CC BY
34
ФЕЯ ГОР 1
«Вы, Вера Александровна, конечно есть одна из тех русских женщин, которыми восхищались наши лучшие люди и которыми держится вся наша жизнь и страна» Доктор минералогии и геогнозии Н. Н. Соколов. 1962 г.
Сотрудникам Института геологии Коми научного центра представлять Веру Александровну Варсанофьеву не нужно. Прошло почти тридцать лет со дня ее смерти, а она остается одним из наиболее авторитетных ученых, которые работали в институте. Мне удалось познакомиться с Верой Александровной через ее документы, главным образом письма. В Научный архив Коми научного центра первые документы В. А. Варсанофьевой поступили в 1981 г. из Института геологии и, вероятно, ее сыктывкарской квартиры. В 2001—2002 гг.
М. В. Фишман принес еще часть писем В. А. Варсановье-вой. В 2005 г. в архиве началась работа по дополнению личного фонда В. А. Варсанофье-вой — систематизации ее переписки.
Круг людей, с которыми Вера Александровна вела переписку очень широк и разнообразен: от академиков, друзей и подруг-геологов, гимназических подруг, своих учителей и учеников до рабочих, сопровождавших ее в маршрутах и жителей деревень, с которыми знакомилась во время экспедиций. В канун праздников количество писем и открыток переваливало за сотню. Отвечать В. А. старалась всем и регу-
лярно. На многих конвертах, присланных Вере Александровне писем, ее рукой сделаны пометки «ответ отправлен» и дата, или «послана посыл-
ка», или «встретились в Москве» тогда-то. В Научном архиве Коми научного центра представлено несколько сотен писем, более чем от сотни корреспондентов.
Итак, мое знакомство с В. А., Вавой, Вавочкой, Совой, дорогой Верой Александровной, Феей Гор состоялось. Письма самой Веры Александровны представлены за 1949,1956—73 гг., и адресованы они заведующему отделом геологии Коми филиала АН СССР и просто другу
A. А. Чернову, ученику В. А. Чермных, супругам Н. Н. Кузь-коковой, ученому секретарю Коми филиала АН СССР, и М. В. Фишману, директору Института геологии. Кроме этого, опубликованы письма к ученикам, друзьям, сотрудникам-геологам Б. И. Гуслицеру, Н. В. Калашникову, В. А. Чермных, археологу
B. И. Канивцу2 . Но самое интересное, что даже не эти письма раскрывают широту души, ее доброту, отзывчивость и жизненную энергию В. А. В большей степени это чувствуется по письмам к ней. Мое эмоциональное состояние менялось от того, с какими письмами пришлось знакомиться в конкретный день: от бессознательной улыбки на лице и какого-то радужного внутреннего состояния до глубокой тоски и грусти. Вере
Александровне писали очень разные люди. И в какой-то момент появилась внутренняя потребность узнать об этой великолепной женщине-ученом как можно больше. На рабочем столе появились книги: Вера Александровна Варсанофьева (Ред.-сост. Н. В. Калашников, Н. П. Юшкин, Н. А. Боринце-ва. — Сыктывкар: Коми научный центр УрО РАН, 1990); Наши первые женщины-геологи (Д. В. Наливкин. Л.: Наука, 1979); Жизнь гор (В. А. Варсанофьева. М., 1948).
Постепенно пришло осознание: маловероятно, что кто-нибудь еще будет так подробно и кропотливо изучать эти письма. И исследователи будут спотыкаться на упоминаемых в письмах «Зайцах», как любовно В. А. и ее близкие друзья называли ее сестру и зятя. Недоумение будут вызывать вопросы о неком «Пилине», а оказывается, это
1 Вера Александровна Варсанофьева (1890—1976) — первая женщина России (Советского Союза), удостоенная ученой степени доктора геолого-минералогических наук (1935). Крупный ученый-геолог, талантливый педагог, выдающийся человек. В. А. происходила из дворянской семьи, в 1914 г. окончила Московские высшие женские курсы; ученица геолога, академика А. П. Павлова (с 1916 г. Петербургской АН, с 1917 г. — РАН). В 1916—1920 гг. преподавала на Пречистенских рабочих курсах, в 1925—1929 гг. — профессор 2-го Московского государственного университета, в 1930—1956 гг. — Московского государственного педагогического института имени В. И. Ленина. С 1942 по 1976 г. — была бессменным вице-президентом Московского общества испытателей природы. В. А. Варсанофьева жила в Москве, но много работала в Коми АССР: сначала только в экспедициях по территории Северного Урала, верховьев Печоры и Илыча (с 1911 г.), а в 1954—1970 гг. — в Институте геологии Коми филиала АН СССР За совокупность геологических работ в 1950 г. В. А. Варсанофьева была удостоена золотой медали им. А. П. Карпинского АН СССР Награждена орденом Ленина и другими орденами и медалями. Именем В. А. Варсанофьевой названы гора и ледник на Приполярном Урале, мыс на о. Новая Земля, а также некоторые палеонтологические объекты.
