2) отношение предельного перехода; 3) синтез старых теорий на основе логики дополнительности; 4) преемственность по схеме триады. Объективной основой преемственности теорий является материальное единство мира.
Важными моментами диалектически развивающегося знания являются как истина, так и заблуждение, под которым в науке следует понимать "определенный вид ложных высказываний, отличающихся от прочих ложных высказываний тем, что ложное принимается за истинное" (22, с.289). Неизбежность заблуждений связана с тем, что они в течение определенного времени не сталкиваются с опровергающими их законами или фактами, с тем, что теории никогда не возникают в завершенном виде. История науки показывает, что заблуждения были "не иррациональным началом в познании, отвращающим от истины, а, наоборот, необходимой ступенькой, опираясь на которую наука приближалась к истине" (там же, с.293). Заблуждения могут играть важную роль в создании проблемной ситуации, в поисках ее разрешения, в построении истинной теории и в определении границ ее применимости. Так, заблуждениями были классическая модель атома, позволившая сформулировать ряд новых физических проблем; поиски доказательства пятого постулата Евклида, подготовившие правильное решение связанной с ним проблемы; теория теплорода, носившая характер относительной истины. Выявление пара-
доксов при экстраполяции теории является заблуждением, определяющим границы применимости теории.
Элементы заблуждений в структуре научных теорий не являются абсолютно ложными идеями: "В них, хотя и в скрытой форме, содержатся идеи, имеющие объективное содержание" (22, с.296). Например, такой теоретический объект, как теплород, можно описать конъюнкцией высказываний о совокупности присущих ему признаков. Ложность идеи теплорода, проявляющаяся логически как ложность указанной конъюнкции, вовсе не означает ложность каждого входящего в конъюнкцию высказывания. И тогда можно сказать, что, несмотря на отсутствие у теплорода реального референта, он все же в некоторых своих признаках (теплоемкость, теплопроводность) воспроизводит свойства мира. Именно эти признаки и согласуются с остальными элементами теории (уравнением теплопроводности). Другое условие согласованности фиктивного объекта с теорией состоит в том, что собственно фиктивная его часть не отражается в содержании теории, высказывания о ней носят независимый характер. Из-за этого фиктивность объекта вскрывается не сразу, а лишь в ходе развития теории. В случае теории теплорода она была выявлена, когда эта теория попыталась объяснить выделение тепла при трении.
От фиктивных объектов следует отличать идеализации, которые также не имеют прямых референтов в реальном мире: "Разумная идеализация неразрывно связана с основными принципами теорий. Ввиду этого она не может быть фальсифицирована, т.е. опровергнута в тех границах, в которых теория является истиной. Заблуждение - это логически независимый элемент теории. Он может быть в принципе выделен и фальсифицирован" (там же, с.300). Так, абсолютное пространство Ньютона, связанное с его гравитационным законом обратных квадратов, - это идеализация в рамках ньютоновской теории; модель же эфира в рамках макс-велловской электродинамики - это заблуждение (она не связана органически с уравнениями Максвелла).
Последняя разработанная Э.М.Чудиновым (неопубликованная при жизни, но изложенная им в ряде докладов, в том числе в докладе на симпозиуме "Природа научного открытия" в Протвино) в этом русле тема -концепция строительных лесов научной теории (СЛЕНТ) (13, 24). Суть ее в том, что создающаяся теория по ряду методологических характеристик существенно отличается от завершенной теории. В создающейся теории, как правило, присутствует СЛЕНТ, выпадающий из окончательной формы теории.
3.8. СЛЕНТ и статус гипотез ad hoc
Существуют следующие определения гипотезы ad hoc:
• выдвигаемая для установления соответствия теории известным фактам;
• приспосабливающая теорию к отдельным фактам (в противоречии с принципом простоты теории);
• "спасающая" теорию от опровержения фактами (в противоречии с принципом фальсификации);
• паллиативное (временное) решение трудностей существующих теорий, из которых, впрочем, могут вырасти новые синтетические концепции.
В общем, гипотезы ad hoc классифицируются учеными как методологически неудовлетворительные средства решения проблем научного познания, вызывают чувство неудовлетворенности и у рационалионали-стов (А.Эйнштейн), и у нерационалистов (А.Пуанкаре, Г.А.Лоренц). Тем не менее такого рода гипотезы, хотя и внушают антипатию, оказываются, как показал Э.М.Чудинов, полезным познавательным средством.
