CC BY
123
УДК 94(371.09
ФАБИЙ ПЛАНЦИАД ФУЛЬГЕНЦИЙ И ПЕРВАЯ РЕЦЕПЦИЯ АНТИЧНОСТИ
В работе рассматривается место и роль позднелатинского автора из Африки Фульгенция, автора мифологического компендиума в позднеантичной культуре. Автор приходит к выводу о том, что Фульгенций был уже не носителем классической традиции, а представителем ее первой рецепции.
e-mail: [email protected] Клетью слова: дат™™, миф, литература, Рим,
поздняя античность, рецепция.
Ментальный образ человека поздней античности1 (по крайней мере, интеллектуала, «человека культуры») характеризовался устойчивой приверженностью римскому образу жизни, классическим ценностным ориентирам, традициям2. Главную цель своей жизни «последние римляне» видели в сохранении римских традиций и передаче их в наследство потомкам. Концепт tradere3 означает, в первую очередь, «передавать» (в том числе по наследству), «оставлять», «завещать». Этому и была посвящена деятельность Сидония, Драконция, Павлина, Фульгенция (как и последующих авторов), это была их Миссия; по удачному выражению М.Л. Гаспарова, они стремились «упаковать античные ценности так, чтобы их удобнее было хранить» в наступающем Средневековье.
Несомненной заслугой этих авторов являлось то, что они, будучи последними живыми носителями античной традиции, уходившей в историю на их глазах, смогли сохранить лучшее из традиционной античной системы ценностей, тем самым, подготовив почву для развития новых элементов культуры, культуры христианского латинского Средневековья, в которой с VI в. классические реминисценции станут важнейшей «подводной частью айсберга».
Не совсем совпадая с политической историей Западной Римской империи, латинская литература Поздней античности и Раннего Средневековья4 занимает чрезвычайно важную культурную нишу в контексте исторического континуитета.
Фульгенций, Фабий Планциад ^и^епй^, Fabius Planciades (ок. 467-532) -позднеримский писатель родом из Африки (г. Телепт), там же жил и работал при власти вандалов, где и когда сложился интересный пласт позднелатинской культуры («Вандальский Ренессанс»)5.
1 Bowersok G.W., Brown P., Grabar O. Late Antiquity: A Guide to the Postclassical World. Cambridge, Mass. - L., 1999; Garnsey P., Humfress C. The Evolution of the Late Antique World. Cambridge, 2001; Interpreting of Late Antiquity: essays on the Postclassical World. Cambridge, Mass., 2001; Литовченко Е.В. Мироощущение и ментальность в эпоху поздней античности // Х Чтения памяти проф. Н.П. Соколова. Н. Новгород, 2007. С. 106-111; Болгов Н.Н. Поздняя античность: история и культура. Белгород, 2009.
2 Литовченко Е.В. Классическая традиция в трудах позднеримских интеллектуалов (конец IV -начало VI вв.) / Автореф. канд. дисс. Тула, 2007.
3 Tradition and innovation in the late antiquity / Ed. by F.M. Clover, R.S. Humphereys. Madison (Wis.), 1989; Литовченко Е.В. Традиция и транзитивность переходной эпохи в трудах позднеримских авторов / / Шевченювська весна. Iсторiя. Вип. VI, ч. 1. К., 2008. С. 101-103.
4 Roberts M. The Latin Literature of Late Antiquity // Medieval Latin: An Introduction and Bibliographical Guide / Ed. by Frank A. Mantello, A.G. Rigg. Washington D.C., 1996. P. 537-546.
5 Hays G. Romuleis Libicisque Litteris: Fulgentius and the «Vandal Renaissance» / / Vandals, Romans and Berbers: New Perspectives on Late Antique North Africa. 2004. P. 101-132; Hays, Gregory. The date and identity of the mythographer Fulgentius / / Journal of Medieval Latin. 13. 2003. P. 163-252; Hays G. Varia Ful-gentiana / / Illinois Classical Studies. 23. 1998. P. 127-137; Lehmann P. Fulgentiana / / Rheinisches Museum. 61. 1906. S. 107-116; Jocelyn H.D. Fulgentius, Fabius Planciades // Oxford Classical Dictionary, 3rd ed. / Ed. by S. Hornblower, A. Spawforth. Oxford, 1996. P. 613!; Bertini F. Autori latini in Africa sotto la dominazione van-dalica. Genova, 1974; Hays G. The Date and Identity of the Mythographer Fulgentius / / Journal of Medieval
E.B. ЛИТОВЧЕНКО
Белгородский
государственный
университет
Твердый христианин, Фульгенций принадлежал к довольно зажиточной семье, судя по тому, что смог получить хорошее образование6. Никаких подробностей о его жизни неизвестно. Работал Фульгенций в типичном для того времени жанре комментария и толкования.
