CC BY
0Еврейские молельни в России во второй половине XIX - начале ХХ в. как способ освоения «чужого» пространства
Екатерина Сергеевна Норкина
Институт славяноведения РАН Москва, Россия
Санкт-Петербургский государственный университет Санкт-Петербург, Россия
Кандидат исторических наук, доцент, исполнитель проекта
ORCID: 0000-0001-9914-102X
Отдел реализации внебюджетных проектов,
Институт славяноведения РАН
119334, Россия, Москва, Ленинский проспект, 32А
Кафедра еврейской культуры,
Санкт-Петербургский государственный университет
199034, Россия, Санкт-Петербург, ул. Менделеевская линия, 5
Тел.: +7 (911) 907-63-48
E-mail: [email protected]
Анна Борисовна Юдкина
Институт славяноведения РАН Москва, Россия
АНО Научно-гуманитарный центр «Сэфер» Москва, Россия
Менеджер образовательных программ и проектов, исполнитель проекта
ORCID: 0009-0008-4300-6660
Отдел реализации внебюджетных проектов
Института славяноведения РАН
119334, Россия, Москва, Ленинский проспект, 32А
АНО Научно-гуманитарный центр «Сэфер»
125493, Россия, Москва, ул Авангардная, 15-71
Тел.: +7 (915) 084-49-20
E-mail: [email protected]
DOI: 10.31168/2658-3356.2024.13
Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта РНФ № 23-28-01010 «Иудейское культовое строительство Российской империи за чертой оседлости (подготовка к изданию сборника-каталога с критическими комментариями)», https://rscf.ru/project/23-28-01010/
Аннотация. В современной иудаике иудейские культовые сооружения обычно рассматриваются как объект изучения в рамках региональной истории, истории правового положения евреев и еврейского вопроса в тот или иной период. В статье будет представлено исследование еврейских молитвенных домов/молелен как способа освоения «чужого» имперского пространства. На обширном документальном материале (переписка еврейских общинных лидеров/раввинов с представителями российской бюрократии) мы постараемся восстановить многообразие вариантов устройства молитвенных домов в Российской империи вне черты оседлости. В процессе выбора места для молитвенного дома общинным лидерам приходилось «осваивать» разные «стороны» имперского пространства, как физические, так и социальные, действуя в правовом и экономическом полях. В обращениях к властям за разрешениями на открытие молелен они громко и настойчиво заявляли о себе чиновникам, рассказывая об особенностях своей религии и культуры. Общинным лидерам необходимо было вступать в диалог и с собственниками нанимаемых домов и юридическими организациями. В устройстве молелен и выборе мест для них они вынуждены были предупреждать всевозможные «придирки» со стороны чиновников, строго следовавшим «букве закона» в отношении инославных религиозных организаций. Мы сфокусируемся на временных молитвенных домах провинциальных городов за чертой оседлости (Северо-Запад, Центральная Россия, Северный Кавказ, Область войска Донского), не оставляя без внимания и еврейские молельни столиц. Особый интерес представляют кейсы небольших населенных пунктов, о которых, с одной стороны, до сих пор мало известно (например, Новая Ладога, Сестрорецк, Луга), с другой - они представляют примеры неожиданных траекторий взаимоотношений евреев и окружающего населения. Выбор фокуса на временных молельнях обусловлен их «шатким», по сравнению с синагогами, положением. Подвергаясь постоянным угрозам закрытия и нуждаясь каждый раз в особых разрешениях администрации для возобновления служб/деятельности, временные молельни, таким образом, вынуждали лидеров общин более интенсивно бороться за право иметь свое пространство для собраний. Источниками исследования послужили документальные материалы из фондов региональных и федеральных архивов России и Израиля.
Ключевые слова: евреи в России, культовое зодчество, архитектура, синагога, иудаизм, материальное наследие, культурное наследие, российское имперское законодательство
Ссылка для цитирования: Норкина Е. С., Юдкина А. Б. Еврейские молельни в России во второй половине XIX - начале ХХ в. как способ освоения «чужого» пространства // Культура славян и культура евреев: диалог, сходства, различия. 2024: Концепт границы в славянской и еврейской культурной традиции. С. 239-267. DOI: 10.31168/2658-3356.2024.13
В тематике нашего исследования иудейского культового строительства в Российской империи вне черты оседлости уже заложен контекст границы территориальной - черты оседлости еврейского населения, которая начала складываться в конце XVIII в., начиная с первого раздела Речи Посполитой в 1791 г., и просуществовала де-юре до 1917 г., а де-факто до 1915 г. Эту границу можно рассматривать не только как физическую, но и как символическую, разделяющую пространство на «свое» (еврейский мир) и «чужое» (нееврейское, имперское), которое нужно было хотя бы частично «освоить» тем евреям, которые смогли перебраться за черту оседлости, т.е. сделать это пространство «своим» для поддержания своей культуры и идентичности.
В данной статье будет проведен анализ практик и стратегий коммуникаций еврейских общин, проживавших вне черты оседлости, с представителями разных уровней российской имперской власти в сфере соблюдения иудейских обычаев и традиций как способа «освоения» подобного «чужого» пространства. Это прежде всего возможность получения официального разрешения на открытие молелен, строительство синагог и собрания в помещениях на праздники для исполнения религиозных обрядов и совместных молитв.
