CC BY
207
УДК 329.63
Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2013. Вып. 2
Н. Г. Заславская, Н. Н. Гудалов
ЕВРОПЕЙСКИЕ НАДНАЦИОНАЛЬНЫЕ ПАРТИИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ: АНАЛИЗ ОСНОВНЫХ ТЕНДЕНЦИЙ
Традиционно политические партии воспринимаются как организации, представляющие часть общества, исповедующие определенную идеологию и стремящиеся получить доступ к институтам государственной власти, чтобы оказывать влияние на процесс принятия решений. Принято считать, что современные партии обычно действуют в пределах одного национального государства и представляют интересы части граждан именно данного государства [1]. Однако процесс европейской интеграции с постепенным усилением общеевропейских институтов и переводом все больших компетенций с национального уровня на наднациональный потребовал качественного преобразования политических партий. Выборы в Европейский парламент (ЕП), единственный наднациональный институт, формируемый на основе всеобщих выборов, стимулировали не только координацию усилий между национальными политическими партиями, но и создание общеевропейских партийных структур в начале в форме партийных федераций и конфедераций, которые затем постепенно стали преобразовываться в общеевропейские партии. Активизация процесса партийного строительства на европейском уровне в 90-е годы заставила говорить о «Европе партий» (с фр. 'Europe des Parties') по аналогии с «Европой отечеств» Ш. де Голля (с фр. 'Europe des Patries') [2]. К 2012 г. существовало уже 11 европейских партий, которые соответствовали как традиционным политическим идеологиям (христианские демократы, социалисты, либералы и др.), так и отражали особенности политического дискурса на общеевропейском уровне (например, несколько евроскептических партий).
Интересно, что, несмотря на растущее значение европейских партий, они не получили адекватного теоретического освещения. Многочисленные теоретические подходы, анализирующие процесс европейской интеграции, традиционно концентрируются на политических элитах, на национальных правительствах, европейских бюрократах и др., но не учитывают европейские политические партии. Однако европейские партии играют очень важную роль в институциональной системе Европейского союза. Они напрямую представляют интересы европейских граждан. Получается, что они уже на наднациональном уровне выполняют классическую роль политических партий — представление интересов части общества. В ситуации, когда Евросоюз и его институты часто критикуются из-за демократического дефицита и отсутствия связи с гражданами ЕС, роль европейских партий становится фактически уникальной. Обычно отмечаются серьезные отличия между национальными политическими элитами и простыми
Заславская Наталья Генриховна — канд. истор. наук, доцент кафедры европейских исследований факультета международных отношений, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: zaslavsk@mail.sir.edu
Гудалов Николай Николаевич — аспирант кафедры европейских исследований факультета международных отношений, Санкт-Петербургский государственный университет © Н. Г. Заславская, Н. Н. Гудалов, 2013
106
гражданами стран-членов. Если политическая элита Европы в большей степени склонна поддерживать европейскую интеграцию, то население настроено более скептично. Европейские партии как раз выполняют функцию мобилизации избирателей и представительства их интересов в Европейском парламенте. Дальнейшее усиление наднациональных партий позволит по-новому взглянуть на Европейский союз и процесс интеграции, появится возможность реализовать модель интеграции, в большей степени отвечающей демократическим принципам и радикально отличающейся от привычных традиций «проекта национальных элит» и «бюрократического проекта». Растущее значение европейских партий делает особенно важным теоретическое осмысление процесса партийного строительства на европейском уровне и выявление наиболее существенных факторов, влияющих на этот процесс.
Рассмотрим основные тенденции развития европейских политических партий сегодня и факторы, определяющие их развитие. Очевидно, что европейские партии зависят как от интеграционного процесса и изменений на общеевропейском уровне, так и от национальной политики и вызовов на национальном уровне.
Одним из ключевых факторов, имеющих влияние на трансформацию европейских партий, несомненно, является процесс европейской интеграции, поскольку от него зависит и роль конкретных институтов, и распределение полномочий между институтами, и значение политических партий. Европейская интеграция, осуществляемая в рамках трех Европейских сообществ и созданного на их основе Европейского союза, привела к созданию особой политической системы, которая не похожа ни на политические системы национальных государств, ни на системы межправительственных организаций. С одной стороны, ЕС отличается от национальных государств тем, что в политической системе ЕС сложно выделить законодательную, исполнительную и судебную власть, что делает невозможным использование принципа разделения властей [3]. С другой стороны, развитие интеграции привело к выходу за традиционные рамки международной организации и к проявлению в ЕС характеристик, свойственных для государства: проведение общеевропейских выборов, введение европейского гражданства, даже попытка принятия европейской конституции. Основой политической системы ЕС стал принцип институционального баланса [4]. Однако не существует единой трактовки данного принципа. Наиболее очевидное различие существует между сторонниками юридического и политического подходов институционального баланса, которые рассматривают институциональный баланс либо в связи с развитием европейского права, либо в контексте политической эволюции ЕС [5, 6]. В целом можно констатировать, что институциональный баланс не означает равновесия и баланса сил между институтами ЕС, скорее данный принцип «подразумевал требование к институтам действовать в пределах своих компетенций» [7, с. 53].