Будучи грамматиком, Фульгенций интересовался словом; занимаясь моральной философией, он предавался размышлениям о мифологии, в которой видел скрытый смысл и загадку как испытание для христианина7. Для Фульгенция понять, «что думает о чем-либо Философия», значит, прежде всего, снять пестрое греческое прикрытие с простого смысла, выразимого на латинском языке либо как «порядок вещей» (ordo rerum), либо как «житейская мораль» (hominum vitae mor-alitas) - подножие подлинной истины, на языке которой говорят с ним Тертуллиан, Иероним или Августин.
До нас дошло сочинение Фульгенция «Три книги о мифологии» (Mitologiarum libri III), в котором он объясняет «подлинный и реальный» смысл древних мифов в мистико-аллегорической манере стоиков и неоплатоников8, но для нужд образованных христиан.
Образцом для книги Фульгенция послужил «Брак Меркурия и Филологии» Марциана Капеллы. «Mitologiarum libri III» построены в форме беседы автора с Музами. Интерпретацию мифов он вкладывает сначала в уста музы Каллиопы, а также аллегорических образов Философии и Урании, которым предстоит передать ему «мистический смысл» (sensus mysticus) традиционной мифологии. Но в дальнейшем Фульгенций отступает от этого композиционного приема и вначале сам кратко излагает миф, затем часто прибегает к собственному, порой фантастичному, абсурдному этимологизированию, объясняя «подлинный» смысл мифа.
Свою главную задачу Фульгенций видит в том (и здесь ему помогает знание греческого языка), чтобы из-под внешнего оформления греческого мифа извлечь рациональное латинское содержание. Так, уже во введении Фульгенций совершенно четко дает понять, с какой целью затевается это обширное исследование: «Я же хочу показать суетность всех этих превращений: пусть его старейшина богов жере-бятничает по-прежнему, а солнце, оставив свое огненное излучение, предпочитает быть испещренным стариковскими морщинами вместо лучей. Я-то надеюсь найти для всех этих вещей точное воплощение, чтобы, похоронив баснословие лживой Греции, уразуметь, в чем же их мистическая сердцевина» (I, Intr.).
По мнению Фульгенция, единственное оправдание мифологии заключается в том, что, хотя она и является вздором, однако же, нет такого вздора, который не был бы полезным испытанием для христианина, и на всякий вымысел есть своя правда. Вся мифология является, следовательно, инобытием морали и природы и как таковая вполне заслуживает разгадывания и истолкования9.
Установка Фульгенция не только определила характер его собственных сочинений, она в значительной степени обусловила и то громадное влияние, какое оказал этот автор (в контексте других аналогичных сочинений) на всю средневековую традицию истолкования античности. И даже скромные литературные достоинства не мешали ему быть (вплоть до XIV в.) одним из главных авторитетов в области мифологического комментария: «фульгенцием» называлось почти всякое мифографическое сочинение, подобно тому, как в «донатах» числилась всякая грамма-
Latin. 13. 2003. P. 163-252; Диснер Г.-И. Королевство вандалов. Взлет и падение. СПб., 2002; Сиротенко В.Т. Народные движения в Северной Африке и королевство вандалов и аланов. Днепропетровск, 1990.
6 В пользу его образованности говорит не только использование стандартных риторических приемов, но и знание классиков греческой и римской литературы, а также греческого языка.
7 Гусейнов Г.Ч. Истолкование мифологии на рубеже античности и средневековья: из книги латинского грамматика V-VI вв. // Античность как тип культуры. М., 1988. С. 325.
8 Английский перевод этого и других сочинений Фульгенция издал Leslie George Whitbread (Ohio, 1971) с комментарием и обширной библиографией.
9 Там же. С. 326.
Серия История. Политология. Экономика. Информатика. 2010. № 19 (90). Выпуск 16
тика. Фульгенций оказал большое влияние на ватиканских мифографов; в особенности актуальным в эпоху средневековья и Ренессанса было сравнение Энеиды с человеческой жизнью10.