За последние 30 лет проблемы коммуникации евреев и власти в различных регионах Российской империи рассматривались как бы вскользь и между делом в работах по истории еврейских общин в целом или иудейских культовых сооружений в частности. Однако даже в этих случаях проблема освещалась с точки зрения власти и закона. Иными словами, еврейские общины выступали в качестве субъекта по отношению к русскому обществу и власти.
В последние годы в российской иудаике намечается тенденция уйти от «слезливого нарратива» [Baron 1928] и представить евреев в качестве активных деятелей, умевших добиваться решения правовых проблем. В частности, современный историк О. Ю. Минкина в книге «"Сыны Рахили": Еврейские депутаты в Российской империи. 1772-1825» рассмотрела реакцию евреев на различные мероприятия со стороны властей и деятельность посредников (депутатов) между евреями и властью в контексте «новой политической истории» [Минкина 2011]. Несмотря на то что изучаемый исследовательницей аспект и хронологический период явно отличаются от выбранного нами, ценным в подходе является попытка рассмотреть политическое поведение евреев, их стремление повлиять на курс властей в отношении евреев. В нашем исследовании еврейские общины и их лидеры будут выступать в качестве активных участников диалога за освоение ло-кусов «чужого» пространства и превращение их в точки «своего», в данном случае в виде религиозных центров, наряду с другими реперами: аптеками, лавками, ателье и прочими местами, где присутствовали евреи.
В работах по истории евреев России исследователи все чаще затрагивают проблемы их взаимоотношений с имперской властью, в том числе и в процессе борьбы за создание своего духовного пространства. Современный американский историк Б. Натанс, исследовавший политику выборочной интеграции в Российской империи, предположил, что ни в какой другой области отношения между общинным правлением и царским правительством не были такими запутанными и столь насыщенными символизмом, как при строительстве первой синагоги Петербурга [Натанс 2007, 181]. Историк И. Кляйнманн подробно рассмотрела взаимоотношения столичных элит и местной власти в деле строительства Хоральных синагог в Москве и Санкт-Петербурге [Кляйнманн 2019]. К сходным выводам пришли и исследователи истории периферийных еврейских общин. Так, М. Сапир в статье, посвященной истории синагоги в Ярославле (1878-1915 гг.), отмечает, что евреи с завидным упорством пытались получить разрешение на открытие в городе синагоги и надоедали органам власти прошениями. Это наглядный пример поиска компромисса в течение нескольких десятков лет, в итоге успешно достигнутого [Сапир 2024, 84-58].
Одним из способов выстраивания диалога между властью и подданными империи по самым разным вопросам, в том числе и духовным, служили прошения. Активный диалог евреев и имперской власти по поводу организации иудейских культовых учреждений начинается во второй половине XIX в. Основным видом документов, демонстрирующих отношения евреев и власти, были опять же прошения или ходатайства.
Прошение - это документ, составленный формально, по шаблону. Правила подачи прошений в Российской империи регламентировались законом. Прошение следовало подавать через представителей местной администрации, хотя и предполагалась конфиденциальность. Нарушение порядка допускалось в исключительных случаях, например подозрения в адрес непосредственного начальства, и тогда от просителя требовалось обосновать это на следствии и в суде. Непосредственное обращение к императору не исключалось, но строго регламентировалось: просить только по частному, семейному делу. Прошение могло содержать жалобу на незаконность каких-либо действий, просьбу о милости, помиловании, отмене вынесенного приговора, о неприменении закона в конкретном случае [Фельдман, Минкина 2017, 25]. Прошения от еврейских общин подавались в виде коллективного документа либо общество избирало для этого специального уполномоченного - «поверенного» еврейской общины. Оно оформлялось при помощи сведущих людей (вероятно, нотариусов или тех, кто знал правила составления такого рода документов) и обязательно сопровождалось подписью уполномоченного или всех членов общины, причастных к вопросу, который в нем поднимался. Прошение включало стандартные пункты: краткая предыстория проблемы, ее описание и главная просьба. Помимо изучения фактологической стороны этих документов ценным для нашего исследования является возможность анализа логики построения текста прошений и последовательности изложения, особенностей саморепрезентации просителей, выявление риторики, целью которой было возможное эмоциональное воздействие на чиновников при решении важной для евреев проблемы.
В фондах архивов Москвы (РГВИА), Санкт-Петербурга (РГИА), Смоленска (ГАСО) и Иерусалима (ЦАИЕН) авторами выявлены коллективные и индивидуальные прошения, составленные от лица лидеров еврейских общин и подписанные наиболее активными
участниками строительного вопроса. Они отражают многоступенчатый процесс решений об открытии/закрытии иудейских культовых сооружений вне черты оседлости в России второй половины XIX - начала ХХ в. В фокусе нашего внимания будут иудейские культовые учреждения, функционировавшие в Центральной (Воронеж, Москва, Смоленск) и Северо-Западной России (Великий Новгород, Вологда, Новая Ладога, Ораниенбаум, Петергоф, Петрозаводск, Санкт-Петербург, Старая Русса), Поволжье (Волгоград, Казань), на Северном Кавказе (Екатеринодар, Темрюк, Майкоп) и в Области Войска Донского (Таганрог). Следует специально оговорить особенность данного вида российской делопроизводственной документации. Прежде всего, прошения отображали воззрения их составителей/инициаторов сквозь призму ментальных установок имперских бюрократов. Инициаторами ходатайств выступали евреи, поэтому для нас важным является собственно «еврейский» вклад в составление этих прошений и главная мысль, которую они хотели донести до адресата. Вспомогательным источником стала официальная переписка чиновников различных уровней. В ней прослеживаются мотивы принятия положительных или отрицательных для евреев решений, эти мотивы были скрыты для просителей. Большинство документальных материалов, использованных в статье, не опубликованы и впервые вводятся в научный оборот.
