CC BY
0
УДК 316.723-056.263:81'221.24
Ю. В. Тугаринова
Феномен глухоты и векторы его культурологического осмысления
Осмысление феномена «глухоты» возможно в русле принятых социальной и медицинской концепции инвалидности. Однако наибольшее распространение в последние годы приобретает культурная концепция глухоты, согласно которой признается лингвокультурное своеобразие сообщества глухих и слабослышащих людей, владеющих русским жестовым языком. Повышается степень активного участия носителей русского жестового языка в общих социокультурных процессах. Тем не менее сохраняются многие негативные стереотипы о глухих и слабослышащих людях. Ретроспективный анализ образа «глухого» позволяет выявить причины стигматизации человека с нарушением слуха, проследить процесс формирования понятия «культура глухих». Позитивный образ «глухого» как деятельностного субъекта культурных процессов транслируется сегодня в музейных выставочных и образовательных проектах.
Ключевые слова: глухота, глухие и слабослышащие люди, русский жестовый язык, культура глухих, инклюзия, музей
Juliya V. Tugarinova
The image of the «deaf» in culture and the vectors of its cultural
comprehension
Understanding the phenomenon of «deafness» is possible in line with the accepted social and medical concepts of disability. However, the cultural concept of deafness has become the most widespread in recent years. According to these concepts, the linguistic and cultural identity of the community of deaf and hard of hearing people who speak Russian sign language is recognized. The level of an active participation of native speakers of the Russian sign language in general socio-cultural processes is increasing. Nevertheless, many negative stereotypes about deaf and hard of hearing people persist. A retrospective analysis of the image of the «deaf» makes it possible to identify the causes of stigmatization of a person with hearing impairment, to trace the process of formation of the concept of «culture of the deaf». The positive image of the «deaf» as an active subject of cultural processes is spreading today with the help of museum exhibition and educational projects.
Keywords: deafness, deaf and hard-of-hearing people, Russian sign language, culture of the deaf, inclusion, museum
DOI 10.30725/2619-0303-2024-1-68-74
Сегодня в русле общего развития инклюзивных практик пересматриваются возможности человека с инвалидностью как созерцающего и действующего субъекта в сфере культуры. Особый интерес представляет процесс осмысления образа «глухого» в культуре, инспирированный с одной стороны представителями этого сообщества, а с другой - крупными институциями, такими как Российский комитет Международного совета музеев. Среди наиболее дискуссионных вопросов - лингвистическое своеобразие русского жестового языка, самобытность «культуры глухих», образовательный и творческий потенциал людей с нарушением слуха. В связи с этим актуальной задачей представляется проведение ретроспективного анализа для конструирования корректного образа глухого человека, развенчания стереотипов и архаичных представлений о нем.
Исследование понятий «глухота» и «глухой» естественно начать с античности как колыбели рационального осмысления мира. Это и антропологическая точка бифуркации человеческой саморефлексии, пробуждения его сознания и самосознания, обнаружения себя самого как личности [1, с. 2]. В этот период на основе учения Платона об эйдосах формируется понятие дуализма человеческой природы, состоящей из бессмертной, невидимой души и материального, подверженного тлению тела. Вечная душа - родовое отличие человека от животного.
В дальнейшем Аристотель, развивая это учение, выделяет три вида душ: «растительную», «животную» и «разумную». «Растительная душа» обладает способностью к питанию, росту, размножению, «животная душа» способна к ощущениям (слух, зрение, осязание,
обоняние), «разумной душе» свойственно мышление. Соответственно, растениям присуща «растительная душа», животным - «растительная» и «животная», а человеку - все три вида душ.
Наличием «разумной души» объясняется стремление человека к истине. Процесс познания, согласно Аристотелю, обусловлен возможностью чувственного восприятия. Внешний мир воздействует на различные органы человека, таким образом, возникает непосредственная связь человека с миром вещей и знания о них.
Аристотель выделяет пять чувственных восприятий: осязание, вкус, обоняние, слух, зрение. При этом определяет, что «из этих вышеперечисленных способностей зрение само по себе является более важным для жизни, а для ума привходящим образом более важным является слух» [2, с. 103]. Согласно Аристотелю, процесс обучения носит исключительно вербальный характер, поэтому «не могут научиться все, кто не в состоянии слышать звуки» [3, с. 65]. В данном случае имеется в виду не слух как способность воспринимать звуки вообще, а именно приобретение человеком знаний через речевой (словесный) способ их представления.
