CC BY
162
УДК 327
Алексей ДЕДЕНКУЛОВ
ЕВРОСОЮЗ: ЭВОЛЮЦИЯ ПРИОРИТЕТОВ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ
Европейский Союз впервые столкнулся с необходимостью проведения энергетической политики на заре своего становления, более 50 лет назад. На разных стадиях её развития приоритетное внимание уделялось различным направлениям: формированию внутреннего рынка, обеспечению энергетической безопасности, созданию энергетической инфраструктуры, борьбе с климатическими изменениями, диверсификации источников и маршрутов поставок, энергетической дипломатии.
Начиная с 2000-х годов осознание противоречивых эффектов глобализации, которое вывело на первый план стратегическую задачу повышения глобальной конкурентоспособности Евросоюза, и объективное истощение ресурсной базы стран-членов, ведущее к росту зависимости от импорта энергоносителей, а также проблема глобальных климатических изменений способствовали повышению значения энергетической политики в повестке дня ЕС. В настоящее время под влиянием украинских газовых кризисов и масштабного расширения ЕС в 2004-2013 годах за счёт стран, испытывающих хронические проблемы с обеспечением энергобезопасности, ЕС вынужден вновь уделить первостепенное внимание энергетической политике, вопросам бесперебойности поставок снабжения и стабильности цен.
Таким образом, в процессе развития энергетической политики ЕС (ЭПЕС) её приоритеты претерпевали существенные изменения вплоть до настоящего времени.
Первый этап: первичное законодательство в области общего рынка
Первыми шагами ЕС на пути формирования энергетической политики формально можно считать заключение двух отраслевых договоров: об учреждении Европейского объединения угля и стали (ЕОУС) от 1951 г. между Францией, ФРГ,
© Деденкулов Алексей Владимирович - аспирант кафедры европейской интеграции МГИМО(У) МИД России. Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД России. Адрес: 119454, Россия, Москва, пр. Вернадского, 76. E-mail: [email protected] Ключевые слова: Европейский Союз, энергетическая безопасность, энергетическая политика ЕС.
DOI: http://dx.doi.org/10.15211/soveurope12015116125
Италией, Бельгией, Нидерландами и Люксембургом и об учреждении Европейского агентства по атомной энергии (Евратом) от 1957 г. Однако реальный вклад обоих Сообществ в обеспечение энергетической безопасности ЕС был минимальным: в политике ЕОУС на первый план вышли мероприятия социального характера, а атомная энергетика продолжала развиваться на основе национальных программ.
Другие секторы ТЭК были охвачены общим правовым режимом Римского договора о Европейском экономическом сообществе (ЕЭС) от 1957 г. Он впервые поставил цель построения единого внутреннего рынка, которая на энергетическом направлении в полной мере не реализована до сих пор. Энергетическая политика в тексте не упоминалась вовсе, однако положения о таможенном союзе и регулировании конкуренции формально распространялись и на энергетику. Таким образом, договор давал общие юридические основания для проведения такой политики.
Значение упомянутых соглашений заключается в том, что ими был заложен не только фундамент, но и традиция ЭПЕС на следующие несколько десятилетий: использовать её внутреннее измерение как своеобразный мотор интеграционного процесса. Так, впоследствии созданию общего рынка энергии и либерализации было отведено центральное место во внутреннем измерении ЭПЕС. В основе лежала идея о том, что ликвидация барьеров в торговле и сопутствующий рост конкуренции приведут к снижению цен на энергию и повышению экономической конкурентоспособности ЕС. Деятельность по либерализации энергетических рынков позволяла ЕС в стратегическом плане - формировать условия для сближения позиций стран-членов по энергетической повестке за счёт постепенной гомогенизации их национальных ТЭК, а в тактическом - компенсировать временные неудачи на "внешнем фронте" ЭПЕС.