В Маастрихтском договоре было отмечено особое значение политических партий на европейском уровне (статья 138а) как «фактора интеграции в Союзе» и выразителя «политической воли граждан Союза». Однако возможности для европейских партий в различных институтах ЕС существенно отличаются. Наиболее активно европейские партии действуют в ЕП, ведь именно там они получили возможность объединяться в политические группы — «организованные группы членов представительных органов власти, принадлежащие к одной и той же политической партийной организации» [8]. Конечно, в ЕП партии играют ключевую роль, поскольку европейские выборы проводятся по партийным спискам, партии готовятся к ним, согласовывают предвыборные
107
манифесты, участвуют в избирательных кампаниях, затем, уже после избрания, функционирование Европарламента основано на политических группах и их деятельности в различных структурах ЕП.
Значение политических партий в других институтах ЕС (Совете ЕС, Европейской комиссии, Комитете регионов и др.) куда меньше, здесь в большей степени влияет выбор стран-членов и приоритеты национальных политических партий. Но постепенно европейские партии распространяют свое влияние на основные институты ЕС. Они пытаются усилить свою роль в процессе назначения Европейской комиссии, чтобы ее состав был связан не только с выбором стран-членов, но и с партийным составом Европарламента. Пока европарламентарии участвуют в обсуждении предложенных им странами-членами кандидатур на должности в Европейской комиссии и одобряют кандидатуру Президента комиссии и итоговый список членов комиссии. Но уже несколько лет обсуждается возможность формирования Европейской комиссии на основе принципа парламентского большинства, что привело бы к появлению в Европар-ламенте правительственных и оппозиционных партий. Особенно активно подобные идеи обсуждались во время проведения Европейского конвента, когда шли переговоры о конституции ЕС и очередной институционной реформе. Но эти идеи были реализованы лишь частично: положения конституционного договора и Лиссабонского договора оговаривали значение результатов выборов в Европейский парламент для определения кандидатуры на должность Президента Европейской комиссии. Любопытно, что данное условие было учтено еще во время назначения кандидата от выигравшей Европейской народной партии (ЕНП) Ж. М. Баррозу в 2004 г., т. е. до того как у него появилось юридическое основание. Кроме того, большие европейские партии пытаются влиять на Комиссию через своих членов, которые оказались в ее составе. Аналогичным образом предпринимаются попытки координировать действия членов Совета ЕС, т. е. национальных министров, через структуры европейских партий; для этого перед заседанием Совета проводится партийная встреча, на которой идеологические сторонники пытаются согласовать общую позицию. Надо отметить, что лидеры стран — членов ЕС пытаются поддерживать определенный баланс между политическими партиями во время других назначений в институты ЕС. Лиссабонский договор привел к появлению двух важных должностей в ЕС — Президента Европейского совета и Верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности. В итоге эти должности заняли представители двух крупнейших европейских партий — Европейской народной партии (Х. Ван Ромпёй) и Партии европейских социалистов (К. Эштон).
Вообще Лиссабонский договор оказал большое влияние на усиление европейских партий и развитие внутрипартийной координации. Кроме уже упомянутых институциональных нововведений следует отметить также усиление роли национальных парламентов и Комитета регионов, что сразу же вызвало активизацию структур европейских партий, поскольку потребовались изменения в их работе и адаптация к новым условиям.
Еще одним фактором, повлиявшим на развитие европейских наднациональных партий, стало расширение Евросоюза. Расширение ЕС в 2004 и 2007 гг. имело очень важные последствия для партийно-политической системы ЕС. Еще в первой половине 1990-х годов многие ученые доказывали, что присоединение к ЕС новых членов может драматичным образом влиять на развитие европейских партий [9], и это оказывается тем более справедливо в случае с расширением на восток и включением в ЕС стран
108
Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), а соответственно — вливанием в европейские партии политических партий из новых стран-членов.