В выявленных архивных документах для обозначения иудейских культовых построек встречаются следующие термины: «синагога», «молитвенный дом», «молельня», «моленная» и «молитвенная школа»1. Важно отметить, что такое разделение было важно для имперской власти, но не для еврейской общины, так как в иудейской традиции синагогой можно назвать любое помещение со свитком Торы, принадлежащее общине, насчитывающей не менее 10 совершеннолетних (в еврейском смысле, т.е. с 13 лет) мужчин. На практике под синагогой подразумевалось специальное здание, построенное с разрешения власти и имеющее яркие архитектурные особенности, явно выделяющееся как культовое в городском ландшафте. Молитвенные дома/школы могли быть специальными постройками, использовавшимися только для молитвы и
1 Подробнее о терминологии см. в работе нашего коллеги по проекту: Падалко 2024.
обучения; также молитвенные собрания могли совершаться в частных домах или квартирах, которые арендовались на постоянной или временной основе либо принадлежали общине (что было реже). К началу ХХ в. евреи называли временными молитвенными домами собрания на частных квартирах в конкретные даты/праздники, подчеркивая тем самым отличие от молелен, разрешенных на постоянной основе, и тем более от синагоги (чтобы лишний раз не раздражать местных чиновников).
Законодательный аспект
По закону евреи в Российской империи имели право проводить богослужения и молитвы только в специально для этого предназначенных помещениях. Закон официально разграничивал два типа таких зданий: синагоги и молитвенные школы. Еврейское общество могло претендовать на открытие молитвенной школы, если его численность достигала не менее 30 семей, а право на учреждение синагоги появлялось при численности на каждые 80 семей [СЗРИ 11, 123-124].
Право совершать общественные богослужения и молитвы за чертой оседлости евреи официально получили с изданием Положения 19 января 1868 г., согласно которому учреждение иудейских культовых организаций возможно было с разрешения министра внутренних дел. Положение вносило некоторую путаницу для всех: и для представителей имперской бюрократии, и для еврейских обществ. Фраза «устройство молелен для вновь образующихся еврейских обществ» [ПСЗРИ 43, 39] автоматически прочитывалась чиновниками как необходимость закрыть все существующие до этого закона молельни, открытые без требуемого разрешения. Однако для подтверждения законности молитвенных домов, основанных в первой половине XIX в., необходимы были официальные разрешения местного начальства.
К моменту оформления законодательства о молитвенных домах и синагогах во второй половине XIX в. во многих регионах они уже функционировали. Это было связано с появлением первых общин за чертой оседлости еще в 1820-х-1830-х гг., а также с пребыванием в населенных пунктах воинских полков, в которых служили и
евреи. Для исполнения религиозных обрядов евреи получали официальное разрешение местной власти (в случае с воинскими полками - у военного начальства) на устройство молельни или аренду частных помещений, подходящих для этого. После издания упомянутого закона на местах при очередных проверках легальности проживания там евреев (или по иным поводам, заставлявшим активизироваться местную власть), нередко оказывалось, что документ на разрешение молелен был либо утерян, либо не оформлен должным образом. Однако архивные документы - донесения и отчеты полицмейстеров - подтверждают тот факт, что местная полиция знала об их существовании.
Еврейские общины вступали в коммуникацию с администрацией, как правило, по следующим поводам:
1) ветхость здания, служившего много лет для религиозных нужд населения;
2) теснота помещения в связи с ростом общины;
3) проблемы нотариального оформления частного здания в собственность общины при неопределенности правового статуса последней.
Зачастую строительство или даже аренда зданий для молитвы и содержание раввинов являлись непосильными задачами для бедных еврейских общин. Известны случаи самовольного открытия молитвенных домов, неофициальных собраний в частных домах для совершения богослужения в будни и в праздники.
Местные власти относились к еврейским молитвенным домам настороженно. Попытки собраний с целью молитв и узаконение молелен нередко расценивались властями как «стремление отделиться от русского населения», «корпоративность»; за ними виделась угроза совращения православного населения в иудаизм - в контексте общей тенденции ужесточения политики по отношению к расколу и сектантству. С другой стороны, губернаторам и полиции было выгодно, чтобы та или иная молельня существовала официально, чтобы не опасаться каких-то тайных собраний, за которыми нужен был бы еще больший контроль. Ситуация во многом зависела от локальных особенностей: Москва, Санкт-Петербург, Казань и иные города были поликонфессиональными и это закономерно вызывало более настороженное отношение власти к иноверцам и их организациям.
Уже успевший стать классическим сюжет об истории строительства синагоги в Санкт-Петербурге важен для нас также в качестве иллюстрации стратегий взаимодействия еврейской общины и власти. Участниками диалога выступали еврейские нотабли, купцы и маскилы2, а сам процесс длился более 20 лет с конца 1860-х гг. до открытия синагоги в 1893 г. Многочисленные предложения правления неизменно принимались в высшей инстанции, но затем при прохождении утверждения на местах в конечном счете отклонялись [Натанс 2007, 186]. Споры велись как о местоположении будущей синагоги, так и о ее художественном стиле. Предварительно выбранные места не устраивали либо еврейскую общину ввиду дальности от мест проживания основной массы евреев-горожан, либо власть, если речь шла о вариантах на центральных улицах города. По поводу стиля столкнулись Й. Л. Гордон - поэт, приверженец Гаскалы, считавший, что внешний вид здания не так важен, как внутреннее убранство, и архитектор В. П. Стасов, который выступал за проявление «еврейского своеобразия» в архитектуре синагоги.