В начале 1970-х годов впервые обозначилась практическая потребность в распространении ЭПЕС на проблематику безопасности поставок энергоносителей. К этому этапу развития ЭПЕС можно отнести формирование первооснов её "внешнего измерения", получившее импульс на фоне беспрецедентно высокой зависимости стран-членов от импортной нефти (почти 70%). На Парижском саммите ЕС в октябре 1972 г. безопасность энергоснабжения из третьих стран впервые была отнесена к числу новых направлений совместной деятельности Сообщества. Там же была сформулирована идея ЭПЕС в её нынешнем виде: "обеспечение надёжного и бесперебойного энергоснабжения на приемлемых экономических условиях" [Paris Summit, 1972: 14-26].
Таким образом, первый этап формирования ЭПЕС - с 1950 по 1980-е годы, непосредственно предшествовавший началу реализации соответствующих практических мер, состоит из законотворческой деятельности ЕК, затрагивающей энергетическую проблематику лишь по касательной. Активность Еврокомиссии на этом этапе за исключением упомянутого решения Парижского саммита ещё не была направлена непосредственно на энергетику. Ситуация меняется во второй половине 1980-х годов.
Второй этап: вторичное законодательство в области общего рынка
Деятельность ЕС по созданию общего рынка энергии активизируется в 1980-х годах на фоне начавшихся в Великобритании и Северной Америке процессов приватизации и демонополизации ТЭК. Начинается второй этап развития ЭПЕС - собственно её зарождение. Он характеризуется переходом ЕК к активной нормотвор-ческой деятельности в области энергетики, нацеленной прежде всего на создание внутреннего рынка энергии. Следует отметить, что на этом этапе Брюссель дейст-
вует исключительно посредством инструментария так называемой негативной интеграции, то есть устранения имевшихся барьеров на пути создания единого рынка.
Так, был принят Единый европейский акт (1986 г.), поставивший задачу завершить построение внутреннего рынка до конца 1992 г. Договор закреплял энергетику в качестве одной из сфер деятельности Сообщества и предусматривал уже более широкие полномочия ЕК. В продолжение этих усилий Еврокомиссией вскоре разработан доклад "Внутренний энергетический рынок" (1988 г.). Он предусматривал проведение широкой либерализации европейских рынков топлива и электроэнергии, содействие развитию газовой промышленности и электроэнергетики, увеличение гибкости европейской энергосистемы [Commission, 1988].
Таким образом, ЕК начала развитие ЭПЕС с наиболее неконфликтного аспекта: формирования внутреннего рынка энергии, которое подразумевало исключительно не затратную для национальных бюджетов так называемую негативную интеграцию и развивалось в русле общего движения ЕС к построению единого рынка.
Третий этап: позитивная интеграция и инфраструктурный приоритет
С начала 1990-х годов можно вести начало третьего периода в развитии ЭПЕС, который характеризуется тем, что ЕК впервые прибегает к инструментарию так называемой позитивной интеграции, дополняя созданное уже на тот момент базовое законодательство в области либерализации энергетических рынков соответствующей инфраструктурой, которая могла бы обеспечить физический переток энергии между странами-членами.
В 1992 г. в первичном законодательстве ЕС было закреплено положение о включении в ЭПЕС вопроса о создании внутриеэсовской трансграничной энерготранспортной инфраструктуры (Маастрихтский договор - Договор о Европейском Союзе). Он ввёл положение о содействии развитию трансъевропейских сетей в области транспорта, телекоммуникаций и энергетики, которое впоследствии вошло в текст Договора о функционировании ЕС (ДФЕС).
Маастрихтский договор развил и дополнил деятельность ЕК по созданию внутреннего рынка энергии, базировавшуюся до тех пор на правилах общего рынка и конкурентном законодательстве, за счёт нового - инфраструктурного трека. Это направление деятельности ЕК впоследствии выйдет на первый план. Закрепление в числе приоритетов ЭПЕС инфраструктурной тематики стало одним из первых шагов, предопределивших своеобразное "перетекание" ЭПЕС и полномочий ЕК из внутреннего измерения во внешнее. Тем не менее Единый европейский акт и Маастрихтский договор по-прежнему не содержали чётко очерченной компетенции ЕС в области энергетической политики.
Вскоре Комиссией была разработана Белая книга "Энергетическая политика ЕС" (1995 г.), содержавшая перечень основных целей по "завершению образования внутреннего энергетического рынка, обеспечению энергопоставок на конкурентной основе и их безопасности, а также повышению экологичности энергетики" [Commission, 1995].
