CC BY
24
С. П. ТИХОНОВ*
Сергей Павлович ТИХОНОВ — соискатель степени кандидата исторических наук по кафедре истории России и зарубежных стран.
_В 1974г. окончил филологический факультет
ЛГУ. Доцент кафедры французского и восточных языков ИИЯ СПбГУЭФ. Автор 47 публикаций.
Научные интересы: история институтов Европы и история менталитетов; отечественная история и история Франции.
❖ Ъ Ъ
ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В РОССИИ В ПРИЗМЕ ФРАНЦУЗСКОЙ ПЕЧАТИ 1917 г."
Февральская революция 1917 г. в России вызвала волну ответных реакций по всему миру. Первой за рубежом откликнулась пресса.
Французская печать сделала это с некоторым опозданием, что объяснялось сложной политической ситуацией внутри страны, обстановкой на фронтах и своеобразием отношений между Францией и Россией в период с 1871 по 1917 г.
Общественное мнение о России, формировавшееся во Франции на протяжении этого исторического отрезка времени, отражало сближение между двумя народами, в основе которого лежали экономические, дипломатические и военные интересы обеих стран.
В этот период определились основные положения концепций французских журналистов, дипломатов, историков, которые впоследствии будут писать о Февральской революции.
Это в полной мере подтверждается публикациями, выходившими во Франции в 1917 г. Несмотря на разнообразный политический спектр, источники информации удивительно совпадают по многим своим оценкам февральских событий в России.
Так, например, консервативная газета "Le Temps" писала: «Русская демократическая система, слишком поздно влившаяся в европейскую систему парламентаризма, со всей энергией подтвердила свою решимость и деловитость. Бюрократия, эта некоронованная владычица России, в полной мере проявила свою неспособность к организации и управлению огромными силами империи, шаг за шагом уступала свои позиции. Мы надеемся, что события в России позволят нашим русским союзникам с еще большей энергией продолжать участвовать в нашей общей освободительной войне»1.
Центристский, умеренный "Le Petit Parisien" давал свое видение российской революции: «Значение русской революции имеет двойственный характер: внутри страны эта революция заменяет автократический режим парламентской системой, ответственное и единообразное министерство заменяет множество разнообразных отделов чиновников,
© С. П. Тихонов, 2007
Статья публикуется по рекомендации доктора исторических наук, профессора Б. А. Старкова.
она ограничивает власть царя, устанавливая верховную власть народа. Отныне Россия пойдет по пути демократии и либерализма в единой семье европейских народов»2.
Левая "L'HumanW', возглавляемая социалистом Жоресом, стояла несколько особняком в своих оценках: «Голод стал экономическим фактором революции... Реформы Столыпина, предложенные для голосования в помещичьей Думе, были провалены. Интересы тридцати тысяч дворянчиков столкнулись с интересами ста тридцати миллионов крестьян, вдохновленных в этой проблеме духом равенства и коммунизма...»3.
Правая "L'Echo de Paris" превозносила самодержавие: «Император мечтал осуществить без потрясений н без беспорядков, сводя к минимуму потери для заинтересованных лиц с учетом интересов многих, аграрную революцию. Он стал автором либеральной конституции, он подарил своему народу гражданские свободы на основе неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и объединений.
Бюрократия пыталась свести на нет либеральные уступки императора. Но не приходится сомневаться в том, что им был сделан огромный шаг вперед к всеобщему благу. Участие России в войне, после ухода со сцены императора, ставится под сомнение»4.
Провинциальная французская пресса дала свою оценку происходящему в России. Бели консервативная провинциальная пресса реагировала осторожно: «Событие вовсе не представляет революцию, которую совершил русский народ, а скорее эволюцию. Русский народ сменил правительство, чтобы избавиться от германского влияния»5, то социалистическая печать была более категорична: «Предатели в тюрьме и будут наказаны. Патриоты отныне являются хозяевами. Это новый народ, который поднимается с колен в сиянии завоеванной свободы»6.