С одной стороны, по итогам этого процесса европейские наднациональные партии укрепились во многих отношениях. Восточное расширение в целом можно рассматривать как самый положительный фактор политического контекста для институционали-зации европейских партий со времен введения прямых выборов ЕП в 1979 г. [9, р. 270]. Принятие в свои ряды «родственных» партий из государств ЦВЕ не только привело к расширению европейских партий, но и дало им огромный опыт межпартийного сотрудничества. В ходе расширения между европейскими наднациональными партиями и соответствующими международными интернационалами было выработано своеобразное «разделение труда»: первые налаживали связи с партиями именно из стран-кандидатов, вторые — из других государств [10, р. 269]. В этой однозначной увязке логики интеграции и партийного строительства в ЕС проявилась одна из оригинальных черт его развития. Также нужно отметить, что принятие Регламента о наднациональных европейских партиях [11] произошло непосредственно в преддверии расширения 2004 г. Разработка регламента была предусмотрена Ниццким договором [12], основной задачей которого была подготовка ЕС к беспрецедентному расширению. В предложенном Комиссией проекте Регламента, который должен был применяться именно в период расширения, предполагалось возмещение части расходов европейских партий в том числе на «продвижение демократии в странах, подавших заявку на вступление» [13, р. 283]. Таким образом, важнейшие аспекты статуса европейских партий, например финансирование, были определены в контексте расширения, а сама поддержка партий во многом была нацелена на их связи с «родственными» политическими силами из стран-кандидатов.
Тем не менее расширение на восток не могло не привести к ряду сложностей в развитии европейских партий. Они объясняются прежде всего несоответствием политических культур, партийных «ландшафтов» западноевропейских демократий и посткоммунистических систем ЦВЕ. Европейские партии столкнулись с трудностями в определении подходящих восточных партнеров уже с начала 1990-х годов. Так, социалисты должны были выбирать между восточноевропейскими социал-демократами, находившимися в изгнании, социалистическими группами, вышедшими из оппозиции коммунистам, и преемниками коммунистических партий. При этом лишь последние обладали серьезными ресурсами [10, р. 277]. Христианские демократы стояли перед схожей дилеммой, либеральные партии в ЦВЕ часто были таковыми только по названию, а «зеленые» были малочисленны. В такой ситуации политические интересы европейских партий в расширении своего влияния фактически доминировали над идеологической близостью [10, р. 277-281]. В сложном политическом спектре новых стран-членов не меньшую роль, чем социально-экономические вопросы, играли разделения по проблемам национальной уникальности/универсализма, религиозности/светскости, ком-мунитарного подхода/индивидуализма. В этих условиях могло появляться сразу несколько «правых» и «левых» сил в зависимости от критерия их выделения, кроме того, одна партия могла быть причислена одновременно к обеим категориям по различным вопросам.
Все эти особенности отражаются на современном развитии европейских партий. Во-первых, можно наблюдать общее усиление позиций правых и ультраправых национальных партий, что, безусловно, влияет и на европейский уровень. Во-вторых,
109
восточные расширения во многом привели к фрагментации некоторых европейских партий. Ярким примером может служить выход британской Консервативной партии из альянса с Европейской народной партией в рамках группы ЕНП — Европейские демократы в ЕП. Этот союз воспринимался неоднозначно (обеими сторонами) с самого начала, однако во многом именно расширение 2004 г. позволило избранному в 2005 г. лидеру тори Д. Кэмерону в итоге сформировать собственную группу в ЕП с 2009 г. Костяк этой группы — Европейские консерваторы и реформисты (ЕКР) — составили, наряду с британскими консерваторами, депутаты от Чехии и Польши [14]. В-третьих, с этим во многом связана проблема растущего евроскептицизма, характерного для многих политических сил ЦВЕ. В-четвертых, оценивая противоречивое влияние расширения в целом, нужно отметить, что этот процесс нельзя рассматривать как однонаправленный, состоящий только во влиянии «старых» государств-членов и их партий на новые. После вступления стран ЦВЕ и наметившегося роста правых сил, евроскептицизма можно говорить о том, что ЕС стал во многом другим с точки зрения политико-идеологической расстановки сил. Влиятельность этих тенденций была продемонстрирована, например, при принятии Лиссабонского договора — важнейшего события для ЕС — Польшей и Чехией. Кроме того, оказались чересчур упрощенными прогнозы, подразумевавшие дихотомию: успешное «обучение» европейскими партиями своих восточных партнеров демократии, либерализму, рыночной экономике и западным ценностям или же его неудача [10, р. 284]. Партии из ЦВЕ привнесли в ЕС свою особую политическую культуру, которая делает их по некоторым аспектам даже «более прозападными» и либеральными, чем их западноевропейские партнеры, а по другим — социально-консервативными. Например, в идеологии ЕКР уживаются либертарианские социально-экономические взгляды, явный проатлантизм и акцент на семейных ценностях. Причем даже несмотря на то, что польские члены ЕКР («Право и справедливость») в целом ближе британским консерваторам, чем остальным европейским правоцентристам (в ЕНП), между ними сохраняется серьезный конфликт, например, в отношении прав меньшинств, в котором представители Восточной Европы часто стоят на ультраконсервативных позициях [15]. Схожих взглядов придерживаются и их проевропейские соотечественники, входящие в ЕНП (например, польская партия «Гражданская платформа») [16]. Таким образом, партии из ЦВЕ существенно усложнили, сделали более многомерным и неоднозначным развитие европейских партий.
