CC BY
24
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2007. № 2
Н.И. Чувашова1
ФАКТОРЫ НЕРЕАЛИЗОВАННОСТИ ПОТЕНЦИАЛА
СОЦИАЛЬНОГО ПРОТЕСТА В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ
Сохранение в российском обществе стабильно высокого уровня социального недовольства свидетельствует о рассогласовании между потребностями, интересами, ожиданиями населения и возможностями их реализации. Преодоление этого разрыва возможно лишь при проведении властными структурами политики, учитывающей жизненно важные интересы массовых социальных групп.
Усиление социальной ориентированности политики государства не может произойти самопроизвольно. Необходимо давление массового социального движения, оппозиционных партий на властные институты. Расширение политического участия граждан, развитие демократической активности массовых социальных групп являются позитивной составляющей успешного реформирования российского общества.
Массовый подъем политической активности населения пришелся на 1989—1991 гг. Но уже с середины 1992 г. наметился резкий спад протестной активности граждан, который продолжался до осени 1996 г. На снижение политической активности населения повлиял целый комплекс факторов, основными из которых многие исследователи считают массовую пауперизацию населения, низкую результативность массовых действий протеста в 1992—1993 гг. и очевидное отсутствие у властных структур экономических возможностей для удовлетворения требований протестующих.
Наиболее характерной для того периода была ориентация на индивидуальное приспособление, а не на протестные действия. Эмпирические исследования 1992—1994 гг. зафиксировали ослабление личностных идентификаций с социально-групповыми образованиями. В условиях кризиса происходила массовая десоциализация личности, значительные сегменты общества находились в состоянии аномии2. Для большинства россиян насущной задачей стало элементарное выживание и поиск дополнительных заработков. Политические силы, способные к организации массового движения протеста, отсутствовали.
1 Чувашова Наталья Ивановна — докторант-соискатель кафедры мировой и российской политики философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.
2 См.: Назаров М.М. Об особенностях политического сознания в постперестроечный период // Социс. 1993. № 8. С. 41; Он же. Политический протест: опыт эмпирического анализа // Социс. 1995. № 1. С. 57.
Видимое состояние политической пассивности скрывало под собой мощный вал социального недовольства. Систематические исследования ВЦИОМа свидетельствуют, что в период с 1994 по 1999 г. в среднем 35% населения считало, что "терпеть наше бедственное положение уже невозможно", 49% — что "жить трудно, но терпеть можно"3.
Основной причиной социального недовольства населения являлось тяжелое материальное положение, в то время как доля идеологических и политических факторов в формировании уровня недовольства после 1991 г. была незначительной4. Пики социального недовольства совпадают с периодами резкого падения уровня жизни (1992 г.), или с массовыми задолженностями по зарплате (вторая половина 90-х годов), или очередным этапом "реформ", ухудшающим материальное положение людей (монетизация льгот в январе 2005 г.).
В то же время результаты социологических исследований показывают, что при ухудшении социального самочувствия большинства населения протестная готовность растет значительно медленнее уровня социального недовольства (таблица).
Показатели терпения и прожективная готовность к протесту5
Год Индекс терпения* Готовность участвовать**
1994 1,9 23
1995 1,6 24
1996 1,5 22
1997 1,4 25
1998 1,0 27
янв.1999 1,0 27
янв. 2000 1,7 15
янв. 2001 2,2 24
янв. 2002 2,7 20
янв. 2003 3,2 26
янв. 2004 4,1 20
янв. 2005 2,3 26
* отношение суммы позиций "жить можно" и "терпеть можно" к позиции "терпеть нельзя";
** в % от числа опрошенных.
3 Левада Ю.А. От мнения к пониманию. Социологические очерки. 1993— 2000. М., 2000. С. 506.
4 См.: Кинсбурский А.В. Социальное недовольство и потенциал протеста // Социс. 1998. № 10. С. 93; Петухов В.В. Новые поля социальной напряженности // Социс. 2004. № 3. С. 32, 33.