В литературе можно выделить два альтернативных подхода к истолкованию гносеологического статуса гипотез ad hoc. Различие этих подходов определяется противопоставлением двух контекстов рассмотрения гипотез вообще: контекста их выдвижения и логического или исторического контекста их подтверждения. "Рационалистическая версия статуса гипотез ad hoc ориентируется главным образом на первый контекст. Она выдвигает запрет на использование таких гипотез, тем самым снимая вопрос об их эвристичности. Рационалисты полагают, что "хорошая" научная теория может справиться с трудностями, которые перед ней возводит опыт, без помощи гипотез ad hoc. Эмпирицистская версия исходит из того, что сам факт выдвижения гипотезы не имеет отношения к определению ее статуса как ad hoc или не-ad hoc. Гипотеза ad hoc считается здесь методологически неудовлетворительным средством "спасения" теории от опровержения ее фактами, а само выдвижение такой гипотезы расценивается как признак несовершенства теории, например, как признак ограниченности ее объяснительной способности" (13, с.22).
Рационалистическое отношение к гипотезе ad hoc проявил, например, А.Эйнштейн, который счел таковой гипотезу сокращения Г.А.Лоренца и Дж. Фитцджеральда (ГС), согласно которой движущиеся тела сокращаются в направлении своего движения, введенную ими для объяснения результатов опыта Майкельсона и Морли. И хотя в этом слу-
чае Эйнштейн оказался прав, он в своем развитии теории относительности сам обратился к такого рода гипотезам, введя в уравнения гравитации. Представители эмпирицистской методологии науки рассматривают гносеологический статус гипотез ad hoc в контексте подтверждения существующей теории: подобные гипотезы выдвигаются с той целью, чтобы "спасти" существующую теорию от опровержения противоречащими ей фактами. Сторонником эмпирицистского отношения к гипотезам ad hoc был К.Поппер. Противопоставляя объяснения явлений при помощи универсальных законов и посредством специально изобретенных гипотез, он писал: "Мы сможем прогрессивно реализовать идею независимых, или не-ad hoc, объяснений, если только потребуем, чтобы объяснения использовали универсальные высказывания или законы природы (дополненные начальными условиями). Ибо универсальные законы могут быть утверждениями с богатым содержанием, так что они могут быть независимо проверяемыми везде и всегда. Таким образом, если они используются как объяснения, то они не могут быть ad hoc, поскольку могут позволить нам интерпретировать экспликандум как пример репродуцируемого эффекта" (41, с.193).
Концепции К.Поппера в определенной мере следовал И.Лакатос. Он различал теории ad hoc-1 и ad hoc-2: первые не предполагают никаких новых фактов по сравнению с предшествующими или конкурирующими теориями; вторые предполагают такие факты, но они не получают подтверждения. Кроме того, Лакатос ввел также и третье значение ad hoc, которое связывается не с теорией, а с позитивной эвристикой исследовательской программы, т.е. с "частично артикулированным множеством рекомендаций или намеков на то, как изменять, развивать "отвер-жимые варианты" исследовательской программы, как модифицировать, совершенствовать "отвержимый" защитный пояс" (38, с.135). С этой точки зрения, гипотеза является ad hoc, если она не согласуется с эвристикой (и не является ad hoc, если согласуется).
Недостатки оценок гипотез ad hoc в рамках односторонних рационалистической или эмпирицистской методологий попытался преодолеть Л.Лаудан, подход которого можно назвать "интеграль-ным". Общей его чертой следует считать гносеологическое оправдание допустимости гипотез ad hoc для практики научного исследования. Лаудан помещает теории ad hoc в контекст решения эмпирических проблем: "Если теория T2 разрешила больше эмпирических проблем, нежели ее предшественница, то она предпочтительнее и... прогрессивнее последней. Можно, однако, пойти еще дальше и заявить, что обращение к стратегии ad hoc... полно-
стью совместимо с общей целью повышения возможностей в решении проблем. Ad hoc-модификации при определенных обстоятельствах оказываются эмпирически прогрессивными" (39, с.116). T2, будучи ad hoc, окажется предпочтительнее T1, не являющейся ad hoc, если T2 преодолевает аномалии T1. Могут, конечно, сказать, что T1 лучше сравнивать не с T2, а с некоторой теорией Tn, которая эмпирически эквивалентна T2, но не является ad hoc. Но почему мы должны делать это? "Ведь если возможности в решении эмпирических проблем у двух теорий одинаковы, то они используются на равных эмпирических основаниях. Сторонники точки зрения, согласно которой ad hoc-ность T2 снижает ее статус научности по сравнению с Tn, должны ответить на вопрос, почему равенство возможностей теорий в решении проблем и эквивалентность их эмпирического подтверждения могут быть отброшены из-за того, что ad hoc-теории якобы беспомощны по своей сути" (там же).
