CC BY
216
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 11 (340). Философия. Социология. Культурология. Вып. 32. С. 21-27.
А. С. Цыганков
ФЕНОМЕН МИФОЛОГИЗАЦИИ СОБЫТИЙНОЙ ИСТОРИИ
Анализируется функциональное значение социокультурного процесса мифологизации событийной истории общественным сознанием. Эксплицируются гносеологические, аксиологические и этиологические функции мифа как формы интерпретации истории. Выявляются психогенные факторы мифологизации исторических событий, обосновывается гипотеза о том, что мифологизация выступает одной из форм процесса индивидуации. Рассматривается специфика мифологизации на современном этапе общественного развития.
Ключевые слова: миф; мифологизация; историческое событие; общественное сознание; бессознательное; идеальное общество; архетип.
Во второй половине XX века в системе духовной культуры стала проявляться тенденция к синкретизму таких элементов человеческого бытия, как наука, религия и миф. К настоящему времени, в начале XXI века, можно констатировать, что указанная тенденция нисколько не ослабла и не исчезла, но, наоборот, еще более усилилась. В границах влияния феномена «ремифологизации» - возрождения мифологии в культурах, которые утратили непосредственную связь с живым мифом и ритуалом, оказалась и такая важная и необходимая для саморефлексии общественного сознания сфера духовной жизни, как история. Однако при этом феномен «ремифологизации» для исторической науки несет в себе не только отрицательные стороны, угрожающие превратить этот вид научного знания в квазинаучное, но и положительные, которые заключаются в том, что актуализация в современном социуме мифологических пластов культуры придает новую актуальность рассмотрению соотношения истории и мифа. Сам миф как одна из форм интерпретации истории, наряду с наукой и религией, является инклюзивным человеческой культуре и истории и был взаимосвязан с ними на самых ранних периодах их становления, что дает возможность учитывать мифологический компонент в сознательном и бессознательном социума, находящегося на любом этапе своего развития.
Анализом специфики взаимосвязи исторического и мифологического в общественном сознании успешно занимались такие мыслители, как Ф. Ницше, Б. Малиновский, М. Элиаде, Ф. Рефуле, А. Ф. Лосев, Е. М. Ме-летинский, А. Я. Гуревич, В. М. Найдыш. Однако в работах указанных ученых мало места
отводится анализу особенностей и функционального значения феномена мифологизации событийной истории. Для успешного исследования указанной проблематики необходимо эксплицировать особенность мифа как формы интерпретации истории, выявить его гносеологическую, этиологическую и аксиологическую функции, рассмотреть цели и причины мифологизации истории, проанализировать специфику мифологизации в условиях современного социума.
Особенность мифа как формы интерпретации событийной истории может быть выявлена при помощи непосредственного обращения к феномену мифа, который есть ни что иное как символ - синтез идеального и реального. Возникновение идеального, которое фундирует собой возможность появления мифа, обусловлено существованием в структурах коллективного бессознательного архетипов - перво-образов, имплицитно задающих векторы общественного развития. Особое значение имеет архетип Рая, детерминирующий бессознательное стремление общества к достижению «идеального состояния». Важность данного архетипа для рассматриваемого аспекта мифа как формы интерпретации истории определяется его ярко выраженным социальным измерением. Архетип Рая, который трансформируется посредством описанного К. Г. Юнгом «визионерского творчества», перекодирующего бессознательные-иррациональные архетипы в осознанные-рациональные формы - мифологемы, манифестируется в мифологеме рая или идеального общества, которая встречается во всех культурах, что лишний раз указывает на ее архетипические корни. Именно мифологема рая как идеальное представление является
одной из обязательных составляющих мифологической интерпретации истории, так как воплощает стремления и чаянья социума, а не только отдельного индивида (нет идеального места, которое мыслимо вне социальной перспективы, даже одиночество возможно лишь в том случае, если есть другие) и ввиду своей социальной специфики способна оказывать наибольшее влияние на общественное развитие и, следовательно, на историю. Сама мифологема есть некая структура, предопределяющая оценку исторического события, явленного в историческом факте. Здесь следует согласиться с М. Хайдеггером, который указывает на то, что «толкование основано всегда в предусмотрении, которое "раскрывает" взятое в предвзятии в видах определенной толкуемости. Удерживаемое в предвзятии и «предусмотрительно» взятое на прицел понятое делается через толкование внятным»1. Следовательно, особенность мифа как формы интерпретации истории заключается в том, что исторические события, представленные в исторических фактах, из которых состоит ткань истории, символизируются. Психосоциальной основой для этого выступает мифологема рая, уходящая своими корнями к архетипу Рая, находящемуся в слое коллективного бессознательного.
