CC BY
66
62
ПРОБЛЕМЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ И ТЕОРИИ КОММУНИКАЦИИ
Федоров Д.А.
ФЕНОМЕН ПОЛИСЕМИИ СЛОВ В ПРОТО-ЛИНГВИСТИЧЕСКОМ УЧЕНИИ ЦИЦЕРОНА
Аннотация. В статье рассматривается ряд малоизвестных аспектов прото-лингвистического учения выдающегося представителя античной риторики и социальной философии Марка Туллия Цицерона. В частности, затронута проблема так называемых «переносных значений» слов, активное использование которых в публичном дискурсе рассматривается римским мыслителем в качестве утилитарного инструмента управления массовым сознанием.
Ключевые слова. Полисемия, античная лингвистика, речь, протолингвистика, античная риторика.
Fedorov D.A.
THE PHENOMENON OF THE POLYSEMY OF WORDS IN THE PROTO-LINGUISTIC TEACHING OF CICERO
Abstract. The article discusses a number of lesser-known aspects of the proto-linguistic exercises of outstanding representative of ancient rhetoric and social philosophy Cicero. In particular, the article deals with the problem of so-called "Figurative meanings” of words, the active use of which is in the public discourse examines these Roman thinker as a utilitarian tool control mass consciousness.
Key words. Polysemy, ancient linguistics, speech, protolinguistics, ancient rhetoric.
У У У
Слова с так называемыми «переносными» значениями (в современной лингвистике принято говорить о «полисемии» (от греч. люАюопрНа — «многозначность» [см.: 6; 9] — семантическая вариантность слов)) — один из наиболее примечательных сюжетов прото-лингвистического учения Цицерона. Достаточно развернутые и, в целом, умело аргументированные (с оговоркой на эпоху) рассуждения данного римского мыслителя на указанную тематику представлены, в частности, в серии его сочинений так называемого «риторического цикла», главные из которых — “DeOratore” и “Orator”.
В своих сочинениях Цицерон неоднократно отмечает чрезвычайно широкую распространенность «переносных» слов (т. е. тех, «которые употребляются в переносном смысле, как бы подменяя, так сказать, друг друга» (Cic. DeOrat., III, 149)), как в бытовом, так и в публичном лексиконе: «употребление слов в переносном смысле — имеет самое широкое распространение» (Ibid., III, 155). Причину возникновения переносных значений римский мыслитель видит в первоначальной
ГРНТИ 16.01.09 © Федоров Д.А., 2015
Денис Андреевич Федоров — кандидат социологических наук, доцент кафедры коммуникационных технологий и связей с общественностью Санкт-Петербургского государственного экономического университета.
Контактные данные для связи с автором: 191023, Санкт-Петербург, Москательный пер., д. 4 (Russia, St. Petersburg, Moskatelny, 4). Тел.: (812) 602-23-23. E-mail: dept.kktso@unecon.ru.
Статья поступила в редакцию 12.01.2015 г.
Для ссылок: Федоров Д.А. Феномен полисемии слов в прото-лингвистическом учении Цицерона // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2015. № 2 (92). С. 62-66.
ПРОБЛЕМЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ И ТЕОРИИ КОММУНИКАЦИИ
63
«бедности и скудности словаря» (Ibid.), что привело к появлению вторичных и третичных значений одного и того же знака. Впоследствии переносные значения стали активно использоваться в качестве эффектного средства придания выразительности в речевом обиходе, художественных текстах и публичных выступлениях: «подобно тому как одежда, вначале изобретенная для защиты от холода, впоследствии стала применяться также и как средство украшения и как знак отличия, так и переносные выражения, появившись из-за недостатка слов, распространились уже ради услаждения» (Ibid.).
Причину особенной привлекательности переносных значений слова Цицерон видит в специфике когнитивных способностей человеческого разума: сознанию свойственно, пренебрегая близким и банальным, «хвататься за иное, далекое», апеллировать к разнообразным зрительным общениям, возможно, недоступным непосредственному чувственному восприятию и существующих лишь в воображении говорящего (Cic. DeOrat., III, 160). Абсолютизируя распространенность «переносных слов», в конечном счете приходя к фактически полному отрицанию моносемии, Цицерон заключает, что любые слова имеют способность к семантической вариативности: «нет на свете такого предмета, название и имя которого мы не могли бы употребить в переносном смысле. Потому что все, что поддается сравнению, — а сравнению поддается решительно все, — может быть сжато переносным выражением по сходству в единое слово, и оно украсит речь ярким образом» (Ibid., III, 161). С позиций современной лингвистики данное суждение, безусловно, выглядит чрезмерно самоуверенным — даже в античности существовало такое явление, как узкоспециализированная терминология, предполагающая единственный возможный план содержания для конкретного денотата. Таким образом, по нашему мнению, Цицерон, скорее, выдавал желаемое за действительное, желая дополнительно подчеркнуть особенное значение переносных значений слова как эффективного инструмента в профессиональном арсенале оратора: «для оратора нет ничего более существенного, важного и дивного, чем при выборе отдельных слов держаться трех наших правил: словами иносказательными пользоваться вволю, новообразованными — иногда, а устарелыми — только изредка» (Cic. Orator, 201). В особенности значимы переносные выражения в рамках так называемого «умеренного рода» речи (имеющего промежуточное значение между «пышным» и «низким»). В частности, по словам Цицерона, речь одного из наиболее почитаемых им ораторов прошлого, Деметрия Фалерского, тяготеющего именно к «умеренному роду» речи, «течет спокойно и сдержанно, но при этом блещет, словно звездами, переносными и замененными выражениями» (Ibid., 91).