Важной частью диалога были благодарственные письма от еврейской общины императору по факту строительства или открытия синагоги. Подобная форма взаимодействия так же была частью традиции и практиковалась во многих сферах жизни: праздники, открытие учебных или благотворительных заведений и т.д. Как правило, они имели стандартное содержание с восхвалением общего устройства империи и благодарности. Такое письмо отправил императору в 1908 г. от имени самарской еврейской общины инженер Л. Зелихман по случаю открытия синагоги. В письме он отметил важное значение этого события для общины и страны:
...это послужит новой эрой для полного единения и сплочения всех сынов нашего дорогого Отечества без различия национальности и вероисповедания <...> на благо мирного развития нашей великой родины России3.
2 Маскил - приверженец просветительного движения Гаскалы, возникшего в Европе в XVIII в., выступавшего за интеграцию евреев в общество и освоение светской культуры.
3 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 133. Л. 52.
Посредники между общиной и властью
Мы уже упоминали акторов постройки синагог в Санкт-Петербурге и Самаре: это лидеры хозяйственного правления, еврейская финансовая элита города, поэт, инженер, - кто еще мог выступать своего рода штадланом4 в деле устройства иудейских культовых сооружений? Наличие такого посредника между общиной и властью являлось главным и обязательным условием, так как у письменного прошения о строительстве должен был быть автор. Таковыми могли быть выбранные еврейскими общинами уполномоченные для представления их интересов, религиозные лидеры или общественно-активные члены местной общины. Важно отметить, что на своем материале мы можем заключить о развитой агентности5 у членов еврейских общин вне черты оседлости: от раввинов и финансовой элиты до бывших военных (отставных нижних чинов) и мещан (далее мы будем приводить примеры посредников и анализировать риторику их обращений).
Важными акторами, безусловно, являлись раввины - еврейские общинные лидеры. Они научились выстраивать продуктивный диалог с властью, поскольку были осведомлены обо всех нюансах внутренней общинной жизни и особенностях общения с представителями власти. Так, воронежскую общину перед властью представлял раввин Хаим Фейгин, который много лет прослужил в этой должности и зарекомендовал себя перед местной властью с положительной стороны, имея соответствующие письменные отзывы6.
Особым талантом выстраивания диалога с властью обладал московский раввин Шломо Минор (1829-1900). Он имел многолетний опыт в этой должности (в том числе по проблемам в сфере культового строительства - еще в 1859 г. он был избран казенным раввином Минска), который он использовал, в частности, в обоснованиях прошений. Ш. Минор принадлежал к первому поколению еврейской московской интеллигенции, верившей в идеалы просвещения, терпимости, равноправия [Лобовская 2003, 36].
4 Штадлан - представитель еврейской общины, защищавший интересы общины или отдельных ее членов перед властями.
5 Агентность - способность человека к действию, способность выступать в качестве самостоятельного агента и делать осознанный и свободный выбор.
6 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 83. Л. 3-7.
В 1879 г. в прошении о разрешении на строительство синагоги Ш. Минор подчеркивал, что «благоустроенный храм является самым действенным рычагом к слиянию евреев с господствующим народом»7. Он отмечал, что именно дом Божий в состоянии развивать религиозное чувство, которое в свою очередь должно оградить членов общины от воздействия влияния новейших социальных лжеучений. Таким образом, ходатайства иногда содержали указание на потенциальную пользу для государства иудейских культовых и благотворительных учреждений, что также было одним из приемов в прошениях.
Через десять лет в прошении об открытии дополнительного молитвенного дома в Москве Ш. Минор также нашел существеннное обоснование: очередная молельня необходима городу ввиду важности учета еврейского населения, для ведения метрических книг, с чем не справляются уже существующие8. «Ограждение от социальных лжеучений» было особенно актуально для правительства в свете все набиравшего обороты революционного движения. Тщательно продуманные фразы в ходатайстве объясняются как воззрениями самого раввина, так и прекрасным пониманием им контекста, в котором находилось тогда общество и государство.
Наряду с религиозными лидерами интересы общины защищали перед властью и другие ее активные члены. Уполномоченными становились члены хозяйственных правлений при синагогах, казначеи, меценаты и активные общественные деятели. Для них характерно более продуманное, грамотное составление прошений, тонкое знание локального контекста, состояния еврейского вопроса в целом в стране, настроений местной администрации. Врач, активный деятель саратовской еврейской общины Арий Шульман, утвержденный раввином Царицына и Саратовской губернии, в 1896 г. довольно настойчиво вел диалог с властью в попытках реализовать право на постоянный молитвенный дом. Он был осведомлен, что во многих других городах за чертой оседлости уже давно открылись молельни, что он и подчеркивал в прошении на имя губернатора9.
7 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 69. Л. 43.
8 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 69. Л. 99-99 об.
9 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 15. Л. 75.
