CC BY
250
УДК 327.39
Корниенко Татьяна Анатольевна
кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин филиала Кубанского государственного университета в г. Армавире
ЕВРОПЕИЗАЦИЯ КАК НОРМАТИВНОПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ ТУРЕЦКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ
Исследовано влияние европеизации на политические модернизационные процессы Турции ХХ - XXI вв. Проанализированы основные направления внутриполитических трансформаций: республиканизм, этатизм, лаи-цизм и национализм. Рассмотрены внутри- и внешнеполитические факторы, препятствующие вступлению Турции в ЕС. Дана оценка европеизации как зарубежными, так и российскими исследователями.
Ключевые слова: политический процесс, политическая модернизация, европеизация, авторитаризм, гражданское общество.
Kornienko Tatiana Anatolievna
PhD in History, Associate Professor, Associate Professor of the Department of SocioHumanitarian Disciplines, Kuban State University (Armavir affiliated branch) [email protected]
EUROPEANIZATION AS A NORMATIVE POLITICAL CONTEXT OF TURKISH MODERNIZATION
The influence of the Europeanization on the political processes of modernization in Turkey in the 20th - 21st centuries is studied. The main directions of inner political transformations, i.e. republicanism, etatism, lai-cism and nationalism, are analyzed. The inner and foreign policy factors hindering the accession of Turkey to the EU are considered. The estimation of the Europeanization by both foreign and Russian researchers is presented.
Key words: political process, political modernization, Europeanization, authoritarianism, civil society.
Европеизация как аналитическая концепция используется в целях исследования изменений во внутренних структурах и политической линии, которые происходят в ответ на политические шаги и практические меры, институционализируемые на европейском уровне. Она символизирует процесс, в котором европейские правила, механизмы и коллективные устройства взаимодействуют с данными внутренними структурами. Это означает, что европеизация характеризуется взаимосвязями между различными слоями, составляющими европейскую многоуровневую структуру [1, с. 25].
Концепт «европеизация» используется в различных исследовательских целях. Ученые подчеркивают такие проявления данного процесса, как характерные особенности управления в рамках Европейского Союза, которые выходят за пределы его границ, или воздействие динамики европейской интеграции на внутренние политические процессы, дискурс и идентичности [2, р. 70; 3, р. 1; 4]. Показательно, что под европеизацией в большинстве случаях понимается так называемый «западный вариант» модернизации политических и социальных институтов в рамках Европейского Сообщества. Однако следует отметить, что европеизация не является исключительно ЕС-изацией, хотя именно это в основном происходит со странами, вступающими в ЕС, и внутри них. Импульс европеизации дает обществу условия для сохранения или выбора пути изменений в каждой стране, которые можно применить как контекст для внутренних акторов. В процессе своего расширения на восток ЕС разрабатывал свою политику кондициональности как средство преобразования правящих структур, экономики и гражданского общества стран-кандидатов [5, р. 1034].
Турция - кейс, где Европа имела протяжение, будучи вовлеченной в модернизационные и национально-строительные процессы еще до образования ЕС. Случай Турции показателен в том плане, что европеизация работает не только как линеарный процесс адаптации, но и как нормативно-политический контекст [6, р. 104].
В качестве образца для политических трансформаций для турецких модернизаторов нач. ХХ в. выступило европейское национальное государство с единой идентичностью, в котором в процессе национально-государственного строительства был преодолен этнический и религиозный сепаратизм. Европа в 1920-1930-х гг. ассоциировалась с сильными и однородными национальными государствами и с ценностями якобинской республики, такими как национализм, се-куляризм, реформизм, более сконцентрированными и жесткими, чем либеральнодемократические ценности и принципы. В Турции обсуждались различные пути («Республиканцы» и «Интеграционисты») модернизации и Европа доминировала в этих публичных дебатах [7, р. 74]. Республиканские принципы основывались на турецких республиканско-кемалистских ценностях - вестернизации, неослабевающем секуляризме и национализме как должных прин-
ципах турецкой современности и ее отношениях с Европой, которая рассматривалась с государственно-центристских позиций: как место рождения национального государства, современности и Просвещения. Интеграционисты, наоборот, отстаивали защиту экономики и политической либерализации, рыночной экономики и экономики благополучия путем консолидации внутренних акторов при минимальном участии европейских политических институтов и транснациональных корпораций.