В качестве следующего фактора, влияющего на развитие европейских наднациональных партий, необходимо отметить их стремление отвечать на современные проблемы и вызовы. На современном этапе можно выделить несколько таких проблем и вызовов. К ним относятся, прежде всего, экономический кризис, связанные с ним проблемы в зоне евро и рост безработицы, а также усилившаяся полемика вокруг иммиграции в ЕС. Отметим, что все эти вызовы касаются именно тех общеевропейских проектов, которые во многом олицетворяют успех европейской интеграции в целом и «приближают» ее к гражданам ЕС — Экономического и валютного союза (ЭВС) и Шенгенской зоны. Если раньше эти проекты демонстрировали успех европейской интеграции, то сегодня именно они оказались наиболее подверженными кризисным явлениям, заставили говорить о подрыве солидарности между странами-членами. Наиболее ярким примером может служить дискуссия вокруг возможной дезинтеграции еврозоны и помощи наиболее уязвимым ее членам. В вопросе экономического кризиса явный раскол был внесен и новым договором об усилении бюджетной дисциплины в ЕС. Трения между государ-
110
ствами-членами очевидны и в вопросе иммиграции. Проблемы, связанные с иммиграцией, всегда стояли достаточно остро перед европейскими государствами, но последние все же смогли отказаться от пограничного контроля внутри Шенгенской зоны. Однако кризис с тунисскими беженцами на итальянском острове Лампедуза заставил обратить внимание на новые вызовы, стоящие перед Шенгеном. Президентская избирательная кампания во Франции 2012 г. показательна в этом отношении: Ф. Олланд пообещал в случае победы пересмотреть отмеченный договор о бюджетной дисциплине [17], а Н. Саркози — Шенгенское соглашение [18]. Тот факт, что столь значимые символические проекты, как евро и Шенгенская зона, начинают ставиться под вопрос, безусловно, оказывается еще одним фактором, способствующим евроскептицизму.
Все европейские партии были вынуждены так или иначе отвечать на отмеченные вызовы, которые уже живо обсуждались во время избирательной кампании в ЕП 2009 г. Соответственно, в манифестах каждой партии эти вопросы, прежде всего финансовый кризис, занимают приоритетные позиции. Более того, экономический спад рассматривается как важнейшая «горизонтальная» проблема, пронизывающая все остальные направления. Нужно отметить, что на уровне риторики — деклараций с оценками текущего состояния и предложениями для будущей политики — все партии отреагировали на такую проблему, как экономический кризис, достаточно традиционно и предсказуемо. Так, ЕНП сделала акцент на сохранении в целом принципов свободной рыночной экономики, создании рабочих мест, недопустимости протекционизма, оговорившись при этом, что социальное и экологическое измерения также должны приниматься во внимание [19]. Партия европейских социалистов (ПЕС), напротив, призвала к большему регулированию экономики, защите прав трудящихся, сохранению социальных программ. Отличительной особенностью подхода социалистов стало предложение о создании большого числа новых правовых инструментов или институтов в ЕС почти в каждой сфере, которую они рассматривали [20]. Политическая повестка дня зеленых, естественным образом отдающая приоритет мерам по защите окружающей среды, в социально-экономическом смысле также тяготела к левой части спектра. Они подчеркнули необходимость строгого регулирования финансовых рынков, сохранения социальных выплат, усиления прав наиболее уязвимых слоев населения [21]. Позиции умеренных евроскептиков остаточно разнообразны: члены ЕКР обладают некоторой позитивной повесткой, которую отличает достаточно либертарианский взгляд [22], тогда как партии, входящие в группу «Европа свободы и демократии» (ЕСД), сосредоточены лишь на критике мер ЕС [23].