Параллельно Еврокомиссия с начала 1990-х годов продолжает вести активную деятельность по созданию общего рынка энергии с использованием ставшего уже традиционным механизма конкурентного законодательства. На этом этапе на повестку дня выходит задача дополнения Договора о ЕЭК вторичным законодательством, которое могло бы повысить эффективность интеграции национальных энергетических рынков, наложив на страны-члены соответствующие обязательства. В итоге по инициативе ЕК были приняты так называемые Первая электроэнергетиче-
ская директива (1996 г.) и Первая газовая директива (1998 г.). Они были направлены на либерализацию и создание внутреннего рынка энергии и запустили процессы, реально повлиявшие на условия поставок энергоносителей.
Несколькими годами позже на основе этих директив были разработаны и приняты директивы второго поколения - Вторая электроэнергетическая директива (2003 г.) и Вторая газовая директива (2003 г.), дополненные Регламентом о доступе к электроэнергетическим сетям (2003 г.). Они составили Второй энергетический пакет и сделали возможным более конкретное целеполагание в области создания внутреннего рынка энергии.
Зафиксированное впервые в Маастрихтском договоре положение о распространении компетенции Союза на деятельность по созданию общеевропейских энергетических сетей было подкреплено и развито в выводах неофициального саммита ЕС в Хэмптон-Корт в октябре 2005 г. По его итогам было объявлено о необходимости формирования подлинно эффективной, долгосрочной и всеобъемлющей энергетической политики на уровне ЕС [Hunt, 2008: 11]. Была подчёркнута важность формирования единого рынка энергии без внутренних барьеров [European Council, 2006]. Решения саммита в Хэмптон-Корт и Европейского Совета в марте 2006 г. дали ЕК действенный механизм упразднения технических барьеров в виде отсутствия или недостаточности трансграничной энерготранспортной инфраструктуры.
Таким образом, на третьем этапе начался переход к созданию недостающей общей энергетической инфраструктуры (как стадии т.н. "позитивной интеграции"), без которой в долгосрочной перспективе не представлялось бы возможным проводить подлинно единую энергетическую политику.
Четвёртый этап: новая энергетическая парадигма и экологический приоритет
Саммит в Хэмптон-Корт стал своего рода предтечей четвертого этапа в становлении ЭПЕС, на котором была создана концепция и заложена идеологическая основа ЭПЕС как института в её нынешнем виде. Впервые современные приоритеты ЭПЕС - устойчивое развитие, конкурентность и безопасность поставок - были сформулированы в 2006 г.: Зелёная книга "Европейская стратегия для устойчивого, конкурентного и безопасного энергоснабжения", составленная на основе решений саммита. С этого момента исследователи говорят о возникновении энергетической триады, или новой энергетической парадигмы [Helm, 2007: 512].
Новая энергетическая парадигма связала воедино различные направления деятельности ЕК, повысив её эффективность. Во-первых, после саммита в Хэмптон-Корт в ЭПЕС, которая ранее базировалась на конкурентном законодательстве, был усилен инфраструктурный трек. Во-вторых, с утверждением на уровне ЕС энергетической триады, выросшей из решений саммита, была фактически оформлена необходимость дополнения ЭПЕС внешним измерением. Оно отчасти вобрало в себя инфраструктурный и климатический треки, которые дополняются и усиливаются деятельностью Еврокомиссии по экспорту энергетических acquis, прежде всего в соседние страны. В-третьих, развитие инфраструктурного трека по времени практически совпало с зарождением нового направления ЭПЕС - климатического (в более широком смысле - экологического). В контексте энергетической политики климатическое направление стало для Комиссии важным полигоном для отработки механизмов совместного действия стран-членов. С момента появления новой энергетической парадигмы ЭПЕС приобретает современный вид, в целом динамично и согласованно развиваясь по всем направлениям.
ЕК начинает проявлять активность на климатическом направлении с 1990-х годов, принимая Европейскую программу в области климатических изменений -ЕПОКИ (2000 г.) [Commission, 2000]. Программа и подготовленный по ней в 2001 г. доклад впервые формулируют комплекс мер ЕС по ограничению эмиссии парниковых газов (ЭПГ). В 2005 г. Еврокомиссия объявила о запуске второй стадии "Европейской программы в области климатических изменений", особое внимание в которой было уделено развитию соответствующих технологий.