Сторонники республиканизма понимали модернизацию как европеизацию, которая во внутренней политике выражается через консолидацию государственного контроля и автономность турецкого общества. Мустафа Кемаль, первый президент Турецкой республики, неоднократно подчеркивал: «... наши стремления направлены на то, чтобы создать в Турции современную, то есть западную, политическую систему» [8, с. 54]. Программа модернизации «Шесть стрел Аттатюрка», принятая Народно-республиканской партией (НРП), включала в себя принципы преобразований: республиканизм, народность, этатизм, лаицизм, которые соответствовали европейскому политическому процессу и открывали возможность для сближения с Западом.
Политическая модернизация в Турции была основана на принципах светскости, тюркизма, республиканизма, европеизации и выражалась в упразднении султаната (1922 г.), провозглашении республики (1923 г.), упразднении халифата (1924 г.). Одной из главных задач политики Кемаля стало формирование гражданской идентичности. Президент постоянно подчеркивал, что только национальная общность может войти в сообщество цивилизованных народов. Действительно, реформы способствовали превращению Турции в одну из крупнейших по экономическому и политическому потенциалу страну мира, становлению светской республики, ориентирующейся на международные нормы и стандарты жизни. Однако в отличие от стран Западной Европы, в Турции эти процессы происходили не вследствие урбанизации, развития промышленного капитализма, а сверху, путем принудительного давления национальной европеизированной элиты [9, с. 196]. Модернизация элит, предпринятая Ататюрком, упрочила близкие отношения между Турцией и Западом, которые позиционировались в формуле «Европа больше, чем США» [10, р. 236].
Признание секуляризованного этнически однородного и сильного национального государства стало основным принципом модернизации Турции и определялось как «принятие и интернализация всех культурных изменений, которые создал европейский модерн» [11, р. 37].
Политическая система Турецкой Республики, созданная под влиянием европейской модели и опиравшаяся на идеологию турецкого национализма, радикальным образом реализовала принцип секуляризма, устранила клерикальный религиозный фактор из политической и общественной жизни, маргинализировала влияние консервативно-традиционалистских религиозных сил. Однако особенности и характер кемалистских преобразований, проведенных «сверху», привели к тому, что складывание новой политической культуры светского типа было ограничено политической элитой и социальными слоями, включенными в модернизационный процесс, тогда как для значительного массива турецкого социума, незатронутого модернизацией, религия оставалась важной частью жизни, игравшей в том числе и регулятивную роль [12, с. 13-14]. Авторитарные методы реализации модернизационных задач в короткие исторические сроки надолго заблокировали формирование гражданского общества.
До прихода к власти Ататюрка и формирования Турецкой республики ислам оказывал большое влияние на общественно-политическую жизнь страны. Реализация секуляризованных программ правительства М. Кемаля, которые основывались на светскости Второй Французской республики, повлекла за собой полное подчинение ислама государству и его искоренение из публичной сферы, ограничение в узкие рамки личной сферы.
Влияние Европы на процесс государственно-национального строительства Турции сложно переоценить: «государство, сформировавшееся после распада Османской империи, есть результат капиталистического развития с одной стороны, и модернизации суверенного государства, с другой стороны, как тотализирующей формы европейской интернациональной системы» [13, р. 375].
После Второй мировой войны Турция присоединилась к институциональным рамкам западного мира. Она стала членом Совета Европы, в том или ином виде принимала участие практически во всех организациях, созданных европейскими государствами и США, позднее активно выступала за вхождение в Европейский Союз. Демократической партии (ДП) в 1950-1960-х гг. удалось обеспечить вхождение Турции в политическую и экономическую систему Запада, обеспечив социальную поддержку за счет экономического роста.
С 1999 г. Турция имеет статус кандидата на членство в Европейском Союзе. Условия членства в ЕС оказались в центре политической жизни Турции, что подвигло турецких законо-
дателей на расширение механизмов, регулирующих защиту свободы слова. Под руководством Международного валютного фонда турецкие власти осуществили приватизацию нескольких отраслей экономики, а в феврале 2001 г. начали реформу финансового сектора. В соответствии с жесткими европейскими требованиями в Турции были отменены смертные приговоры, страна пересмотрела политику в отношении курдов. Была претворена в жизнь программа модернизации и реформы правовой и пенитенциарной систем Турции, а также ряд других мер [14].
