CC BY
76
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
УДК 94(4)+327.5
М.А. Бандурин
аспирант, кафедра всеобщей истории и международных отношений, ФГБОУ ВПО «Ивановский государственный университет»
европейские нейтралы накануне второй мировои воины
В КОНТЕКСТЕ РАЗМЕЖЕВАНИЯ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ ИНТЕРЕСОВ ВЕЛИКОБРИТАНИИ И ТРЕТЬЕГО РЕЙХА
Аннотация. Исследуется изменение статуса европейских нейтралов в 1939 году в контексте размеже-
вания геополитических интересов Великобритании и Третьего рейха. Сделан вывод о том, что это изменение шло вразрез с интересами стран, претендующих на нейтралитет, способствовало эскалации геополитической напряжённости и глобализации возможной войны.
Ключевые слова: геополитика, Карл Шмитт, Великобритания, Третий рейх, нейтралитет, континентальные обязательства, умиротворение.
M.A. Bandurin, Ivanovo State University
THE EUROPEAN NEUTRALS ON THE EVE OF THE SECOND WORLD WAR IN THE CONTEXT OF
DEMARCATION OF GEOPOLITICAL INTERESTS BETWEEN GREAT BRITAIN AND THE THIRD REICH
Abstract. The article examines the change of status of the European neutrals in 1939 in the context of demarcation of geopolitical interests between Great Britain and the Third Reich. It is argued that this change was contrary to the interests of countries, which pretended to neutrality, stimulated the escalation of geopolitical tension and globalization of possible war.
Keywords: geopolitics; Carl Schmitt; Great Britain; the Third Reich; neutrality; continental commitment; appeasement.
В контексте исследований предвоенного периода (1933-1939 гг.) представляется актуальным обратить внимание на положение европейских нейтралов, поскольку нейтральный статус ряда государств является индикатором геополитической стабильности. Между тем, именно в последние предвоенные месяцы он не был обеспечен должным образом.
Геополитическая ситуация в Европе после заключения Мюнхенского соглашения 30 сентября 1938 г. во многом определялась обострением геополитических противоречий между Великобританией и Третьим рейхом. В связи с этим британское руководство начало осознавать неэффективность политики «умиротворения», проводимой кабинетом Н. Чемберлена с мая 1937 года. Геополитическая концепция немецкого юриста, философа и геополитика Карла Шмитта (1888-1985) обращает внимание на изменение статуса европейских нейтралов в сложившейся ситуации.
Новый 1939 г. был ознаменован началом одностороннего свёртывания политики «умиротворения» Великобританией. Это навряд ли может вызвать удивление, поскольку «умиротворение» Н. Чемберлена всегда было унилатеральной политикой. В конце января 1939 г. Лондон начал получать дезинформацию, запущенную то ли германской военной разведкой, то ли антигерманскими кругами в Великобритании, предвкушавшими такое развитие событий, о том, что вермахт готовится совершить нападение на Нидерланды и использовать голландские аэродромы для нанесения «решающего» воздушного удара по Британским островам [7, p. 102-103]. Н. Чемберлен был готов в это поверить и, забыв о своём партнёре по англо-германской декларации, заключённой совместно с Мюнхенским договором, объявил 6 февраля о британских «континентальных обязательствах». Это было сделано под влиянием Франции, которая заявила, что не станет без поддержки Великобритании оборонять Нидерланды.
«Континентальные обязательства» означали не просто решение отправить экспедиционный корпус во Францию после начала войны, потому что это и так было очевидно, а обеспечение военной поддержки Франции на континенте. В этой связи Н. Чемберлен в период с 26 января по 20 февраля 1939 г. заявил о прямых, а не осуществлённых через Францию, военных гарантиях Бельгии, Нидерландам и Швейцарии с перспективой распространения их и на Скандинавские страны. Военные гарантии означали, что нападение на сторону, попадающую под гарантию, рассматривалось как нападение на Великобританию. Кроме того, подобные гарантии были даны Франции, и были инициированы крупнейшие со времён Первой мировой войны двусторонние штабные переговоры.
В тот же период Комитет имперской обороны приступил к разработке британского военного плана. Этот план предусматривал совместную войну Великобритании и Франции против Третьего Рейха и, возможно, Италии, на истощение с перспективой перехода в наступление. План предполагал нейтралитет Польши, США и СССР и воздержание Японии от боевых действий [6, p. 110]. Успешный исход войны при полном задействовании сил Британской и Французской империй оценивался «с уверенностью». Более того, «континентальные обязательства» Великобритании продемонстрировали, кто был хозяином послемюнхенской ситуации в геополитическом отношении, а также то, что «умиротворение» Н. Чемберлена было далеко от имперского изоляционизма. Впрочем, они стали выражением «антимюнхенского» поворота во взглядах главы британского внешнеполитического ведомства Э. Галифакса, потому что именно он призывал к их реализации ещё до «голландской военной тревоги» [6, p. 109]. Британский исследователь Р. Овери отметил: «Начиная с февраля умиротворение Германии было заменено на её устрашение, окружение и совершенно реальной перспективой войны» [6, p. 109]. И далее: «Хотя эти обязательства обращают на себя меньшее внимание историков, чем гарантии Польше, они показывают фундаментальное изменение британской установки к Европе и возможности континентальной войны» [6, p. 110].