Оценки французской прессой февральских событий в России органично вписываются в концепции французской историографии русских революций. Объяснение этому следует искать в особом месте, которое занимала историческая наука в жизни французского общества, и ее весомый вклад в развитие национального самосознания. Французский историк А. Про писал по этому поводу: «Французское общество через историю „себя поняло и осмыслило"». Поэтому «национальное самосознание французов зиждется на истории»7. Ему вторил Сеньобос: «Историческое образование является частью общей культуры, потому что оно позволяет учащемуся понять общество, где он будет жить, и делает его способным принимать участие в общественной жизни»8. Именно поэтому при анализе французской прессы, как представляется автору, следует опираться, прежде всего, на труды французских историков по России, выходившие до 1917 г. Их множество. Понятно, что журналисты, как, впрочем, и вся просвещенная Франция, не могли не находиться под влиянием ведущих тенденций научного исторического мировоззрения, на формирование которого довлели труды крупных французских ученых-специалистов по России, в большом количестве появлявшихся в конце XIX — начале XX в.9
Среди исследований по истории России особо выделяется трехтомная «Царская империя и русские», вышедшая в 80-х годах XIX в. и принадлежавшая крупнейшему специалисту в области россиеведения академику Анатолю Леруа-Болье10.
Леруа-Болье предвидел революцию в России и считал, что такая революция «имела бы характер оригинальной новизны», что она «могла бы быть самым крупным, после Французской революции, событием», решила бы те же самые задачи, что и Французская революция, и была бы «в некотором роде дополнением»" последней.
Лучший способ разрешения социально-экономических и политических проблем в России, по мнению Леруа-Болье, — реформы, проводимые сверху царским правительством.
Книга другого французского историка Альфреда Рамбо «История России с момента ее возникновения до наших дней»12 исследовала русский менталитет. Рамбо, опасаясь революций, предвидел огромные социальные потрясения.
Известные французские историки-россиеведы Р. де Боно13 и Ж. Де ЛипковскиЙ14 оптимистически оценивали перспективы будущего развития самодержавной России, но не отрицали возможных революционных потрясений15.
Французское россиеведение до 1917г. развивало наиболее распространенный во французской историографии тезис о пореформенном развитии России, подчеркивая сходство исторического развития России и Западной Европы. Французские газеты консервативного направления видели решение проблем социально-экономического и политического развития России в реформах, проводимых сверху. Главный редактор газеты "Le Temps" Л. Нодо в своей книге «Изнанка русского хаоса» характеризовал Февральскую революцию как «трагическое недоразумение». Он, в частности, писал: «Именно после революции русский народ, получив свободу, проявил свои извечные анархистские наклонности, разрушил всякие начала государственности н вызвал полную экономическую и политическую дезорганизацию России»16.
При всем многообразии политического спектра французских газет можно уловить общее, что их объединяет. Это общее состоит в наличии «французского революционного менталитета», порожденного Великой французской революцией, и параллели, проводимой между французской и русской революциями. В одной статье анонимный автор писал: «Русская революция не была похожа на французскую, которая явилась делом буржуазии, объединившейся с рабочим классом. У нас революции очень быстро были взяты под контроль и направлялись буржуазией. В России революционное движение в абсолютной степени было народным и стихийным»17. Обеспокоенность, которую испытывали определенные слои французского общества, объяснялась опасением распространения идей большевизма, что, в частности, подтверждалось ростом революционного движения во Франции. Кроме того, общественное мнение Франции оценивало события 1917 г. в России как самый крупный провал французской дипломатии. Мысль о том, что «Россия была не такой, какой нам представляла ее дипломатия»13, повторялась французскими историками и журналистами постоянно.
В своих оценках событий в России многие французские журналисты исходили из «особенностей русского народа», тяготевшего к анархизму: «идея сделки не входит в славянский склад ума, ум идет прямо к абсолюту, к полной и исключительной реализации»19, вот почему «большевизм вполне отвечал простым чаяниям русской массы»20. В конечном итоге суть рассуждений об «особых» качествах русской души на страницах французской печати и в трудах французских историков сводилось к тому, что русские — если верить утверждениям этих авторов — особая раса, целиком не похожая на другие европейские народы. Отсюда следует вывод: европейская форма государственности не приемлема для России, поскольку она не в состоянии сдержать проявление этих черт. Идеальной формой политического устройства для России, по мнению некоторых французских историков и журналистов этого периода, являлось бы деспотическое, централизованное, самодержавное государство типа царской монархии.
• Выводы
1. Франкоязычная пресса 1917 г. является малоизученным историческим источником по историографии русских революций. Средства массовой информации Франции самых различных политических направлений по-разному интерпретировали на своих страницах получаемую из России информацию, но в их оценках много общего.