Возрастает и геополитический статус Турции. Так, в совместном докладе Европейского геополитического Форума и Центра Евроазиатских Исследований отмечается: «после окончания Холодной войны Турция превратилась в самостоятельного игрока. Она перестала быть задним двором Европы и стала центром своего собственного мира. Бывший президент Тургут Озаль начал переделывать свою страну из натовской базы в региональную державу. При Озале Турция стала продвигать свои интересы на Балканах, Кавказе и в Средней Азии. Сейчас она превратилась в регионального лидера, одну из крупнейших мировых экономик и мощнейших военных держав». Как считают эксперты - авторы доклада М. Тертеров и Г. Никулеску, затягивание принятия Турции в ЕС обострило ее отношения с Европой и усилило ее самостоятельность. Хотя Турция пока не имеет собственных институтов для политического влияния в регионе, она уже воспринимается соседями как благотворная и стабилизирующая сила [15].
Однако Европейский Союз не торопится с включением Турции в число своих членов. Переговоры с Турцией о вступлении в ЕС, которые ведутся с октября 2005 г., были в очередной раз частично заморожены в декабре 2010 г. на саммите Евросоюза.
Такое решение было принято из-за отказа Турции открыть свои морские и воздушные порты Республике Кипр, которая является членом ЕС. «В ближайшем будущем Турция не станет членом Евросоюза. Точка» - такое заявление сделал ведущий немецкий политолог Александр Рар. Он также подчеркнул, что на самом деле сейчас этого не хочет ни Евросоюз, ни сама Турция. Эксперт убежден, что Анкара просто приняла навязанные ей ЕС правила игры, и теперь действует самостоятельно в этих рамках. «Это естественный процесс, который не приведет ни к каким реальным изменениям. Геополитически Турция от ЕС не отойдет, так как есть фактор НАТО. Членство в ЕС ей не видать, но некоторые будут продолжать верить в этот миф. Одним словом, мы, возможно, говорим об оттенках, но никак не о цвете», - заключил Александр Рар [16].
Какие обстоятельства блокируют решение вопроса о вступлении Турции в состав ЕС?
Во-первых, Брюссель опасается нестабильности политической системы Турции. Конфликтный потенциал внутри правящей элиты усиливается глубокими этническими и конфессиональными противоречиями, связанными с серьезным экономическим неравенством регионов [17].
Зарубежных экспертов и аналитиков настораживает постоянное вмешательство в политику турецких вооруженных сил, о чем свидетельствуют частые военные перевороты второй половины XX в. И сейчас армия обладает реальной возможностью оказывать прямое влияние на внутриполитический курс.
Особенность политических процессов современной Турции заключается в многопартийной демократии, в которой её партийная система в процессах политической модернизации выполняет двоякую роль. С одной стороны, Турция сохранила свою базовую демократическую структуру, с другой - эта структура неоднократно разрушалась. В Турции и сейчас сильны некоторые элементы этатистско-бюрократической доминантной политической культуры, однако государство всё ещё обладает большей властью над политиками и процессом принятия решений, чем в какой-либо западной демократии.
Анализируя не-западные модернизационные процессы, В.Г. Федотова отмечает, что «...даже в исламских странах, продвинувшихся по пути модернизации (таких, как Турция), где заметен коллективизм и чрезмерная имитация индивидуализма в интеллектуальной элите, неолиберализм выглядит абсолютно как привнесенная идея, конституционность реализуется только в силу возможности представить ее как субститут традиционного порядка, демократия имеет много ограничений, свободный рынок существует, но в тесной связи с феодальным базаром, церковь отделена от государства, но постоянно жаждет удовлетворения, создавая ныне опасное балансирование властей между светским правлением и апелляцией к церкви, повсюду - сверху донизу, в отношениях людей ощущается авторитаризм, исторически присущий восточному и исламскому обществу» [18, с. 42].
С одной стороны, Турция достигла определенных успехов на пути укрепления гражданского общества, с другой - оно остаётся относительно слабым и развилось в гораздо меньшей степени, чем ожидалось [19]. Политические партии не внесли существенного вклада в усиление
гражданского общества, потому что не предвидели получения выгоды от него, а их собственные структуры остаются закрытыми для новых личностей и идей.
В наиболее влиятельных политических партиях Турции внутрипартийной демократии не существует. Родственной тенденцией, наблюдаемой как у правого центра, так и в политическом исламе, является традиция безусловной лояльности харизматическому лидеру, которого считают подлинным выразителем движения и нации.
Во-вторых, в политической жизни страны возрастает влияние ислама. В последнее время противники включения Турции в ЕС мотивируют свою позицию также усилением исламских настроений и «отходом от принципов светского государства», связанных с правлением Партии справедливости и развития. Западные аналитики всерьез опасаются, что дальнейшая «европеизация» Турции, где более 90% населения исповедывают ислам, и в случае вступления в Евросоюз, это может привести к росту религиозного экстремизма [20].