«Континентальные обязательства» Н. Чемберлена означали изменение статуса европейских нейтралов, ставшее возможным в результате особенностей Версальского европейского порядка. Между тем, к такому статусу стремилось, как минимум, восемь европейских государств: Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Швейцария, Дания, Норвегия, Швеция и Финляндия. Это было именно стремлением, потому что версальский status quo не был в состоянии его обеспечить. Так, 7 апреля 1937 г. в разговоре с полпредом СССР в Великобритании И.М. Майским это полностью подтвердил бельгийский посол: «Картье ответил, что Бельгия хочет быть на таком же международном положении, как Голландия. Я попросил уточнить это понятие. Картье сказал: «Мы не хотим быть втянуты в какие-либо опасные комбинации между великими державами. Мы хотим, чтобы Германия, Франция и Англия гарантировали наш нейтралитет». Такой ответ меня естественно не вполне удовлетворил и я продолжал: «Но вы остаетесь членом Лиги Наций?». Картье: «О, конечно, мы остаёмся членом Лиги Наций! Как Вы знаете, Бельгия очень предана Лиге Наций». Я продолжал: «Но, если Бельгия остаётся членом Лиги Наций, то какова была бы её позиция в случае решения Лиги объявить, например, Германию в известных обстоятельствах агрессором?». Картье: «А что такое агрессор? Ведь до сих пор самое понятие агрессии остаётся спорным». Я ответил, что понятие агрессии уже подвергалось международно-политическому определению и что такое определение имеется в ряде договоров, заключённых между СССР и другими странами. Картье, однако, продолжал утверждать, что сейчас нет и едва ли вообще может быть такое определение агрессии, которое удовлетворяло бы всех и было бы принято Лигой Наций. Возьмём случай более вероятный: если бы Лига Наций, признав Германию агрессором, призвала все государства применить к ней экономические санкции, - что сделала бы Бельгия? Картье: «Лига Наций - не есть какое-нибудь сверхгосударство, которое может что-либо приказывать своим членам. Всё зависит от обстоя-
тельств». Тогда я подвёл итог: «Итак, - сказал я, - Бельгия хочет быть в стороне от разных внешнеполитических комбинаций великих держав, Бельгия остаётся, однако, членом Лиги Наций, но сохраняет за собою свободу действий в применении решений Лиги Наций в отношении агрессора. Сверх того, Бельгия желала бы гарантии того, что она называет нейтралитетом, со стороны Англии, Франции и Германии. Правильно ли я суммирую положение?» Картье, с несколько недовольным видом и как бы извиняясь, заметил: «Да, правильно, но я не выражаю никакого мнения, я только следую инструкциям моего правительства» [1, л. 96-97]. Бельгия заявила о добровольном нейтралитете 14 октября 1936 г., однако Великобритания и Франция сохранили в отношении неё свои обязательства о взаимопомощи. Нацистская Германия по собственной инициативе гарантировала её нейтралитет 13 октября 1937 г.
Все перечисленные государства действительно стремились к традиционному нейтралитету, который был характерен для доверсальского европейского порядка. Проявлением этого стала Копенгагенская декларация семи из них, кроме Швейцарии, подписанная в июле 1938 г., в которой они отказались от выполнения статьи 16 Версальского договора, предусматривавшей политику санкций [5, р. 295]. Однако подлинных успехов на этом пути удалось добиться лишь Швейцарии. К. Шмитт писал: «В тот самый момент, когда стало очевидным политическое бессилие Женевской лиги, т.е. ее неспособность к созданию нового пространственного порядка и ограничению войны, увенчалась успехом одна весьма примечательная изолированная попытка реставрации, в результате которой Швейцария вернулась к своему старому традиционному нейтралитету. После промежуточной стадии остроумных «дифференциаций» нейтралитета 29 апреля 1938 года швейцарский бундесрат направил совету Лиги Наций меморандум, в котором возвещалось о намерении Швейцарии, ввиду ее постоянного нейтралитета, не участвовать в применении предусмотренных пактом Лиги Наций санкций, причем даже таких, к участию в которых ее обязывали декларации 1920 года. Это было возвращением к интегральному, а проще говоря, к старому нейтралитету. Совет Лиги признал его и в резолюции от 14 мая 1938 года объявил, что от Швейцарии не будут требовать принимать участие в санкциях, предусмотренных 16-й статьей пакта Лиги Наций» [2, с. 346]. Между тем именно традиционный нейтралитет является необходимым для обеспечения геополитической стабильности.