2. Газеты консервативного направления ("Le Temps", "Le Matin", "L'Echo de Paris"), социалистические и республиканские ("Ь'Нишапйё", "Le Progrts") в качестве главного нежелательного следствия для Франции революционных событий в России видели в возможном выходе России из войны.
3. Большинство французских газет приветствовали падение самодержавия, в котором они усматривали основную причину безответственных действий старого режима и, прежде всего, бюрократии.
4. Многие средства массовой информации Франции считали главной движущей силой революции либералов.
5. Многие французские журналисты — и это не всегда оказывалось оправданным — автоматически перекосили опыт Великой французской революции на революции в России.
6. Последнее обстоятельство опровергалось еще раньше французским научным мнением, выдающимся представителем которого по праву являлся россиевед, академик Анатоль Леруа-Болье, признававший, что «недовольство интеллигенции и крестьянства могут вызвать революцию в России», Он считал, что такая революция «имела бы характер оригинальной новизны», что она «могла бы быть самым крупным, после Французской революции, событием», решила бы те же самые задачи, что н Французская революция, и была бы, таким образом, «в некотором роде дополнением»21 последней.
ЛИТЕРАТУРА
' "Le Temps", 1917, 17 марта.
2 "Le Petit Parisien", 1917,17 марта.
' "L'Humaniie", 1917, 22 марта.
4 "L'Echo de Paris", 1917,8 мая.
5 "L'Avenir du Plateau central", 1917, 28 марта.
6 "Le Moniteur du Puy-de-Dome", 1917,1 anp.
7 Про А. Двенадцать уроков по истории. —М.: РГГУ, 2000. — С. 25.
* Seignobos Ch. L'enseignement de I'histoire comme instrument d'education politique // Conferences du Musie pedagogique. — Paris: Imprimerie rationale, 1907. — P. 1-24
' Leroy-Beaulieu A. 1) L'empire des Tsars et les Russes.T. Hit, — Paris, 1881-1889; 2)Histoire de la Russie. — Paris, 1892; Rambaud A. l)La Russie tpique. — Paris, 1876; 2)Fran?ais et Russes. Moscou et Sevastopol. — Paris, 1877; 3) Histoire de la Russie depuis des origines jusqu'i Nicolas II. — Paris, 1905; Leger L, Russes et Slaves. Etudes politiques et littdraircs. — Paris, 1890.
10 Leroy-Beaulieu A. L'Empire des Tsars et les Russes. — Paris. Т. I. Le pays et les habitants. Paris, 1897.4-£me ed. — P. 628-629.
" Ibid.
12 Rambaud A. Histoire de la Russie depuis des origines jusau'4 nos jours. — Paris, 1918, 7-£me ed. P. 744-745. — ((Состояние русского общества, — писал Рамбо, — благоприятствовало исключительным образом росту большой партии недовольных, в среде которых могла сложиться энергичная группа революционеров. Вся Россия, все ее классы и весь ее организм страпали от кризиса, вызванного реформами...». За период с 1877 по 1918 г. вышли 7 изданий книги А. Рамбо.
п В о n au d R. Les trois Empires asiatiques: Russie — Chine — Japon. — Paris. — P. 138. — В заключение своей книги Боно писал: «Россия — великая страна, и через 50 лет она будет первой державой мира».
14 L i р к о v s к i J. de. Revolution ou Evolution. — Paris, 1906. — P. 62. — Мотив о том, что правительству надлежит решать вопрос, как избежать социальных потрясений, и что такое решение оно сможет найти, прослеживается во всех работах французских россневедов того времени: «...режим Николая 11 может возбудить народ к революции, которая будет ужасной. Надо надеяться, что этого не произойдет...», — писал Е.-И. Мишле (М i с h 1 et E.-I. Essai sur I'histoire de Nicolas II et le d*but de la Яё volution njsse — Paris, 1907. Т. I. — P. 58-59).
15 Leroy-Beau I ieu A. Histoirede ia Russie. — Paris, 1892.
16 N audeau L. Les dessous du chaos russe. — Paris, 1919. —P. 1-7,8-27,187-227.
17 "Le Temps". 1917, 25 мая.
18 Fe rro M. La Revolution de 1917. La chute du tsarisme et les origines d'Octobre. — Paris, P. 292, 293.
19 Antonelli E. La Russie bolchiviste. — Paris, 1919 — P. 33.
20 Ibid. —P. 34.
21 L e г о y-B e a u I i e u A. L'Empire des Tsars et les Russes. — T.l. — P. 628-629.