5 Составлено по: Левада Ю.А. Указ. соч. С. 495; Мониторинг перемен: основные тенденции // Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. 2005. № 3. С. 3-4.
Как видно из таблицы, прожективная готовность к участию в акциях протеста со временем меняется незначительно. Потенциальных участников массовых акций протеста почти в 2 раза меньше тех, кто недоволен своим материальным положением. Число людей, принимавших участие в акциях протеста в 90-е годы, составляет 1—2 % от прожективной протестной активности6.
Заметное воздействие на рост или снижение социально-политической напряженности оказывают социально-психологические и политические факторы: уровень социального оптимизма (вера "в лучшее завтра"), доверие к политическим институтам, запас прочности населения к экономическим катаклизмам, предвыборные обещания. Так, материальное положение широких масс к началу 2000 г. было значительно хуже, чем до дефолта, но принятие Путиным решительных мер по наведению порядка в стране породило мощную волну социального оптимизма, что заметно снизило протестные настроения.
На протяжении 2000-х годов готовность к протесту не снижалась, несмотря на повышение индекса терпения, что свидетельствует об изменении в мотивации протестного поведения. Проблемы элементарного выживания, своевременной выплаты зарплат и пенсий в основном решены. На первый план выходят требования повышения заработной платы, личной безопасности, уровня и качества жизни. Экономический рост вызвал у значительной части населения обоснованные надежды на улучшение своего материального положения, которые остаются на сегодняшний день нереализованными. Налицо разрыв между уровнем социальных притязаний и шансами на их осуществление.
Хотя в протестных акциях в марте 2005 г, участвовало лишь около 0,5% граждан, важно не только количество "фактических протестантов", но и то, что 70—80% населения отнеслось одобрительно или сочувственно к акциям против монетизации льгот7. Это является свидетельством подспудного накопления социального недовольства и возможности разрастания потенциала протеста в случае общественных катаклизмов.
Вся история российских реформ проходит на фоне роста общественного недовольства и протестной готовности масс. Временами казалось, что социальный взрыв неизбежен, но на фоне общего недовольства наблюдались лишь локальные взрывы протеста, Какие же факторы препятствуют преобразованию социального недовольства в общенациональное демократическое движение протеста, способное к отстаиванию интересов массовых социальных групп?
6 См.: Левада Ю.А. От мнения к пониманию, Социологические очерки, 1993-2000. С. 496.
7 См.: Он же. Восстание слабейших: о значении волны социального протеста // Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. 2005. № 3. С. 10.
Среди наиболее фундаментальных причин нереализованное™ потенциала протеста следует назвать незавершенность социальной структуризации российского общества и низкий уровень самоорганизации массовых социальных групп. Если "верхние" слои, несмотря на внутренние противоречия, уже достигли состояния "класса для себя", то массовые группы находятся еще на стадии социальной самоидентификации и солидарных действий на локальном уровне. Замедленность процесса формирования и самоорганизации массовых социальных групп обусловлена как "стационарно переходным" состоянием российской экономики, разрушением технологической базы промышленного производства (промышленное производство сократилось более чем вдвое)8, так и характером формирующегося в стране общественного строя.
Становление в России модели бюрократического капитализма блокировало формирование массовых социальных субъектов, способных к защите своих интересов на политическом уровне. Наиболее активная, хорошо адаптировавшаяся к рыночным условиям часть общества предпочитает "встроиться" в систему бюрократического капитализма, чем предпринимать усилия по реформированию неэффективной социально-экономической системы. Более адаптированные предпочитают индивидуальные формы защиты своих интересов, активно обращаются к противозаконным путям достижения успеха (так, лишь 28% предпринимателей и менеджеров бизнес-элиты вошли в группу "законопослушных")9. Даже финансовый кризис 1998 г., ударивший сильнее всего по отечественным предпринимателям, не побудил последних к защите совместных интересов. Низкая самоорганизация среднего и малого бизнеса мешает его успешному развитию, ставит в зависимое положение от любой властной структуры.
