CC BY
113
Список использованных источников
1. Анкист М., Бабурина Н., Черневич Е. Русский графический дизайн 1880-1917 гг. — М.: Внеш-сигма, 1997.
2. Борисова Б.А., Каждан Т.П. Русская архитектура конца XIX — начала XX века. — М.: Наука, 1971. — С. 5-14, 143.
3. Герасимов А.П. Стилевые особенности деревянной архитектуры Томска второй половины XIX — начала XX в. // История и культура Томской области. — Томск, 1998. — С. 101-107.
4. Кириченко Е.И. Архитектурные теории XIX века в России. — М.: Искусство, 1986.
5. Старикова Г.Н. История названия Томских улиц. — Томск: DN Print, 2004. — С. 317-321
6. Тарасова Ю.И. Развитие архитектурно-пространственной структуры сибирского доходного дома // Региональные архитектурно-художественные школы. — 2013. — №1. — С. 314-318.
7. Государственный архив Томской области. Ф. 233. Оп. 4. Д. 2057.
УДК 728.03 ББК 85.113
Е.З. Гончарова, г. Барнаул Научный руководитель В.А. Скубневский
Еврейские традиции в архитектуре жилых домов купцов-иудеев г. Новониколаевска в начале XX в.
Аннотация
В статье рассматривается один из способов визуальной репрезентации этноконфессиональной принадлежности еврейских предпринимателей в пространстве города Новониколаевска в начале XX в. на основании анализа принадлежавших им архитектурных сооружений. Сибирские евреи-предприниматели, несмотря на интенсивный процесс аккультурации, находили возможность маркирования городского пространства, возводили жилые дома, исходя их норм, предписанных иудаизмом.
Ключевые слова: урбанизация, архитектура, аккультурация, иудаизм, купцы-иудеи.
На рубеже Х1Х-ХХ вв. в Российской империи не было другого города, чьи темпы роста могли сравниться с развитием Новониколаевска. Если в 1896 г. в Новониколаевском поселке насчитывалось 5 тыс. жителей, то в 1910 г. его население составило 52.695 чел., а в 1913 г. только город без учета пригородов насчитывал 86 тыс. чел. В этой связи новониколаевский городской голова Жернаков не без удовольствия упоминал о том, что возглавляемый им город имел «кличку "американского"» [5, с. 1]. В декабре 1903 г. поселок был переименован в город с упрощенным городовым положением. В 1907 г., представляя министру внутренних дел ходатайство новониколаевских уполномоченных «о введении в этом городе городового положения в полном объеме», томский губернатор писал, что «по развитию общественной жизни ... городского бюджета ... занятий жителей и с ними развития торговли и промыслов, а равно в связи с этим и количеству дел по городскому хозяйству — г. Новониколаевск стоит несравненно выше г. Бийска и равняется г. Барнаулу» [10, л. 1 об.]. Уже в 1909 г. в Новониколаевске было введено полное городовое положение.
Необходимо своевременно заметить, что «сказочно быстрый» рост города Новониколаевска, возникшего в месте пересечения двух торговых путей — реки Оби и строившейся Великой сибир-
ской железной дороги, был обусловлен разрушением «созданного вековой жизнью коммерческого рынка» [11, с. 9], когда купцы-монополисты — «короли рынков», «имевшие возможность вкладывать в коммерческие операции солидные денежные фонды», не сумев приспособиться к новым условиям товарообмена, разорялись или ликвидировали свои дела, чтобы «уступить место молодым свежим силам, явившимися в Сибирь» для «преобразования рынков до неузнаваемости» [14, с. 23-24]. В начале XX в. Новониколаевск стал центром, где завязывались новые торгово-промышленные связи Сибири с экономически более развитыми регионами империи и передовыми промышленными державами — Германией, Данией, Англией, Голландией, чьи подданные учреждали в городе торгово-промышленные предприятия [8, л. 1-72].
