CC BY
66
УДК 130:323 (510)
Морозова Валентина Сергеевна Valentina Morozova
ФЕНОМЕН РЕГИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ В ПРИГРАНИЧНОМ ПРОСТРАНСТВЕ РФ-КНР
THE PHENOMENON OF REGIONAL CULTURE IN THE CROSS-BORDER SPACE BETWEEN RUSSIA AND CHINA
Статья рассказывает об особенностях региональной культуры в приграничном пространстве РФ-КНР как о важном феномене взаимодействия приграничных территорий. Выдвигается тезис о роли региональной культуры в формировании нового типа социокультурной идентичности
Ключевые слова: региональная культура, приграничное социокультурное пространство, меж-культурное взаимодействие
The article tells about the peculiarities of regional culture in the cross-border space between Russia and China as an important phenomenon of interaction between border regions. The author put forward the thesis on the role of regional culture in the formation of a new type of socio-cultural identity
Key words: regional culture, cross-border socio-cultural space, intercultural interaction
Статья выполнена при финансовой поддержке Федерального агентства по науке и инновациям (государственный контракт № 02.740.11.0363)
Исследование развития и взаимодействия регионов в разных аспектах порождает необходимость изучения и региональной культуры как самодостаточного феномена и фактора сохранения региональной идентичности, в частности, в приграничном социокультурном пространстве.
Термин «региональная культура» используется в научном обороте достаточно часто, он ставится в центр внимания в исследованиях философов, социологов, культурологов и представителей других отраслей научного знания. Существует множество его определений (и родственных понятий), при этом разные авторы вкладывают в него самый различный смысл. Терминологические основания бытийности региональной культуры могут быть представлены такими категориями, как регион, региональная идентичность, региональная культурная традиция. Основное содержа-
ние термина — выявление культурной самобытной специфики в отношении культуры национальной, что в итоге приводит к ценностно-идеологической реконструкции регионального пространства как уникального, относительно автономного культурного образования, имеющего типологические особенности и конкретное содержательное наполнение в едином, но неоднородном поле национальной культуры.
Известный этнограф Б.Н. Путилов в монографии «Фольклор и народная культура» говорит о том, что поскольку этнический коллектив занимает определенное исторически сложившееся пространство, обладающее своими географическими, природными и иными характеристиками, то его традиционная культура региональна как в историко-социальном, так и в пространственном отношении. М. Гнедовский, директор Института культурной политики, утверждает, что регионы оказались более открытыми, восприимчивыми и изобретательными [1]. Более того, в настоящее время наблюдается усиление активизации взаимодействия приграничных регионов, принадлежащих
разным культурно-цивилизационным системам. В этом кросскультурном взаимодействии понятие «региональная культура» приобретает особое значение. Формируется особый пространственно-культурный феномен — единое социокультурное пространство сопредельных регионов [2].
Однако, несмотря на обилие научной литературы по проблемам региональной культуры, остаются мало исследованными вопросы соотношения таких родственных понятий, как «локальная культура», «этническая культура» и ставшего популярным в последнее время термина «культурная регионализация». В научном международном дискурсе есть работы, в которых термин «региональная культура» и вовсе подменяется термином «субкультура» [3]. Отсюда возникают трудности в анализе указанного феномена.
Интересны мнения некоторых иссле-дователей-культурологов о методах и способах выражения региональной культуры. В частности, Н.С. Южалина в статье «Региональная ментальность: реальность или фантом» отмечает: «Базисным элементом менталитета мы считаем архетип в самом широком смысле этого слова. Соответственно региональная ментальная модель должна быть представлена своеобразной системой и конфигурацией оригинальных (региональных) архетипов. Она и составляет контекстное единство этой локальной культуры. Однако наличествует ли она как способ региональной самоидентификации сегодня? С позиции современной культуры как глобально-информационной, региональная предстает своего рода фантомом, ментальный шлейф которой обнаруживает актуализацию ее традиционных элементов ситуативным, контекстнымобразом» [4].
В данной работе автор не ставит целью выявить собственное определение термина «региональная культура», придерживаясь традиционного понимания региональной культуры в качестве совокупности культурных явлений региона как социально-исторического опыта живущих на конкретной территории людей, представителей разных социальных групп, национальностей, ве-
роисповеданий [5]. Однако задачей данного исследования становится определение смысла, вкладываемого в понятие «региональная культура» в контексте взаимодействия двух приграничных территорий (Забайкальский край, РФ и Северо-Восток КНР).