2 Вера Александровна Варсанофьева / Ред.-сост. Н. В. Калашников, Н. П. Юшкин, Н. А. Боринцева. — Сыктывкар: Коми научный центр УрО РАН, 1990.
было дружеское прозвище А. А. Чернова. И непонятно, какой Ксене или Ксене Моисеевне передают приветы многочисленные корреспонденты В. А. Варсанофьевой. Кто такая Ксеня, оставалось загадкой даже после ознакомления со всеми письмами и с литературой о В. А., пока не натолкнулась на строки в воспоминаниях Д. М. Раузер-Черноусовой: «В Москве Вера Александровна жила под опекой верной ей Ксении, бывшей домработницы ее родителей. Ксения заведовала и финансами Веры Александровны, которая совершенно не знала цены деньгам и могла их раздавать всем, кто просил...».
Переписка свидетельствует, что В. А. постоянно оказывала регулярную или единовременную материальную помощь сельским жителям, давним знакомым или почти незнакомым людям. Очень толстая пачка писем из Кисловодска: «Дорогая Вера Александровна, Вы опять выслали нам денег, Вы выиграли лотерею?». Эта пожилая женщина воспитывала внука, имела сложности с оформлением пенсии. И Вера Александровна принимала живое участие в жизни этой семьи. Не менее девяти лет (1953—1962 гг.) она поддерживала пожилую женщину письмами, а также систематически высылала денежные переводы по 200—300 рублей. Из деревень ей заказывали лекарства, книги, рыболовно-охотничье снаряжение... Письма очень разные по интонации и содержанию: есть такие, в которых просьбы высказываются аккуратно, когда человек старается не обременить и дать понять, что не огорчится отказом; в других — безысходность, и это письмо последняя надежда на помощь; в третьих — назойливость. А есть и просто письма о жизни, очень светлые, пронизанные признательностью и благодарностью судьбе, которая свела с таким человеком, как В. А.
Теплые отношения В. А. Варсано-фьева поддерживала с сокурсницами по гимназии: племянницей выдающегося ученого-изобретателя К. Э. Циолковского Е. И. Маловой (Циолковской) (Москва), З. П. Козлитиновой (Москва), В. А. Кораблевой (Рязань). В этих письмах неоднократно звучат выражения благодарности за сохранение простоты в отношениях, радости и гордости за успехи подруг. До конца жизни близкими людьми оставались подруги с Московских Высших женских курсов — палеонтологи доктора биологических наук, профессора Е. Д. Сошкина и
М. И. Шульга-Нестеренко, доктор геол.-минер. наук Д. М. Раузер-Черноусова, геолог и писательница Н. А. Емельянова. От самых близких друзей молодости В. А. Варсанофьева получала письма с обращением «Вава», «Вик». Деловые и личные, многие из этих писем содержат искренние переживания за В. А. «ради самой работы (ради себя вы ничего не сделаете) не мучайте себя [ненужными] планами и требованиями и работайте так, как вам работается. Ведь только в состоянии душевного спокойствия можно действительно творчески работать. Как бы создать Вам это спокойствие?». В последние годы жизни этого спокойствия не было: тяжело болели и уходили из жизни друзья и близкие. Вот выдержка из письма к Н. Н. Кузькоковой: «19 октября 1961 г. Москва. Дорогая Нина Николаевна! В Москве дома меня встретили очень печальные и тяжелые обстоятельства, связанные с состоянием здоровья сестры и зятя. Я всеми силами стараюсь не падать духом так сознаю, что у меня много невыполненных обязательств, которые должны быть выполнены мною прежде чем я уйду из жизни, сознаю, что я очень нужна многим и не могу оставить их и потому жить надо, как это ни тяжело.. ».
Пошла череда потерь: в 1956 г. тяжело заболела и в 1963 г. умерла Е. Д. Сошкина, подруга-геолог. В этом же году скончался А. А. Чернов, в 1964 г. его супруга и близкая подруга Варсанофьевой М. И. Шульга-Нестеренко, находившаяся последние годы в тяжелом состоянии. Где-то в эти же годы умер зять, а 20 января 1967 г. — сестра Елена Александровна, которая до этого тяжело болела более четырех лет. А через пару месяцев не стало еще одного очень близкого духовно человека — двоюродной сестры Натальи Михайловны Томиловской (г. Устюжна, Вологодской обл.).