К. Шмитт отметил: «Здесь нам следует еще раз вспомнить о двух истинах: во-первых, о том, что задачей международного права является воспрепятствование войне на уничтожение, а, следовательно, ограничение войны и, во-вторых, о том, что следствием ликвидации войны, как таковой, а не ее реального ограничения, с большой долей вероятности станет еще худший вид войны - возврат к гражданской войне и другим разновидностям войны на уничтожение. Но в Женеве много говорили о запрете войны и ее ликвидации, как таковой, и никогда - о ее пространственном ограничении. Но, вопреки всем этим разговорам, разрушение принципа нейтралитета вело к нелокализованности глобальной мировой войны и растворяло то, что называлось миром в беспространственных и бесструктурных интервенционистских претензиях различных идеологий» [2, с. 339-340]. И далее: «Джон Б. Уигтон, теоретик международного права этого времени, максимально просто сформулировал это, следуя типичному для него ходу мысли: прежде нейтралитет был символом мира, теперь же, в контексте нового, построенного на основании документов Женевской лиги и пакта Келлога международного права, он стал символом войны» [2, с. 428-429].
Поэтому «континентальные обязательства» Н. Чемберлена вели уже не просто к эскалации геополитической напряжённости, а к глобализации возможной войны, сопровождаясь попутно, что самое неприемлемое, поворотом к «дискриминационному» отношению к военному противнику. Эти гарантии, распространившиеся даже на Швейцарию и охватывающие в перспективе и Скандинавию, оставили в мире фактически единственного подлинного нейтрала -США, которые действительно заняли позицию равного дружественного нейтралитета по отно-
шению к каждой из воюющих сторон. Кроме того, они во многом определили особенности военных действий на западе и севере Европы в 1939-1940 гг. Так, А. Гитлер связывал судьбу европейских нейтралов с перспективой войны или мира с Великобританией. 23 мая 1939 г. он заявил, что в случае войны Великобритания и Франция будут поддерживать нейтралитет Бельгии и Голландии, «чтобы в конечном итоге вынудить их составить им компанию» [3, p. 576-578]. В день германского военного нападения на Польшу, 1 сентября 1939 г., он заявил перед рейхстагом о том, что европейский нейтралитет будет тщательно соблюдаться германской стороной, пока другие стороны его не нарушат [4, p. 1753]. А 3 сентября 1939 г. последовала британская декларация об объявлении войны Германии, после которой большинство нейтралов окончательно оказалось в военных расчётах обеих сторон.
Таким образом, изменение статуса европейских нейтралов в 1939 г. шло вразрез с интересами стран, претендующих на нейтралитет, и способствовало эскалации геополитической напряжённости, дестабилизации европейской ситуации и глобализации возможной войны.
Список литературы:
1. АВП РФ Ф. 05. Оп. 17. П. 122. Д. 25.
2. Шмитт К.. Номос Земли в праве народов Jus Publicum Europaeum / пер. с нем. К. Ло-щевский, Ю.Коринец; ред. Д.Кузницын.- СПб.: Владимир Даль, 2008. - 670 с. - (Серия: Civitas Terrena).
3. Documents on German Foreign Policy. Ser D. Vol. VI. London, 1956.
4. Domarus M. Hitler Speeches and Proclamations. Wauconda, IL, 1990.
5. Karsh E. The European Neutrals and the Second World War // The Origins of the Second World War: An International Perspective / ed. by F. McDonough. London, 2011.
6. Overy R. The Road to War / R. Overy, A. Wheatcroft. London, 1999.
7. Watt D. How War Came: The Immediate Origins of the Second World War. London, 1989.
List of references:
1. АВП РФ Ф. 05. Оп. 17. П. 122. Д. 25.
2. Schmitt K. Nomos of the Earth in the right of the peoples of Jus Publicum Europaeum / per. with it. K. Loschevsky, Yu.Korinets, Ed. D.Kuznitsyn. - St. Petersburg: Vladimir Dahl, 2008. - 670 p. - (Series: Civitas Terrena).
3. Documents on German Foreign Policy. Ser D. Vol. VI. London, 1956.
4. Domarus M. Hitler Speeches and Proclamations. Wauconda, IL, 1990.
5. Karsh E. The European Neutrals and the Second World War // The Origins of the Second World War: An International Perspective / ed. by F. McDonough. London, 2011.
6. Overy R. The Road to War / R. Overy, A. Wheatcroft. London, 1999.
7. Watt D. How War Came: The Immediate Origins of the Second World War. London, 1989.
