CC BY
136KOiHMyH III KAI|i HI
Феномен бездомности: экономический, структурный и культурный подход
Виноградова Г.В.
В статье проводится концептуальный анализ бездомности на различных уровнях: экономическом, социальном, культурном. Феномен бездомности рассматривается в теоретическом контексте более широких концепций бедности, андеркласса и стигмы. Проводится исторический анализ данных концепций. Оценивается значение экономического аспекта проблемы по отношению к социальному и культурному. Понятия стигмы, моральной карьеры и тотальных институтов И.Гоффмана применяются к анализу феномена бездомности. Теория социального и культурного капитала П.Бурдье рассматриваются для исследования нисходящей моральной карьеры бездомного, а феномен социальной смерти - как ее завершение. Ключевые слова: бездомность, маргинальность, эксклюзия, бедность, андеркласс, стигма, социальный и культурный капитал
Vinogradova G.V.
The phenomenon of homeless people: economical, structural and cultural approach
The article provides a conceptual analysis of homelessness in different levels: economical, social and cultural. The phenomenon of homelessness is observed in theoretical context of broader conception of poverty, conception of underclass and conception of stigma. Historical analysis of these conceptions is performed. The importance of economic aspect of the problem in relation to social and cultural is estimated. The conception of stigma and moral career by I.Goffman applies to phenomenon of homelessness analysis. The theory of social and cultural capital by P. Bourdieu is examined in purpose to explore descending moral career of homeless finishing by his social death.
Key words: homelessness, marginality social exclusion, poverty, underclass, stigma, moral career, social and cultural capital
Исследование феномена бездомности невозможно без обозначения теоретического контекста положения данной категории в социуме и определения основных понятий, связанных с его изучением. В современной науке используется множество понятий и теорий: концепция бедности и социальной депривации, теории девиантного поведения, концепции маргиналь-ности, концепции ипЬегс^ээ'а и социальной эксклюзии - все они упоминают о бродягах и бездомных. Рассматривая различные аспекты феномена бездомности, описываемые нижеизложенными концепциями, представляется возможным выделить различные уровни или измерения бездомности, подходящие для изучения.
В западных, в частности, европейских социологических исследованиях, проблема бездомности изучается всесторонне, есть несколько типов бездомных и направлений социальной политики, связанных с этой типологией. В частности, выделяются несколько измерений бездомности - собственно физическая, как отсутствие или непригодность для проживания места обитания человека, юридическая, как наличие или отсутствие прав на жилье, и социальное как эксклюзия от социальных отношений. Соответственно, выделяется семь типов бездомных и несколько подтипов [1]. И бездомность, как отсуствие крыши над головой, может значительно отличаться от нехватки места для частной жизни и социальных отношений, пребывания за чертой бедности или неопрятного внешнего вида.
Исследование бедности имеет самую долгую социологическую традицию, восходящую к XIX веку. Изначально сам термин "бедность" имел скорее экономическое, чем социальное значение. Однако и здесь уже наблюдаются первые дебаты
между экономикой и социологией, направленные на различие между абсолютной и относительной бедностью. Средства к существованию - это минимум, необходимый для поддержания жизни, и быть ниже этого уровня означает испытывать абсолютную бедность, когда индивиду не хватает средств для поддержания жизни. В то же время встает вопрос о том, что считать жизнью в широком смысле этого слова - полноценным и гармоничным существованием в рамках своего социума и своей культуры. Какой стандарт считать минимально допустимым для поддержания социально приемлемого образа жизни - это уже вопрос относительной бедности, придающий термину социальное значение, являющееся здесь доминирующим. Наиболее известным исследователем теории относительной бедности явился П.Таусенд. Он дает следующее определение: "Можно сказать, что индивиды, семьи и группы населения живут в бедности, если им не хватает средств питаться, действовать, как большинство населения, иметь жилищные условия и вкушать прелести жизни, доступные большинству, - если они не могут жить в обществе, к которому они принадлежат, так, как живет большинство населения" [2; 31]. Таким образом, выделяются две компоненты феномена бедности - ограниченность ресурсов и отклонение от приемлемого образа жизни, присущего социуму, в котором проживают индивиды.