Изменившаяся экономическая ситуация в Сибири повлекла за собой усиление процесса региональной урбанизации, выражавшегося в увеличении роста городского населения и распространении городского образа жизни [13, с. 79]. По оценочной ведомости в городе Новониколаевске значилось 3802 дома, а «лиц, имеющих участие в выборах, имущественный ценз которых не менее 300 руб., по той же ведомости имеется 877» [10, л. 1-1 об.]. В соответствии с ростом города и его платежеспособного населения увеличивался и его бюджет: если в 1905 г. он составлял 82.578 руб., то предварительная смета на 1913 г. исчислялась уже 1.200.000 руб. Городская оценка недвижимых имуществ определялась в 1900 г. в 280.760 руб., к 1911 г. она соответствовала уже 5.029.863 руб. [5, с. 1].
Исключительно быстрый «территориальный рост Новониколаевска объяснялся, в известной степени, составом населения и сильными крестьянскими традициями в использовании усадебных участков и строительстве домов сельского типа». В этой связи, по мнению Б.И. Оглы, нарождавшийся город «не имел выраженного городского облика и представлял распластавшуюся на обширных пространствах массу мелких деревянных строений» [20, с. 51]. В дополнение к справедливому замечанию исследователя можно добавить, что город привлекал не только крестьянское население, но и предприимчивых мещан из мелких и средних городов, где переплетались городской и сельский уклад жизни. Так, Сибирская железная дорога, по свидетельству современника, «убила старинный город Сибири — Колывань накануне возведения его на степень уездного города», «разорила тысячи жителей», «бежавших с разоренных колыванских пепелищ» в Новониколаевск и наполовину составлявших его население [11, с. 9]. По архивным данным, предпринимательские слои Новониколаевска формировались не только из представителей разных социальных слоев выходцев из сибирских «разоренных» (Колывань, Тара) и «огорченных» (Томск) городов, стоявших вдоль Московского тракта, но и приехавших из губерний европейской России, в том числе из «черты оседлости» [8, л. 1-72].
Подавляющее число евреев Российской империи принадлежало к мещанам. По материалам всеобщей переписи населения 1897 г. из 5036704 евреев 4767152 (или 94,2%) были приписаны к мещанским обществам, а достигшие «известного благосостояния» и перешедшие в купеческое сословие составляли 71848 чел. (или 1,4%) населения [4, с. 15]. Такое положение дел объяснялось особенностями политики правительства в отношении к евреям, поскольку им законодательно запрещалось приобретать земли в частную собственность, а доступ на государственную службу был затруднен до крайности не только законодательными мерами, но и административной практикой на местах. В начале XX в. большая часть еврейского городского населения была занята в сфере торговли и промышленности в связи с тем, что причисление к гильдейскому купечеству давало возможность беспрепятственно вести торг на территории России, а приобщение к промыслам — отселяться из «черты оседлости». Необходимо учитывать тот факт, что в 1899 г. была введена новая система налогообложения торгово-промышленной деятельности, благодаря которой уменьшилась численность гильдейского купечества. Звание гильдейского купца не давало россиянам никаких особых прав, скорее статус. Выбор купеческих свидетельств оставался популярным лишь среди евреев губерний «черты оседлости», желавшим ее покинуть; к таковым, например, относился двинский первой гильдии купец А.И. Каган, переехавший в Новониколаевск. Евреи-предприниматели, имевшие полное право проживать на территории Сибири (например, отставные солдаты «прежних рекрутских наборов» и их сыновья), не нуждались в получении купеческого статуса, но должны были проживать в том городе, в котором они были приписанными к мещанскому обществу, что существенно ограничивало их возможности к самореализации.