Ярким примером подобного типа лидеров был также Исаак Рецкий в Темрюке. На протяжении нескольких лет в 1880-х гг. он состоял гласным Темрюкской городской думы и представлял интересы евреев, и именно на его земле было выстроено здание, служившее много лет молитвенным домом для местной еврейской общины. В 1909 г. возникла юридическая коллизия по поводу передачи этого дома по дарственной записи в пользу еврейской общины, И. Рецкий обратился с прошением к самому императору. Он подробно описывал важность этого дома для общины, подчеркивал свой финансовый вклад в поддержании нормального состояния здания. В прошении он сделал акцент на пользе укрепления веры в еврейском населении для страны: «...вера делает человека человеком, порождает духовную силу, так необходимую в каждом государстве»10. И. Рецкому удалось получить официальное разрешение на передачу дома общине за подписью императора. При этом И. Рецкий понимал, что его просьба противоречит закону, ведь местная еврейская община не представляла собой юридической единицы.
Настойчиво отстаивал интересы местной еврейской общины врач И. Я. Меерович - общественный и политический деятель Ека-теринодара Кубанской области (современного Краснодара). Он занимался благотворительностью, достиг высокого профессионального уровня не только на Кубани, но и на уровне страны. У него были дружеские связи с главными общественными деятелями города и даже представителями администрации. Однако, находясь в тесном контакте с нееврейским окружением, он продолжал поддерживать связь с еврейским сообществом. Это выражалось в участии Мееровича в еврейской политической жизни и защите прав евреев. Утратив духовную потребность в иудаизме, он чувствовал необходимость быть сопричастным культуре и жизни еврейского народа. Когда в 1893 г. распоряжением Кубанского областного правления был закрыт молитвенный дом11, он обжаловал это распоряжение в Сенате12.
10 РГИА. Ф. 1412. Оп. 48. Д. 185. Л. 1.
11 В итоге молитвенный дом продолжил функционировать и его посещали не только евреи, но и казаки-иудействующие, группа последователей движения субботников на Кубани [Падалко 2022, 137].
12 РГВИА. Ф. 330. Оп. 42. Д. 1482; РГВИА. Ф. 330. Оп. 49. Д. 1073. Л. 4.
Демонстрация лояльности и внимание к жизни императорской семьи
Помимо довольно широкого круга просителей важно выделить особенности риторики обращений. Одной из тактик воздействия на власть в деле открытия иудейских культовых сооружений были демонстрация внимания к жизни императорской семьи, восхваление дел правителя и выражение верноподданнических чувств к нему. Иными словами, необходимо было показать верность императору и благодарность ему. Выражение верноподданнических чувств императору как явление было частью истории многих стран. В Российской империи император принимал телеграммы, письма с таким содержанием по случаю как общегосударственных событий, так и событий, связанных с императорской фамилией: вступление в войну/победа в ней, рождение наследника, реакция на реформы и т.д. Так, церемонии открытия синагог открывались молитвами за здоровье императора, некоторые еврейские благотворительные и образовательные организации именовались в честь членов императорской фамилии. Мы обнаружили в прошениях несколько примеров использования этого мотива. Лидеры московской еврейской общины в 1879 г., отмечая, что здания молелен уже не подходят для быстро увеличивающейся еврейской общины города, подчеркивали, что хотели бы основать синагогу и сиротскую школу при ней в честь грядущего в 1880 г. «двадцатипятилетия счастливого и столь многими великими делами прославленного царствования монар-ха»13. В синагоге они смогут достойным образом молиться о благоденствии императора. В Таганроге в 1890 г. еврейская община просила превратить уже существующую молельню из временной в постоянную, подчеркивая, что она основана в честь чудесного избавления Александра III от крушения поезда в 1888 г., и обещая оформить специальную мраморную доску по этому поводу и исполнение ежегодных богослужений в эту дату14. Это же событие упоминалось и в прошении представителей ставропольской и царицынской еврейских общин об открытии там молелен15.
13 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 69. Л. 32.
14 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 151. Л. 1.
15 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 117. Л. 26-27; Ф. 821. Оп. 8. Д.15. Л. 48.
Рождение дочери Николая II великой княжны Марии Николаевны послужило в 1899 г. поводом для обращения к власти евреев Старой Руссы. Они просили разрешения на строительство синагоги и именования ее в честь великой княжны Марии - «Мариин-ской»16. Сарапульские еврейские общинные лидеры, ходатайствуя об открытии молельни в 1896 г., выражали восторг по случаю коронации императора Николая II и Александры Федоровны, одновременно прося и о позволении назвать специально изготовленный к этому событию свиток Торы «Николаевским»17.
Элемент приурочивания строительства синагог к значимым событиям в императорской семье обычно прописывался уже в конце ходатайства, как добавочный к основным мотивам, но в некоторых случаях он был главным. Так, краткая телеграмма лидеров бакинского еврейского ремесленного общества в 1908 г. на имя министра внутренних дел состояла из выражения соболезнования по случаю трагедии - смерти великого князя Алексея Алек-санровича и просьбы с разрешением основать молитвенный дом в память о нем18.
Представители самых разных еврейских общин внутренних губерний России (т.е. вне черты оседлости) отмечали в прошениях, что они истинные граждане своего отечества, преданные ему, а исполнение религиозных обрядов - их законное право наряду с другими подданными страны19. Исповедование иудейской веры позволит им молиться за благополучие империи. Мотив «отечества», «родины» проходит в прошениях далеко не всегда и, возможно, использовался не только как принятая формальность, но и для усиления воздействия на адресата. Смоленская община отмечала, что открытие молельни укрепит веру в юношестве и позволит воспитывать его «в страхе Божьем и уважении к ЦАРЮ20 и отечеству»21.
16
17
18
19
20 21
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 58. Л. 56.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 136. Л. 38.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 118. Л. 49.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 133. Л. 20, Там же. Д. 97. Л. 131.