В данной ситуации нужно отметить несколько проблемных моментов. Во-первых, ощущается недостаток новых, оригинальных и конструктивных идей, которые могли бы быть использованы для решения отмеченных проблем. Во-вторых, на уровне практических политических решений для всех партий складывается достаточно парадоксальная ситуация, которая выявляет особенности ЕС. В условиях очень сильной взаимозависимости государств-членов партии вынуждены — несмотря на декларации — фактически отказываться от своих традиционных методов решения экономических проблем. С одной стороны, правые партии, находящиеся у власти в ФРГ и Франции, вынуждены оправдывать перед электоратом необходимость помощи уязвимым государствам еврозоны. Эта поддержка, очевидно, в условиях системы, существующей в ЕС, будет длиться еще годы. С другой — левые чаще всего вынуждены соглашаться с требованиями бюджетной дисциплины в ЕС и явной нуждой в урезании социальных программ,
111
которые явно невозможно было поддерживать. Вряд ли социалисты способны будут предложить какую-либо реальную альтернативу ригоризму в обозримом будущем. Таким образом, особые характеристики Евросоюза и в этом отношении противоречиво сказываются на развитии партий.
Отмеченные проблемы ведут и к еще одной тенденции — росту популизма. Он очевиден, например, в президентской и парламентской избирательных кампаниях соответственно во Франции и в Греции 2012 г., которые, безусловно, повлияют и на наднациональные европейские партии. Так, столкновение даже между ведущими системными политическими силами Франции — право- и левоцентристами — характеризуется изрядной долей популизма и скандальности. Это касается, например, вопросов иммиграции, налогов на богатых людей и т.п. Во-вторых, успехи во Франции и Греции радикальных партий, крайне правых (М. Ле Пен, партия «Золотой рассвет») и левых (Ж.-Л. Меланшон, Коалиция радикальных левых партий в Греции), во многом за счет центристских, также подчеркивает рост популизма, радикализацию, поляризацию и фрагментацию электората. Такую ситуацию все меньше можно описать с помощью известной теории среднего избирателя Э. Доунса.
Все отмеченные тенденции так или иначе связаны не только с европейским уровнем, но и с уровнем национальной политики. Последняя оказывает очень большое влияние на деятельность наднациональных политических партий в Европе, тем более с учетом того факта, что абсолютное большинство европейских наднациональных партий имеют своими членами не индивидуальных политиков, а именно национальные партии. Поэтому развитие последних фактически составляет фундамент деятельности наднациональных объединений. Пример интеграции в ЕНП двух крупнейших правоцентристских национальных партий Италии и Франции дает интересный пример взаимосвязи национального и европейского уровней. В обоих случаях общей тенденцией стало укрупнение, консолидация правоцентристской части европейского политического спектра. Это характерно и для остальных наднациональных партий в ЕС (при отмеченных случаях фрагментации и внутренних противоречий после расширения). Ситуация с вхождением в конце 1990-х годов итальянских правоцентристов в ЕНП дало несколько примеров влияния национальной политики на европейскую партийную систему. Во-первых, ЕНП оказалась вынужденной заново искать партнера в Италии после фактического краха итальянской партийной системы в начале 1990-годов. Во-вторых, решающим фактором сближения (несмотря на внутреннюю оппозицию) с наиболее крупной партией на правом фланге — «Вперед, Италия» С. Берлускони — оказалась успешность последней. Она смогла сформировать в 1994 г. свою группу в ЕП («Вперед, Европа»), а в 1998 г. Берлускони выступил с инициативой создания собственной европейской партии. Возможная конкуренция, очевидно, испугала ЕНП, и рациональный расчет, предполагавший сближение с партией Берлускони, взял верх над внутренней оппозицией. В итоге «Вперед, Италия» присоединилась к ЕНП.