Тщательный анализ понятия гипотезы ad hoc предпринял Дж.Леплин (40). Для его экспликации он определил область D теории T как множество высказываний, включающих сообщения данных эксперимента, формулировки проблем, гипотезы предыдущих теорий, описания постулируемых сущностей. Высказывание относится к D, если существуют независимые от T основания считать его истинным или же проверки T на адекватность, позволяющие утверждать, что оно не противоречит T. Область D шире области высказываний T, так как к первой может относиться некоторая экспериментальная аномалия E для T. В этих определениях принимается: "Если гипотеза H вводится в теорию T в ответ на экспериментальную аномалию E и если H есть гипотеза ad hoc, то E является аномалией для T, но не для T, дополненной H" (40, с.317). Гипотеза ad hoc не имеет никаких применений в D, кроме ее способности снимать противоречие между T и E. Ее нельзя считать истинной или ложной, что, по мнению Леплина, соответствует интуиции ученого.
Леплин различил два способа развития теорий: 1) за счет отказа от каких-либо ранее принятых принципов; 2) путем введения новых, дополнительных гипотез. Первый способ развития свидетельствует о нефундаментальности теории, второй - о ее неполноте. Так, трудности классической теории электрона проявляли себя как проблема неполноты теории. Они решались введением дополнительных гипотез о существовании сил, компенсирующих электростатическое отталкивание частей протяженного электрона. Трудности же релятивистской теории электрона не могли быть преодолены расширением теории (введением предположения о про-
тяженности электрона); здесь потребовался пересмотр существующей теории, что указывало на нефундаментальность последней.
По Леплину, гипотеза считается ad hoc, если она предназначена для решения проблемы неполноты теории. В действительности, подчеркивает Э.М.Чудинов, речь должна идти о проблеме нефундаментальности теории. Однако проблемы неполноты и нефундаментальности (или полноты и фундаментальности) связаны друг с другом, причем связь здесь такая: развитие теорий в направлении большей полноты есть переход на уровень более фундаментальной теории.
Понятие ad hoc имеет различный смысл в отношениях к теории (законам) и граничным условиям. В первом случае речь идет о паллиативном решении, поскольку схема "закон + гипотеза" плюралистична, ведет к конвенционалистским выводам (хотя такая модификация иногда и оказывается ступенькой к новому, более общему закону). Во втором случае может иметь место действительное уточнение теории. Так, корректировка закона Ньютона в случае открытия аномалии движения Урана была бы паллиативным решением в рамках ньютоновской теории гравитации. Корректировка же граничных условий движения планет Солнечной системы, исходящая из предположения Леверье о существовании новой, ранее неизвестной планеты, оказалась действительной, позволив открыть планету Нептун. Но исходя из чисто логических соображений, трудно решить, чем объясняется наблюдаемая аномалия: неверностью закона или же ложностью граничных условий. Ведь указанная выше стратегия корректировки граничных условий потерпела фиаско в случае объяснения аномального движения планеты Меркурий: здесь понадобилось изменение как раз гравитационных законов, а не граничных условий. В целом неудовлетворительность гипотез ad hoc проявляется все же в случае корректировки законов, ибо здесь в свои права вступает конвен-ционалистская методология науки.
Наиболее лояльную практике науки версию гипотезы ad hoc развил Дж.Агасси. Он допустил, что такие гипотезы могут служить эффективным инструментом развития науки. При этом они должны иметь определенное эмпирическое оправдание, "обосновывающее их в условиях возможной конкуренции" (37, с.191), которое, как правило, находит позднее теоретическое обоснование. Те, кто отрицает гипотезы ad hoc, "либо действуют по собственному произволу, либо являются сторонниками глубокого методологического априоризма" (там же, с.193). Гипотезы ad hoc имеют, по крайней мере, ситуативную ценность, поскольку теория, "спасаемая" ими, может оказаться надежнее эксперимента.
Гипотезы ad hoc могут временно приниматься, если они создают новые независимые проблемы, имеющие теоретическое значение, и предоставляют базу для их эмпирической проверки. Но вместе с тем кон-венционалистская терпимость по отношению к ним недопустима, ибо окончательным судьей наших теоретических построений является опыт, аккумулирующий в себе установленное теоретическое знание. Поэтому гипотезы ad hoc должны проходить проверку и в плане их теоретического обоснования, и в плане вытекающих из них эмпирических следствий. Если при этом не удается достичь полного согласования теории и опыта, то это может указывать на необходимость создания новой теории, причем новая теория может как исходить из гипотез ad hoc, так и показывать их методологическую несостоятельность.