Считая слова условными именами вещей, которые не имеют ничего общего с их природой, а речь формой выражения и передачи мысли, Аристотель не рассматривает другие способы коммуникации и обучения.
Учитель Аристотеля, Платон, в диалоге «Кратил» отдельно анализирует вопросы объективности и субъективности (условности) имен человеческого языка и их значение в процессе познания. Мыслитель отвергает идею софистов о полной условности имен вещей, согласно которой они - лишь знаки, о которых договорились люди.
Признавая номинативную функцию языкового знака (имени), Платон указывает на то, что обозначение вещи может происходить и с помощью невербальных средств. В качестве примера он описывает форму коммуникации глухих людей, которые объясняются «с помощью рук, головы и вообще всего тела», т. е. используют указательные жесты, мимику и пантомиму: «...если бы мы захотели обозначить что-то вышнее и легкое, мы подняли бы руку к небу, подражая природе этой вещи, если же что-то низкое и тяжелое, то опустили бы руку к земле. Точно так же, если бы мы захотели изобразить бегущего коня или какое-нибудь другое животное, ты ведь знаешь, мы бы всем своим телом и его положением постарались походить на них» [4, с. 660].
Мыслитель не критикует выразительность описанной знаковой системы, которую можно считать протоформой жестового языка. Однако указывает на то, что она отвечает задаче объяснения (коммуникации), но не отражает предметных сущностей мира вещей, т. е. не обладает гносеологической функцией.
Такое обозначение вещи Платон ставит в один ряд со звукоподражанием, которое, так же как и подражание другим внешним качествам вещей - форме и цвету, не является подлинным именем.
В античной философии формируется особое понимание феномена языковой сущности человеческого бытия. Язык трансформируется из семиотической системы и инструмента отражения реальности, и констатации фактов, из способа выражения чувств и эмоций в духовную энергию и специфическую форму мировидения, созидающую и конструирующую действительность вокруг [5]. Находясь в ситуации вынужденной отчужденности от языковой реальности, глухой человек стигматизируется: его интеллектуальные способности подвергаются сомнению.
Это явно отразились и в языке: греческое слово К0ф01 можно перевести как «глухой», «немой», «тупой», «пустой». Такая семантика свойственна и русскому языку, в котором слово «глухой» созвучно с «глупый». В то время как на русский жестовый язык слово глухой переводится следующими жестами:
1) указательный палец правой руки подносится к уху, а затем к губам. Жест «глухой» прямо указывает на органы слуха и речи, давая понять, что человек не слышит и не говорит;
2) указательный палец подносится к уху, затем показывается жест «выключить», т. е. «слух» + «выключен». Семантика обоих жестов «никак не связана с оценкой интеллектуальных способностей неслышащего человека.
Наследие античных авторов в вопросе физиологии, психологии и философской антропологии в своих трудах христианские богословы осмысляли на основе библейского текста. Согласно нему, существование скорбей и болезней объясняется тем, что мир лежит во зле со времен изгнания Адама и Евы из Райского сада.
В Ветхом завете болезни и телесные несовершенства нередко представляются следствием неправедной жизни. Во Второзаконии изложены установленные Богом заповеди, и как предупреждение описаны наказания, которые последуют за их неисполнение: «По-
разит тебя Господь проказою Египетскою, почечуем, коростою и чесоткой, от которых ты не возможешь исцелиться; поразит тебя Господь сумасшествием, слепотою и оцепенением сердца. И ты будешь ощупью ходить в полдень, как слепой ощупью ходит впотьмах...» [Втор. 28:27-29].
Закономерно, что, исходя из концепции воздаяния, принятой в древнееврейском обществе, ученики спрашивают Иисуса о слепом: «Равви! Кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» [Ин. 9:2]. Иисус отвечал: «не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии» [Ин. 9:3]. Новый Завет подвергает сомнению устоявшееся представление о том, что болезни, инвалидность обязательно являются следствием совершения греховных поступков. Связь исцеления от недуга и прощения грехов в Евангелиях далека от лобовой назидательности: согрешил - заболел - покаялся - был прощен и выздоровел [6].