Экономический рост начала 2000-х годов породил надежды на усиление позиций среднего класса. Но рост числа "среднеимущих" не означает формирование устоявшегося среднего класса, осознающего общность своих интересов. В настоящее время средний класс представляет собой совокупность весьма разнородных социальных групп, сильно отличающихся по уровню материальной обеспеченности и характеру интересов. Примерно 60% представителей среднего класса не идентифицируют себя ни с каким политическим течением, оставшаяся же часть делится примерно в равной пропорции на сторонников социалистических и либеральных ценностей10. Состояние статусной инконсистенции (несоответствие между уровнем доходов и уровнем образования, понизившийся моральный престиж профессии и высо-
8 См.: Цвшев Р.И., Столповский Б.Г. Социальные трансформации в России. 1992-2004 гг. М., 2005. С. 17.
9 См.: Шабанова М.А. Проблема встраивания рынка в "нерыночное" общество // Социс. 2005. № 12. С. 43.
10 1999—2003: итоги четырехлетия: Материалы круглого стола / Под ред. А. Владиславлева и др. М., 2003. С. 72.
кий уровень притязаний), в котором находится значительная часть среднего класса, формирует среди его представителей высокий уровень социального недовольства.
Около 60% населения составляет базовый слой (рядовые специалисты, рабочие, крестьяне, работники торговли и сервиса, большой отряд социальной интеллигенции — учителя, врачи, работники культуры)11. Сила этого слоя — в его многочисленности, слабость — в раздробленности и неоформленности групповых интересов.
Особое место по экономическим и организационным ресурсам в данном слое занимают рабочие крупных предприятий, имеющие опыт забастовочных акций. Мощный старт рабочего движения в конце 80-х — начале 90-х годов давал основания рассчитывать на рабочий класс как на силу, способную защищать интересы наемных работников в условиях перехода к рынку. Объективной базой солидарных действий рабочих была социальная однородность рабочего класса, почти полное отсутствие дифференциации рабочих по материальному положению, политическим убеждениям, сохранение единого статуса и единого противостоящего хозяина в лице государства.
С середины 90-х годов стал отчетливо проявляться кризис солидарности, обусловленный усилением дифференциации материального положения рабочих в зависимости от сектора занятости, отраслевой принадлежности предприятий, характера производства, региона проживания работников. С падением промышленного производства в полную силу заработали и экономико-социальные факторы ослабления внутригрупповой сплоченности рабочих: рост безработицы, ухудшение положения рабочих на рынке труда и усиление конкуренции среди самих рабочих, общее ужесточение трудовых отношений.
Основной причиной забастовочных действий на протяжении 90-х годов было невыполнение надлежащими структурами элементарных требований трудового договора — своевременной оплаты труда. Адресатом таких требований чаще становились правительство, региональные власти, а не конкретный работодатель. Усилия рабочего движения были направлены на борьбу "за копейку". Коренные причины ущемленного положения наемных работников — система оплаты труда, участие в организации производства, отношения "работник — работодатель", перераспределение национального дохода с учетом интересов наемных работников — на повестку дня не ставились. Выдвижение политических лозунгов являлось средством давления на федеральные власти с целью выполнения экономических требований.
Экономическая стабилизация начала 2000-х годов позволила устранить основную причину забастовок — задолженность по зарплате.
11 См.: Голенкова З.Т. Динамика социоструктурной трансформации в России // Социс. 1998. № 10. С. 82; Тихонова Н.Е. Факторы социальной стратификации в условиях перехода к рыночной экономике. М., 1999. С. 41.
Забастовочное движение резко пошло на убыль, хотя многие проблемы рабочего движения так и остались нерешенными.
За полтора десятилетия борьбы не произошло институционализа-ции рабочего движения во всероссийском масштабе — в виде образования рабочей политической партии или мощных альтернативных профсоюзов. Всплески рабочего движения и наметившийся, пусть в единичных случаях, переход к требованиям более высокого уровня внушают надежды на возрождение рабочего движения. Объективные предпосылки для этого существуют: необходимость единства действий рабочего класса для защиты своих интересов, опыт забастовочного движения, высокий образовательный уровень рабочих, оживление производства, что снижает угрозу безработицы.