Сам термин «культура» представляется как опыт определенных совокупностей людей, осуществляющих свою жизнедеятельность в различных условиях. К таким культурам, в частности, можно отнести и древнеегипетскую, шумерскую, хеттскую, римскую и т.д. Поэтому вслед за появлением понятия о культуре вообще появилось понятие об отдельных культурах, которые позднее получили название локальных культур. И важнейшая проблема состоит теперь в том, какие именно конкретные человеческие общности были создателями и носителями локальных культур. Естественным кажется ответ, что такими общностями были социоисторические организмы [6]. Однако применительно к китайской цивилизации, состоящей из более чем 50 народностей (большая концентрация которых наблюдается именно на приграничных территориях), возникает вопрос о региональной культуре как культуре отдельных этносов (т.н. этнической культуре) или культуре как системе, с одной стороны, раскрывающей специфику жизнедеятельности людей в данной территории, с другой, ценностное отношение к социальным связям, которые возникают как внутри территории, так и в ее отношении к другим регионам и «центру». Такой подход позволяет не только описать механизмы адаптации национальной культуры к региональным особенностям, но и оценить степень продуктивности и качество культуры, ее воздействие на личность человека и региональное сообщество [7].
В данном контексте региональную культуру можно рассматривать как своеобразный вариант национальной культуры. Отношения национальной и региональной культур — это связь общего и особенного. Последняя, наследуя ценностное ядро национальной культуры, адаптирует их для условий конкретной территории.
Интересно, что не всякий регион продуцирует свою, региональную культуру [7]. Так, можно говорить о региональной культуре применительно к Забайкальскому краю, РФ и Северо-Востоку КНР. Однако области центральной России, так же как и территории центрального Китая, не могут быть рассмотрены как феномены региональной культуры, они находятся в рамках своей национальной культуры. Региональная культура в свою очередь формирует систему ценностей (материальных и духовных), ориентируясь как на традиции контактирующей, так и на традиции местной культуры.
Результатом этого взаимодействия можно считать формирование особого типа языка, как свидетельства духовного освоения жизненного пространства. К примеру, кяхтинский язык (кяхтинский пиджин) — существовавший на рубеже Х1Х-ХХ вв. в районах Приамурья, Маньчжурии и Забайкалья, граничащих с Китаем. Лексика кяхтинского языка была преимущественно русской, однако грамматический строй — китайским. Знаменитая фраза «моя твоя понимай нету» связана именно с кяхтин-ским пиджином. В Китае одно время этот язык преподавался для нужд чиновников, торгующих с Россией, издавались учебники и существовали экзаменационные комиссии (обычно составители пособий при этом называли кяхтинский пиджин «русским языком»), Кяхтинский язык перестал активно употребляться в первой половине XX в. Однако даже в 1990 г. на базаре под Улан-Батором ещё видели пожилых китайских торговцев, изъяснявшихся на этом языке [8].
Возвращаясь к родственным понятиям, стоит обратить внимание и на соотношение понятий «региональная»/«локальная» культура. Как отмечает в своей работе «Культурный ландшафт как фактор быгийности пространства культуры» Е.А. Воробьёва: «Локальной культура мыслится только в определенной пространственно-временной нише, то есть локальность выражает конкретность существования культуры в пространстве и во времени. Это дает основание
считать локальной этническую культуру, когда она выступает в качестве самостоятельного явления, когда этнические символы, стили, образы культуры включены в жизненное пространство человека. Соотношение понятий культурное пространство — пространство культуры — локальная культура оформляется на уровне понятийности, реализующейся через конструирование пространства определенного типа культуры; на уровне рефлексивности, когда локальная культура как часть региональной культуры осмысливается в куль-турномпространстве» [9].
Анализируя взаимосвязь понятий «локальная культура» и «региональная культура», можно сказать, что первая существует лишь в рамках второй, более того, оба типа могут осмысливаться в рамках одного социокультурного пространства. Важнейшим принципом сосуществования пространств локальных культур в условиях культурного приграничья является диалог, детерминирующий взаимообусловленность интра- и экстраполярных уровней бытия культуры [10].
В современных условиях глобализационных тенденций важную роль играют процессы регионализации, которая характеризуется стремлением этнических, конфессиональных, региональных и иных сообществ к сохранению своей самобытной культуры, о чём, в частности, говорят и зарубежные исследователи. Переломные события конца XX в., кардинально изменившие жизнь китайского общества, задали новый вектор и развитию АРВМ (Автономный Район Внутренняя Монголия) КНР, граничащего с Забайкальским краем, РФ. Процесс глобализации, выступающий как внешний фактор, поставил ряд острых проблем по сохранению национального своеобразия культуры этого специфического региона. Появилась необходимость по-новому взглянуть на культурную сферу с целью выделения региональных особенностей для оптимизации развития внутренней региональной культуры [11].
В аспекте приграничного межкультур-ного взаимодействия Китая и России доми-
нирующим фактором является сходство их этнокультурных ландшафтов. Однако региональные культуры двух указанных соседствующих территорий не в равной степени сохраняют свою идентичность, причиной чему служит определённое количество факторов, о которых речь пойдёт далее. Достаточно сказать о том, что на протяжении всей истории развития культурных контактов между Россией и Китаем элементы китайской культуры на приграничные территории России, так же как и элементы русской на приграничные территории Китая, внедрялись преимущественно со стороны русского населения.