Изначально бедных рассматривали, как источник опасности, который необходимо контролировать во избежание социальных катаклизмов. Позднее этот контроль стал более интенсивным и начал проводить разграничение между теми, кто беден и неспособен работать и обеспечивать себя - то есть престарелыми или больными - и теми, кто беден, но - по крайней мере, теоретически - в состоянии себя обеспечивать. Это разграничение впоследствии вылилось в разделение бедных на категории "достойных" и "недостойных". Последние считались лодырями и бездельниками, возможно, преступниками, и, следовательно, подвергались карательным мерам, имевшим целью поощрить людей - или заставить силой - работать и обеспечивать себя.
В то же время, недостаток средств к существованию в традиционном обществе был достаточно распространенным явлением и не приводил человека к исключению из общепринятого стиля жизни. Слой бедняков составлял зна-
чительное большинство населения и «борьба с бедностью» не имела смысла и не давала сколько-нибудь заметного результата.
Однако еще в 40-е годы XX века антропологи и социологи стали задумываться о том, что бедность представляет собой не столько экономическую проблему, сколько культурную. В 1961 г. Оскар Льюис четко сформулировал понятие субкультуры (или культуры) бедности. По его мнению, для бедных характерны такие отношения и поведение, которые порождаются опытом жизни в бедности и представляют собой попытку выжить и смириться с очень ограниченными перспективами и средствами. Такое поведение, будучи однажды принятым, развивается в самовоспроизводящуюся субкультуру, играющую впоследствии причинную роль в неблагоприятном положении следующего поколения. Иначе говоря, бедные вырабатывают свою субкультуру, как результат процесса отчуждения (возможно сказать, эксклюзии) от остального общества. И преодоление физической бедности не может быть достаточным для преодоления культуры бедности, она становится самостоятельной силой, существующей независимо от породивших ее условий. [3]
Льюис называет около 70-ти взаимосвязанных социальных, экономических и психологических черт культуры бедности и выделяет четыре блока: 1) отсутствие или низкий уровень участия в основных институтах общества; критические установки по отношению к основным институтам господствующих классов; к официальным нормам брака; и цинизм по отношению к церкви. Бедные не разделяют общественных ценностей и даже если осознают их, то не действуют в соответствии с ними. 2) минимальный уровень организованности вне рамок семьи; 3) отличные от общепринятых взаимоотношения полов - отсутствие детства, ранние сексуальные контакты, свободные браки, высокая частота абортов и т.д.; 4) преобладание таких установок как беспомощность, зависимость, униженное положение, что связано с низкой мотивацией к труду и достижениям; ориентация на сегодняшний день, неспособность к планированию. Подобные установки и поведение делают бедность неизбежной. [3]
Концепцию "культуры бедности" обычно критикуют за то, что объяснение бедности лежит не в экономической структуре, за то, что
вместо этого она поощряет восприятие неблагоприятного положения как порождаемого фаталистической ориентацией и недостатком мотивации со стороны индивида; в результате бедность самовоспроизводится от поколения к поколению. Тем не менее, элементы подхода Льюиса встречаются даже в работах тех, кто пытается утверждать, что настоящим источником неравенства является не социальная, а экономическая структура.
Современные ученые сужают категорию бедных, под ними подразумевают «низший класс» -тех, кто беден постоянно. И сам термин «культура бедности» заменяют на «культуру гетто». Данный термин подразумевает два обстоятельства: во-первых, моральные ценности и социальные нормы в гетто являются результатом социальной изоляции и экономической нестабильности; и, во-вторых, культура гетто может изменяться с изменением ситуации, но поскольку амплитуды этих изменений не совпадают, то соответствующие ценности и модели поведения могут сохраняться длительное время. [4] Концепцию бедности сменяет теория ипСегйаэБа, делающая акцент на эксклюзию от институтов социальной интеграции, прежде всего, от рынка труда.
ипСегс^ээ - это, прежде всего структурная позиция индивидов. В исследованиях данного феномена зачастую употребляется понятие "социальная изоляция", которое также подходит и для исследования бездомности. При этом социальная изоляция включает в себя пространственную изоляцию (как правило, представители ипСегйаэБа живут на окраинах больших промышленных городов, в гетто), бедность как признак социального положения ипСегс^Бэа, но основным признаком данного феномена является положение представителей ипСегс^Бэа в системе социальной стратификации города.