Среди наиболее важных функций, которыми обладает миф как форма интерпретации событийной истории, можно выделить - гносеологическую, этиологическую и аксиологическую. Благодаря мифологеме становится возможным возникновение такого явления, как знаковое событие, которое вводит человека в контекст мифологемы, «отсылает» его к ней. Факты, оставленные подобными событиями, с неизбежностью подвергаются оценке, которая производится исходя из имеющейся мифологемы. При этом мифологизированный «факт» насыщен эмоциями и чувствами: «Миф насыщен эмоциями и реальными жизненными переживаниями; он, например, олицетворяет, обоготворяет, чтит или ненавидит, злобствует»2. Необходимо отметить, что знаковые события, как правило, не находятся в пространстве обыденности и повседневности, но сами бросаются социуму и человеку в глаза своей нестандартностью, «не-ладностью». Так человек в своей повседневной жизни не замечает не только вещи в модусе подручности, но и события, которые однообразно сменяют одно другое изо дня в
день. Говоря иначе: «...завтрашнее, которое ожидается и заботит, есть "вечно вчераш-нее"»3. На экзистенциальном уровне знаковое событие фундирует феномен удивления и нерешительности, так как относительно подобных событий человек не может «принять обдуманное решение», поскольку для этого необходимо произвести некий расчет, который неразрывно взаимосвязан с уже имеющимся опытом и, следовательно, знанием, хранящимся в памяти. Нерешительность, которая толкает к принятию решения, сопровождается сильной аффектацией, что значительно снижает возможность нахождения чисто рационального решения, так как «использование рациональных аргументов может иметь шансы на успех только в том случае, если эмоциональность данной конкретной ситуации не превышает определенного критического уровня»4. В этой связи необходимо отметить, что в обыденной, повседневной жизни человеку не так часто приходится принимать самостоятельные решения, так как зачастую он руководствуется существующими в обществе нормами поведения, т. е. фактически теми решениями, которые были приняты до него и за него Другим. Само решение предопределяет поведение человека, раскрывая социальную реальность в определенных границах, в которых человек может вести себя. Знаковые события, напротив, выходят за рамки указанных выше возможных видов решений, которые были приняты за человека Другим, по причине своей нестандартности и неожиданности. Таким образом, чем менее развиты в социуме нормативные институты, регламентирующие поведение человека в той или иной ситуации, тем самым, предоставляя ему возможные варианты решений, определяющих его поведение, тем более увеличивается шанс столкновения с необыденным и неожидаемым, и, следовательно, тем чаще человек и общество «захватываются» знаковыми событиями. Гносеологическая сторона мифа, ввиду своей рационалистической природы, во многом схожа с предметным знанием, которое познает незнаемое через уже известное. С. Л. Франк следующим образом описывает предметное познание: «Отсюда следует, что всякое предметное знание предполагает направленность познавательного взора на "неизвестное", на некое х, в котором отыскивается и открывается содержание А (то что уже известно), и притом в том смыс-
ле, что это А "принадлежит" неизвестному (в остальных отношениях) предмету и улавливается именно в его составе или как бы на его фоне»5. Возвращаясь к знаковому событию необходимо отметить, что оно само захватывает человека, «поворачивая» его к мифологеме. Так, например возведение Берлинской стены в 1961 году, материализовавшее границу между двумя Германиями, первоначально вызвало сильную эмоциональную реакцию, которая актуализировала мифологическую интерпретацию. Это историческое событие можно считать знаковым, так как оно, выбиваясь из обыденности, оказало влияние на жизнь людей, т. е. изменила ее, а также было замечено ими.