В этом контексте правомерно говорить о так называемом процессе «культурной регионализации» как процессуальной характеристики эволюции культурной среды в компактно-территориальном сообществе, обладающем единой пространственной локализацией и структурой, определяемой общей идентичностью и детерминированной определенной культурной политикой [11]. Данное явление многими зарубежными авторами считается одним из наиболее значимых факторов для развития культурных индустрий, играя ключевую роль в увеличении количества межрегиональных совместных программ [12].
Мы наблюдаем активные процессы переосмысления значения границ и в данной связи приграничного пространства, функционировавшего ранее как важнейший элемент «железного занавеса». Сегодня происходит утрата данного смысла. Благодаря усиливающемуся трансграничному сотрудничеству, инициируются новые импульсы для быстрого развития прежних периферийных территорий.
Одним из основных факторов процесса становления нового типа приграничного пространства становится региональная культура приграничных территорий, которая, в разной степени трансформируя повседневность жителей граничащих регионов, конституирует социально-культурную жизнь приграничья. В данном исследовании внимание акцентируется на том, каким образом региональная культура в принци-
пиально изменившихся условиях стимулирует создание нового типа приграничного социокультурного пространства. Только исследуя повседневное поведение жителей приграничья, возможно понимание того, как формируется это новое пространство, как функционируют его элементы, какие правила определяют поведенческие стратегии населения, и, наконец, какую роль играет в этих процессах сама региональная культура.
Дихотомическое конструирование мира, которому способствует граница, предполагает какие-то отношения между обеими сторонами приграничья — не важно, конфронтация ли это, кооперация или игнорирование — и неизбежное формирование нового единства [13]. Граница современного государства предполагает существование мира по ту сторону условной черты и означает признание «другой», «иной» культуры. Парадокс границы и состоит в том, что, разделяя людей, она вызывает новое взаимодействие между ними, порождая новые солидарности и, соответственно, новые социокультурные сообщества. Поэтому приграничное социокультурное пространство следует анализировать как единое целое, структура которого задана особенностями региональной культуры по обе стороны существующей границы.
Приграничное пространство становится центром граничащих регионов, культура которых определяется задаваемыми границей правилами. В некотором смысле можно даже говорить о региональной культурной гомогенности приграничья в противоположность внутригосударственной гетерогенности. Однако приграничье, понимаемое не как два близлежащих региона по обе стороны границы, но как единое социокультурное пространство, формирует определенный феномен региональной культуры двух регионов, которая обладает своей уникальностью. Она не только не однородна по разные стороны рубежа, но и диктует определенную логику формирования социокультурного пространства. Дело в том, что хотя различные контексты (экономический, социальный) жизнедеятельности людей по
обе стороны границы различаются, однако жизненные стратегии схожим образом ориентированы на преодоление границы в поиске определенной выгоды. Таким образом, объединение идет через разъединение. Граница становится своего рода ресурсом, не ограничивающим территорию повседневности, но, напротив, стимулирующим развитие последней за пределы «своего» государства путём переправления через неё знаний о «другой стороне».
Таким образом, происходит трансформация приграничного пространства в целях формирования новой региональной идентичности у жителей по обе стороны границы.
Изучение региональной культуры двух приграничных территорий (Забайкальского края, РФ и Северо-Восточного региона КНР), — в частности, опубликованных результатов этнографических экспедиций, путевых заметок российских исследователей — позволило выявить факт того, что на протяжении всей истории развития культурных контактов между Россией и Китаем элементы китайской культуры на приграничные территории России, как и элементы русской на приграничные территории Китая, внедрялись преимущественно со стороны русского населения.
Несмотря на то, что Северо-Восточный регион КНР является составной частью страны, это не просто географический центр. Занимая особое геополитическое положение и имеющий свою национальную самобытность, его региональная культура имеет некую схожесть с региональной культурой приграничных регионов России, в частности, с культурой Забайкальского края. Так, например, практически одинаковый климат (суровые природные условия) позволил сформировать такие национальные черты населения обоих приграничных регионов, как бесстрашие, гостеприимство, уважение к природе и сверхъестественным силам, которые могут не только одарить, но и наказать. Таким образом, отдельные культурные особенности наших народов обладают общими чертами, которые так-
же можно обнаружить и в архитектуре, а именно в постройках административного центра провинции Хэйлунзян г. Харбин (Софийский собор, универмаг купцаЧури-на и т.д.).