В предыдущем разделе уже упоминалось о делении бедных на "достойных" и "недостойных". ипСегйаээ большинство исследователей относят ко второй категории, считая их виноватыми в своем положении, а потому недостойными заботы. Общественное мнение, как правило, придерживается такой же точки зрения, дистанцируясь от представителей низшего слоя, что еще более усиливает отчуждение ипСегс^ББа от остального общества.
Таким образом, стратификация в индустриальном обществе не ограничивается материаль-
ными различиями, а простирается также и на различный культурный опыт. Этот опыт "сформирован существовавшими и существующими экономическими и политическими структурами", приводящих к тому, что "различие групп по стилю жизни, нормам и ценностям связывается с различиями в доступе к организационным каналам привилегий и влияния"[4]. Значит, существует связь между структурной позицией и соответствующей культурной ориентацией и привилегиями. Это очень веский аргумент, и неявно он противоречит любому утверждению о том, что определенный набор ценностей и отношений является причинным по отношению к структурно неблагоприятной позиции.
Представляется, что определяющей в данном случае является культурный контекст социальной позиции индивида. Первая российская работа по исследованию бедности указывает прежде всего на ценностно-нормативный аспект проблемы. Неимущие, с одной стороны, осознают общезначимые ценности и официальные нормы, а с другой - вырабатывают свою жизненную систему координат. Разрыв между этим двумя системами, поддерживаемый как объективными, так и субъективными факторами, способствует, прежде всего, адаптации к условиям нужды, а не активному поиску выхода из нее. «Клеймо бедности» заставляет мыслить категориями замкнутого пространства и действовать согласно установленным правилам: либо в роли вечного просителя места работы, пособий, милостыни и т.д. либо в роли преступника. Получение «льгот» заставляет вести себя соответственно, дабы их не лишиться. [5] Таким образом, на социокультурном уровне происходит закрепление «маргинального статуса» личности, изменить который только экономическими трансфертами и даже методами социальной интеграции крайне сложно.
Для обозначения закрепления физических, материальных, экономических и структурных изменений на социокультурном уровне в исследование вводится понятие стигмы. Это термин был разработан И. Гоффманом в нескольких работах [7,8,9] и используется практически в изначальном значении: в греческом языке он означал клеймо на теле раба, преступника -ритуально нечистого, запятнавшего себя позором человека, которого следует сторониться. Сейчас этот термин широко используется в пер-
воначальном буквальном смысле, указывая на постыдный статус индивида как таковой. Стигма связана с социальными ожиданиями (экспек-тациями) членов общества друг от друга и зависит от правил и норм, принятых в социуме (социальной группе). Негативная, связанная с де-виантным (отклоняющимся) поведением стигма, как правило, приводит к отторжению человека от членов общества, считающихся «нормальными». Стигма любого рода накладывает определенный отпечаток на поведение человека, его место в социальной структуре, и на процесс его социальной идентификации и самоидентификации и систему ценностей и норм, интериоризируемых личностью.
С понятием стигмы Гоффман связывает другое понятие - моральная карьера. Традиционно термин «карьера» обозначает восходящую мобильность. В то же время, карьера может быть как успешной, так и неудачной. Этот термин сродни понятию «взрослая социализация», но Гоф-фман особо подчеркивает, что в отличии от него понятие моральной карьеры имеет два аспекта: 1) Карьера как часть общественно принятой институциональной системы - «официальная» позиция в обществе, предполагающая определенный стиль жизни; 2) Связанное с ней внутреннее представление о себе, феномен идентификации, чувство самоидентичности. Второй аспект и придает «моральное» значение карьере - как последовательности изменений, которые деятельность личности по изменению своего социального статуса вызывает в самой личности и структуре ее представлений о себе и окружающих.