Таким образом, Новониколаевск стал городом, притягивавшим мобильных и предприимчивых
представителей российской еврейской диаспоры. По справедливому замечанию В.Н. Шайдурова, «евреи тяготели не к месту приписки, а к экономическим центрам, которые позволяли им получить доход» [26, с. 95]. Приписанные к Варшаве, Житомиру, Казани, Томску, Тобольску, Каинску, слывшему «жидовским Иерусалимом» [18, с. 128], Иркутску и другим городам российской империи, мещане и гильдейское купечество иудейского вероисповедания проживали и вели дела в Новониколаевске, выбирая промысловые свидетельства II-VI разрядов. Так, например, торговые и промышленные заведения в Новониколаевске принадлежали колыванским мещанам — братьям Розенфельд, семье казанских мещан Мирович, томскому мещанину Бейлину, мещанину г. Паланове Волынской губернии Шерману, двинскому купцу первой гильдии Кагану, могилевскому первой гильдии купцу Шамовскому и другим, ставшим новониколаевскими предпринимателями, приписавшись к обществу [8, л. 1-72; 9, л. 1-61]. Имели свои интересы томские купцы второй гильдии Г.И. Фуксман и М.О. Рейзелигман, ведшие свои дела через посредников, которые арендовали земельные участки в городе, а позже построившие пивоваренные заводы [7, с. 110; 15, с. 68-70; 16, с. 85].
К концу первого десятилетия XX в. в Новониколаевске уже существовала весьма значительная еврейская община. По сведениям относительно проведения выборов казенного раввина Новониколаевска, проводившихся в феврале — июне 1910 г., в молитвенном доме собрался сход прихожан из 99 человек, «плативших Божничную складку и имевших право голоса» [9, л. 12, 19 и др.]. В данном случае речь идет об официальной численности мужчин еврейской общины, имевших разрешение на жительство в городе, поскольку собрание проводилось в присутствии пристава вокзального участка г. Новониколаевска. Значительная часть членов новониколаевской еврейской общины имели собственные дома в вокзальной и закаменской частях города или снимали квартиры в доходных домах, поскольку «право еврея приобретать недвижимую собственность находилось в тесной зависимости и сопутствовало его праву жительства, как и право производства торговли в данном месте» (2, с. 118).
Относительно расселения представителей еврейской общины Новониколаевска следует сразу отметить, что в издании «Памятники истории, архитектуры и монументального искусства Новосибирской области» (2003 г.) 22-й квартал центральной части Новониколаевска именуется «частью города, которая слыла "еврейской"» [22, с. 189]. На наш взгляд, весьма спорное и ничем не обоснованное утверждение, которое, к сожалению, тиражируется в публикациях, посвященных роли купечества в формировании архитектурного облика г. Новониколаевска [1, с. 422]. В качестве аргументов против такого утверждения хотелось бы привести следующее. В сибирских городах отсутствовали места так называемого «компактного проживания евреев», как, например, в Варшаве, Вильно, Риге и других городах европейской части Российской империи, где евреям дозволялось селиться. В «старых» сибирских губернских городах — Тобольске, Томске, Иркутске — безусловно, подобные районы могли сформироваться с течением времени (рядом, например, с синагогами и молитвенными домами евреев), и современники отмечали, что в некоторых «сибирских городах существуют особые части или районы города, где преобладающим населением являются евреи» [25, с. 279]. Однако «письменные свидетельства» о впечатлениях современников должны быть подтверждены специальными исследованиями. Созданная, например, Д.М. Кижнером детальная карта расположения зданий, принадлежавших евреям г. Томска в конце XIX — начале XX в., свидетельствует об обратном — евреи имели в собственности недвижимость в разных частях города и не имели в расселении как особых «предпочтений», так и ограничений со стороны губернских властей, выдававших соответствующие разрешения на жительство и застройку [12, с. 36-37].
На наш взгляд, как и в губернском центре, в Новониколаевске в основу расселения евреев был положен скорее буржуазный принцип, чем этноконфессиональный. Земли рядом с железнодорожными станциями и в прилегавших к ним районах стремительно дорожали. Так, например, только «известие» о постройке Омск-Тюменской железной дороги «произвело в Омске сенсацию и вызвало необыкновенный рост цен на землю, особенно в местности за Иртышом, где будет железнодорожная станция Иртыш. В течение 2-3 недель стоимость одной десятины земли поднялась со ста до 2400 рублей и имеет тенденцию еще больше возрасти» [17, с. 19]. При внимательном рассмотрении плана г. Новониколаевска 1906 г. (рис. 1) становится ясно, что 22-й квартал относится к тем участкам города, которые расположены в непосредственной близости от пароходной пристани
и железнодорожного вокзала, что сокращало время доставки товаров предприимчивых горожан, в числе которых, безусловно, были и евреи.