В случае с французскими членами ЕНП также нужно учесть несколько взаимосвязанных факторов. Во-первых, важен упадок на национальном уровне французских христианских демократов, которые в итоге нашли союзников среди либералов, что также создавало проблемы в контексте их лояльности именно ЕНП. Во-вторых, французские голлисты среагировали на выбор итальянских правых из партии «Вперед, Италия», когда она вышла из группы «Европейский демократический альянс» в ЕП и выбрала союз с ЕНП. Таким образом проявилась связь между двумя национальными политическими
112
системами и европейским уровнем, причем можно говорить о «принципе домино» в процессе консолидации европейских правых. В-третьих, голлисты прошли достаточно серьезный путь идеологической трансформации, став более прагматичными в том, что касалось вопросов национальной независимости. Так, в ходе дебатов о ратификации Маастрихтского договора от ведущей партии откололись радикальные голлисты Ш. Паскуа. В итоге идеологическая эволюция большинства голлистов способствовала их беспрепятственному вхождению в ЕНП, завершившемуся к 2001 г. [14, р. 63-66]. Следовательно, тенденции национальной политики как бы шли навстречу более мягкому подходу ЕНП в отношении сотрудничества с консерваторами. Рациональный императив расширения влияния ЕНП дополнялся общей «прагматизацией» и стремлением к центру в национальных партийных системах. Однако, как видно, этот долгосрочный тренд может войти в противоречие с последствиями расширения и поляризацией электората во время кризиса.
Очевидно, что наднациональные европейские партии также вынуждены отвечать на ряд внешнеполитических вызовов. Рассмотрим два примера: социально-политические потрясения в ряде арабских стран («Арабская весна») и парламентские и президентские выборы в России 2011 и 2012 гг. Что касается первого сюжета, то в целом подходы крупнейших партий отличались большой солидарностью. Все они поддержали тенденцию к переходу арабских государств к более демократичному правлению. Тем не менее во взглядах партий наблюдались различия, некоторые из них были весьма значимы. В целом они вписывались в традиционные внешнеполитические взгляды соответствующих партий. Так, социал-демократы и либералы делали относительно больший акцент, чем ЕНП, на правах, свободах и страдании конкретных индивидов. Социал-демократы и «зеленые» уделяли больше внимания вопросам, которые имеют ключевое значение, но притягивают относительно мало внимания ЕС в целом. Так, левые остро критиковали «двойные стандарты» ЕС относительно подавления выступлений на Бахрейне и продажи оружия Саудовской Аравии некоторыми государствами-членами, тогда как депутаты ЕНП ограничивались упоминанием диалога на Бахрейне и улучшением экономического положения шиитов. Депутаты от группы «Европейские объединенные левые — Зеленые левые северных стран» отличались «антиимпериалистической» риторикой, осуждая стратегическую заинтересованность Запада (особенно США) в сохранении бахрейнской монархии и операцию НАТО в Ливии. Правые — ЕНП и ЕКР — уделили относительно больше внимания необходимости защиты христианских меньшинств в арабских странах. Наконец, крайние евроскептики из ЕСД прибегали к языку геополитики, основной единицей их анализа было национальное государство (тогда как остальные рассматривали ситуацию в ценностных категориях), а главным объектом опасений оставалась безопасность Израиля [24]. Отметим, что крупнейшие партии выдвинули различные проекты, с помощью которых установили связи с обществами арабских государств и партиями близкой ориентации [25]. Следовательно, это направление может стать, вслед за восточным расширением, еще одним «полигоном» внешнеполитической активности европейских партий.
В отношении выборов в России схожесть позиций партий по принципиальным вопросам была даже большей, однако эволюция политики — фактически противоположной. Резолюция, принятая после выборов в Государственную Думу [26], содержала прямой призыв к проведению повторного голосования после регистрации всех оппозиционных партий. Этот пункт был внесен поправкой от группы «Зеленые — Европейский
113
свободный альянс» и принят большинством остальных групп. Характерно, что до президентских выборов 4 марта ЕНП, например, открыто сравнивала свержение авторитарных режимов в арабских государствах и ситуацию в России, призывая ЕС ужесточить политику в отношении РФ [27]. Реакция же ЕП и основных партий после голосования 4 марта была намного более сдержанной и в целом означала готовность к диалогу с победившим В. Путиным. ЕП де-факто признал общий результат выборов, причем ни одна из поправок к его резолюции не касалась этого принципиального момента [28]. Итак, в обоих рассмотренных случаях партии активно реагировали на актуальные внешнеполитические вызовы, однако в первой ситуации преобладало нормативное видение, а во второй — достаточно прагматические соображения.