Разрешение проблемы научного анализа предложенного Цицероном описания разновидностей «переносных слов» (отметим, что римский мыслитель не использует в своих сочинениях и, вероятно, не знаком с пришедшим в современный литературоведческий лексикон из древнегреческой риторики понятием «тропа» (от греч. троло^ — «оборот речи»)), обозначающих в дефиниции Ю.С.Маслова «факт переносного употребления того или иного слова или словосочетания как стилистический прием в художественном тексте» [3, с. 127]), к сожалению, осложняется рядом обстоятельств. Развернутому изложению типов «переносных выражений» посвящено два достаточно обширных раздела трактатов “DeOratore” (Cic. DeOrat., III, 155-170) и “Orator” (Cic. Orator, 91-94), однако лишь во втором случае римский мыслитель использует некоторые хорошо знакомые нам греческие наименования «тропов» (метонимия, аллегория, катахреза) обычно особо оговаривая их греческое происхождение. В тексте “DeOratore” данные термины, однако, не встречаются — Цицерон предпочитает пользоваться иносказаниями («употребление, сжатое в одном переносном слове» (Cic. DeOrat., III, 157), — метафора и т. д.), что осложняет адекватную интерпретацию смысла, который Цицерон вкладывал в перечисление и описание тех или иных тропов. Кроме того, классификация «переносных выражений» в тексте двух трактатов несколько различается — очевидно лишь, что в обоих случаях мы имеем дело с несколько видоизмененной (а возможно, и вульгаризированной) моделью, предложенной в «Поэтике» Аристотеля [1, с. 447], а также в сочинении Феофраста. Наконец, в ряде случаев (напр., Cic. Orator, 92-93) высказывания Цицерона противоречат не только Аристотелю (с которым он, якобы, солидаризируется), но и ранее озвученным в тексте трактата его же собственным суждениям.
Как известно, первое в истории латиноязычной риторической литературы (по крайней мере, из дошедших до наших дней) достаточно подробное описание «тропов» было представлено в трактате
64
Федоров Д.А.
“RhetoricaAdHerennium” [см.: 8] (Rhet. Her., IV, 42-46). Автор перечисляет и подробно описывает 10 разновидностей тропов (decemexornationesverborum), предложив для каждого из них оригинальное латинское название, большинство из которых фонетически существенно отличается от греческих наименований [5, с. 271] (в современной лингвистической традиции, в том числе и русскоязычной, укоренились в основном именно древнегреческие наименования — метафора, метонимия, катахреза и т. д.): ономатопея (nominatio), антоним (pronominatio), метонимия (denominatio), перифразис (cir-cumitio), гипербатон (transgression), гипербола (superlatio), синекдоха, (intellects), катахреза (abusio), метафора (translatio), аллегория (permutatio) (Rhet. Her., IV, 42-46). Неизвестный автор “RhetoricaAdHerennium”, подробно охарактеризовав каждый троп, не сумел предложить при этом какой-либо классификации последних, ограничившись простым перечислением. В своем сочинении “DeOratore” Цицерон также использует латиноязычные названия тропов, некоторых из которых (за исключением метафоры — translatio) он, однако, именует по-другому. В трактате “Orator”, написанном значительно позднее, в 46 г. до н. э., продолжая использовать латиноязычные эквиваленты, в некоторых случаях он также приводит транскрипцию с древнегреческого (hypallage, allegoriaetc), что сближает его терминологию с современным лингвистическим узусом.