Так в документе.
ГАСО. Ф. 1. Оп. 7 (1902 г.). Д. 576. Л. 4 об.
Эмоциональное воздействие и апелляция к справедливости
В повторных прошениях, поданных после безрезультатных просьб или в случае отрицательных ответов от властей, авторы часто уходили в некоторые философские рассуждения о вере - вероятно, чтобы эмоционально воздействовать на адресата. Этот прием в своих прошениях использовали менее статусные члены общины: мещане и отставные военные нижних чинов. Так, вологодский мещанин И. Вайнберг в 1894 г. после закрытия молельни несколько раз обращался в губернское правление от имени местной еврейской общины. В прошении на имя министра внутренних дел он отмечал:
.лишившись молельни <...> мы стали как бы стадо бессмысленных животных, но ведь мы люди, люди, как и все верующие Бога, положение наше по истине тяжкое <...> Мы теперь не можем совершать обряды над рожденными, ни на наречение имени, ни хоронить умершего...22
Группа отставных военных евреев Воронежа, пытаясь восстановить право на функционирование молитвенного дома, отмечала:
Мы отслужили 20 и более лет, и на старости лет более 5 месяцев уже, как овцы, не имеем прибежища принести общую молитву Богу, и все наше приобретенное на службе для моленной должно валяться в сарае23.
Похожая тактика прослеживается и в документах от евреев Санкт-Петербургской губернии - отставных рядовых. Они отмечали, что пока служили в армии, им предоставляли для молитвы отдельное помещение. Прося разрешение на открытие молитвенного дома на Большой Охте в 1880 г. у санкт-петербургского временного генерал-губернатора М. Т. Лорис-Меликова, уполномоченный отставных нижних чинов Н. Гребля подчеркивал:
Приучившись таким образом с детства к посещению дома Божия, мы в настоящее время сделавшись стариками
22 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 155. Л. 12.
23 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 83. Л. 11.
чувствуем еще более потребность в общественном Богослужении, к тому же у нас есть взрослые дети, на которых отсутствие дома Божия вредно влияет24.
Аналогично составлено и прошение отставных посада Колпино Санкт-Петербургской губернии:
...мы все в самых преклонных летах чувствуем сильную скорбь, что лишены возможности в определенном месте помолиться Богу и принести молитву за здоровье Императора25.
Общим для приведенных выше сюжетов является не только эмоциональное воздействие и рассуждение о важности веры и большой ее роли в жизни религиозного человека, но и акцент на том, что в прошлом молитвенные дома функционировали беспрепятственно. По логике прошений, пока евреи-военные служили Родине - и молитвенные дома разрешались. После выхода в отставку - и молитвенные дома закрылись. Вероятно, таким образом у адресата пытаются вызвать чувство вины и указать на некоторую несправедливость в отношении граждан. В ходатайствах еврейских общин Царицына подчеркивалось: «отслужили Царю и Отечеству много лет»26; «провели безропотно и с любовью молодые свои годы на пользу Престолу и Отечеству дорогой нам России»27; «беспорочно в славных полках русской армии отслужившие»28; «лишившись в старости возможности соблюдения традиций»29 и т.д. И далее подробно объяснялось, почему община нуждается в молитвенном доме, раскрывая особенности религии и цитируя предписания из Талмуда30.
Во многих случаях лидерам еврейских общин приходилось проявлять настойчивость в диалоге с представителями власти. Это было связано как с бюрократическими особенностями страны, так и с региональными нюансами и настроениями местной власти. Если в целом губернаторам было важно, чтобы основания для открытия мо-
24 РГИА. Ф. 821. Оп. 8
25 РГИА. Ф. 821. Оп. 8
26 РГИА. Ф. 821. Оп. 8
27 РГИА. Ф. 821. Оп. 8
28 РГИА. Ф. 821. Оп. 8
29 РГИА. Ф. 821. Оп. 8
30 РГИА. Ф. 821. Оп. 8
Д. 97. Л. 7. Д. 97. Л. 117. Д. 15. Л. 32. Д. 15. Л. 32. Д. 15. Л. 53. Д. 83. Л. 12. Д. 15. Л. 33 об.
лелен соответствовали законам, то, например, казанские губернаторы нередко не приветствовали появление иудейских культовых учреждений как таковых. Так, казанский губернатор П. А. Полторацкий в 1897 г. выступал против постоянной молельни в городе, подчеркивая, что это является «стремлением к большей национальной обособленности евреев от местного русского населения»31.
Позднее губернатор М. В. Стрижевский, рассуждая о месте строительства синагоги, отмечал, что оно не может находиться в центре и в густонаселенной части города. Более того, на протяжении нескольких лет шли споры о планировке и фасаде здания. Во многих случаях свою настойчивость проявил активный член общества купец Н. Циммерлин. Ему пришлось неоднократно обращаться и к местной администрации, и к директору Департамента духовных дел иностранных исповеданий при Министерстве внутренних дел (далее - ДДДИИ). Благодаря активной переписке Циммерлина с властью в 1897 г. было получено разрешение на организацию постоянной молельни в Казани; в 1911-1912 гг. он продолжал защищать интересы общины в области права соблюдения религиозных традиций32. Возможно, именно благодаря настойчивости община добилась положительного исхода дела.