Содержание каждого мифа Фульгенций соотносит со списком пороков и добродетелей, приводя свои морализаторские рассуждения к нужному ему логическому выводу, часто совершенно искусственному. Следуя своей цели, он допускает множество ошибок и неточностей, вполне вероятно, что сознательным образом. В басне «О девяти Музах» (I, 15) Фульгенций утверждает, что «девять Муз - это образы учения и знания», далее перечисляет все девять Муз, придавая каждой из них совершенно фантастическое значение. Например, Терпсихора - Муза танца - мыслится им, как находящая усладу в поучениях, а Урания - Муза астрономии - как небесная, что означает «рассудивши, выбери, что сказать, а от чего отплеваться, ибо уметь выбрать полезное и отшвырнуть негодное, - это небесный дар». Результатом такого толкования становится вывод об «истинном» назначении муз: «Итак, порядок будет такой: во-первых, испытать желание к учению; во-вторых, насладиться тем, чего желаешь; в-третьих, отдаться тому, чем насладился; в-четвертых, овладеть тем, чему отдаешься; в-пятых, помнить, чем овладел; в-шестых, найти в себе самом подобие тому, что запомнил; в-седьмых, оценить то, что нашел; в-восьмых, отобрать то, что оценил; в-девятых, показать то, что отобрал, во всем его совершенстве».
Стараясь создать у читателя впечатление большой учености, Фульгенций, наряду со ссылками и прямыми цитатами из греческих и римских писателей, знакомство с которыми не удивительно для грамматика, широко пользуется именами авторов и названиями сочинений, упомянутыми в его источниках, иногда без всякой ссылки на эти источники. Орнаментальному употреблению имен греческих писателей он научился у тех античных авторов, что дали первые образцы такого скрытого цитирования своих подлинных источников11. В басне о происхождении и значении Сатурна Фульгенций пишет: «Сыном же Поллура он зовется из-за полноты силы (а pollendo) или щедрости (а pollucibilitate), которую мы называем человечностью. Вот и Плавт в комедии «Эпидик» (на самом деле цитата взята из комедии «Привидение»12) говорит: «Пейте, кутите от пуза (роПиаЫЖег)!» <...> Вот и Аполлофан (ссылка на Апол-лофана позаимствована у Тертуллиана («О душе»,14)13) в своей эпической поэме пишет, что Сатурн - это как бы «священный Нус» (а Нус по-гречески «смысл») или сеющий Нус, так сказать, божественный всепорождающий разум» (I. 2).
При построении каждого мифа Фульгенций применяет и стандарты басенного жанра, в результате структура мифа-басни выглядит следующим образом:
а) общая морализация (в начале или в конце);
б) сжатый пересказ мифологического сюжета;
в) этимология главных имен;
г) цитатное подкрепление14.
Наряду с этимологизацией Фульгенций пользуется и более изысканным приемом извлечения морали для басен-мифов: он помещает мифологический образ, сюжет или мотив в окружение «поверхностной» (античной) и «вскрывающей истину» (библейской) цитат для подтверждения своей правоты и для придания своим морализаторским толкованиям христианского оттенка.
Фульгенций в своем мифологическом сборнике пишет (II 9): «Мы понимаем Прометея, как pronoian Леоу («божественный промысел»). Из этого предвидения и Минервы (как из небесной мудрости) возник человек. Они доказывают, что божественный огонь есть божественно одухотворенная душа». С точки зрения средневеко-
10 Альбрехт, Михаэль фон. История римской литературы. М., 2004. С. 1607.
11 Гусейнов Г.Ч. Ук. соч. С. 327.
12 Там же. С. 333.
13 Там же.
14 Там же. С. 328.
вого монотеизма, если только нужно было находить положительные черты в языческой древности, то Прометей действительно мог рассматриваться в качестве символа божественного промысла, который проявился в создании людей и в даровании им культурной жизни. С такой точки зрения весь трагизм деяния Прометея уже отходил на задний план.
Кроме «Мифологии» Фульгенцию принадлежат еще несколько произведений. «О значении Вергилия в свете философии» (Expositio Virgilianae continentiae secundum philosophos moralis) - это аллегорико-морализаторское объяснение Энеиды, на этот раз вложенное в уста Вергилия. Для Фульгенция Энеида была отражением человеческой жизни. Три слова arma (= virtus), vir (= sapientia), Primus (= princes) обозначают соответственно substantia corporalis, sensualis, ornans. Книга I символизирует рождение и раннее детство человека (кораблекрушение Энея соотносится с опасностью рождения), книга VI посвящена «погружению в глубины мудрости»15. Книги I-VI откомментированы подробнее, книги VII-XII - всего в нескольких предложениях. Фульгенций считал свою работу научным комментарием к поэме Вергилия, и хотя она не была научной, однако оказала большое влияние на аллегорическую интерпретацию Энеиды от начала средневековья вплоть до Ренессанса.
Другое произведение Фульгенция - «Объяснение древних выражений» (Expositio sermonum antiquorum) - содержит объяснение при помощи цитат 62 редких, вышедших из употребления латинских выражений (часто довольно замысловатых), подкрепляемых цитатами, причем иногда авторов и работ, которые никогда не существовали в реальности16.