Еще больший интерес, на наш взгляд, представляет тот факт, что Цицерон предпринимает попытку разграничить известные ему «тропы» на несколько категорий, предложив достаточно оригинальную (хотя и непростую для интерпретации) классификацию так называемых «украшений слога». Учитывая отмеченные выше самопротиворечия, самоповторы и некоторую бессистемность изложения, адекватно реконструировать предложенное Цицероном разграничение наименований и видов тропов, на наш взгляд, возможно лишь сделав попытку сопоставления отрывков из “DeOratore” (Cic. DeOrat., III, 155-170) и “Orator” (Cic. Orator, 91-94).
Первый тип «украшений слога» (тропов) — так называемые «переносные выражения» (“translatio” в современной терминологии — метафоры) — Цицерон определяет следующим образом: «под переносными выражениями (translationis) я имею в виду... такие выражения, которые переносятся с другого предмета по сходству, или ради приятности, или по необходимости» (Cic. Orator, 92). Отметим, что данное определение весьма сходно как по форме, так и по содержанию с понятием метафоры, принятой в современной лингвистике, предполагающей перенос свойств одного предмета на другой по принципу их сходства (либо контраста) [2, с. 395]. Метафоры, по Цицерону, следует употреблять, например, в тех случаях, когда трудно подобрать необходимое слово в его первичном значении, при этом «перенос» значения на альтернативный план выражения позволяет оратору выразить свою мысль более ярко и образно: «эти переносы представляют собою как бы заем — то, чего нет в нашем распоряжении, приходится занимать на стороне» (Cic. DeOrat., III, 156). Цицерон приводит множество подобных «естественных метафор» (т. е. активно используемых не только в художественной, но и в бытовой речи), некоторые из них типичны и для русского языка (Ibid., III, 155). Также иногда метафоры используются для обозначения предметов, не имеющих собственных названий («“ножка” у постели» и т. д. Ibid., III, 159). В некоторых случаях использование метафор позволяет выразить мысль более «сжато» и лаконично («копье вырвалось из руки». Ibid., III, 158), в других — метафоры используются даже при обилии или избытке доступных синонимов в «первичном» значении, исключительно для «украшения слога»: «даже располагая великим множеством самых точных слов, все же люди гораздо охотнее пользуются словами несобственными, если только перенос значения удачен» (Ibid., III, 159). Предлагая будущему ритору свои рекомендации в области использования «переносных выражений», Цицерон рекомендует ему, в первую очередь, избегать слишком «натянутых», пафосных метафор (Ibid., III, 162), во-вторых, заботиться о том, чтобы сравнение не выглядело чрезмерно «отвлеченным» (Ibid., III, 163), в-третьих, стараться не использовать для «переносов» значения излишне «безобразные» и «отвратительные», иными словами, эстетически неприглядные выражения (Ibid., III, 164). В целом, как уже было сказано выше, Цицерон считает метафоры чрезвычайно эффектным выразительным средством, категорически рекомендуя их активное использование в любом публичном выступлении.
Второй тип тропов в классификации Цицерона — так называемые «замененные» выражения (translatio, в риторической классификации — «гипаллага»), или «метонимии» (metonymiangrammaticivo-cant). Под последними римский мыслитель подразумевает такие выражения, «в которых вместо настоящего слова подставляется другое в том же значении, заимствованное от какого-нибудь смежного предмета»
ПРОБЛЕМЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ И ТЕОРИИ КОММУНИКАЦИИ
65
(immutata, inquibusproverbopropriosubicituraliudquodidemsignificetsumptumexrealiquaconsequenti) (Cic.
Orator, 92). Снова приходится обратить внимание на сходство дефиниции Цицерона с современными лингвистическими представлениями о метонимии, в основе которых лежит принцип смежности — способности слова к удвоению номинативной функции [2, с. 384]. Приводимые Цицероном примеры метонимий основаны преимущественно на смежности пространства («Африка» в качестве иносказательного обозначение африканцев, «Рим» — римских граждан и т. д. Cic. DeOrat., III, 167). Фактически, Цицерон рассматривает метонимию в буквальном значении этого греческого слова, т. е. как переименование: «одно точное слово подменяется другим точным словом, и из этого получается украшение» (Ibid.). Некоторые метонимии Цицерона предполагают наличие определенных причинно-следственных связей между денотатами (народное собрание — «Марсово поле», мир — «тога», война — «щитом и копьем» (Ibid., III, 168).