Учение о самопознании и Богопознании в христианской антропологии строится в соответствии с концепцией творения человека по образу и подобию Божьему. В святоотеческих трудах развивается идея о «внутреннем человеке», согласно которой, центральное значение в поисках Бога имеет именно духовная жизнь человека.
В философии Августина идея внутреннего человека стала центральной для его философии мышления [7]. В произведении «О книге Бытия» мыслитель утверждает, что отсутствие физической возможности видеть и слышать не ограничивает человека в общении с Богом, так как духовное зрение и слух не зависят от состояния органов слуха и зрения. Говоря о невозможности воспринять свет, сотворенный Богом, Святой Августин уточняет: «Это - не то, как когда отсутствуют телесные органы, например, у слепых или глухих, ибо в их душе есть тот свет, о котором у нас теперь идет речь» [8].
Глухота и слепота в богословских трактатах мыслителя часто упоминаются именно в контексте описания отношений человека и Бога в противопоставлении «плотских ушей» - «ушам сердца». Согласно его концепции, «премудрость внутренним образом, без словесного звука наставляет друзей Божиих и пророков» [9].
Епископ Немесий Емесский в своем трактате «О природе человека» разделяет слова на внутренние и произносимые. Внутреннее слово (£Уб1а0£то^ Лоуоф есть движение души, происходящее в рассудке, - без всякого внеш-
него выражения [10]. Процесс внутреннего движения мысли он ставит выше внешних проявлений этого процесса в виде непосредственного говорения. Глухота рассматривается как нарушение слуха, которое препятствует выражению своих мыслей посредством речи, но не мышлению. Согласно его мнению, глухонемые от рождения и потерявшие голос по причине какой-нибудь болезни или страсти нисколько не менее разумны [10].
Достоверность чувственного (телесного) восприятия действительности христианские мыслители подвергают сомнению. Евагрий Понтийский относит слух к наиболее легкому пути искушения человека: «Поскольку ум воспринимает помыслы из пяти чувств, то следует выяснить, какое из этих чувств является источником наиболее тяжких помыслов. -И ясно, что таким источником является слух, ибо страшное слово сердце мужа праведна смущает (Притч. 12:25)» [10].
Такое суждение обусловлено библейской историей об искушении змеем жены Адама. Именно слово стало орудием соблазнения грехом первых людей, т. е. «первый грех вошел в мир путем слуха» [11].
Одним из путей к победе над земными страстями в христианстве становится уход от мира и сознательное пребывание в безмолвии и тишине. Стремясь ограничить искушения слуха и языка (празднословия), сосредоточиться на молитвенных размышлениях, монахи принимают обеты молчания. Среди монахов, прославившихся этим подвигом, Святой Макарий Египетский, преподобный Феодосий, Иоанн Молчальник.
Ограничения общения на мирские темы содержат и некоторые монашеские общежитийные уставы. Устав Таввенисиотского общежития практически не допускал разговоров монахов между собой. В молчании проходили и труды, и молитвы, и трапезы, строго запрещено было передавать друг другу какие-либо новости о происходящем вне стен обители. В случае крайней необходимости монахи объяснялись жестами, введенными Святым Пахомием.
Использование жестов помогало сохранять обет молчания и монахам ордена Святого Бенедикта Нурссийского. Бенедектинцы помимо жестов также использовали в общении ручную азбуку, в которой определенные конфигурации пальцев и кистей рук соответствовали буквам испанского алфавита. Такую азбуку также принято называть дактилологией (от греческого dactilos - палец, logos -слово, учение).
В XVI в. дактилологию как основное средство обучения неслышащих детей использовал испанский монах Педро Понсе де Лион из монастыря святого Сальвадора. В этот монастырь, живущий по уставу Святого Бенедикта, отдают на воспитание неслышащих детей из знатных семейств. Неслышащие дети попадают в среду слышащих людей, основным средством общения которых являются жесты и ручная азбука. Педро Понсе де Лион использовал эти обычные для него средства коммуникации в обучении детей и добился того, что они овладели «не только письмом, счетом и чтением на родном языке, но также латынью и греческим языком» [12, с. 376]. Желание монахов-молчальников сосредоточиться на духовной жизни, ограничив вербальную коммуникацию, естественным образом породило альтернативный язык (систему жестов и ручной азбуки), который открыл возможности развития сурдопедагогики. На могильном камне Понсе вырезано: «Педро Понсе обучал глухих и немых, хотя Аристотель утверждал, что это невозможно» [12, с. 376].