С гносеологической функцией мифа как формы интерпретации событийной истории взаимосвязаны этиологическая и аксиологическая. Первая, соизмеряясь с архетипиче-ской оценкой субъектом знакового исторического события, находит причины данного события, также руководствуясь имеющейся мифологемой, что может повлечь за собой мифологизацию иных исторических событий (фактов), которые находились во взаимосвязи со знаковым. Вторая, также действуя в рамках имеющейся в социуме мифологемы идеального общества, подвергает оценке историческое событие, запечатленное в факте, через призму «приближения» или «отдаления» от существующего идеального образа общества, производит, тем самым, расчет, на основании которого принимается решение, т. е. выносится суждение о самом историческом событии (факте). Так, упоминавшееся возведение Берлинской стены оценивалось из дискурса мифологемы идеального общества. Однако необходимо учитывать, что выделение указанных выше функций мифологизации истории является условным, так как во время фактического процесса мифологизации они выступают в неразрывном единстве.
Говоря о целях мифологизации событийной истории, первоначально следует отметить, что данный процесс направлен на перекодировку знаковых исторических событий в повседневную, привычную социуму и человеку, обыденность. Иными словами нечто непонятное, необыденное, оказывающее влияние на жизнь, изменяющее ее, должно быть оптимизировано посредством рассмотренных выше функций мифологизации. Событие должно стать обыденным, т. е. таким, с каким
возможно иметь дело, от которого известно, что ожидать, и которое возможно просчитать-оценить. В данном случае доминантной оказывается рациональная сторона мифологизации. Она интерпретирует свершившееся неожиданно - знаковое историческое событие, через ожидаемое и тем самым уже как-то известное - мифологему. Следовательно, в мифологизации может преследоваться цель редуцирования незнаемого, необычного и влиятельного (меняющего обыденность и привычность) к обычному посредством, известным образом, уже ожидаемой и, следовательно, знаемой, мифологемы. Однако мифологизация не может и не должна ограничиваться только данной целью, в противном случае ее можно было бы трактовать как простое невежество, которое вынуждает охваченное им общество или отдельные социальные группы усматривать в исторических событиях несвойственное им измерение. То «знаемое», к которому редуцируются знаковые исторические события, символизируясь тем самым, есть мифологема - оформленное в пространстве сознательного бессознательное архетипическое начало.
Именно тяга к достижению идеального состояния, обусловленная архетипом Рая, вынуждает общество мифологизировать исторические факты, она есть основная причина этого процесса. К. Г. Юнг пишет в своей работе «Трансцендентальная функция» о том, что «сознание обладает порогом интенсивности, которого его содержания должны были достичь, поэтому все слишком слабые элементы остаются в бессознательном»6. Знаковое историческое событие преодолевает обозначенный швейцарским психиатром порог интенсивности и вводит в свет сознания архетипические элементы бессознательного. Подобное преодоление осуществляется по причине невозможности просчитать, т. е. оценить происходящее событие, и, следовательно, вынести относительно него какое-либо решение, тем самым, избрать способ поведения и раскрыть социальную реальность в определенных границах. В модусе невозможности принятия решения - нерешительности в сознание поднимаются элементы индивидуального и коллективного бессознательного. Последние, на уровне аффектов, могут проявлять себя в форме ужаса (беспричинного страха), восторга, трепета, того чувства, которое в феноменологии религии принято
называть «нуминозным». Данное чувство связывалось К. Г. Юнгом с архетипом: «Если образ нуминозен, т. е. заряжен психической энергией, то он становится динамическим, производящим эффект <...> в этом действие архетипа»7. Благодаря свершению знаковых исторических событий актуализируется процесс индивидуации - интеграции сознательного и бессознательного, что влечет за собой появление психологической трансцендентальной функции - «соединения содержимого бессознательного с содержимым сознания»8. Проникшие в сознание элементы архетипи-ческого бессознательного, после завершения самого события, оставшегося лишь в памяти его участников и фактах, осмысляются через мифологему, тем самым включаются в сознание. Синтез содержания мифологемы, выстроенной на архетипическом фундаменте, и факта, отражающего знаковое историческое событие, способствует индивидуации. Таким образом, мифологизация выступает одной из форм, в которой может проявлять себя ин-дивидуация. Следовательно, мифологизация исторических событий на иррациональном-психологическом уровне ставит перед собой цель приблизится к бессознательному архе-типическому началу, интеграцию сознательного и бессознательного, проявляющуюся в самой мифологизации. Следует согласиться с Н. Л. Гиндилис, которая, говоря о процессе индивидуации, отмечает необходимость двух вещей: «Это, во-первых, ослабление сознательной установки и погружение в глубины бессознательного, содержания которого являются не известными и чужеродными для сознания. На этом этапе процесса индиви-дуации ведущую роль играет бессознательная установка. И, во-вторых, на более позднем этапе этого процесса, когда на передний план выдвигается сознательная установка, осуществляется сознательная переработка материалов бессознательного, что ведет к обогащению сознания и расширению его гра-ниц»9.