ЕС традиционно позиционирует себя как ключевой актор международной климатической политики [Andresen S., Agrawala S., 2002: 41-51]. Этот приоритет приобрёл более ярко выраженный характер с момента вступления в силу Киотского протокола 16 февраля 2005 г. С одной стороны, поддержание в мире реноме климатического лидера требует от ЕС проведения активной внутренней политики в данной области, с другой - во многом ставшее имиджевым для Брюсселя климатическое досье пришлось как нельзя более кстати для стран-членов, столкнувшихся с неизбежным ростом энергетической импортозависимости.
В сложившихся условиях климатическая политика стала удобным поводом для реализации затратных для налогоплательщиков мер в области энергосбережения, повышения энергоэффективности и развития возобновляемых источников энергетики (ВИЭ). Эти меры позволяют не только ограничивать ЭПГ, но и - что более важно в контексте ЭПЕС как таковой - снижать импортозависимость за счёт сокращения энергопотребления, с одной стороны, и развития внутренних источников энергии - с другой.
С середины 1990-х годов Комиссия выступила с рядом законодательных инициатив в этой сфере. Одним из системообразующих нормативно-правовых актов данного направления является "Европейский план действий по энергоэффективности" (2007 г.), сформулировавший шесть приоритетных направлений и 85 мер в области энергосбережения [Commission, 2006].
ЕК стремилась возглавить процесс формирования единой переговорной позиции стран-членов в преддверии Копенгагенского саммита 2009 г., посвящённого разработке нового международного соглашения, которое должно было прийти на смену Киотскому протоколу. Эти амбиции нашли отражение в её "Стратегическом энергетическом обзоре" (2007 г.) [Commission, 2007]. Исходя из приоритетов "новой энергетической парадигмы" ЕС принял документ под названием "Пакет действий в области климатической политики и возобновляемой энергетики" (2007 г.). Пакет представляет собой комплекс юридически обязывающих целей в области климатической политики: сокращение ЭПГ, увеличение доли ВИЭ в энергопотреблении, повышение энергоэффективности, развитие современных энергетических технологий и выработка общего подхода к внешней энергополитике.
Пакет стал своего рода краеугольным камнем не только климатического направления, но и ЭПЕС в целом. Это позволяет говорить о смещении акцентов: климатический трек выходит на первый план и принимает эстафету в качестве мотора ЭПЕС.
Таким образом, на четвертом этапе, в условиях отсутствия серьёзного внешнего раздражителя и необходимости формирования мощной объединяющей позитивной повестки дня на фоне беспрецедентного по своим масштабам расширения ЕС в 2004 г., в качестве своеобразного скрепляющего элемента на первый план была выведена экологическая, прежде всего климатическая, проблематика. При этом климатический трек характеризуется значительной идеологической заряженностью (забота о будущих поколениях), однако на практике с самого начала используется ЕК в качестве своего рода масла для смазывания шестерёнок ЭПЕС, гарантируя широкую общественную поддержку многим неоднозначным мерам.
Пятый этап: акцент на имплементацию, безопасность энергоснабжения и "внешнее измерение"
Однако 2000-е годы характеризуются активной нормотворческой деятельностью ЕК не только на климатическом поле, но также на внешнем направлении ЭПЕС и в области тесно связанного с ним инфраструктурного трека.
В 2000-е годы озабоченность ЕС собственной энергетической безопасностью не ослабла, а значительно усилилась под влиянием трёх волн весьма масштабного расширения Союза в 2004-2013 гг. На этом этапе в Евросоюз вошли государства, которые испытывали хронические проблемы с энергобезопасностью, имевшие глубокие исторические, социально-экономические, географические и геополитические корни. Будучи сильно зависимыми от ограниченного круга поставщиков, эти страны, преодолевшие болезненную трансформацию социально-экономической и политической модели развития, на момент вступления в ЕС оказались лишёнными необходимых финансовых ресурсов для обеспечения энергобезопасности в рамках предлагаемой ЕК парадигмы [Сергеев, 2004; Каныгин, 2007]. Ситуация усугублялась тем, что и институты ЕС не имели достаточных полномочий для действий в области регулирования вопросов поставок энергоносителей, которые ЕК в какой-то мере получила лишь после вступления в силу Лиссабонского договора. Последний наряду с некоторыми источниками вторичного права ЕС стал важной вехой в эволюции ЭПЕС, обозначив готовность "еврограндов" взять на себя долю политического и финансового бремени по обеспечению энергобезопасности новых стран-членов во имя "общего блага".