При анализе списка владельцев сохранившихся по сей день жилых домов вышеназванных участков мы обнаружим, что фамилии их владельцев как минимум чередуются — русские и еврейские. Например, вслед за объединенными брандмауэром домами Б.М. Мировича и Г.М. Розенфельда (ул. Коммунистическая, 19 и 21) расположен доходный дом минусинской мещанки М.Н. Пятковой, построенный в 1905-1906 гг. на участке №6 квартала №22 (ул. Коммунистическая, 23), на участке №7 — дом Г.Р. Бейлина (ул. Коммунистическая, № 25), следом располагается усадьба барнаульского купца второй гильдии Семена Яковлевича Вагина (ул. Коммунистическая, 31), которая также находилась в квартале №22. Далее по улице Гудимовской (ныне — ул. Коммунистическая, 34) располагается дом, который был построен Львом Ивановичем Лапшиным на участке №16 квартала №18 в 1902 г. и т.д. [22, с. 46-51]. Все эти дома были возведены в период с 1900 по 1908 г., когда Новониколаевск строился с небывалой скоростью, поскольку прибывавшие со всей империи предприимчивые новоселы, имевшие средства, старались как можно быстрее обзавестись домовладением, а наиболее состоятельные — вложить деньги в доходные дома, которых на вышепоименованных улицах ничуть не меньше, чем индивидуальных.
Особый интерес вызывают дома городских обывателей по улице Гудимовской, 21 и 23 (ныне — ул. Коммунистической, 19 и 21), принадлежавшие семьям новониколаевских евреев-предпринимателей Мирович и Розенфельд (рис. 2). В издании «Памятники истории, архитектуры и монументального искусства Новосибирской области» (2003 г.) [22, с. 47] и на охранной табличке, прикрепленной к стене здания, есть неточность в обозначении инициалов владельца здания М.М. Розенфельда. На основе архивных данных нами установлено, что дом по улице Гудимовской, 23, стоимостью 12 тыс. руб., принадлежал колыванскому мещанину Моисею Давидовичу Розенфельду, который проживал с семьей в Новониколаевске с 1901 г. и занимался предпринимательской деятельностью. По улице Спасской в доме №9 обосновался его брат — Розенфельд Исай Давидович с семьей, приехавший в Новониколаевск в 1902 г. [9, л. 18, 55].
При ближайшем рассмотрении оба строения, казалось бы, подтверждают правоту публицистов, писавших о том, что сибирские евреи «по образу жизни, характеру, привычкам, по типу и каким-либо специфическим внутренним качествам ... не напоминают своих сородичей и соплеменников в Европейской России.» [25, с. 278] и о «сглаживании национальных особенностей» [19, с. 19], поскольку дома, принадлежавшие новониколаевским иудеям, вместе с соседними представляют в настоящее время образец дореволюционной застройки городского квартала. Оба дома деревянные, рубленные «в обло», построенные во всю ширину земельного участка. В декоре карниза и фриза дома М.Д. Розенфельда «преобладают традиционные народные мотивы: растительный орнамент, выполненный в технике пропильной резьбы» [22, с. 47]. Все вышеизложенное говорит о том, что «жилища евреев, в сущности, ничем не отличаются от местных того края, где они поселены» [3, с. 9]. В целом мы должны согласиться с выводами А.В. Соколовой, исследовавшей домостроительные традиции штетлов Подолии, которая писала «об отсутствии специфического набора приемов архитектурно-строительного ремесла» [24, с. 41]. Однако есть и другие свидетельства современников, сообщавших, что еврей-сибиряк «никогда не скрывал своей принадлежности к еврейской нации.» [21, с. 39-40]. В качестве рабочей гипотезы, подкрепляющей данное утверждение, мы представляем один из выявленных нами способов визуализации этноконфессиональной принадлежности сибирских евреев как наименее явный, поскольку он может быть заметен только при натурных обследованиях или изучении планов зданий и заключается в «объединении дворов» евреев, проживавших по соседству по «законам о субботних пределах». В качестве примера приведем жилой дом, построенный в 1906 г. и принадлежавший М.Д. Розенфельду, соединенный с западного фасада через брандмауэр с соседним деревянным домом (1900-1903 гг.) М.Б. Мировича (рис. 3, 4) [22, с. 46-47].