Возрастание роли ислама обусловило транзит турецкой многопартийности в публичной сфере. В период формирования турецкой республики ислам стал критическим элементом в политической лексике периферийных политических сил, которые распространили верховенство секуляризма в среде кемалистско-бюрократической элиты. В тоже время возросло количество милитаристко-настроенных групп, которые претендовали на установление контроля над религией. Между тем, турецкий политический ислам показал высокую адаптивность и способность быстро восстанавливаться.
Влияние ислама на политику усилилось в период острого противоборства между правящей элитой и левыми силами, роль которых возросла в 1960-1980-е гг. Представители правящей элиты обратились к исламу как к политическому союзнику, и в этих обстоятельствах были внесены существенные изменения в концепцию национальной идеологии. Впервые со времен кемалистской секуляризации произошло слияние национализма с традиционными религиозными ценностями, что должно было обеспечить легитимность власти в глазах религиозной части общества.
Представители радикальных исламистских течений критиковали политику европеизации, призывая возвратиться к религиозно-политической традиции и перейти к политике сближения с исламским миром. К примеру, Н. Эрбакан, один из лидеров радикального исламисткого течения нетрадиционного толка, неоднократно подвергал Евросоюз жесткой критике, называя его «детищем сионистских кругов». Вступление Турции в эту организацию, утверждал он, «приведет к колонизации Запада». Вместо этого Эрбакан и его сторонники предлагали возглавить процесс объединения государств тюркского мира, среди которых оказались государства Центральной Азии и Кавказа [21].
С 2007 г. Турция была вовлечена в последовательный политический кризис, в котором политизация ислама занимает центральное место. Трансформация политического ислама создала новую версию секуляризма, но она не решает проблемы глубокого социального расслоения в Турции и остро ставит вопрос о возможности религиозно-культурного компромисса. Формирование либерального консерватизма, который будет сглаживать радикализм религиозного консерватизма и секуляризацией является императивным фактором для социальных движений. Проблема совместимости турецкого общества с его усиливающейся исламской самоидентификацией и современной европейской культуры пост-модерна, а также жизнеспособности подобной политической конструкции рождает острые и порой непримиримые споры. Турецкие исследователи подчеркивают, что европейское сообщество как гарант и инициатор реформы могло бы сыграть важную роль в построении доверия между секуляризованными и религиозными сегментами общества в Турции, поскольку возможность совместимости исламской культурнорелигиозной традиции с политической принадлежностью Европе существует [22, р. 152]. И в этом контексте перспектива полноправного членства Турции в ЕС вполне реальна.
В-третьих, нестабильность внутриполитической ситуации Турции также напрямую связана с правящей партией. В ЕС растет недовольство политикой премьер-министра Турции Реджепа Тайипа Эрдогана и возглавляемой им Партии справедливости и развития (ПСР).
ПСР, пришедшая к власти в 2002 г., отказалась от дальнейших преобразований в Турции в рамках культурной вестернизации и новым ориентиром определила путь новой модернизации, понимаемой как реформирование социальной инфраструктуры и доведение ее до «европейского уровня». Однако опрометчиво было бы утверждать, что установление режима относительной автономии гражданского правительства означает развитие турецкой демократии и выход ее на новый уровень институционализации [23, р. 208].
Безусловно, те конституционные изменения, инициатором которых было правительство Эрдогана, отражают стремление руководства Турции привести законодательство страны в со-
ответствие с европейскими стандартами. Они существенно сужают возможности судебной системы страны, опирающейся на принципы лаицизма, закрывать религиозные политические партии, усиливают гражданский контроль над армией, а также расширяют ряд политических и социально-экономических прав и свобод граждан республики. Неудивительно, что представители Евросоюза и США приветствовали результаты референдума по проведению конституционной реформы в Турции. Однако основной политической целью правящей партии выступает превращение Турции в «продвинутую демократию», при этом не принимается во внимание доктринальная и практическая уязвимость этого проекта. Две главных задачи для развития демократии, которые лидер ПРС обозначил во время предвыборной кампании - новая конституция и решение курдского вопроса.