Люди с определенной стигмой часто переживают схожие моменты в оценке своего положения и схожие изменения в самовосприятии -у них схожая "моральная карьера", которая является одновременно и причиной, и результатом выбора схожей последовательности актов личностной адаптации. Первая фаза этого процесса социализации состоит в том, что стигматизированный индивид усваивает представления об идентичности, принятые в "большом" обществе, а также общую идею: что это такое -обладать определенной стигмой. Во время второй фазы он узнает, что обладает определенной стигмой и, на этот раз подробно, изучает все последствия этого факта. Выстроенность этих начальных фаз моральной карьеры во времени и их взаимодействие между собой ведет к
формированию важных моделей, закладывая основы дальнейшего развития и обеспечивая средства выбора моральных карьер, доступных стигматизированным индивидам. [9]
Добавим, что когда индивид обретает новое стигматизированное "я" в зрелом возрасте, неловкость, которую он испытывает по отношению к своему новому окружению, может постепенно смениться неловкостью по отношению к прежним товарищам. Люди, познакомившиеся с ним после появления стигмы, просто считают его человеком с изъяном; для людей, узнавших его до появления стигмы, помнящих его таким, каким он был раньше, может оказаться затруднительным проявить к нему как формальный такт, так и привычное дружеское участие.[9]
Независимо от того, какая модель моральной карьеры свойственна стигматизированному индивиду, особенно интересной будет та фаза его опыта, когда он узнает о том, что он обладает стигмой, ибо в этот момент велика вероятность того, что он завяжет новые отношения с теми, у кого тоже есть эта стигма. Во многих случаях, когда стигматизация индивида связана с его нахождением в закрытом заведении - таком, как тюрьма, санаторий, приют, -многое из того, что он узнает о своей стигме, передается ему во время продолжительного тесного взаимодействия с товарищами по несчастью - когда он сам постепенно становится таким же, как они.[8] Здесь Гоффман говорит о так называемых тотальных институтах - закрытых и отгороженных от «большого общества» учреждениях, вызывающих значительные изменения в личности. Дело в том, что согласно человеческой природе индивид привыкает спать, играть и работать в разных местах и с разными партнерами. Тотальные институты разрушают барьеры, обычно разделяющие эти три сферы жизни. Основная их черта - все аспекты жизни участников проходят в одном локализованном пространстве и с одним окружением.
Нам представляется, что бездомные как социальная категория, не могут являться тотальным институтом в том смысле, о котором говорит Гоффман, это не закрытая общность, постоянно работающая с одними и теми же партнерами, согласно определенному расписанию. Другое дело, что это также общность, отгороженная от внешнего мира труднопреодолимы-
Таблица 1
Соотношение теоретических и эмпирических концептов моральной карьеры бездомного
Теоретические концепты Типы социального капитала П. Бурдье Уровни нисходящей моральной карьеры Критерии отрыва бездомного человека от общества
Физические Потеря жилья
Теория бедности Экономический Экономический Потеря работы
Теория андеркласса Социальный Структурный Разрыв связей
Теория стигмы И. Гоффмана Символический Символический Негативная самоидентификация
Культурный Культурный Утрата общественных ценностей
ми социальными барьерами и, как правило, не имеющая социальной идентичности вне себя самой. Кроме того, проживая в приюте, или находясь в границах нескольких благотворительных, медицинских и социальных учреждений, бездомный человек может подчиняться социально-психологическим законам тотальных институтов. Добавим, что согласно Гоффману, представители большого сообщества склонны приписывать "не-человечность" (ип-Иитаппез) стигматизированным индивидам, тем самым исключая их [9;40]. Все вышеперечисленное приводит к тому, что у отверженных людей схема моральной карьеры - перехода к статусу «бомж», несмотря на индивидуальные различия, оказывается идентичной.
Таким образом, при исследовании отрыва бездомного человека от общества необходимо использовать системный подход, прослеживающий кроме фактического отсутствия жилья и индивидуальных причин его потери экономический (бедность), структурный (социальная изоляция) и культурный (стигматизация) аспекты процесса исключения (эксклюзии) и отрыва как процесса, в котором активно участвует сама личность. Моральная карьера такого человека предполагает заполнение всех вышеперечисленных сфер жизни человека новым содержанием, с помощью которого человек, как правило, приспосабливается к новым условиям жизни и в то же время, процесс реадаптации становится для него труднодостижимым.