Необходимо также отметить, что если рассматривать знаковое событие в перспективе времени, то оно должно быть сближено с мгновением, каким его понимает С. Кьер-кегор: «мгновенье - эта та двузначность, в которой время и вечность касаются друг друга»10. В историческом событии, с одной стороны, проявляет себя вечность, внеисто-ричность свершаемого события, обусловлен-
ная аффектацией человека, «отступлением» рациональной функции сознания и «наступлением» бессознательного архетепического начала, с другой, в процессе мифологизации узнается случай, который может случиться по воле судьбы, она, в свою очередь, в зависимости от господствующего мировоззрения, может пониматься как безличный Фатум или проявление божественной воли. В этой связи следует обратиться к древнегреческому восприятию времени, которое отражалось посредством двух слов: хронос и кайрос11. Хронос - это время как средство измерения, продолжительности временного периода, возраста объекта. Классическое толкование времени как средства измерения дал в своей «Физике» Аристотель. Время в этом смысле становится, впоследствии, основой классической физики. «Судить об исторических событиях мы действительно можем только на основе хронологии. Однако хронология ничего не говорит о важности, смысле того или иного исторического события»12. Другой аспект времени выражался древними греками при помощи понятия 'кайрос', обозначавшего качественный характер времени, а также особое положение происходящих в подобном времени событий, которые фундируют его. «Такое событие может случиться не в любое время, но только в определенное время, - время, которое может и "не настать"»13. Следовательно, «кайрологическое» время должно указывать на важность события, на его влиятельность, способность поменять нечто в человеческом социуме. Также необходимо обратить внимание на такой аспект «кайро-логического» времени, как напряженность, кризисность. Время бога Кайроса - это такое время, в котором должно быть принято решение, вскрывающее границы реальности мира, в которых человек может себя вести. Данная сторона «кайрологического» времени обусловлена самой спецификой знакового исторического события, не позволяющего себя просчитать и вынести относительно себя какое-либо решение. Таким образом, можно сказать, что знаковое событие в его временном отношении переживается человеком как момент, приоткрывающий саму вечность, однако после завершения события и возвращения рациональных функций сознания оно начинает казать себя как случайное, т. е. выходящее за границы причинно-следственных отношений, установленных рационально-
стью. При этом в зависимости от развития общества и специфики его мировоззрения случайное событие может быть истолковано как проявление судьбы. Следовательно, одной из составляющих мифологизации знаковых исторических событий, отраженных в фактах, которая реализуется социумом, является их понимание как не зависящих от воли общества. В знаковом событии, переживаемом в мгновении, приоткрывается сама архети-пическая структура, к которой впоследствии пытаются приблизиться через мифологизацию знаковых исторических фактов.