Настойчивость проявлялась и в частоте обращения к представителям власти, и в охвате обращений разными административными инстанциями. В декабре 1873 г. Л. Шлезберг от имени шлиссель-бургской еврейской общины ходатайствовал перед губернатором о разрешении на открытие молельни в одном из домов города, который предполагалось арендовать. Однако дело затянулось и в марте 1874 г. община так и не дождалась ответа. Тогда Шлезберг обратился непосредственно к директору ДДДИИ Э. К. Сиверсу, подчеркивая, что близится важный для иудейской общины праздник Песах. Положительный ответ был дан министром внутренних дел А. Е. Ти-машевым уже через 9 дней33.
Твердо отстаивать свои позиции и писать многочисленные прошения пришлось представителям смоленской еврейской общины в 1902-1907 гг. Молельня в Смоленске официально была разрешена в доме Тарабаева. Однако меньше чем через год власть попросила пе-
31 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 116. Л. 34.
32 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 116. Л. 14, 17, 31, 74.
33 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 103. Л. 7, 9.
ренести молельню ввиду близости к этому дому часовни, в которой находилась особо чтимая Смоленская икона Божией Матери. В прошении община пыталась отстоять свое право остаться в прежнем доме, подчеркивая, что в него вложено немало средств и усилий. Примечательно, что община указывала и на то, что в действительности чтимой иконы уже нет в часовне, она находится в другом месте, о чем всем известно. И всё же, вероятно, понимая серьезность предъявленных властью претензий и осознавая безнадежность своего ходатайства, хозяйственное правление молельни выразило согласие с требованиями чиновников, однако, прося при этом о возможности остаться в доме Тарабаева до праздников и о праве выбора нового здания. Начался долгий процесс поиска и утверждения нового места, а также переписка по этому вопросу со смоленским губернатором34.
Нам удалось выявить и несколько случаев обращения еврейских общин в Сенат по поводу функционирования иудейских культовых учреждений. Это обращение И. Я. Мееровича - о ситуации с молельней в Екатеринодаре в 1893, 1898 гг.35, обращение уполномоченного сестрорецких евреев И. Лурье 1892 г.36, а также майкопских обывателей М. Литвяка и И. Карпина по поводу закрытия майкопского молитвенного дома в 1893 г.37. Все просители пытались обжаловать распоряжения местной власти (губернских правлений, губернаторов) о закрытии молелен.
Внутриобщинные конфликты и новые молитвенные дома
После ряда законов, открывших в 1860-х - 1870-х гг. «внутренние» губернии империи для некоторых категорий еврейского населения, его численность во многих регионах резко возросла. Право постоянного пребывания вне черты оседлости получили купцы I и II гильдий, выпускники вузов, лица со степенью доктора или магистра, мастеровые и ремесленники, отставные рекруты, дантисты,
34 ГАСО. Ф. 1. Оп. 7 (1902 г.). Д. 576.
35 РГВИА. Ф. 330. Оп. 42. Д. 1482.
36 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 97. Л. 25-27.
37 ЦАИЕН. Ш. 1272.
фельдшеры и повивальные бабки. Нужда в новых молитвенных домах появилась не только там, где в первой половине XIX в. еврейское население отсутствовало или было малочисленным, но и в населенных пунктах, где уже существовали общины и молельни. Вновь прибывавшие из черты оседлости евреи несли свои прежние воззрения и идеологические установки. В связи с этим внутри общин усиливаются разногласия. Эти противоречия были связаны с различием взглядов членов общины на процессы интеграции и религию: разделение евреев на хасидов38 и их противников миснаг-дим39, на последователей Гаскалы и ее противников - приверженцев обычаев и веры отцов и, закономерно, традиционного стиля богослужений. В связи с этим у некоторых групп внутри общин возникает необходимость ходатайствовать перед властью об отдельных молитвенных домах. Это, в частности, случилось в московской еврейской общине. Раввин Ш. Минор разъяснял властям, что «евреи староверы никак не будут молиться в молитвенном доме с хоральным пением и разные хасиды не могут молиться по ритуалу миснагдимов»40. Подобная ситуация характерна для еврейских общин крупных городов, в том числе и столицы.
Еще одним основанием разногласий внутри общин служили противоречия старожилов и вновь приехавших. Зачастую это совпадало с принадлежностью к разным социальным слоям. Учитывая, что большинство первых молелен за чертой были организованы евреями, служившими в батальонах, волна ремесленников и купцов, прибывшая в результате политики выборочной интеграции, столкнулась с разногласиями и в стиле жизни, и, вероятно, в богослужебных практиках. Это способствовало тому, что в диалог с представителями власти вступали отдельные группы еврейской общины, например, от имени ремесленников или отставных нижних чинов.
Далеко не всегда представители общин открыто говорили об истинных внутренних разногласиях. Поводом для ходатайства об от-
38 Хасидизм - религиозно-мистическое движение в иудаизме, возникшее в XVIII в., с особой обрядностью и традициями, связанными с акцентом на необходимость приближения к Богу через танцы, песни, пылкие молитвы и взаимоотношениями цадика-лидера и членов общины.
39 Миснагдим - использовавшийся хасидами термин относительно своих идейных противников - литваков во время религиозной борьбы в иудаизме в XVIII в.
40 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 69. Л. 100.
крытии новой, отдельной от другой группы, молельни могли называть тесноту помещения. Так произошло в кронштадтской еврейской общине в 1883 г. Группа ремесленников в прошении отмечала, что помещение не вмещает многочисленное еврейское население. В действительности оказалось, что ремесленники не хотели проводить богослужение совместно с отставными военными нижних чи-нов41. Похожие ситуации с расслоением еврейского общества сложились в Воронеже42, Новой Ладоге43, Новгороде44 и Петрозаводске45.