Задаваясь вопросом о факторах и внутренних механизмах моральной карьеры бездомного, возможно проследить их с помощью обращения к теории человеческого капитала П.Бур-дье (см. Таблицу 1). По аналогии с экономической теорией, личность может обладать другими видами капитала, используемыми для более эффективной восходящей мобильности в социуме.
Бурдье выделяет четыре основных вида капитала: экономический, понимаемый традиционно, социальный капитал-положение в социальной иерархии, знакомства, "связи"; культурный капитал - легитимные знания и навыки и символический капитал - престиж, признание.?
П.Бурдье использовал термины символического, социального и культурного капитала при анализе карьер в общепринятом смысле этого слова - продвижения по службе, приобретения известности и авторитета. В нашем исследовании мы сделаем попытку использовать понятие капитала в динамическом смысле. Представляется, что, по аналогии с понятием капитала в его экономическом смысле, символический, культурный и социальный капитал также может быть приумножен («пущен в рост», «вложен в дело») или утрачен («промотан», потерян из-за банкротства). Нас, как исследователей «моральной карьеры» - нисходящей социальной мобильности личности, будет в большей степени интересовать процесс утраты различных видов социального капитала: каким образом он происходит
и что именно теряет личность на каждом этапе процесса отрыва от социума (табл. 1).
Первый, пространственный этап моральной карьеры бездомного человека - отсутствие жилья. Оно может быть вызвано как его насильственным лишением, так и свободным выбором человека. Причины отсутствия прописки и жилья могут быть различными (классифицируются по степени распространенности): судимость, конфликт с супругом или иными родственниками, желание жить в городе и невозможность найти работу (учебу) с жильем, мошенничество при сделках с квартирами и т.д. Этому сопутствует отсутствие в паспорте (если таковой имеется) штампа о регистрации. Изредка встречается обратная ситуация - при наличии в паспорте отметки о прописке (регистрации), фактически человек не проживает по указанному адресу долгое время. Отсутствие регистрации также вызывает проблемы с оформлением других документов - военного билета, пенсионного удостоверения, ИНН и т.д.
Таким образом, причиной бездомности может быть как насильственное лишение жилья, так и варианты, когда при разводе с женой человек добровольно оставляет ей квартиру, либо уходит из дома, не желая конфликтовать с детьми (родителями) или другими родственниками. То есть, человек имеет право на жилье, но не желает им воспользоваться. Относительно небольшой процент всех бездомных составляют люди, для которых бродяжничество - сознательный выбор. Но, чем больше стаж бездомности, тем сложнее человеку вернуться в общество даже при наличии реальной возможности обрести постоянное место жительства.
Но, как известно, не любого человека, не имеющего дома или квартиры, исследователь, да и обычный человек назовет бездомным, а тем более - «бомжом». Этот ярлык, или, как мы говорили выше, стигма, как правило, предназначается для человека с ярко выраженными внешними, можно сказать, физическими признаками - неопределенный возраст, неопрятный внешний вид, грязная одежда, неприятный запах и т.д. Все это соотносится с понятием символического капитала, родоначальником которого явился П.Бурдье. Понятие символического капитала у П. Бурдье первоначально обозначало такой кредит доверия, который облегчает любой акт социального обмена и об экономичес-
кой выгодности которого принято молчать. Символический капитал - это репутация, внешность, имя, знаки достоинства, высокого социального статуса и т.п. У Бурдье, при обозначении высокого социального статуса символический капитал представляет собой поверхностные внешние признаки приобретенного человеком социального и культурного капитала. В случае нашего исследования это также внешние признаки утраты социального и культурного капитала. И в первом и во втором случае эти внешние признаки могут не соответствовать реальному положению дел. Тем не менее, в случае с бездомными, «не опустившиеся до конца люди» основным признаком того, что они еще не достигли положения «бомжа» называют внешний вид, желание и возможность следить за собой, быть прилично одетым, иметь внешний вид «нормального человека». Он положительно влияет на их социальное самочувствие и облегчает коммуникацию с внешним миром.
Отсутствие экономического капитала считается очевидным для категории бездомных. Тем не менее, характеристика вариантов потери экономических благ, очевидно, требует обращения к социальным и культурным характеристикам бездомности.