Начиная с XVI в. в странах Европы и Америке появляются учебные заведения для неслышащих детей. Общепринятым становится устный метод обучения, основная задача которого обучить неслышащего человека говорить и понимать обращенную к нему устную речь. Успешные примеры этой педагогической практики подкрепляются концепцией человек-машина, предложенной философами Нового времени. В случае поломки детали механизма ее необходимо починить или заменить. По аналогии с этим работу имеющего дефект органа слуха можно компенсировать передачей функции восприятия речи зрительным анализаторам.
В России первое опытное училище для глухонемых было открыто в 1806 г. по указу императрицы Марии Федоровны. Начиная с 1806 по 1898 г. в Российской империи было открыто 34 учебных заведения для детей с нарушением слуха [13, с. 60]. После учреждения в 1898 г. Попечительства Марии Федоровны о глухонемых открываются новые школы: в Чернигове, Калуге, Смоленске, Одессе, Тифлисе и др.
Отчетная документация открытых учреждений позволяет сказать, что глухой человек сталкивался в это время не только с объективными проблемами, обусловленными затрудненной коммуникацией, недостатком образования, но и с суеверными предрассудками. В издании Закавказского отделения Попечительства императрицы Марии Федоровны
о глухонемых 1913 г. зафиксированы такие предубеждения относительно неслышащих людей: «будто глухонемые навлекают на селения, где они проживают, разные бедствия -пожары, неурожаи, заразные болезни, морь скота и т. п.» [14, с. 7]. В русской народной культуре «причина немоты и глухоты взрослых - нарушение запретов или невыполнение ими ритуальных предписаний, наказание за святотатство» [15].
Стремительное развитие системы специального образования детей и взрослых с нарушением слуха произошло после установления в стране советской власти.
В период с 1924 по 1934 г. количество специализированных школ для людей с нарушением слуха выросло от 41 до 139, а количество учащихся - от 2500 до 11 433 человек. К 1936 г. в РСФСР школьным обучением было охвачено 80% детей с недостатками слуха 16, с. 283]. К 1941 г. всеобщий охват обучением глухих детей по РСФСР был в основном закончен [16, с. 284]. Одновременно организовывались артели и рабочие клубы, объединявшиеся людей с нарушением слуха, в 1926 г. было создано Всероссийское общество глухих.
Наиболее точно сформулирован образ глухого человека в этот период одним из основателей отечественной школы дефектологии Л. С. Выготским: как трудовой аппарат, как человеческая машина тело глухонемого немногим разнится от тела нормального человека, и, следовательно, для глухого сохраняется вся полнота возможностей физического развития, приобретения навыков и трудовых умений [17, с. 69].
В методических рекомендациях для учителей глухих отдельно рассматривается вопрос использования в процессе обучения жестового языка, для обозначения которого применяются следующие термины: «мимика», «пантомима», «мимические средства общения». Использование жестового языка, как вспомогательного средства коммуникации учителя с учениками, определяется как необходимое условие эффективного построения учебного процесса только на его первоначальном этапе. Жестовая речь оценивается как «примитивная система» коммуникации, сопряженная с низким развитием мышления.
Развитие русского жестового языка тормозится ограничением сферы его использования ситуациями личного общения глухих друг с другом. Складывается стереотип о низком уровне средств выразительности жестового языка. Владение словесным языком становится основным признаком дифференциации по-
нятий «грамотный» и «неграмотный» глухой. Формируется представление об «идеальном глухом» человеке, который, преодолев дефект, полностью интегрирован в общество нормально слышащих людей.
Однако политика государства, направленная на социальную интеграцию и инкульту-рацию людей с нарушением слуха, привела к формированию сообщества с собственной языковой и как следствие - культурной идентичностью. Специальная школа-интернат становится местом языковой и культурной инициации неслышащего ребенка.