Новые задачи перед ЭПЕС ставила и общая тенденция к интернационализации энергетической проблематики. Однако именно внешнее измерение ЭПЕС традиционно в наибольшей степени страдало от склонности стран-членов к его пониманию с точки зрения национальных интересов. Тем не менее в 2000 г. ЕК разработала Зелёную книгу "К европейской стратегии по безопасности энергоснабжения", появление которой было обусловлено растущей зависимостью Евросоюза от внешних поставок энергоносителей [Commission of the European Communities, 2000]. Книга сформулировала основные элементы долгосрочной стратегии во внешнем измерении, в т.ч. задачу по интеграции энергетического досье в диалоговые форматы с третьими странами, став важным шагом в формировании внешнего измерения ЭПЕС [Hunt, 2008: 41].
Начало практической реализации внесённого в Зелёную книгу 2000 г. принципа говорить одним голосом было положено Европейским советом в марте 2006 г., в решениях которого впервые подчёркивалась важность формирования всеобъемлющей и скоординированной внешней энергетической политики ЕС [Council, 2006].
В 2006 г. Х. Солана представил на обсуждение "Общую книгу по использованию внешней политики в энергетических интересах ЕС", имевшую юридически необязательный характер [Commission, 2006]. В качестве двух основных направлений внешнего измерения ЭПЕС в книге выделены создание функционирующего внутреннего рынка энергии и диверсификация маршрутов и источников энергопоставок.
В развитие "Книги" Х.Соланы в октябре 2006 г. ЕК разработала Сообщение "Внешние энергетические отношения: от принципов к действиям", рекомендовавшее странам-членам и Союзу более тесно координироваться для выработки "единого голоса" во внешней энергетической политике ЕС [Commission, 2006].
Во второй половине 2000-х годов деятельность Комиссии характеризуется активизацией и началом переплетения всех вышеуказанных направлений ЭПЕС. ЕК переходит к разработке масштабных всеобъемлющих стратегий, гармонизирующих приоритеты ЕС на отдельных треках ЭПЕС в целях достижения синергии.
Так, в январе 2007 г. Еврокомиссия выступила с пакетом мер по созданию новой энергетической политики для ЕС [Commission, 2007]. Первый стратегический обзор, основанный на упомянутых выше Сообщении ЕК от 2006 г. и "Книге" Х. Со-ланы, сформулировал долгосрочный подход к внешней энергетической политике ЕС.
В ноябре 2008 г. Комиссией одобрен второй стратегический энергетический обзор [Commission, 2008]. Он акцентировал внимание на важности развития энергетической инфраструктуры для повышения уровня энергобезопасности и солидарности стран-членов. Кроме того, в нём впервые сформулирована стратегическая задача по созданию низкоуглеродной экономики к 2050 г.
К 2007-2008 гг. ЭПЕС достигла в своей эволюции этапа развития, который вывел на первый план вопросы централизованного финансового содействия реализации конкретных инфраструктурных и технологических проектов. Это произошло в период начала мирового финансово-экономического кризиса. С одной стороны, это затруднило привлечение необходимых финансовых средств, а с другой - подтолкнуло ЕК и страны-члены к поиску кейнсианских рецептов преодоления европейского долгового кризиса за счёт реализации крупных инфраструктурных и технологических проектов. В июле 2009 г. ЕК принял беспрецедентную Европейскую энергетическую программу восстановления 2010-2011 гг. на сумму 3,98 млрд евро [Regulation, 2009].