Во-первых, нередки случаи, когда отсутствие документов и регистрации является причиной, по которой человек не может получать денежные выплаты (прежде всего, пенсии и пособия) от государства. Встречались ситуации, когда человек по закону имел право на пенсию или пособие, но не мог предоставить необходимые документы в органы социального обеспечения. Таким образом, человек как бы не считается полноправным членом общества, он исключается из системы социально-экономической помощи.
Далее, полученные при помощи органов социальной защиты либо благотворительных организаций средства эти люди предпочитают тратить на питание, выпивку и табачные изделия, не утруждая себя долгосрочными вложениями (например, на аренду квартиры), что, по нашему мнению, объясняется маргинальной направленностью сознания бездомных, распространяющейся на экономическую сферу жизни данной категории.
Ярко выраженным показателем данной мар-гинальности является отношение к труду у данной категории. Как мы уже упоминали, одним из
основных признаков ипСегс!азз?а является исключение из рынка труда. Отсутствие прописки и документов является препятствием для устройства на постоянную работу, а временные и случайные заработки не в состоянии обеспечить минимально приемлемый уровень жизни, включающий аренду жилья. Кроме того, на случайных и временных заработках без официального трудоустройства бездомных нередко обманывают, не выплачивая обещанных денег, зная, что пожаловаться они не смогут. Даже при устройстве на постоянную работу отсутствие постоянного места жительства, ведущее к бытовой неустроенности, препятствует трудовой деятельности.
Как правило, после года безработицы, человек полностью или частично утрачивает мотивацию к труду. Зачастую бездомный человек на протяжении долгого времени не имея работы, привыкает к «свободному расписанию» и уже сам предпочитает постоянной работе случайные и временные заработки. Теряя смысл зарабатывания денег, человек перестает хотеть работать. И следующим этапом маргинализации становится ситуация, когда уже легче выпросить, получить помощь в организациях благотворительной помощи, чем пытаться что-либо сделать самому. Бездомный перестает тратить деньги на питание, если можно получить талон в благотворительную столовую, одежда не покупается, а берется в «Салоне дареных вещей» или «Красном кресте», на примете всегда есть несколько знакомых, у которых можно выпросить или одолжить, не отдавая, небольшую сумму. Для добывания средств к существованию также используются мелкие кражи и «собирательство». Люди как бы сужают круг своих потребностей, не стремясь к большему, даже если и предоставляется такая возможность.
Как мы уже говорили, основной причиной бездомности является утрата социального и культурного капитала. П. Бурдье определял социальный капитал как «ресурсы, основанные на родственных отношениях и отношениях в группе членства. Но наибольшую известность понятие «социальный капитал получило в расширительной трактовке Джеймса Коулмена, согласно которому это потенциал взаимного доверия и взаимопомощи, целерационально формируемый в межличностных отношениях: обязательства и ожидания, информационные каналы и социальные нормы [10;96]. По аналогии с физичес-
ким и человеческим капиталом, воплощенным в орудиях труда и обучении, которые повышают индивидуальную производительность, социальный капитал содержится в таких элементах общественной организации, как социальные сети, социальные нормы и доверие, создающие условия для координации и кооперации ради взаимной выгоды. Социальный капитал - это социальный клей, который позволяет мобилизовать дополнительные ресурсы отношений на основе доверия людей друг к другу. Способность с накоплению социального капитала не является индивидуальной характеристикой личности, она является особенностью той сети отношений, которую выстраивает индивид. Таким образом, социальный капитал - продукт включенности человека в социальную структуру, он существует в форме межличностных отношений: принадлежность к определенным неформальным сообществам, к кругу друзей, это совокупность всех неформальных связей, которые могут быть мобилизованы для решения той или иной задачи.
Неопределенность социального статуса характерна для маргинализированнных личностей и групп. Но, в отличие от большинства маргинальных случаев, в которых эта неопределенность является преходящей, в случае с бездомным это устойчивое состояние, являющееся, как правило, конечной стадией дезадаптации и выражающееся в отсутствии набора социальных ролей или в очень ограниченном их количестве. Действительно, отсутствие социальной роли в семье (большинство бездомных -- разведенные, с детьми и другими родственниками отношения прерваны), профессиональной роли (не имеют постоянной работы, стабильного рабочего места и трудового коллектива), неопределенность положения в социуме из-за отсутствия определенного места жительства и документов, отсутствие реальной референтной группы - все эти факторы сужают набор социальных ролей бездомного до минимума, причем в этом наборе, как правило, «второстепенные» социальные роли, одобряемые в малых социальных группах, и не всегда воспринимаемые обществом в целом.