В Торе изложены общественные законы иудаизма, описаны его символы и обряды. Законы, регламентировавшие проведение сельскохозяйственных работ, относившиеся к строительству, правам собственности, наследования и пр., после уничтожения государственности и изгнания евреев потеряли практическое значение, но религиозный кодекс сохранился до настоящего времени. Законы иудаизма касаются повседневной жизни: пищи, одежды, жилья и т.д. [6, с. 51]. «Субботние
пределы» — понятие, используемое в законах субботы. Это пространство, в пределах которого иудей обязан находиться в субботу, определяется в зависимости от условий, в которых он находится; если человек «находится в отдаленном месте, которое не огорожено, он имеет право перемещаться в любую сторону на расстояние в два локтя. Если это место огорожено забором, считается территория, огороженная забором» [27, с. 328]. В иудаизме одним из субботних запретов является внос и вынос предметов за пределы огороженного места. По установлению, «хозяева дома, имеющие общий двор, должны заранее договориться о том, что в субботу он будет считаться общим владением. Тогда внос и вынос предметов из каждого дома во двор и наоборот не будет являться действием, запрещенным в субботу. Законы, определяющие, какой двор или даже переулок могут считаться общим владением, называются законами «объединения дворов» [27, с. 52]. Об особом статусе огороженного пространства упоминала А.В. Соколова, описывая архитектурный образ украинского штетла [23, с. 60]. Проезжая арка, прошедшая сквозь первый этаж дома Мировича, напоминает организацию внутреннего двора еврейских домов штетла «черты оседлости» [23, с. 64].
Таким образом, дома Мировича и Розенфельда (представителей предпринимательских слоев Новониколаевска), сохранившиеся в современном городском ландшафте и объединенные брандмауэром и огороженные забором, являют собой, на наш взгляд, один из способов визуализации этноконфессиональной принадлежности своих владельцев. Соблюдение законов Торы, регламентировавшей все стороны жизни сибирских евреев, традиционность их жизненного уклада оставались неизменными, несмотря на процессы аккультурации в среде сибирской диаспоры. С другой стороны, дома иудеев-предпринимателей ничем не отличаются от соседних, представляя собой рядовую застройку г. Новониколаевска на рубеже Х1Х-ХХ вв.
Рис. 1. Фрагмент плана г. Новониколаевска, 1906 г.
Рис. 2. Жилые дома Б.М. Мировича и М.Д. Розенфельда (фотография автора, 2008 г.)
Рис. 3. План жилого дома М.Б. Мировича [22, с. 46] Рис. 4. План жилого дом
М.Д. Розенфельда [22, с. 47]
Список использованных источников
1. Архитектура городов Томской губернии и сибирское купечество (XVII — начало XX века). Томск, Бийск, Барнаул, Кузнецк, Колывань, Камень-на-Оби, Нарым, Мариинск, Новониколаевск: монография / под ред. проф. В.П. Бойко. — Томск: Изд-во Том. гос. архит.-строит. ун-та, 2011. — 480 с.
2. Белковский Г.А. Русское законодательство о евреях в Сибири. — Спб.: «Центральная» типо-лит. М.Я. Минкова, 1905. — 160 с.
3. Берлин М. Очерк этнографии еврейского народонаселения в России // Зап. Императорского Российского географического общества. — СПб.: Тип. В. Безобразова и К, 1861. — 95 с.