Ослабление политических позиций турецкой армии привело к увеличению позиций ислама. Так, Управление по делам религии неоднократно выступает с инициативой, позволяющей имамам мечетей заниматься не только религиозными проблемами, но и светскими делами. Впервые со времен кемалистской республики духовенство при Эрдогане оказалось допущенным к государственному управлению, пусть и на местном уровне нескольких провинций.
«Демократизация» политической системы, которую ПСР практически свела к устранению кемалистской элиты, кроме прочего, вызвала обострение социальной напряженности в турецком обществе по «социальным разломам» (турки - курды, сунниты - алевиты, мусульмане -немусульмане и др.), что ощутимо углубило рост политической поляризации, обострившейся в середине 1990-х гг. с началом активной фазы противостояния исламистов и лаицистов [24, р. 215]. Апофеозом реализации этого курса стал разгром демонстрантов в мае 2013 г. и частые антиправительственные митинги. Накануне очередного раунда консультаций ЕС с Турцией некоторые страны осудили действия Анкары. Меркель резко высказалась в отношении правительства Турции, что спровоцировало очередную ссору между Берлином и Анкарой. Турецкие власти восприняли критику Берлина как еще один фактор, отдаляющий вступление Турции в ЕС, поскольку Германия всегда настороженно отзывалась об интеграции Турции и ЕС.
Экономический по своей сущности вопрос вхождения Турции в Европейский Союз имеет ярко выраженный политический контекст. В странах, где турецкие общины многочисленны, вопрос потенциального членства Турции в Европе, становится разменной монетой в предвыборных кампаниях различных политических сил [25]. Некоторые эксперты, обобщая непростые взаимоотношения ЕС и Турции, отмечают, что для Европейского сообщества Турецкая республика всегда была в роли разменной монеты, несмотря на преобразования в рамках европеизации: «Евросоюз только “кормил” обещаниями, но на самом деле никто даже не думал о принятии Турецкой Республики в свои ряды. Европейцы заявляли об открытых дверях, требуя при этом ряда важных уступок, в том числе, оптимизации законодательства под стандарты Европы, вели переговоры с Анкарой, поскольку это позволяло подталкивать турок к конкретным смещениям в отношениях с Евросоюзом. Но сегодня стороны просто поменялись ролями - Турция делает вид, что все еще хочет в Евросоюз, выторговывая себе под этим предлогом поблажки у ЕС», -подчеркивает Александр Рар [26].
Среди основных внутриполитических проблем, являющихся главным тормозом политической и социально-экономической модернизации Турции, - отсутствие консенсуса по курдскому вопросу и единых подходов к курдскому национализму; раскол общества по проблеме угрозы наследию кемалистской революции (и, соответственно, светским основам республики) и обостряющееся противостояние сторонников «умеренных исламистов» вместе с правящей ПСР, с одной стороны, и их идеологических визави - защитников лаицизма и достижений кемалистской секуляризации общества и государства. Нельзя сказать, что турецкое общество четко разделено по этим «линиям разлома», ибо они пересекаются и поэтому пока не способны создать прочных групп-антагонистов. Однако каждая из этих групп отличается и относительной сплоченностью, и четкостью мировоззренческих координат, и стойкостью взглядов, и способностью к самовоспроизводству [27].
Вопрос, кому принесет выгоду вступление Турции в ЕС, обсуждается с учетом прагматических интересов. Для самой Турции это шанс войти в число высокоразвитых государств и закрепить за собой статус полноправного партнера государств-членов Европейского Союза. Для ЕС важным аспектом выступает выгодное для Европы геостратегическое положение Турции и усиление ее влияния в регионе. Нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что вступление в ЕС было бы чрезвычайно полезно, так как Турция могла выступить бы своего рода катализатором и моделью демократических преобразований для всего мусульманского мира, выполняя роль своеобразного моста между двумя мировыми цивилизациями и ключа к налаживанию и укреплению их мирного сосуществования и сотрудничества. В случае полного и беспово-
ротного отказа от принятия Турции в ЕС одним из серьезных последствий станет отчуждение турецкого общества от Запада, усиление религиозного фундаментализма и крайнего национализма, что может нанести сокрушающий удар по политике европейского мультикультурализма.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Европеизация и разрешение конфликтов: конкретные исследования европейской периферии / под ред. Г. Нут-чева, Н. Точчи, Б. Коппитерс, Т. Ковзиридзе, М. Эмерсон, М. Хёйссен; пер. с англ. М., 2005.
2. Robert Ladrech. Europeanization of Democratic Politics and Institutions: The Case of France // Journal of Common Market Studies. Vol. 32. № 1. 1994.