На философском языке можно назвать таких людей «социально умершими», а реальность, в которой они существуют «миром социальной смерти». Понятие социальной смерти упоминает известный этнограф и социолог К.Ле-ви-Строс. Он описывает ситуацию с членом пле-
мени, которого посчитали «проклятым» - родные и друзья сторонятся его, считая его источником опасности, его отстраняют от дел и обязанностей, которые он исполнял. В конечном итоге, его изгоняют из племени, предварительно совершив над ним ритуалы, которыми провожают в последний путь умерших. «Постепенно .....внезапное и полное отторжение от привычных систем отношений с миром... подавляют околдованного, тем более, что эта система обращается по отношению к нему в свою противоположность, а из живого человека, наделенного правами и обязанностями, он превращается в мертвеца - объект страхов, обрядов и запретов». Исследователь утверждает, что физическая смерть такого человека наступает вскоре после смерти социальной [11;170-171].
Действительно, в традиционном обществе различия между физической и социальной смертью практически не существовало. Современный тип общества не предполагает жесткой принадлежности человека к клану или группе, связи человека, как правило множественны, а границы социальных групп размыты, что обуславливает появление групп и отдельных личностей, формально принадлежащих к обществу и имеющих равный с остальными его членами доступ к социальным благам, но фактически утративших связи и отношения с социальными группами, к которым они принадлежали ранее, и не приобретшие новых. Их социальная наука и называет маргиналами - людьми, «выброшенными из общества».
Такую «выброшенность», по нашему мнению, вернее назвать социальной смертью, в противоположность социальной жизни в обществе. Уточним, что под социальной смертью понимается динамический процесс, в конце которого происходит распад личности, и, как правило, вскоре также наступает физическая смерть. Обычно социальная смерть наоборот наступает уже после физической, иногда весьма надолго ее «переживая», особенно, когда человек внес ощутимый вклад в социальную и культурную жизнь общества. В рассматриваемом нами случае происходит обратный процесс - личнос-тый распад предваряет телесное умирание.
Ситуация современных изгоев общества очень напоминает положение «проклятого» члена племени. В самом деле, людей, оказавшихся на улице, стараются не замечать. Если мы рас-
смотрим историю проблемы на институциональном уровне, то увидим, что раньше данной категории, как и большинства «пережитков буржуазного общества» у нас просто «не существовало», его представителей подвергали уголовному преследованию. В современной ситуации отмены соответствующей статьи уголовного кодекса и конституционной свободы передвижения и выбора места жительства тем не менее остается институт прописки в соответствии с которым гражданина вносят во всевозможные государственные реестры и учитывают при оказании социальных услуг распределении социальных благ. Таким образом, не числящийся нигде человек как бы не существует для государства.
На уровне социума утрата социального капитала выражается в пренебрежении в отношении таких людей конституционными и моральными правами, присущими каждому человеку от рождения: на неприкосновенность (бездомные люди часто становятся жертвами насилия), оказание медицинской помощи, достойную работу и оплату и т.д. Сами бездомные реагируют на такое отношение недоверием и озлобленностью, следствием которых является нежелание и неспособность придерживаться нормативных правил общества.
Разрыв социальных связей ведет к социальной и культурной изоляции личности, утрате различных форм культурного капитала. Но, в отличие от социального капитала, который может быть утрачен бездомным человеком практически полностью, культурный капитал не теряется данной категорией без остатка. Более того, бездомные, как и выходцы из криминального мира, к которым они частично принадлежат, могут создать собственную субкультуру с отличным от общепринятого языком, своим собственным фольклором. Утрата языка, способов взаимодействия, культурных знаний полностью невозможна. Кроме того, все вышеназванное уходит на второй план по сравнению с утратой ценностей и норм, присущих данной культуре, что является основным вопросом в нашем исследовании утраты культурного капитала.