Наиболее протестно активной группой базового слоя является социальная интеллигенция. В 1997 г. на учреждения образования приходилось 92% всех забастовок, в октябре 2004 г. — 96%12. Но интеллигенция не обладает административными и экономическими ресурсами, она организационно раздроблена. Социальная интеллигенция состоит из законопослушных, трудолюбивых, образованных людей, ориентированных на институционализированные формы протеста, поиск компромисса с властными структурами.
В современной России сформировалась группа представителей застойной бедности, которые имеют отчетливо выраженные особенности образа жизни и группового сознания. Люмпенизированные группы по своей численности весьма значительны (до 11 млн)13. Низкий социальный статус, отсутствие сплоченности в силу их чрезвычайной разнородности обусловливают неспособность данного слоя на самостоятельные акции протеста. Не более 6% безработных принимают участие в митингах и демонстрациях14; стратегия поведения основной части маргинальных групп направлена на элементарное выживание. Но маргинальная масса податлива к различным внешним воздействиям и может быть использована в политических целях (начиная с голосования на-выборах за национал-экстремистские партии и движения и кончая участием в стихийных беспорядках). Само наличие и расширение маргинальных, люмпенизированных групп становится конфлик-тогенным фактором, оказывающим значительное влияние на рост социальной напряженности в обществе в целом.
Итак, основной протестный потенциал сосредоточен в социальных группах, которые напрямую зависят от государства — работники
12 См.: Рукавишников В. О. Политические культуры и социальные изменения. Международные сравнения. М., 1998. С. 182; Экономика — 2004 // Коммерсанть-Власть. 2004. 20 декабря. С. 26.
13 См.; Цвылев РЖ, Столповский Б.Г. Указ. соч. С. 7.
14 См.: Клементьева А.Я. Социальная напряженность и конфликтность безработных // Социальный конфликт. 1996. N° 2. С. 9.
бюджетных отраслей (в первую очередь социальная интеллигенция), ИТР, служащие, городские пенсионеры, милиция и военные, безработные, жители села. Среди рабочих — преимущественно работники малорентабельных или требующих больших капиталовложений производств или предприятий, тесно связанных с госзаказом (угольная, химическая, нефтехимическая, строительная промышленность, черная и цветная металлургия, машиностроение, транспорт). При этом готовность к участию в акциях протеста увеличивается в старших возрастных группах и по мере снижения материального достатка. В акциях протеста в большей степени склонны участвовать сторонники коммунистических и социал-демократических ценностей (этот показатель играет гораздо меньшую роль, чем принадлежность к группе бюджетников и пенсионеров15).
Наиболее протестно активные группы (бюджетники, пенсионеры) обладают незначительными политическими и организационными ресурсами, не способны оказывать блокирующее воздействие на экономику, рассредоточены по небольшим коллективам, законопослушны, ориентированы на мягкие формы протеста, склонны к компромиссам и соглашаются на незначительные уступки. Вследствие указанных факторов акции наиболее массовых групп "протестантов" малоэффективны и достаточно легко нейтрализуются властными структурами.
Хотя социальное недовольство и готовность к протесту присутствуют во всех массовых социальных группах, в российском обществе не нашлось организованной силы, способной аккумулировать протестный потенциал в действенные акции протеста, в создание общенационального движения.
КПРФ, провозгласившая своей целью защиту интересов трудящихся, имея партийные организации во всех субъектах РФ, потенциально могла скоординировать разрозненные акции протеста. По исследованиям Института социологии РАН 1998 г., 43,7% опрошенных полагали, что КПРФ могла бы взять на себя руководство акциями протеста. Партиям демократической ориентации, например "Яблоку", такую роль отводило лишь 27,5% респондентов16.