Российско-украинский газовый кризис января 2009 г. продемонстрировал необходимость развития энергетической инфраструктуры в странах ЕС для оказания взаимной помощи и в то же время её явную недостаточность. В результате национальные столицы фактически согласились на усиление координации в рамках ЭПЕС.
Таким образом, ухудшение глобальной политической, экономической и торговой конъюнктуры, наблюдающееся с начала 2000-х годов, позволило ЕС, не забывая о прочих направлениях, сделать акцент на диверсификации источников и маршрутов поставок, равно как и способов транспортировки (СПГ). Более того, ЕК даже пытается "перейти в наступление" на "энергетическом фронте", развивая и укрепляя проактивную энергетическую дипломатию с опорой на распространение соответствующих acquis communautaire.
С 2009 г. стратегический акцент в деятельности ЕК смещается с выработки политики на её имплементацию, в т.ч. с более активным применением по отношению к странам-членам мер дисциплинарного воздействия. Особая роль в этом процессе естественным образом отводилась вторичному законодательству, на уровне которого продолжилось укрепление ЭПЕС.
В июле 2009 г. Советом и Европарламентом был одобрен Третий энергетический пакет (ТЭП), направленный на завершение построения единого энергетического рынка к 2014-2015 гг. Вторичное законодательство стало основным правовым средством создания в ЕС внутреннего рынка энергии, дополнив и конкретизировав нормы конкурентного права ЕС.
Помимо ТЭП (вторичное законодательство) основу правового регулирования энергетики ЕС на современном этапе составляет Договор о функционировании ЕС (ДФЕС) 2009 г. (первичное законодательство), внесший сразу несколько важных новаций. Хотя такое понятие, как общая энергетическая политика в его тексте по-прежнему отсутствует, в Договоре - первом из источников первичного права ЕС -содержится отдельный раздел, посвящённый энергетике. Энергетическая полити-
ка была впервые классифицирована как сфера смешанной компетенции (статья 4). В качестве её приоритетов выделены: обеспечение функционирования энергетического рынка и надежности энергоснабжения; содействие энергетической эффективности, энергосбережению и соединению энергетических сетей, развитие ВИЭ (статья 194).
Договор - пусть и с известными оговорками - можно считать своего рода прорывом в процессе становления ЭПЕС, зафиксировавшим новый уровень осознания странами-членами общности стоящих перед ними вызовов и общееэсовской энергетической солидарности, а также относительно единой идентичности в целом.
В результате к 2009 г. ТЭП и ДФЕС в совокупности с вышеупомянутыми источниками первичного и вторичного права сформировали солидный фундамент для практической реализации проактивной и в некоторых аспектах подлинно единой ЭПЕС в русле новой энергетической парадигмы.
В декабре 2011 г. Комиссией принята Энергетическая дорожная карта - 2050, включающая широкий спектр мер в различных областях ЭПЕС [Commission, 2011]. Показательно, что за основу документа взяты климатические обязательства ЕС по сокращению ЭПГ и идея декарбонизации (ставится стратегическая цель сократить ЭПГ к 2050 г. на 80-95% от уровня 1990 г.). Климатическое ядро ЭПЕС в полном соответствии с приоритетами вышеупомянутой новой энергетической парадигмы дополняется мерами в области безопасности энергоснабжения и конкурентоспособности.
В последнее время наблюдается весьма резкий рост удельного веса классической проблематики энергетической безопасности в ЭПЕС [Кавешников, 2013: 82-91]. Представляется, что это обусловлено как внешними (прежде всего украинскими газовыми кризисами), так и внутренними факторами (упомянутое масштабное расширение ЕС в 2004-2013 г.). ЕС ответил на эти вызовы тактическим смещением приоритетов ЭПЕС в сторону внешнего измерения и инфраструктурного трека.
Так, в апреле 2013 г. был утвержден Регламент № 347/2013 о приоритах развития энергетической инфраструктуры ЕС, предусматривающих содействие и финансовое участие в реализации конкретных инфраструктурных "проектов общего интереса", многие из которых отражают интересы новых стран-членов. 14 октября 2013 г. ЕК обнародовала планы развития энергетической инфраструктуры: Сообщение "Долгосрочное видение инфраструктуры для Европы и за её пределами" и Регламент № 1391/2013 с обновлённым перечнем "проектов общего интереса". В Сообщении подчёркивается, что "адекватная, интегрированная и надёжная энергетическая инфраструктура является критической предпосылкой [достижения] целей не только энергетической, но и экономической политики Союза" [Кавешников, 2014].