По вопросу классификационной принадлежности следующей разновидности тропов, синекдохи (перенос названия предмета с части на целое либо с целого на часть [3, с. 127]), существуют определенные разночтения (главным образом — ввиду некоторой самопротиворечивости текстов двух вышеупомянутых трактатов). Мы не можем согласиться с мнением М.Л. Гаспарова [1, с. 417] и Е. Фантем [5, с. 272], в соответствии с которым Цицерон причисляет синекдоху (а также катахрезу и метонимию) к числу метафор. На наш взгляд, высказывание в Cic. Orator, 92 (“Translatadico, utsaepeiam, quae... ; immutata, in quibus...”. Ср. также с близким по смыслу высказыванием в Cic. DeOrat., III, 169) вполне однозначно свидетельствует, что Цицерон достаточно четко разграничивает два типа «тропов» — метафору (переносные выражения) и метонимию (замененные выражения), рассматривая синекдоху как разновидность метонимии, а не метафоры: «сюда же [т. е. к числу метонимий, поскольку абзацем выше говорится именно о них. — Д.Ф.] принадлежат и такие менее красивые, но все же достойные внимания обороты, когда мы либо под частью разумеем целое» (Cic. DeOrat., III, 168). Практика включения всех типов «переносных выражений» принадлежит не Цицерону, а, якобы, Аристотелю, с которым римский мыслитель лишь мнимо солидаризируется (возможно — из желания опереться на его авторитет), на деле предлагая собственную оригинальную версию классификации тропов. Следуя примерно той же логике можно сделать предположение, что и следующую разновидность тропов, катахрезу (“quamkatachresinvocat”. Cic. Orator, 94), Цицерон, в противоречии с Аристотелем, также рассматривает как разновидность метонимии: «часто мы отступаем от обычного словоупотребления даже не столь изящно, как при переносах, а с гораздо большей вольностью, не выходя, однако, за грани допустимого; например, говорим не “длинная речь”, а “пространная речь”, не “малая душа”, а “мелкая душа”» (Cic. DeOrat., 169; ср.: Cic. Orator, 94). Обратим внимание, что в данном высказывании Цицерон противопоставляет катахрезу «переносным выражениям», что дополнительно подтверждает высказанную нами выше гипотезу.
Последнему типу художественных «украшений» текста, аллегории, описываемой Цицероном как своеобразной «цепочке» метафор [1, с. 417] («когда же следует подряд много метафор, то речь явно становится иносказательной: поэтому греки и называют такой прием "аллегория"»
(itaquegenushocGraeciappellanta/Zegorian. Cic. Orator, 94), римский мыслитель вовсе отказывает в праве именоваться тропом, фактически относя аллегорию к разновидности «фигур» речи: «способ этот относится уже не к единичным словам, а ко всей речи, то есть к последовательному ряду слов» (Cic. DeOrat., III, 167).
Подводя итог сюжету и суммируя наши выводы относительно вклада Цицерона в теорию полисемии, можно выделить следующие отличия его взглядов от модели, предложенной его идейным предшественником — автором “RhetoricaAdHerennium”.
1. Цицерон акцентирует внимание и описывает далеко не все виды тропов, а лишь те, которые прямо или косвенно демонстрируют способность к семантическому варьированию (полисемии).
2. При наименовании тропов Цицерон предпочитает не порождать неологизмы, а следовать уже устоявшейся древнегреческой терминологии.
3. Цицерон предлагает оригинальную классификацию тропов, совершенно справедливо разграничивая «переносные» (метафоры) и «замененные» (метонимии) выражения, вполне закономерно отнеся к разновидностям последних синекдоху и катахрезу.
В целом, лексические воззрения Цицерона, на наш взгляд, отражая представления определенного этапа развития эллинистической протолингвистики, в то же время демонстрируют очевидную идейную близость (и, возможно, предвосхищение) к ряду современных лексикологических парадигм и
66
Федоров Д.А.
классификаций, представляя безусловный интерес и являясь плодотворной почвой для дальнейших научных изысканий в области античных концепций языкознания.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гаспаров М.Л. Комментарии // Марк Туллий Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве. М., 1972.
2. Зарецкая Е.Н. Риторика: теория и практика речевой коммуникации. М.: Дело, 2002.
3. МасловЮ.С. Введение в языкознание. М., 1987.
4. Песина С.А. Полисемия в когнитивном аспекте. СПб., 2005.
5. Fantham E. The Roman World of Cicero's De Oratore. Oxford, 2004.
6. Nerlich B., Clarke D.D. Polysemy: Patterns in meaning and patterns in history // HistoriographiaLinguistica 1997. N 24. P. 359-385.
7. Polysemy: Flexible patterns of meaning in mind and language / ed. by B. Nerlich, Z. Todd, V. Herman, D.D. Clarke. Berlin; New York, 2003.
8. Sinclair P. The Sententia in Rhetorica ad Herennium: A Study in the Sociology of Rhetoric // The American Journal of Philology. 1993. Vol. 114. N 4. P. 561-580.
9. Vanhove M. From Polysemy to Semantic Change. Towards a Typology of Lexical Semantic Associations. Amsterdam; Philadelphia, 2008.