3. Risse Thomas, Cowles Maria Green, Caporaso James (eds). Transforming Europe: Europeanization and Domestic Change. Ithaca; New York, 2001.
4. Olsen Johan P. The Many Faces of Europeanization // ARENA Working Papers. 2002. URL: http://www.arena.uio.no/publications/wp02_2.http (дата обращения 20.08.2013).
5. Grabbe H. How Does Europeanization Affect CEE Governance? Conditionality, Diffusion and Diversity // Journal of European Public Policy. Vol. 8. 2001. № 6.
6. Duzgun E. Islam,s Marriage with Neoliberalizm State Transformation in Turkey // Historical materialism-research in critical marxist theory. 2012. № 3.
7. Fernee T.G. Modernity and National-Making in India, Turkey and Iran International Journal of Asian. 2012. № 1.
8. Ататюрк М.К. Избранные речи и выступления / пер. с тур., ред. и вступит. статья проф. А.Ф. Миллер. М.,
1966.
9. Сотниченко А. Особенности модернизации в Турции // Пути модернизации: траектории, развилки и тупики: сб. статей / под ред. В. Гельмана и О. Маргания. СПб., 2010.
10. KasherDavid. Westernism in Contempopary Tyrkey in Jacob M. (ed) Ataturk and Modernization in Turkey.
Boulnder, 1984.
11. CaglarKeyder. Whither the Project of Modernity Tyrkey in the 1990s in Sibel Bozdogan and Resat Kasaba (eds.) Modernity and National Idenity in Turkey. Seattle, 1984.
12. Разливаев А.А. Исламский фактор в Турции и его влияние на вступление в европейский союз (политологический анализ): автореф. дис. ... канд. полит. наук. М., 2009.
13. Hoffiman C. The Balkanization of Ottoman Rule Premodern Origins of the Modern International System in Southeastern Europe // Cooperation and conflict. 2010. № 4.
14. Гурьев А.А. Ситуация в Турции: сентябрь-октябрь 2012 года // Институт изучения Израиля и Ближнего Востока. URL: www.iimes.ru. (дата обращения 27.08.2013).
15. Marat Terterov, George Vlad Niculescu. Old powers re-emerging in the wider Black Sea: security and region-building strategies in Europe’s Eastern neighborhood the European geopolitical forum: EGF Research Paper Brussels, April 2013. URL: WWW.GPF-EUROPE.COM (дата обращения 27.08.2013).
16. Рар А. Указ. соч.
17. Regular Report on Turkey's progress towards accession // Official Journal of the European Communities (OJ). URL: http//wvw.europa.eu/int/t:urlex/en/oj/index.html. (дата обращения 20.08.2013).
18. Федотова В.Г. Модернизация «другой Европы». М., 1997.
19. Шлыков П.В. Турция после выборов 2011 г.: парадоксы политического развития под властью Партии справедливости и развития // Фонд исторической перспективы Перспектива: URL: http://www.perspektivy.info. (дата обращения 26.08.2013).
20. Regular Report on Turkey's progress towards accession // Official Journal of the European Communities (OJ) URL: http//wvw.europa.eu/int/t:urlex/en/oj/index.html (дата обращения 27.08.2013).
21. Risse Thomas, Cowles Maria Green, Caporaso James (eds). Transforming Europe: Europeanization and Domestic Change. Ithaca; New York, 2001.
22. Zarakol ^yse. Revisiting Second Image Reversed Lessons from Turkey and Thailand // International Studies Quarterly. 2013. № 57.
23. Sabri Sayari. Towards a New Turkish Party System? // Turkish Studies. Vol. 8. 2007. № 2.
24. Eser §ekercioglu, Gizem Arikan. Trends in Party System indicators for the July 2007 Turkish Elections // Turkish Studies. Vol. 9. 2008. № 2.
25. Василенков С. Турция-ЕС, или Обещать - не значит жениться. URL: http://www.pravda.ru/world/asia/middleeast/26-06-2013/1162887-turky-0. (дата обращения 29.08.2013).
26. Рар А. Турция не будет членом Евросоюза, этот вопрос закрыт // NovostiNK.ru: ежедневные новости. URL: http://novostink.ru/analytics/47601-aleksandr-rar. (дата обращения 01.09.2013).
27. Измайлов Р.И. Кемализм и модернизационные процессы в Турции в 20-30-е годы ХХ века. URL: http://www.idmedina.ru/books/materials/turkology/1 (дата обращения 01.09.2013).