Неспособность коммунистов к обновлению, с одной стороны, умелое использование ошибок компартии и манипулирование избирательными технологиями властными структурами — с другой, позволили последним расколоть протестный электорат между тремя конкурирующими политическими силами — КПРФ, ЛДПР и партией "Родина",
15 Российское общество и радикальные реформы. Мониторинг социальных и политических индикаторов / Под общ. ред. В.К. Левашова. М., 2001. С. 649—654, 761-770.
16 Современное российское общество в переходный период / Под ред. В .А. Мансурова. М., 1998. С. 19.
что еще больше усложнило задачу создания массового социального движения, оппозиционного правящей власти17.
КПРФ в ее сегодняшнем виде, т.е. без обновления руководства партии, модернизации идеологии и методов работы, не способна консолидировать протестные настроения социалистической и демократической направленности.
Силой, способной к организации массового социального движения, не могут быть и официальные профсоюзы, унаследовавшие негативные черты советских профсоюзов: политическую ангажированность (верхушка профобъединения заняла прочное место в рядах российского истеблишмента), зависимость от администрации, ориентацию на социально-бытовые вопросы. Всероссийские акции протеста, проводимые Федерацией независимых профсоюзов России (ФНПР), имеют своей целью скорее привлечение внимания к бедственному положению наемных работников, чем достижение практических результатов. Закономерно, что авторитет традиционных профсоюзов падает, идет сокращение их численности.
Альтернативные профсоюзы отличаются действенностью. Но они малочисленны (3—5% работников18) и смогли утвердиться лишь в тех группах наемных работников, которые играют ключевую роль в производственном процессе (докеры, горняки-подземщики, авиадиспетчеры, железнодорожники). Новый Трудовой кодекс усиливает позицию ФНПР относительно альтернативных профсоюзов. Тесные отношения правительства с созданными "сверху" профсоюзами оставляют мало надежды на то, что они будут способны к реальной защите интересов работников.
Еще одним фактором неэффективности протеста является рассредоточение социального недовольства по разным линиям социальной напряженности. С одной стороны, мощным источником социальной напряженности стали имущественное расслоение и формирование поляризованной социальной структуры19. С другой — параллельно с фор-
17 В конце 90-х — начале 2000-х годов стала отчетливо просматриваться демократическая составляющая протестных настроений. Наиболее активные слои населения, составляющие реальный или потенциальный средний класс, хотя и требуют корректировки курса реформ, тем не менее поддерживают движение в направлении рынка и демократии. Заметно уменьшилась доля граждан, воспринимающих проведение реформ отрицательно: 34% населения в 2003 г. по сравнению с 60% в 1999 г. (см.: Левашов В.К. Морально-политическая консолидация российского общества в условиях неолиберальных реформ // Социс. 2004. № 7. С. 29).
18 См.: Максимов Б.И. Трудовые коллективы, рабочее движение и профсоюзы в процессе трансформаций. СПб., 2001. С. 71.
19 По своему накалу противоречие между богатыми и бедными превосходит все остальные межгрупповые взаимодействия в 1,5—2 раза (83% опрошенных оценили его в 2005 г. как "весьма значимое") (см.: Петухов В. Перспективы трансформации // Свободная мысль. 2005. № 6. С. 60).
мированием биполярной конфигурации конфликтующих сторон действует тенденция множественных разломов конфликтующих групп:
а) по линиям социальной стратификации (например, мотивация социального недовольства представителей среднего класса и маргинальных слоев существенно отличаются);
б) по идейно-политическим ориентациям;
в) по отраслевой принадлежности и сектору экономики (государственный, частный);
г) по национально-этнической принадлежности. За последние 10 лет в общественном сознании заметно обострилось противоречие между русскими и нерусскими (37,2% населения считают его наиболее острым межгрупповым противоречием). Рост охранительного национализма вызван не неприятием людей других национальностей, а опасением вытеснения русских из определенных экономических ниш20;
д) по линии "благополучный" Центр — "бедные" регионы. Разрыв в социально-экономическом развитии вызывает рост социально-политической отчужденности между Центром и регионами. С 2000 по 2003 гг. почти в 2 раза (с 27 до 52%) увеличилось число людей, считающих, что главное для центральной власти в Москве — решить свои проблемы за счет областей и республик России21;
е) по территориально-поселенческому вектору: реформаторски ориентированный "город" — консервативное "село";
ж) по географической линии: реформаторские регионы (Москва, Санкт-Петербург, Европейский Север, Урал) противостоят консервативным (Черноземный Центр, Сибирь, Забайкалье); протестные (Северо-Запад, Дальний Восток, значительная часть Сибири) —конформистским (субъекты РФ, образованные по национальному принципу).