Ко всему этому серьезные проблемы были с квартирой и решением вопроса о жилой площади для Ксении Моисеевны. «8 декабря 1964 г. Москва. Дорогая Нина Николаевна! Не даром я волновалась. Ничего еще не решено, т. к. заседание депутатской группы перенесено на 17-е, а пока продолжают приходить и показывать комнату разным претендентам, выматывая последние остатки нервов у Ксении Моисеевны. А сейчас пришли с каким-то, как мне сказали, [заслуженным] и очень хорошим гражданином с суп-
ругой, с которым якобы нам будет очень приятно жить. А Ксеня следовательно опять останется без площади. А это для меня сейчас основной вопрос. Вы же понимаете, что смерть моя не за горами и что будет с Ксеней, если я не обеспечу ее площадью при моей жизни. Не знаю и не могу спокойно думать об этом. И терзает меня мысль о моей работе, о том, что я должна была бы обязательно сделать в оставшиеся годы жизни и могла бы сделать, если бы нормальные условия. Болезнь Марии Ивановны [Шульга-Нестеренко] в первые фазы ее развития только что после моего поступления в Сыктывкар, затем болезнь Елены Александровны [сестры], которая совершенно разбита последние два года жизни (с декабря 1962 г.). Только что я стала набираться моральных сил, как обрушилось это бедствие с квартирой. Если быть откровенной — мне больше всего хотелось бы заснуть и не проснуться более, т. к. я не нахожу моральных сил для продолжения такой жизни и не вижу выхода из создавшегося положения. 50 лет я отдала неустанной работе научной и общественной и не имею возможности и узаконенного права прожить спокойно последние 2—3 или 4 года жизни с единственным оставшимся у меня близким человеком — Ксенией Моисеевной. Но я не чувствую даже права умереть, оставив в таком незаконченном виде свои работы, свои дела и заботы о близких — сестре, двоюродной сестре и Ксении Моисеевне. Я должна была бы написать в эти годы большую и хорошую монографию по карбону Верхней Печоры и Илыча, должна была бы написать мемуары, должна была бы опубликовать работу по Печоро-Илыческо-му заповеднику3, оставить в полном порядке материал по горной полосе, к которому имеется большое количество шлифов, в значительной части уже детально описанных П. З. Коленкэ. Мой организм таким, каким он был в 1962 г. обеспечивал мне и по моим собственным ощущениям, и по мнению моего врача, по крайней мере еще 10 лет плодотворной работы. За эти годы я сделала бы многое. Но последние 2 года очень подорвали мои моральные силы. Работоспособность еще не погублена, если я нахожусь в нормальных, спокойных условиях, без допол-
3 Имеется в виду рукопись «Времена года в Печоро-Илыческом заповеднике».
нительных волнений и отрывов от дела, я могу работать вполне продуктивно, как и ранее, и просто прихожу в отчаяние от ненужных терзаний и волнений квартирного вопроса, врывающегося в жизнь. Конечно, я опять не смогу построить декабрь так, как должна была, т. к. до 17-го должна сделать все возможное для разрешения вопроса с комнатой.».
В. А. Варсанофьева переписывалась со многими специалистами из среды ученых и производственников: доктором геогр. наук Н. Н. Соколовым из Ленинграда, доктором геол.-минер. наук Н. И. Соколовым из Москвы, археологом Г. В. Парфеновым из Ташкента, геологами А. В. Македоновым из Воркуты и Л. В. Кудриным из Львова, сотрудниками Печоро-Илыческо-го государственного заповедника: географом О. Семеновым Тян-Шанским и ботаником Л. Ланиной (п. Якша). Помимо обсуждения деловых вопросов практически в каждом письме сведения о личной жизни, семье, проблемах и увлечениях. Геолог и гидрогеолог Н. И. Соколов, уроженец Петербурга, в 1920—1930-е гг. учился и работал в Москве. В 1937 г. был репрессирован и сослан в Норильск. Только в 1955 г. ему удалось вернуться в Москву, о чем пишет В. А. Варсановьевой: «Как будто не было 17 лет или, верней, большей их части. Хорошо (в смысле твердо) вспоминаются только 5 лет проведенные в тундре в экспедиции, в отрыве от всего мира, когда у меня было положение, равное тому, какое было бы, если бы я поехал в эту экспедицию совершенно добровольно». Будущий академик А. Л. Яншин писал в 1956 г., что ему трудно, так как на его попечении многочисленные тетушки, дядюшки, у которых больше никого нет, и они нуждаются в его внимании. Нет, он не жаловался, его письма не давят безысходностью, он просто раскрывал В. А. сложности своей личной жизни, которая сердилась на него за что-то невыполненное.