В мае 2014 г. Комиссия опубликовала Стратегию ЕС по энергетической безопасности, направленную на обеспечение бесперебойности поставок энергоносителей и поддержание стабильности цен (идея устойчивой энергии уходит на второй план) [Commission, 2014]. Стратегия, разработанная в ответ на украинский газовый кризис, выделяет и конкретизирует меры краткосрочного, среднесрочного и долгосрочного характера от увеличения газовых резервов, развития энергетической инфраструктуры и ВИЭ до повышения энергоэффективности, наращивания внутреннего производства энергии, диверсификации маршрутов и источников поставок, завершения формирования внутреннего рынка энергии и реализации концепции единого голоса во внешней энергетической политике.
*
*
*
Таким образом, становление ЭПЕС происходило на основе законодательных норм в области общего рынка, конкуренции, а также защиты окружающей среды, которые были использованы евроинститутами как своеобразный испытательный полигон для отработки инструментов дальнейшей коммунитаризации ЭПЕС.
Иными словами, ЕС решал задачи по мере их возникновения и в порядке важности. ЕК придерживалась тактики движения по пути наименьшего сопротивления, от простого к сложному, исходя из логики, что главное - развить эффективную активность евроинститутов в тех сферах, где она наиболее востребована на конкретный момент времени и не встречала ожесточенного противодействия стран-членов. Такая политика позволяла ЕК, осваивая все новые и новые сферы, доказывать свою эффективность в решении конкретных задач, что позволяло в дальнейшем претендовать на расширение области коммунитарного взаимодействия за счёт очередных областей, до сих пор им не затронутых и отнесённых к национальной компетенции. К тому же в процессе развития и становления ЭПЕС Еврокомиссия неизменно использовала открывающееся тактическое поле взаимодействия государств ЕС на основании краткосрочного совпадения их интересов для реализации собственных долгосрочных целей. В рамках этой логики ЕК непременно старалась превратить каждое ситуативное взаимодействие в полноценное стратегическое направление ЭПЕС.
С учётом важности европейского рынка сбыта для российских экспортеров энергоносителей и растущей роли Еврокомиссии интерес представляет вопрос о перспективах развития тактических приоритетов ЭПЕС. В настоящее время под влиянием украинских газовых кризисов и масштабного расширения ЕС в 2004-2013 годах, ЕС вынужден вновь придавать приоритетное значение классической на первый взгляд проблематике энергетической безопасности. Однако если в традиционной интерпретации она ограничивалась вопросами бесперебойности поставок энергоносителей и стабильности цен, то на текущем этапе дополняется ещё и политическим измерением, находящим выражение во всеобщем стремлении к диверсификации. Последнее приобретает ярко выраженную политическую подоплёку в силу углубляющегося кризиса международных отношений и сопутствующего роста настороженности Брюсселя и многих стран-членов ЕС по отношению к России.
Полагаем, именно российский фактор, используемый Еврокомиссией в качестве своеобразного пугала, к сожалению, с большой долей вероятности может сыграть ключевую роль в формировании тактических приоритетов ЭПЕС. Однако снизить так называемую зависимость от России Евросоюзу под силу лишь путём проведения всеобъемлющей политики в области энергетики, охватывающей все возможные сферы - от сокращения выбросов парниковых газов до проведения единой энергетической дипломатии. Таким образом, в ближайшие годы мы помимо вышеупомянутой политизированности столкнёмся с активизацией усилий ЕК по формированию по-настоящему интегрированной, увязывающей все вышеупомянутые треки, энергополитики.
Эта тенденция, развивающаяся на фоне кризиса международных отношений, переговоров по так называемой Трансатлантической зоне свободной торговли и усиливающегося отчуждения между ЕС и Россией, безусловно, является одним из основных вызовов российской дипломатии на европейском направлении. В обозримой перспективе Москва может противопоставить ей лишь форсированное развитие двустороннего энергетического сотрудничества с отдельными странами-членами Евросоюза, а также - в более широком контексте - диалог с их национально ориентированными элитами.