В образ идеального общества инкорпорировано также стремление человека и социума к целостности. В случае достижения желаемого, т. е. идеального, состояния человек реализует все свои возможности и, следовательно, перестает выходить за свои собственные пределы в процессе полагания новых возможностей и достигает целостности. В этой связи необходимо обратить внимание на такое понятие аналитической психологии, как самость: «В этом образе представлена цель полного человека - реализация своей целостности и индивидуальности, по своей воле или против нее»14. Достижение самости реализуется посредством процесса индивидуации -интеграции бессознательного в сознательное. Сам К. Г. Юнг выделяет два вида индивиду-ации: природный процесс, который протекает без ведома индивида; осознанный процесс - осуществляющийся человеком намеренно. Индивидуация в форме мифологизации является природным бессознательным процессом, который происходит непроизвольно, спонтанно. Швейцарский психиатр пишет о том, что «при первом рассмотрении она есть чисто природный процесс, который при определенных обстоятельствах протекает без ведома и содействия индивидуума и может даже насильственно реализовывать себя вопреки его противодействию. Смысл и цель данного процесса - осуществление (первоначально заложенной в эмбрионе) личности во всех ее аспектах. Это - восстановление и развертывание изначальной, потенциальной целостности... Этот процесс я называю процессом индивидуации»15. Косвенным образом данное предположение подтверждает и позиция Юнга, согласно которой архетип самости стягивает и замыкает на себе все прочие архетипы. Следовательно, архетип Рая взаимосвязан с архетипом целостности,
самости, который, известным образом, является основным в человеческом бессознательном, конечной целью индивидуации. Через архетип Рая становится возможным процесс индивидуации в форме мифологизации исторических событий, чьей основной целью выступает достижение человеком самости, целостности.
Переходя к определению особенностей мифологизации исторических событий в современном социуме, необходимо отметить, что на современном этапе развития значительного числа вестернизированных обществ, когда сложно обозначить какую-то конкретную мифологему, отражающую представление социума о его идеальном состоянии, архетип Рая манифестирует себя в различных экзистенциальных переживаниях, одним из которых выступает жажда путешествий по «райским» местам, выраженная в форме туризма. Он способен на ограниченное количество времени дать возможность человеку почувствовать себя в идеальном месте, где хочется жить и вступать в социальные отношения. Однако туризм в его современной форме выступает неким эрзацем, способным лишь заглушить чувство ностальгии по идеальному месту и состоянию, так как он не подразумевает свершение знаковых событий, вводящих человека в процесс индивидуации-мифологизации, который, в свою очередь, есть неотъемлемый этап на пути достижения самости, целостности.
Здесь также возможно указать на причину, ввиду которой мифологемы прекращают свое существование, - их перестают переживать. В этой связи необходимо согласится с П. Йорком, утверждавшим, что «все действительно реальное становится схемой, если взято как "вещь в себе", если не пережито»16. Иными словами, когда знаковые события больше не отсылают к определенной мифологеме, не переживаются на ее фоне и в итоге исчезают, следовательно, не раскрываются в мгновении архетипические структуры бессознательного, которые детерминируют процесс индивидуа-ции-мифологизации, приводящий к целостности, тогда мифологема превращается в пустую абстрактную схему, не пригодную для функционирования. Причины подобного явления могут скрываться в историческом сознании социума и его представлении о том, что он уже достиг возможного идеального состояния (современное европейское обще-
ство), или в разочаровании в самой мифологеме (российское общество с перестроечного периода), что влечет за собой прекращение восприятия знаковых событий как знаковых. Кроме этого, необходимо учитывать и психосоциальный фактор, а именно развитие в общественном сознании рациональной конкретности и направленности. К. Г. Юнг говорил о том, что «сегодняшняя цивилизованная жизнь требует сконцентрированного, направленного функционирования сознания, а это влечет за собой опасность сильной разобщенности с бессознательным»17. Подобные изменения в человеческом сознании фундировали рационализацию самой мифологемы, которая была десимволизирована и демифологизирована и стала восприниматься как недостижимый, с рациональной точки зрения, идеал - утопия. В этой связи необходимо также обратить внимание на активно развивающиеся с эпохи Просвещения нормативные институты, которые значительно уменьшили возможность свершения нестандартных и не-ожидаемых по своей природе знаковых исторических событий. Кроме этого, начиная с эпохи Нового времени, велась активная работа по десимволизации и рационализации моральных и поведенческих нор. Если в момент принятия какого-либо решения представитель традиционного общества и все общество в целом имели дело с символизированными нормами, т. е. некими решениями, которые были приняты за них и до них, и посредством этих символизированных норм всегда пребывали во внутреннем «диалоге» со своим бессознательным, то для нетрадиционного общества подобный «диалог» представляется невозможным ввиду десимволизации окружающего мира, открытие которого возможно через принятие решения. Интерес также представляет указание М. Элиаде на то, что в традиционных обществах любой феномен социального бытия, даже уже давно известный социуму, мог восприниматься «как бы впервые»: «За этим угадывается глубокое желание переживать любой опыт как бы впервые, когда он представлял своего рода эпифанию, встречу с чем-то могущественным, значи-тельным»18. Следовательно, любое событие, при известных обстоятельствах, могло выступать в качестве знакового.