К дружескому, неофициальному общению с В. А. тянулись маститые ученые, простые сельские жители, а также дети. Открытая, добрая, великодушная В. А. Варсановьева умела быть подругой и деревенских малограмотных женщин, и начитанных, высокоинтеллектуальных дам-ученых, и совсем юных барышень. Перед глазами письмо девочки-подростка тринадцати-че-тырнадцати лет, пылающее восторгом:
«28.08.1962. Здравствуйте дорогая моя Вера Александровна! [...]. Вы слышали новость? Вот это да! Новый человек в космосе! Потрясающе! С мамой восхищены до предела. Она то и дело включает радио и слушает последние новости. Мама говорит, что Вы и я, когда я выучусь на геолога, полетим на какую-нибудь планету изучать землю.
Еще не успела закончить Вам письмо, как сообщают важнейшее сообщение. Четвертый человек в космосе! И одновременно два человека!!! Вот это да!!! Здорово утерли нос американцам! !! Чтоб они треснули со своими атомными и водородными бомбами! Ну, теперь мы покажем, почем фунт лиха стоит!!!!!!
[...] Как Вы живете? Вам наверно удастся увидеть Николаева и Поповича. Они будут пребывать в Москве. Большой привет от мамы.
До свидания — любящая Вас, Ваш друг — Вера [...]».
И тут же другое письмо от нее же и примерно в это же время.
«Здравствуйте, дорогая моя Вера Александровна!
Хотя я и написала Вам письмо, но мне хочется еще и еще писать Вам. Очень прошу, не отвечайте мне на это письмо. Просто на меня нападает иногда какая-то меланхолия. И я, в тот момент, пока не поделюсь с другом, я не могу успокоиться.
Я недавно прочитала несколько книг: «Что делать?» Чернышевского, «Дворянское гнездо» Тургенева, «Отверженные» Гюго, [...]. Вы все эти книги читали, и я думаю, что мне можно поделиться с Вами. [...]. Во всех произведениях есть любовь и ненависть. [...]. Эти два чувства занимают чуть ли не первое место во всех произведениях.
Сейчас Вера Александровна, мне хочется рассказать Вам мое горе. Я уже давно веду дневник, веду записи, выписываю туда мои мечты, думы. Потом я пишу себе автобиографическую повесть. И вот сегодня девчонки стащили у меня мой дневник, мои записи и прочитали. Какие хамы!!! Мне стыдно за них! Они сейчас ходят, насмехаются. [.] Они стащили и Ваши письма!!!! Они лежали вместе с дневником и рукописью! Боже мой!!! Какие звери!!! Куча бумаг у моих ног. Это дневник и рукопись, которые я порвала! Нет, у меня в душе нет сожаленья! Для меня, здесь в Ухте нет человека, который бы понимал меня! Даже
мама!!! Она только заругает меня, за то, что я унесла дневник, рукопись и письма в интернат. А Вы поймете!!!!! Да, я знаю, Вы поймете!!! [...] В это время, когда люди делают успехи в науке, технике, промышленности, существуют вот такие людишки!!!!!! Я в первый раз встречаю таких людей!!! Вера Александровна, встречали Вы в жизни таких людей, с такими душонками? Эти люди оскорбили меня до глубины души!!! Что мне делать, куда бежать? Вера Александровна, я прошу Вас как друга, ответьте мне поскорей! Маме, прошу очень, не сообщайте ничего, я сама с ней слажу. А мне ответьте на интернат [...]. С глубоким уважением любящая Вас Вера [...]».
Заметим, что когда молоденькая Вера писала письма «дорогой Вере Александровне», последней было уже за 70. Юная подруга — оптимистка, полная светлых мечтаний и надежд, очень чуткая и романтичная девочка, немножко максималистка. В. А. Варсанофьева обладала не менее молодой душой, но более богатым жизненным опытом, что побудило девочку именно с ней, как с равной, только старшей подругой, делиться своими радостями и горестями.
Активная переписка не была следствием отсутствия у В. А. Варсановье-вой своей семьи (мужа и детей). Эта переписка была не от скуки и не от нечего делать. Вера Александровна обладала такими душой, аурой, внутренним светом, что она была нужна очень многим людям. Переписка в какой-то мере была для нее актом служения людям. Осознавая, что в ее поддержке нуждаются, что своим теплым словом она может облегчить чье-то одиночество,
В. А. Варсанофьева не могла не писать, хоть это и занимало массу времени, отвлекало ее от любимой научной работы. Разные люди, разные настроения, жизни, судьбы. И начало складываться ощущение, что интуитивно чувствую Веру Александровну Варсанофьеву, что тоже была с ней знакома. Ее личность настолько впечатлила, что хотелось говорить о ней, делиться, рассказывать. Моим атакам подвергались муж, друзья, коллеги. Надеюсь, что хоть немного удалось поведать о ней настоящей, добавить к существующим воспоминаниям восприятие, полученное посредством изучения сохранившихся документов.
М. н. с. научного архива Коми НЦ УрО РАН Э. Г. Чупрова