Однако при всём интересе к региональной культуре исследуемых территорий стоит сказать, что в процессе межкультурного взаимодействия российская территория в большей степени сохранила свою региональную идентичность, чем приграничные регионы Северо-Востока КНР. Более того, автору не удалось найти какого-либо подтверждения наличия фактов материальной культуры китайского этноса на приграничных территориях Забайкальского края (имеются в виду архитектурные постройки, предметы старины ит.д.).
В настоящее время очевиден факт того, что Китай расширяет сферы своего влияния не только с позиций экономики и политики, но и с позиции культурного обмена между государствами. Привнося новые элементы в культуру соседнего государства, Китай также заимствует определенные рациональные элементы культуры этой страны. Такое взаимодействие, в свою очередь, несомненно, приводит к трансформации процессов идентичности народов обеих стран. Однако, как показывает китайский опыт, региональная культура в данном случае ассимилирует в себе необходимые ей нововведения, адаптирует их с точки зрения традиционной культуры и использует для дальнейшего развития [14].
В заключение отметим, что региональная культура становится одновременно и фактором, и основной перспективной составляющей взаимодействия приграничных территорий, способствуя развитию диалога различных наций и этносов. Не поступаясь национальной культурой, региональная её составляющая проявляет способность использовать свои возможности и реализовывать свои особенности на обширных приграничных территориях, внося в их социокультурное пространство своеобразие и стабильность.
Литература
1. Региональная культура жива и обещает развиваться [Электронный ресурс] // Известия науки. — Режим доступа: http://www.inauka.ru/culture/article30971.
2. Пылкова А.А. Приграничье как феномен культуры (на примере Дальнего Востока России) [Электронный ресурс] //Электронный каталог диссертаций. — Режим доступа: http://www. dissland.com/catalog/prigraniche_kak_fenomen_kulturi_na_primere_dalnego_vostoka_rossii.html.
3. Dimensions of Canadian Regionalism: regional Cultures [Электронный ресурс] // The Political Voice of Canadian Regional Identities. — Режим доступа: http://www.mta.ca/about_canada/study_ guide/regional/cultures.html.
4. Южалина H.C. Региональная ментальность: реальность или фантом? [Электронный ресурс] // Материалы III Культурологического Конгресса «Креативность в пространстве традиции и инновации». — Режим доступа: http://culturalnet.ru/main/congress/830.
5. Морозова B.C. Трансформация региональной культуры и формирование новой социокультурной идентичности в процессе межкультурного взаимодействия РФ и КНР (на примере Забайкальского края) II Вестник Бурятского государственного университета. — 2010. — № 6. — С. 95-99.
6. Семёнов Ю. Культура вообще, локальные культуры, человеческая культура в целом [Электронный ресурс] // Научно-просветительский журнал «Скепсис». — Режим доступа: http://scepsis. ru/library/id_1070.html.
7. Мурзина И.Я. Методологические аспекты изучения региональной культуры // Социологические исследования. — 2004. — №2,— С. 60-65.
8. Мусорин А.Ю. Лексика кяхтинского пиджина // Функциональный анализ языковых единиц. — Новосибирск, 2004.
9. Воробьёва Е.А. Культурное приграничье как форма осмысления бытия культуры // Известия Российского государственного педагогического университета нм. А.И. Герцена: аспирантские тетради. — 2007. —№ 14 (37). — С. 32-35.
10. Воробьёва Е.А. Культурный ландшафт как фактор бытийности пространства культуры (на примере этнической картины мира эвенков Восточного Забайкалья): автореф. дне. ... канд. филос. наук. — Чита, 2007.
11. Ли Пин. Культурная регионализация в условиях межкультурного взаимодействия (на примере Автономного района Внутренней Монголии КНР). — Чита, 2009.
12. Da Yong, Lee Dong-hoo. The Birth of East Asia: Cultural Regionalization Through Coproduction Strategies [Электронный ресурс] // The annual meeting of the International Communication Association, TBA, San Francisco, CA, May 23, 2007. — Режим доступа: http://www.allacademic. com/meta/pl71052_index.html.
13. Бредникова О., Воронков В. Граница и реструктурирование социального пространства [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.indepsocres.spb.ru/bredw_r.htm
14. Морозова B.C. Роль региональной культуры в межкультурном взаимодействии РФ и КНР (на примере Забайкальского края) // Известия Российского государственного педагогического университетаим. А.И. Герцена. — 2010. — № 123. — С. 238-245.
Коротко об авторе__________________________________________________Briefly about the author
Морозова B.C., канд. филос. наук, доцент кафед- V. Morozova, Doctor of Philosophical Sciences, asso-ры востоковедения, Читинский государственный ciatedprofessorofOrientalStudiesDepartment,Chita университет (ЧитГУ) State University;
Служ.тел.: (3022) 41-65-04
Научные интересы: региональная культура, цен- Scientific interests: culture-civilized specific of China
ностная составляющая модернизирующегося китай- and its influence towards the forming of modern value
ского общества world outlook of Chinese society