И, наконец, работа Фульгенция «Периоды развития мира и человека» (Liber absque litteris de aetatibus mundi et hominus) должна была представлять всеобщую историю от Адама и Евы до времен императоров в 23 разделах (сохранилось 14), соответствующих буквам алфавита. При этом, описывая период, соответствующий данной букве, Фульгенций не использовал саму эту букву. Таким же образом поступают Нестор в своей Илиаде и Трифиодор в своей Одиссее17.
Таким образом, Фульгенций убеждает нас в том, что его восприятие античности более всего сходно с восприятием, например, Исидора Севильского и может быть квалифицировано как уважительно-снисходительное. Он смотрит на античность уже как бы со стороны, сверху, не просто хронологически выходя за ее рамки, его сознание уже живет по христианским канонам.
В мировоззрении твердого христианина Фульгенция античность представляет собой уже вполне «мертвое тело», которое он усердно «препарирует» в «лабораторных» целях. Автор использует античные сюжеты, выискивая, а иногда и выдумывая, в них поучительные моменты, представляющие ценность для христианской морали.
И, хотя, здесь мы наблюдаем уже содержательно, да и хронологически совершенно иную картину, чем при изучении произведений, например, Сидония, Дракон-ция (с Павлином Ноланским его роднит горячее желание отречься от всего язычески-мифологического), из анализа творчества Фульгенция становится ясно, что и этого автора, как трех предыдущих, античность все еще «не отпустила», блеск ее богатейшего наследия еще притягивает взор и мысль писателя, заставляя его вновь и вновь обращаться к ее великим достижениям.
Таким образом, характер передачи античного наследия в произведениях Фульгенция заставляет признать его не носителем живой традиции, а скорее представителем первой рецепции античности в Постклассическом латинском мире.
Близкое Фульгенцию понимание классической традиции продемонстрировали также такие латинские христианские авторы V-VI вв., как поэты Седулий, Авит, Да-
15 Цит. по: Fabii Planciadis Fulgentii opera / Ed. by R. Helm. Lipsiae, 1898.
16 Ibid.
17 Альбрехт, Михаэль фон. Ук. соч. С. 1607.
Серия История. Политология. Экономика. Информатика. 2010. № 19 (90). Выпуск 16
мас, Ориенций, Клавдий Марий Виктор, Киприан18 и др. Эти авторы составляют группу христианских поэтов, еще не лишенных определенного ригоризма или нарочитого игнорирования по отношению к античному наследию19.
Из более поздних латинских авторов VI в. наиболее отстранены и холодны к отшумевшей борьбе с живой античной традицией Эннодий, Аратор и Венанций Фор-тунат, хотя и их произведения сплошь пронизаны классическими реминисценциями. Выработанная ими формула уважительного и почтительного отношения к античному наследию для поэзии вполне аналогична тому, что сделали в прозе Боэций, Кассио-дор и Исидор Севильский. Именно это соотношение станет в дальнейшем оптимальным для всех «людей культуры» западноевропейского Средневековья20.
18 Не путать с богословом, Отцом Церкви Киприаном Карфагенским. См. подробнее: Болгов Н.Н. Позднеантичные поэты. Белгород (в печати); Бекетова О.С. Поздние латинские поэты // Актуальные проблемы исторической науки в студенческих исследованиях. Белгород, 2007. С. 5-7; Green R. Latin Epics of the New Testament: Juvencus, Sedulius, Arator. Oxford, 2006 etc.
19 Аверинцев С.С., Гаспаров М.Л., Самарин Р.М. От античности к Средневековью (V-VI вв.): [Латинская литература] / / История всемирной литературы: В 9 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького. М., 1984. Т. 2. С. 446-449.
20 Katz S. The Decline of Rome and the Rise of Medieval Europe. Ithaca, 1955; Goffart W. Rome’s Fall and after. L., 1989; Уколова В.И. «Последние римляне» и парадигмы средневековой культуры / / ВДИ. 1992. № 1; Brunholzl F. Geschichte der lateinischen Literatur des Mittelalters. Munch., 1975.
FABIUS PLANCIADES FULGENTIUS AND FIRST RECEPTION OF ANTIQUITY
Belgorod State University
E.V. LITOVCHENKO
In this article, the author researches a place and role of Fulgentius, Late Latin author and mythographer from Africa, in the Late-Antiquity culture. The author comes to conclusion that Fulgentius was not a carrier of Classical Tradition, but a representative of its first reception.
e-mail: [email protected]
Key words: Latin, myth, literature, Rome, Late Antiquity, reception.