Отечественные исследования признаков субкультурности сообщества глухих начались в 1980-х гг. Данную проблематику в своих работах рассматривают Г. Л. Зайцева, В. А. Паленный, В. З. Базоева, Н. С. Чаушьян. К числу базовых признаков данной социальной группы авторы относят общий исторический опыт, браки внутри группы, идентификацию себя с группой, наличие своего жестового языка, отличного от звукового языка страны, совокупность социальных убеждений, поведенческие нормы, наличие формальных и неформальных объединений и т. п. [18; 19]
Исследователь жестовых языков и культуры глухих Верена Крауснекер предлагает рассматривать основанием социокультурного своеобразия глухого человека владение им жестовым языком, а не наличие у него нарушения слуховой функции: «Глухие пользователи жестового языка отличаются яркой самобытностью как лингвистическое меньшинство, они укрепляют культуру глухих и хорошо организованы на международном уровне (клубы глухих, национальные ассоциации глухих, Европейский союз глухих, Всемирная федерация глухих), что отличает их от людей, которых называют «лица с дефектами слуха» [20, с. 29].
Этот новый взгляд на сообщество глухих поддерживается и развивается сегодня представителями сообщества, лингвистами, социологами и переводчиками русского жестового языка, такими как В. Колесников, О. А. Варино-ва, Л. А. Нагорная, А. Харламенков, Н. В. Большаков и др.
Такому подходу противостоят педагоги, психологи, придерживающиеся медицинского и патерналистского понимания «глухого». До сих пор подвергаются сомнению как лингвистическая самостоятельность русского жестового языка, так и наличие признаков субкультурности сообщества глухих людей. Русский жестовый язык определяется как средство «неформальной, непринуж-
денной коммуникации, где смысл жестов поддержан наличным общим контекстом, а также интенсивной мимикой» [21, с. 148]. Таким образом, русский жестовый язык противопоставляется русскому словесному языку, подчеркивается дефицитарность первого по отношению ко второму. В то же время малоизученными остаются вопросы словесно-жестового двуязычия и языковой картины глухого человека.
Описанные подходы к пониманию глухоты могут принимать радикальные формы -полное отрицание «культуры глухих», пренебрежительное отношение к жестовому языку («только и умеют, что руками махать»), в противовес развиваются тенденции культурной и социальной сепарации глухих, возможность которой повышается посредством развития технологий визуализации процессов коммуникации (Viber, WhatsApp, Skype, Telegram).
Проведенный диахронический анализ показывает, что образ глухого в культуре сегодня носит проблемный характер. Обозначенные подходы к пониманию глухоты в равной степени ограничены,а противопоставление русского словесного и жестового языков искусственно. Развитие инклюзивной культуры общества должно быть сопряжено с признанием права глухого человека на идентификацию себя как носителя русского жесто-вого языка.
Сфера культуры, в частности музей, представляется наиболее оптимальной площадкой для трансляции нового образа «глухого» - человека с особым лингвокультурным опытом. Динамика развития программы «глухие гиды», рост числа музейных экспозиций, оснащенных информационным контентом на русском жестовом языке, начало целенаправленных исследований посетителей с нарушением слуха - свидетельствуют о растущем интересе музея к сообществу глухих и слабослышащих, о желании перевести их из категории потенциальных участников предлагаемых культурных практик в реальные.
Музей, обладая высоким авторитетом в системе легитимации артефактов различных культур, может способствовать ценностному переосмыслению понятий, связанных с сообществом глухих и слабослышащих людей, таких как «русский жестовый язык», «культура глухих» и др. Интересным примером реализации потенциала музея в этом вопросе является выставочный проект ГМИИ им. А. С. Пушкина «Всеобщий язык» (16 декабря 2022 г. - 19 марта 2023 г.). Проект исследует многообразные формы человеческого
общения, попытки обретения общего языка через мудрость вероучений, географические открытия, повседневные ритуалы и непрекращающийся обмен информацией [22]. В разнообразный предметный ряд выставки кураторы включили редкий экземпляр дактильной азбуки из частной коллекции директора музея «GARAGE» Антона Белова, мультимедийный контент, содержащий видеоарт: по периметру зала на верхней части стен транслировалось видео, снятое здесь же. Люди ходили от экспоната к экспонату, приветствовали знакомых, обсуждали увиденное - на русском жестовом и на звучащем языке (трудно сказать на каком конкретно, так как видео беззвучно). Такое проектное решение действительно способствует возникновению живого чувства многоголосья и поликультурности у музейного зрителя, задает перспективную модель сопряжения магистральной линии в культуре, и на сегодняшний день находящейся «по краям» культуры сообщества глухих.