Из анализа реакции партий на внутренние и внешние вызовы во многом ясна их любопытная особенность, которая также не может быть объяснена без учета особой природы политической системы ЕС. Европейские партии, как представляется, в гораздо большей степени, чем национальные, могут сосредоточивать свою активность на тех вопросах, в которых они наиболее заинтересованы и компетентны, вместо того чтобы давать ответы на все политические проблемы. Во-первых, это можно объяснить своеобразной фрагментарностью, неравномерностью политического процесса в ЕС, сложным распределением компетенций между регионами, государствами-членами и Союзом, при котором различные сферы по-разному могут регулироваться на европейском уровне. Очевидно, компетенции ЕС не столь однозначно охватывают все сферы жизни, как в случае классических национальных политических систем. Во-вторых, ЕП все еще не имеет полномочий по ряду вопросов, сравнимых с влиянием национальных парламентов. Его отношения с Европейской Комиссией не вписываются в модель парламентской демократии. Это позволяет ему занимать подчас идеалистическую (в негативном смысле), даже популистскую позицию, а партиям — эксплуатировать определенные проблемы, не неся ответственность за реализацию своих планов. В приводившихся манифестах европейских партий можно проследить их «специализацию»: например, ЕНП традиционно больше интересуется внешней политикой, чем левые; повестка последних на этом направлении достаточно фрагментарна и непроработана. Такие политические силы, как либералы или «зеленые», рассматривая внешнюю политику, акцентируют лишь одно из ее направлений, например права человека. Такая специализация сохраняется, даже несмотря на растущее число вопросов, которыми занимаются все партии. Например, ЕНП в конечном счете была вынуждена обратить внимание на экологические проблемы, хотя традиционно они мало интересовали христианских демократов. В итоге мы можем применить в отношении развития партий на европейском уровне известную концепцию интеграции а la carte — понятие, достаточно распространенное и получившее признание в изучении других сторон интеграционных процессов в ЕС.
В заключение можно отметить то, что на современном этапе наблюдается очередная активизация европейских наднациональных партий. Казалось бы, после оживления начала 1990-х годов наступило затишье, и основная роль европейских партий была связана с деятельностью Европейского парламента — подготовкой к европейским выборам и работе в ЕП. Однако целый ряд факторов заставил партии занять более активную позицию в том, что касается их влияния на различные институты ЕС, играть более важную роль в политической системе ЕС. Среди основных факторов, способствовавших такой активизации, можно выделить институциональные изменения и развитие политической системы ЕС в результате Европейского конвента и переговоров
114
о Лиссабонском договоре; последствия расширения Евросоюза и включения в европейские партии новых национальных партий; реакцию наднациональных партий на общеевропейские вызовы; политические и экономические проблемы в конкретных странах-членах; внешние вызовы, стоящие перед Европой. Европейские наднациональные партии на современном этапе демонстрируют способность адаптироваться к различным вызовам и постепенно усиливают собственное влияние на принимаемые в ЕС решения. Их дальнейшее усиление стало залогом успешного развития европейской интеграции, поскольку общеевропейские политические партии являются важным элементов политической системы Европейского союза.
Литература
1. Дюверже М. Политические партии. 4-е изд. М.: Академический проект, 2007. 544 с.
2. Заславская Н. Г. Процесс партийного строительства на европейском уровне // Консерватизм и либерализм. СПб., 2002. C. 80-84.
3. Douglas-Scott S. Constitutional Law of the European Union. Essex: Pierson Education Limited, 2002. 553 р.
4. Мишальченко Ю. В., Гудалов Н. Н. Институциональный баланс в Европейском Союзе: анализ правовых подходов // Евразийский юридический журнал. 2011. № 9 (40). С. 57-60.
5. Jacqué J.-P. The Principle of Institutional Balance // Common Market Law Review. 2004. N 41. P. 383-391.
6. Мишальченко Ю. В., Гудалов Н. Н., Белоусов С. Н. Современные международные политические и правовые теории европейской интеграции // Евразийский юридический журнал. 2011. №12 (43). С. 16-21.
7. Заславская Н. Г. Проблема институционального баланса в Европейском союзе // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2011. Т. 7, № 4. С. 50-60.
8. HeidarK., Koole R. Approaches to the Study of Parliamentary Party Groups // Parliamentary Party Groups in European Democracies. Political parties behind closed doors. London: Routhledge, 2000. P. 4-22.
9. Bardi L. Transnational Trends in European Parties and the 1994 Elections of the European Parliament // Party Politics. 1996. Vol. 2, N 1. P. 99-114.
10. Delsoldato G. Eastward Enlargement by the European Union and Transnational Parties // International Political Science Review. 2002. Vol. 23, N 3. Р. 269-289.