Таким образом, российское общество рассечено множеством конфликтных линий, в том числе и ложно осознанных. В зависимости от предмета конфликта, линий социальной и идейно-политической дифференциации, конкретной ситуации под воздействием массированной информационной обработки населения возникают различные линии разлома конфликтующих групп.
Следующая причина неэффективности социального протеста — это разновременность, локальность взрывов социального недовольства в пределах огромной страны. Если в начале 90-х годов центрами недовольства были крупные города, то по мере вхождения в рынок очаги повышенной социальной напряженности переместились в наименее благополучные регионы, небольшие города, сельскую местность. С середины 90-х годов повышенной протестной готовностью характеризуются регионы Восточной Сибири и Дальнего Востока, т.е. регионы однобокой военно-промышленной урбанизации. Доля людей, готовых участвовать в ак-
20 См.: Петухов В.В. Новые поля социальной напряженности. С. 33.
21 См.: Левашов В.К. Указ. соч. С. 35.
циях протеста на Дальнем Востоке, составляет 37% опрошенных, тогда как в Москве — 10%, Санкт-Петербурге — 11%22.
Взрывы локального недовольства вдалеке от Центра не оказывают существенного воздействия на политическую "температуру" в стране. Методом частичного "затыкания дыр" локальные конфликты на какое-то время загоняются внутрь. Чреватое серьезными катаклизмами слияние географически разбросанных акций протеста в один поток практически невозможно — как в силу огромных масштабов страны, так и вследствие усиливающегося различия в экономическом уровне регионов.
Существенным фактором, сдерживающим перерастание латентного недовольства в открытый протест, является разный уровень сил конфликтующих сторон. Аморфным, неконсолидированным "народным массам" противостоит новый правящий класс, сосредоточивший в своих руках все мыслимые ресурсы — власть, собственность, управляемые партии и профсоюзы, а также такой мощный инструмент социального контроля, как СМИ.
Низкий уровень самоорганизации массовых слоев дает возможность "верхам" удерживать социальное недовольство под контролем. Поскольку причины недовольства игнорируются властными структурами, а вспышки протеста гасятся разовыми уступками, то вызревание конфликта происходит в латентной форме. Скрытое недовольство находит свое проявление в росте протестного голосования, абсентеизме, недоверии к политическим институтам, уходе в теневую экономику, распространении неправовых практик.
В отсутствии политических сил, способных к артикуляции и консолидации протеста, социальное недовольство будет прорываться в виде спорадических, стихийных акций или использоваться, как это было раньше, какой-либо элитной группой для достижения своих узкокорпоративных целей. Первое — малоэффективно, второе — деструктивно для общества. Оптимистический вариант — возможность мобилизации массового недовольства демократически настроенной, патриотической частью элиты — ввиду слабости, а точнее, отсутствия последней — не просматривается.
Усиление центральной власти за счет ослабления автономии всех политических институтов и акторов, доминирование "Единой России" во всех властных структурах затрудняют учет интересов различных социальных сил на политическом уровне. Искусственная бесконфликтность политического пространства блокирует корректирующую, инновационную функцию социального недовольства, усиливает его деструктивный потенциал. Необходимым условием развития общества по пути демократии служат выявление, институционализация и урегулирование конфликтов интересов социальных групп.
22 См.: Левада Ю.А. Социально-пространственная структура российского общества: центр и регионы // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1996. № 2. С. 16.