Каково же правильное направление в выявлении гносеологического статуса гипотез ad hoc? Э.М.Чудинов исходил из того, что такого рода гипотезы вполне приемлемы для практики науки, выступая в гносеологической функции строительных лесов научной теории (СЛЕНТ).
"Конечно, гипотеза ad hoc - это ошибочная гипотеза. Но она все же может нести определенную познавательную нагрузку. Образно говоря, ad hoc-гипотеза - это род заблуждения, ведущего к истине... К гипотезе ad hoc необходим системный и исторический подход. С этой точки зрения она предстает как ограничение, определяющее выбор возможных обобщений старой теории. А это значит, что понятие ad hoc можно употреблять и для описания процедуры выдвижения гипотезы.
Рационалистическая методологическая программа реконструкции научного развития ставит во главу угла интенции внутреннего саморазвития теории, автономного от эмпирических данных. Такой подход не может служить парадигмой любого научного развития, поскольку ученые, даже рационалисты (даже Эйнштейн!), на практике не следуют ему безоговорочно. В науке используется целый ряд познавательных средств, которые представляются недопустимыми с точки зрения рационалистического подхода. К ним относятся и гипотезы ad hoc. Они находят свое гносеологическое оправдание в том, что служат элементами строительных лесов становления нового научного знания.
Гипотезы получают статус ad hoc в свете новых фактов. Но что такое "новый факт"? Ответ на этот вопрос затруднителен для эмпирицист-ской методологии науки. В ее рамках устранение гипотез ad hoc влечет за собой устранение понятия "новый факт". Недостатками эмпирицистской версии гипотез ad hoc являются: 1) рассмотрение проблемы в чисто эмпирическом плане, из поля зрения которого ускользает теоретическая
ситуация введения гипотез; 2) ограниченность лишь новыми фактами без учета всей имеющейся совокупности данных. И в рационалистической, и в эмпирицистской версиях понятие ad hoc оказывается альтернативой понятию эвристичности. В обеих версиях не учитывается реальная диалектика эмпирического и теоретического" (13, с.37-38).
* * *
У автора настоящего обзора нет сомнений в том, что жизненный путь Э.М.Чудинова был воистину творческим и закончился преждевременно. Э.М.Чудинов много успел сделать и много - не успел. Так, в философии науки продолжаются дискуссии о природе физической реальности, о реальности вообще, о соотношении значения и смысла слов и высказываний с их референцией, но мало внимания обращается на практику. Но ведь для решения вопроса об истинности знания необходимо выйти за его пределы и сопоставить его с оригиналом. Формой же такого выхода и сопоставления оказывается практика. Напомним слова Э.М.Чудинова: "Являясь, с одной стороны, воплощением знаний о материальном мире, а с другой - частью этого мира, подчиненной его законам, практика самим процессом своего функционирования осуществляет проверку истинности знаний"
(22, с.121).
Список литературы
1. Аскин Я.Ф., Каратеев В.П. [Рец.] Чудинов Э.М. Нить Ариадны: Филос. ориентиры науки. - М., 1979. - 126 с. // Филос. науки. - М., 1981. - № 1. - С.183-184.
2. Баженов Л.Б., Готт В.С., Делокаров К.Х. Памяти Энгельса Матвеевича Чудинова // Филос. науки. - М., 1981. - № 1. - С. 189-191.
3. Белоцерковский О.М., Чудинов Э.М. Научно-техническая революция и подготовка специалиста нового типа // Полит. самообразование. - М., 1980. - № 6. - С.3-10.
4. Готт В.С., Тюхтин В.С., Чудинов Э.М. Философские проблемы современного естествознания: Учеб. пособие. - М., 1974. - 264 с.
5. Готт В.С., Чудинов Э.М. Неисчерпаемость материи и развитие физического знания // Вопр. философии. - М., 1969. - №5. - С.37-47.
6. Грэхем Л. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе. - М., 1991. - 480 с.
7. Ленинское философское наследие и современная физика. - М., 1981. - 573 с.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
21.
22.
23.
24.
25.
26.
27.
28.
29.
Некоторые философские проблемы физики // Сост. Чудинов Э.М. - М., 1970. -80 с.