11. Regulation (EC) No 2004/2003 of the European Parliament and of the Council of 4 November 2003 on the Regulations Governing Political Parties at European Level and the Rules Regarding Their Funding // Official Journal of the European Union. 2003. L 297. P. 1-4.
12. Treaty of Nice Amending the Treaty on European Union, the Treaties Establishing the European Communities and Certain Related Acts. Art. 2(19) // Official Journal of the European Union. 2001. C 80. P. 1-87.
13. Proposal for a Council Regulation on the Statute and Financing of European Political Parties. C0M(2000) 898 final. 13 February 2001 // Official Journal of the European Union. 2001. C 154 E. P. 283-284.
14. Jansen T., Van Hecke S. At Europe's Service. The Origins and Evolution of the European People's Party. Brussels, 2011. 400 p.
15. Syal R. Gay Rights Critic Fights to Lead David Cameron's Allies in Europe // The Guardian. 17 February 2011. URL: http://www.guardian.co.uk/world/2011/feb/17/conservatives-eu-poland-allies-ryszard-legutko.
16. The Polish Political Landscape. EU Profiler. 2009. URL: http://www.eui.eu/RSCAS/Research/Media/eup/ landscape/PL_EU%20Profiler_Description%20Political%20Landscape.pdf.
17. Pacte de discipline budgétaire européen: «Ce traité n'apporte pas de réponse à la crise» / Parti socialiste. URL: http://www.parti-socialiste.fr/articles/pacte-de-discipline-budgetaire-europeen-ce-traite-napporte-pas-de-reponse-la-crise (дата обращения: 04.05.2012).
18. Lesaffre P. Sarkozy veut revoir les accords de Schengen? «Comprenne qui pourra» // L'Express. URL: http://www.lexpress.fr/actualite/politique/sarkozy-veut-revoir-les-accords-de-schengen-comprenne-qui-pourra_1092363.html (дата обращения: 12.03.2012).
19. Strong for the People. EPP Manifesto — European Elections 2009. URL: http://www.aer.eu/fileadmin/ user_upload/Commissions/InstitutionalAffairs/EventsAndMeetings/2009/Regions_cross_examine_Europe/en-epp-manifesto-european-elections-final_copy_3.pdf.
20. People First: A New Direction for Europe. PES Manifesto. European Elections June 2009. URL: http:// elections2009.pes.org/files/u1/ManifestoBook_EN_Online.pdf .
21. A Green New Deal for Europe. Manifesto for the European Election Campaign 2009. URL: http://european-greens.eu/fileadmin/logos/pdf/manifesto_EUROPEAN_GREENS.pdf>.
115
22. The Prague Declaration. URL: http://ecrgroup.eu/?p=1100 (дата обращения: 04.05.2012).
23. Farage N. Means to Combat the Economic Crisis, Particularly in the Eurozone (debate). 18 April 2012. Strasbourg. URL: http://www.europarl.europa.eu/sides/getDoc.do?pubRef=-//EP//TEXT+CRE+20120418+ITEM-013+D0C+XML+V0//EN&language=EN&query=INTERV&detail=3-360-000.
24. Situation in the Arab World and North Africa — Situation in Yemen — Situation in Syria (Debate). Minutes. 6 July 2011. Strasbourg. URL: http://www.europarl.europa.eu/sides/getDoc.do?type=PV&reference=20110706&sec ondRef=ITEM-010&language=EN.
25. Arab Spring Conference. 'A Progressive Agenda for a New Arab World'. Tunis, 30 March 2012. URL: http:// www.pes.org/sites/www.pes.org/files/arab_spring_conference_2012-declaration_tunis_-_final_-_en.pdf.
26. European Parliament resolution of 14 December 2011 on the upcoming EU-Russia Summit on 15 December 2011 and the outcome of the Duma elections on 4 December 2011. URL: http://www.europarl.europa.eu/sides/get-Doc.do?type=TA&reference=P7-TA-2011-0575&language=EN&ring=P7-RC-2011-0693.
27. Martens W. Interview with Tabula Magazine. 27 January 2012. URL: http://en.tabula.ge/article-6422.html.
28. European Parliament resolution of 15 March 2012 on the outcome of the presidential elections in Russia. URL: http://www.europarl.europa.eu/sides/getDoc.do?type=TA&reference=P7-TA-2012-0088&language=EN&rin g=B7-2012-0177.
Статья поступила в редакцию 19 декабря 2012 г.
116