4. Бруцкус Б.Д. Профессиональный состав еврейского населения России: по материалам первой всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 года. — СПб.: Типография «Се-
вер», 1908. — Вып. II. — 366 с.
5. Виды города Ново-Николаевска. 1895 - 1913. — СПб.: Т-во Художественной печати, 1913.
— 34 с.
6. Вук Г. Это Б-г мой. Репринтное издание. — Иерусалим. — М.: Арт-Бизнес, Центр, 1993. — 478 с.
7. Галашова Н.Б. Евреи в Томской губернии во второй половине XIX — начале XX в. — Красноярск: Красноярский писатель, 2006. — 242 с.
8. Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. 200. Оп. 1. Д. 119. Л. 1-72.
9. ГАТО. Ф. 3. Оп. 12. Д. 1335. Л. 1-61.
10. ГАТО. Ф. 3. Оп. 23. Д. 23. Л. 1-17.
11. Жерновков Гр. Необходимость железнодорожной ветви Барнаул — Новониколаевск // Вопросы Сибири. — 1907. — № 30. — С. 8-13.
12. Кижнер Д.М. Прогулки по Томску в прошлое и настоящее: еврейский аспект. — Томск: ООО «Дельтаплан», 2010. — 40 с.
13. Козлов В.И. Национальности СССР: Этнодемографический обзор. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Финансы и статистика, 1982. — 303 с.
14. Колотилов П. Эволюция рынков Сибири // Сибирские вопросы. — 1907. — №24. — С. 20-24.
15. Краткая энциклопедия по истории купечества и коммерции Сибири. — Т. 3. — Кн. 3. — Новосибирск: «РИПЭЛ плюс», 1997. — С. 84-85.
16. Краткая энциклопедия по истории купечества и коммерции Сибири. — Т. 4. — Кн. 2. - Новосибирск: «РИПЭЛ плюс», 1998. — С. 68-70.
17. Лаптев И. Торгово-промышленные центры Западной Сибири. г. Омск // Сибирские вопросы.
— 1907. — №32. — С. 16-20.
18. Максимов С.В. Сибирь и каторга. — Изд. 3-е. — СПб., 1900. — 487 с.
19. Моравский В. Сибирские евреи и конституция // Сибирские вопросы. — 1909. — №35. — С. 15-19.
20. Оглы Б.И. Строительство городов Сибири. — Л.: Стройиздат. Ленинград. отд-ние, 1980. — 272 с.
21. Островский Ю. Сибирские евреи. — СПб., 1911. — 62 с.
22. Памятники истории, архитектуры и монументального искусства Новосибирской области. Каталог. В 4 кн. Кн. 1. Новосибирск (памятники, состоящие на государственной охране). — 2-е изд., перераб. — Новосибирск: Типография НИЦ «Сибирский хронограф», 2003. — 246 с.
23. Соколова А.В. Архитектура штетла в контексте традиционной культуры // 100 еврейских местечек Украины: Исторический путеводитель. Вып. 2. Подолия / сост. В. Лукин, А. Соколова, Б. Хаймович. — СПб.: Иерусалимский центр документирования наследия диаспоры, НП «Петербургская иудаика», 2000. — С. 55-84.
24. Соколова А.В. Домостроительная традиция штетлов Подолии в памятниках и памяти // Этнографическое обозрение. — 2009. — №6. — С. 38-57.
25. Тихонов Т.И. Сибирские евреи, их права и нужды // Сибирские вопросы. — 1905. — №1. — 278-309.
26. Шайдуров В.Н. Евреи, немцы, поляки в Западной Сибири XIX — начала XX в. — СПб.: Изд-во Невского ин-та языка и культуры, 2013. — 260 с.
27. Штейнзальц А. Введение в Талмуд / пер. с иврита и англ., компиляция, редакция и дополнения З. Мешкова. — М.: Изд-во Российского научного центра «Курчатовский ин-т», 1993. — 382 с.