Список литературы
1. Гришин В. В., Фихтнер Е. Н., Шиловская Н. С. Античные проекты человека // Вестник Минского университета. 2015. № 2 (10). URL: https://www.minin-vestnik.ru/jour/article/view/34 (дата обращения: 26.01.2024).
2. Аристотель. Протрептик. О чувственном восприятии. О памяти. Санкт-Петербург: Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та, 2004. 182 с.
3. Аристотель. Метафизика // Аристотель. Сочинения: в 4 т. Москва: Мысль, 1975. Т. 1. С. 63-367.
4. Платон. Кратил // Платон. Сочинения: в 4 т. Москва: Мысль, 1990. Т. 1. С. 613-681.
5. Горюнова Т. А. Язык как особая форма миропонимания в античной натурфилософии // Вестник Вятского государственного университета. 2017. № 11. С. 6-9.
6. Ярошевская О. И. Евангельские чудеса как знамение царства // Вестник Свято-Филаретовского института. 2011. № 4. С. 172-187.
7. Тарасов П. Г. Идея формирования внутреннего человека в античной философии и христианском вероучении // NOMOTHETIKA: Философия. Социология. Право. 2007. № 9 (40). С. 31-38.
8. Августин Аврелий. О книге Бытия // Азбука веры: сайт. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Avrelij_ Avgustin/o-knige-bytija (дата обращения: 09.03.2023).
9. Августин Аврелий. О граде Божием // Азбука веры: сайт. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Avrelij_ Avgustin/o-grade-bozhem/ (дата обращения: 10.03.2023).
10. Немезий, еп. О природе человека // Азбука веры: сайт. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Nemesij_ Emesskij/ (дата обращения: 10.03.2023).
11. Виссарион (Нечаев), еп. Грехи чувств // Азбука веры: сайт. URL: https://azbyka.ru/otechnik/ Vissarion_Nechaev/grehi-chuvstv/#0_2 (дата обращения: 12.03.2023).
12. Базоев В. З., Паленный В. А. Человек из мира тишины. Москва: Академкнига. 2002. 814 с.
13. Заварицкий Д. А. Глухие в церкви: опыт сурдопереводчика. Санкт-Петербург: Изд-во Политехн. ун-та, 2012. 222 с.
14. Андреев А. П. Глухонемые и их обучение. Тифлис: Закавказ. отд-ние Попечительства государыни им. Марии Феодоровны о глухонемых, 1913. 70 с.
15. Байбурин А. К. Этнографические заметки о языке и слове в русской традиции // Антропологический форум. 2005. № 3. С. 381-400.
16. Басова А. Г., Егоров С. Ф. История сурдопедагогики: учеб. пособие. Москва: Просвещение, 1984. 295 с.
17. Выготский Л. С. Проблемы дефектологии. Москва: Просвещение, 1995. 524 с.
18. Варинова О. А., Елфимова С. В. Что вы хотели узнать о глухих: учеб. пособие. Новосибирск: Изд-во Новосиб. гос. техн. ун-та, 2014. 36 с.
19. Базоев В. З., Паленный В. А. Человек из мира тишины. Москва: Академкнига, 2002. 814 с.
20. Крауснекер В. Защита и поддержка жесто-вых языков и прав их пользователей: анализ положения в странах-членах совета Европы // Лингвистические права глухих: государственная поддержка, изучение и применение жестового языка: материалы междунар. конф., 22-23 мая 2007 г. / сост. А. А. Комарова, Н. А. Чаушьян. Москва, 2008. С. 26-30. 21. Фрумкина Р. М. Психолингвистика: учеб. пособие. Москва: Академия, 2001. 315 с.
22. Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина: офиц. сайт. URL: https://www.pushkinmuseum.art/ (дата обращения: 25.03.2023).
References
1. Grishin V. V., Fikhtner E. N., Shilovskaya N. S. Ancient human projects. Bulletin of Minsk University. 2015. 2 (10). URL: https://www.minin-vestnik.ru/jour/ article/view/34 (accessed: Jan. 26.2024) (in Russ.).
2. Aristotle. Protreptic. About sensory perception. About memory. Saint-Petersburg: Publ. house Saint-Petersburg State Univ., 2004. 182 (in Russ.).
3. Aristotle. Metaphysics. Aristotle. Works: in 4 vols. Moscow: Mysl', 1975. 1, 63-367 (in Russ.).
4. Platon. Cratylus. Platon. Works: in 4 vols. Moscow: Mysl', 1990. 1, 613-681 (in Russ.).
5. Goryunova T. A. Language as a special form of worldview in ancient natural philosophy. Bulletin of the Vyatka State University. 2017. 11, 6-9 (in Russ.).
B. TyrapuiHOBa
6. Yaroshevskaya O. I. Gospel miracles as a sign of the kingdom. Bulletin of the Saint-Philaret Institute. 2011. 4, 172-187 (in Russ.).
7. Tarasov P. G. The idea of the formation of the inner man in ancient philosophy and Christian doctrine. NOMOTHETIKA: Philosophy. Sociology. Right. 2007. 9 (40), 31-38 (in Russ.).
8. Augustine Aurelius. About the book of Genesis. Basics of faith: website. URL: https://azbyka.ru/ otechnik/Avrelij_Avgustin/o-knige-bytija (accessed: Mar. 09.2023) (in Russ.).
9. Augustine Aurelius. About the City of God. Basics of faith: website. URL: https://azbyka.ru/ otechnik/Avrelij_Avgustin/o-grade-bozhem/ (accessed: Mar.10.2023) (in Russ.).
10. Nemesius, bishop. About human nature. Basics of faith: website. URL: https://azbyka.ru/otechnik/ Nemesij_Emesskij/ (accessed: Mar.10.2023) (in Russ.).
11. Vissarion (Nechaev), bishop. Sins of feelings. Basics of faith: website. URL: https://azbyka.ru/otechnik/ Vissarion_Nechaev/grehi-chuvstv/#0_2 (accessed: Mar.12.2023).
12. Bazoev V. Z., Palenny V. A. Man from the world of silence. Moscow: Akademkniga. 2002. 814 (in Russ.).
13. Zavaritsky D. A. Deaf in church: the experience of a sign language interpreter. Saint-Petersburg: Publ. house Polytechnic Univ., 2012. 222 (in Russ.).
14. Andreev A. P. Deaf and mute people and their training. Tiflis, 1913. 70 (in Russ.).
15. Bayburin A.K. Ethnographic notes about language and word in the Russian tradition. Anthropological forum. 2005. 3, 381-400 (in Russ.).
16. Basova A. G., Egorov S. F. History of deaf pedagogy: textbook. Moscow: Education, 1984. 295 (in Russ.).
17. Vygotsky L. S. Problems of defectology. Moscow: Education, 1995. 524 (in Russ.)
18. Varinova O. A., Elfimova S. V. What did you want to know about the deaf: textbook. Novosibirsk: Publ. house Novosibirsk State Technical Univ., 2014. 36 (in Russ.).
19. Bazoev V. Z., Palenny V. A. Man from the world of silence. Moscow: Akademkniga, 2002. 814 (in Russ.).
20. Krausnecker V. Protection and support of sign languages and the rights of their users: analysis of the situation in member countries of the Council of Europe. Linguistic rights of the deaf: state support, study and application of sign language: materials of the intern. conf., May 22-23, 2007 / comp. A. A. Komarova, N. A. Chaushyan. Moscow, 2008. 26-30 (in Russ.).
21. Frumkina R. M. Psycholinguistics: textbook. allowance. Moscow: Academy, 2001. 315 (in Russ.).
22. The Pushkin State Museum of Fine Arts: offic. website. URL: https://www.pushkinmuseum.art/ (accessed: Mar.25.2023) (in Russ.).