Таким образом, говоря об особенностях и функциональном значении мифа как формы интерпретации событийной истории, необхо-
димо отметить, что мифологизация истории -есть синтез в общественном сознании мифологемы, возникшей ввиду наличия в структурах человеческого бессознательного архетипа Рая, и знакового-исторического события, оставившего глубокий след в историческом сознании социума. В феномене мифологизации событийной истории обнаруживают себя три основные функции - гносеологическая, этиологическая и аксиологическая, которые призваны интегрировать знаковое-историческое событие в духовную и социальную жизнь человека. Цель, которую преследует миф как форма интерпретации событийной истории, - рационализация, ее задачей является оптимизация знакового-исторического события. Данная цель неразрывно взаимосвязана с глубинно-психологической причиной мифологизации - неосознанным желанием достижения целостности общественного сознания с помощью процесса индивидуации, представленного в форме мифологизации исторических событий, т. е. интеграции бессознательного в сознательное. В современном обществе миф продолжает занимать ключевое место как форма интерпретации событийной истории, однако при этом большее значение представляет собой отсутствие «живой» и «переживаемой» мифологемы, которое фундирует появление у социума чувства ностальгии, влияющего на его духовное состояние.
Примечания
1 Хайдеггер, М. Бытие и время. М. : Академ. проект, 2013.С. 150.
2 Лосев, А. Ф. Диалектика мифа. М. : Академ. проект, 2008. С. 34.
3 Heidegger, M. Sein und Zeit. Tübingen : Max Niemeyer, 1967. С. 370.
4 Юнг, К. Г. Трансцендентальная функция // Юнг, К. Г. Избранное. М. : Попурри, 1998.
5 Франк, С. Л. Непостижимое. Онтологическое введение в философию религии // Франк, С. Л. Сочинения. М. : АСТ, 2000. С. 273.
6 Юнг, К. Г. Трансцендентальная функция. С. 34.
7 Юнг, К. Г. Архетип и символ. М. : Ренессанс, 1991.С. 304.
8 Юнг, К. Г. Трансцендентальная функция. С. 14.
9 Гиндилис, Н. Л. Аналитическая психология К. Г. Юнга : к вопросу понимания самости // Вопр. психологии. 1997. № 6. С. 89-95.
10 Кьеркегор, С. Страх и трепет. М. : Республика, 1993.С. 183.
11 Кайрос является богом благоприятного момента в древнегреческой мифологии.
12 Михайлов, И. А. Ранний Хайдеггер. М. : Прогресс-Традиция, 1999. С. 182.
13 Там же. С. 183.
14 Юнг, К. Г. Ответ Иову. М. : Канон, 1995. С.222.
15 Юнг, К. Г. Психология бессознательного. М. : Канон, 1994. С. 160-161.
16 Переписка Вильгельма Дильтея с графом Паулем Йорком фон Вартенбургом 1877— 1897. Цит. по: Хайдеггер, М. Бытие и время. С. 400.
17 Юнг, К. Г. Трансцендентальная функция. С. 41.
18 Элиаде, М. Космическое обновление и эсхатология [Электронный ресурс] // Элиаде, М. Мефистофель и андрогин. СПб. : Але-тейя, 1998. URL : http://www.gumer.mfo/bib-liotek_Buks/Psihol/eliade/kosm.php#arrival.