Список литературы / References
Кавешников. (2013). Развитие внешней энергетической политики Европейского союза. Вестник МГИМО-Университета. 4: 82-91.
Кавешников. (2014). "Я наших планов люблю громадьё": Евросоюз планирует развитие энергетической инфраструктуры. www.mgimo.ru/news/experts/document247540.phtml.
Каныгин. (2007). Энергетическая стратегия ЕС и российский экспорт энергоносителей. Современная Европа. №2.
Сергеев. (2004). Энергетика Евросоюза в начале столетия // Современная Европа. №3.
Kaveshnikov. (2013). Razvitie vneshnej energeticheskoj politiki Evropejskogo sojuza. Vestnik MGIMO-University. 4: 82-91.
Kaveshnikov. (2014). "Ja nashih planov lublu gromadje": Evrosojuz planirujet razvitije energeticheskoj infrastrukturi. www.mgimo.ru/news/experts/document247540.phtml.
Kanygin. (2007). Energeticheskaja strategija Evrosojuza I rossijskij export energonositelej. Sovremennaja Evropa. №2.
Sergeev. (2004). Energetika Evrosojuza v nachale stoletija. Sovremennaja Evropa. №3.
Andresen S., Agrawala S. (2002). Leaders, pushers and laggards in the making of the climate regime. Global Environmental Change. 12: 41-51.
Commission. (1988) Working document. The Internal Energy Market. COM (88) 238 final. Brussels, 2.5.1988.
Commission. (1995) White paper. An Energy Policy For the European Union. COM(95) 682 final. Brussels, 13.12.1995.
Commission. (2000) Communication. Towards a European Climate Change Programme (ECCP). C0M(2000) 88 final. Brussels, 8.3.2000.
Commission. (2006a) Green Paper. A European Strategy for Sustainable, Competitive and Secure Energy. C0M(2006) 105 final. Brussels, 8.3.2005.
Commission. (2006b) Communication. Action Plan for Energy Efficiency: Realising the Potential. C0M(2006) 545 final. Brussels, 19.10.2006.
Commission/SG/HR. (2006c) Paper for the European Council. An external policy to serve Europe's energy interests. S160/06. June 2006.
Commission. (2006d) Communication. External energy relations - from principles to action. COM (2006) 590 final. Brussels, 12.10.2006.
Commission. (2007) Communication. An Energy Policy for Europe. C0M(2007) 1 final. Brussels, 10.1.2007.
Commission. (2008) Communication. Second Strategic Energy Review. An EU energy security and solidarity action plan. 15944/08. Brussels, 19.11.2008.
Commission (2011) Communication. Energy roadmap 2050. COM (2011) 885 final. Brussels, 15.12.2011.
Commission. (2014) Communication. European Energy Security Strategy. COM(2014) 330 final. Brussels, 28.5.2014.
Council. (2006) Presidency Conclusions. 775/1/06 REV1. Brussels, 23-24.3.2006.
Helm. (2007). The New Energy Paradigm. OUPS.
Hunt. (2008). EU Energy Policy in 2007-2008. The EU Energy Directory, 1st Edition.
Paris Summit. (1972) Statement. Bulletin of the European Communities.10: 14-26.
Regulation. (2009). No 663/2009 of the European Parliament and of the Council of 13 July 2009 establishing a programme to aid economic recovery by granting Community financial assistance to projects in the field of energy.
EU: Evolution of priorities of European energy policy
Author. Dedenkulov Alexei - PhD student in political science, Department of European Integration Studies, MGIMO-University of the Ministry of foreign affairs of Russia. Address: Moscow State Institute of International Relations (University), 76, Prospect Vernadskogo, Moscow, 119454, Russia. E-mail: [email protected].
Abstract. The article retrospectively analyses the evolution of the EU energy policy priorities and gives an insight into the regularities of its development on present stage. A special consideration is given to the relevant activities of the European Commission depicted as an independent actor seeking for broader powers.
Key words: European Union, energy security, EU energy policy.