Физическая теория и реальность. - Воронеж, 1976. - 170 с. Философская энциклопедия. - М., 1970. - Т.5. - 740 с.
Философы России XIX-XX столетий: Биографии, идеи, труды. - 2-е изд. - М., 1995. -751 с.
Чудинов Э.М. Гносеологические аспекты учения о пространстве и времени // Физическая наука и философия. - М., 1973. - С.296-300.
Чудинов Э. М. Гносеологический статус гипотезы ad hoc в структуре физического знания // Философия и основания естественных наук: Сб. обзоров. - М.: ИНИОН АН СССР, 1981. - С.20-44.
Чудинов Э.М., Золотарев В.И. Дополнительность и эквивалентные описания // Принцип дополнительности и материалистическая диалектика. - М., 1976. - С. 193-207. Чудинов Э.М. И.Кант и эйнштейновская концепция физической реальности // Наука в социальных, гносеологических и ценностных аспектах. - М., 1980. - С.177-187. Чудинов Э.М. Логико-гносеологические аспекты проблемы бесконечности Вселенной в релятивистской космологии: Автореф. дисс... д-ра филос. наук. - М., 1968. - 32 с. Чудинов Э.М. Логические аспекты проблемы бесконечности Вселенной в релятивистской космологии // Бесконечность и Вселенная. - М., 1969. - С.79-91. Чудинов Э.М. Логические основания проблемы бесконечности в релятивистской космологии // Эйнштейновский сборник. 1968. - М., 1968. - С. 124-140. Чудинов Э.М. Нить Ариадны: Филос. ориентиры науки. - М., 1979. - 126 с. Чудинов Э.М. Общая теория относительности и пространственно-временная структура Вселенной // Вопр. философии. - М., 1967. - № 3. - С.55-67.
Чудинов Э.М. О философской оценке пустых "миров" в релятивистской космологии // Там же. - М., 1966. - № 1. - С.67-76.
Чудинов Э.М. Природа научной истины. - М., 1977. - 312 с.
Чудинов Э. М. Проблема замкнутых причинных цепей в общей теории относительности // Современный детерминизм. Законы природы. - М., 1973. - С.413-425. Чудинов Э.М. Проблема рациональности науки и строительные леса научной теории // Природа научного открытия. - М., 1986. - С. 115-130.
Чудинов Э. М. Пространство и время в современной физике. - М., 1969. - 47 с. Чудинов Э.М. Разгром Коммунистической партией Советского Союза механицизма и меньшевиствующего идеализма в философии и его историческое значение: Автореф. дисс. канд. филос. наук. - М., 1955. - 15 с.
Чудинов Э.М. Синтез физики и геометрии и проблема статуса физической геометрии // Синтез современного научного знания. - М., 1973. - С.570-586. Чудинов Э.М. Теория относительности и философия. - М., 1974. - 304 с. Чудинов Э.М. Теория познания и современная физика. - М., 1974. - 64 с.
30. Чудинов Э.М. Физическая теория и опыт // Философские проблемы современной физики: Реф. сб. - М.: ИНИОН АН СССР, 1974. - С.98-118.
31. Чудинов Э.М. Философские проблемы общей теории относительности. - М., 1966. - 32 с.
32. Чудинов Э.М. Философские проблемы релятивистской космологии. - М., 1972. - 47 с.
33. Чудинов Э.М. Философские проблемы современной физики и астрономии. - М., 1969. - 13 с.
34. Чудинов Э.М. Эйнштейн и проблема бесконечности Вселенной // Эйнштейн и философские проблемы физики XX века. - М., 1979. - С.274-300.
35. Чудинов Э.М. Эйнштейновская концепция физической реальности // Физическая теория и реальность. - Воронеж, 1976. - С.33-42.
36. Эйнштейн и философские проблемы физики XX века. - М., 1979. - 568 с.
37. Agassi J. Science in flux. - Dordrecht; Boston, 1975. - XXVI, 553 p.
38. Lakatos I. Falsification and the methodology of scientific research programmes // Criticism and the growth of knowledge. - Cambridge, 1970. - P.91-195.
39. Laudan L. Progress and its problems: Toward a theory of scientific growth. - Berkeley etc., 1977. - X, 257 p.
40. Leplin J. The concept of an ad hoc hypothesis // Studies in the history a. philosophy of science. - L., 1975. - Vol.5, N 4 - P.309-345.
41. Popper K.R. Objective knowledge: An evolutionary approach. - Oxford, 1972. - X, 395 p.