Социальная изоляция, о которой говорилось выше, приводит к исключению бездомного человека из системы норм и ценностей социума. Сам бездомный отвечает на это различного рода девиациями. Считая, что общество его обидело и отвергло, бездомный перестает чув-
ствовать свои моральные и культурные обязательства по отношению к окружающим людям. Этому способствует и то, что жизнь на улице, как говорилось выше, это постоянная борьба за выживание, и, думая о витальных потребностях, бездомный не придает большое значение средствам их удовлетворения.
Говоря об аналогии существования категории бездомных в замкнутом сообществе с жизнью в рамках тотальных институтов, мы упоминали об отсутствии самоидентификации вне этого замкнутого сообщества. Действительно, постепенно осознавая свою принадлежность к группе бездомных, общаясь в основном с представителями этой категории либо с людьми, обозначающими его стигмой «бомж», личность постепенно приобретает негативную самоидентификацию с данной группой. Многие сами усугубляют свое положение, отказываясь от общения с прежним окружением, чтобы друзья и знакомые не узнали, в каком униженном положении он оказался. Стигма «бомж» препятствует полноценному общению со всеми остальными людьми, не принадлежащими к данной категории, т.к. представители «разных миров» считают друг друга «чужими», не способными понять положение другого.
Необходимо отметить, что изменение ценностной структуры сознания не всегда появляется после того, как человек фактически стал бездомным. Как говорилось в начале работы, бездомность - это не отсутствие дома или квартиры, а, прежде всего социальный и культурный отрыв от общества, происходящий на уровне сознания. Моральную карьеру бездомного человека составляет процесс взаимного отдаления личности и общества путем утраты, прежде всего, символического, социального и культурного капитала.
И.Гоффман считал, что участники «тотальных институтов» имея схожие внешние условия, склонны переживать похожие моральные карьеры, они как бы отливаются в одну «форму», имея схожую судьбу. П.Бурдье в свою очередь вводит понятие габитуса и говорит о социальном пространстве, где люди со схожими диспозициями производят схожие практики [12; 188189] Тот же вывод вполне можно отнести к категории бездомных: одинаковая среда обитания, социальные условия и положение «отверженных» приводит к схожим сценариям жизнедеятельности. Поэтому целью дальнейшего эм-
пирического исследования предполагается анализ моральной карьеры бездомных людей, ответ на вопрос: каким образом и в какой степени может происходить наряду с утратой жилья и средств к существованию разрыв социальных связей и изменение ценностного сознания, обратимы ли эти изменения и каковы основные стадии моральной карьеры как нисходящей мобильности, и, соответственно, процесса интеграции бездомного человека в социум.
Литература
1. Busch-Geertsema, Volker. "Defining and measuring homelessness." Homelessness Research in Europe: Festschrift for Bill Edgar and Joe Doherty (2010): 19-39.
2. Townsend, P. (1979) Poverty in the United Kingdom, London, Allen Lane and Penguin Books. URSS. 2016. 200 с.
3. Lewis, Oscar (1969). "Culture of Poverty". In Moynihan, Daniel P. On Understanding Poverty: Perspectives from the Social Sciences. New York: Basic Books.
4. Wilson, W.J. (1991) "Studying inner-city dislocations", American Sociological Review, 56: 1-14.
5. С.С. Ярошенко «Синдром бедности»// Социологический журнал, 1994. Том. 0. № 2. с. 43-50.
6. Jencks C. Rethinking social policy. London: Harvard Univ. Press, 1992.
7. Goffman E. The Presentation of Self in Everyday Life, University of Edinburgh Social Sciences Research Centre, 1959
8. Goffman E. Asylums: Essays on the Social Situation of Mental Patients and Other Inmates. -New York, Doubleday, 1961
9. Goffman E. Stigma: Notes on the Management of the Spoiled Identity. - N.J., Englewood Cliffs: Prentice Hall, 1963
10. Coleman J.S. Social capital in the crenation of hymen capital // American Journal of Sociology. 1998 p. 96
11. Леви-Стросс Клод - Структурная антропология. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. - 512 с.
12. Бурдье П. Начала. Choses dites: Пер. сфр. /Pierre Bourdieu. Choses dites. Paris, Minuit, 1987. Перевод Шматко Н. А./ - M.: Socio-Logos, 1994. - 288 с.