Особый интерес вызывает прошение псковских евреев 1871 г. о разрешении открыть еще один молитвенный дом помимо уже существующего. Поводом была указана теснота помещения старого дома; кроме того, в документе подчеркнуто, что в городе свирепствует эпидемия холеры. В процессе изучения ситуации администрацией выяснилось, что эпидемии холеры вовсе нет, а внутри общины произошел некий идеологический раскол. Часть общины не устроили результаты выборов раввина и членов духовного правления, поэтому они решили отделиться46. В Петергофе из-за путаницы с документами одновременно существовали несколько молитвенных домов. Поскольку это напрямую затрагивало финансовую сферу, то возникло соперничество между несколькими группами петергофской еврейской общины. Представители каждого молитвенного дома писали прошения в разные инстанции власти, в том числе в Дворцовое управление, пытаясь доказать легальность именно их молельни47.
Временные молельни
Малочисленные еврейские общины или общины, которые не добились официального разрешения на открытие постоянных молелен, в каждом новом случае вынуждены были ходатайствовать о
41
42
43
44
45
46
РГИА. Ф. 821. Оп. 8
РГИА. Ф. 821. Оп. 8
РГИА. Ф. 821. Оп. 8
РГИА. Ф. 821. Оп. 8
РГИА. Ф. 821. Оп. 8
РГИА. Ф. 821. Оп. 8
РГИА. Ф. 490. Оп. 4
Д. 97. Л. 50. Д. 83. Л. 11. Д. 97. Л. 10. Д. 58. Д. 56. Л. 1. Д. 76.
Д. 1642. Л. 6, 14.
разрешении собираться для богослужений на определенный срок. Особо острая необходимость в молитвенных домах, конечно, возникала в период приближения наиболее важных иудейских праздников. Значительное количество прошений чиновникам поступало в периоды, предшествующие Песаху и осенним праздникам -Рош а-Шана и др. Кроме того, необходимость возникала и в случае необходимости поминовений в семье. Общинные лидеры заботились об этом заблаговременно и отправляли прошения примерно за месяц или три недели до необходимого момента. Этого времени, как правило, хватало на получение официального разрешения. Открытие молелен допускалось властью строго на просимое время.
Местами, выполнявшими функцию иудейских молелен, на практике могли служить различные помещения, покупаемые или арендуемые специально для этого. Это могли быть квартира, частный дом или его часть (Бузулук, Самара, Вятка, д. Исаковка Петербургской губернии и другие)48, кухмистерская и даже слесарня, для солдат - казарма (Ораниенбаум, Петрозаводск)49. Арендодателями выступали как единоверцы, так и местное христианское население.
Как правило, власть разрешала открытие временных молитвенных домов, поскольку их существование более приветствовалось, чем собрания «тайными кучками»50, и таким образом можно было держать общины под контролем. Представители власти удовлетворяли ходатайства, удостоверившись в соответствии заявленному в прошении численности местного еврейского населения реальному положению дел, отсутствии рядом другой молельни и соблюдении «внешних» правил: дальности расположения молельни от христианских церквей. Поводом для закрытия часто служили формальности - отсутствие верно оформленного документа-разрешения на открытие или превышение количества людей в молитвенном доме во время богослужений.
К началу ХХ в. ситуация с открытием синагог и молитвенных домов во многих городах меняется. Внутри больших еврейских общин намечается некоторый раскол уже в связи с большим количеством временных молелен из-за финансовых проблем. Раввин
48 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 133. Л. 13; Д. 136. Л. 5; Д. 81. Л. 1 об.
49 РГИА. Ф.821. Оп. 8. Д. 97. Л. 162; Д. 56. Л. 1.
50 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 100. Л. 2.
Санкт-Петербурга М. Айзенштадт в прошении на имя градоначальника объяснял, что устройство частными лицами временных молелен наносит материальный ущерб уже существующим молельням и просит власть быть более внимательным к разрешениям на открытие новых молитвенных домов. Он рекомендовал давать разрешения на прошения от районных хозяйственных правлений молелен, а не от частных лиц51.
Уже в начале ХХ в., приобретя довольно большой опыт взаимодействия с властью, еврейские общины понимали, как лучше составлять прошения и выстраивать стратегию диалога с ее представителями для достижения желаемого результата. На практике получение разрешения на временные молельни нередко было лишь формальностью для легализации давно существующей практики. В этом смысле примечательна история одной из временных молелен в Санкт-Петербурге. На протяжении многих лет в квартире мещанина Э. Агулянского существовала молельня, которая открывалась каждый раз с разрешения губернатора. В 1909 г. в качестве основного мотива для ее открытия Агулянский указал необходимость совершения ежедневных молитв для самых близких людей и родственников по случаю смерти его жены. Из ДДДИИ пришел положительный ответ с условием, что в квартире не будет собираться много людей. В том же месяце в газете «Биржевые ведомости» было размещено объявление от имени Агулянского с приглашением всех желающих записаться на молитвы в его молельню по случаю предстоящих праздников в течение года52. Вероятно, ежегодные разрешения власти, без отказов, привели к некоторой уверенности общин и «расслабленному» состоянию. Об этом же свидетельствует и случай с еще одной временной молельней, существовавшей в квартире мещанина Д. Абрамовича. Он не дождался очередного официального разрешения богослужений к праздничным дням и собрал всех желающих молиться. Численность желающих составила 40 человек вместо заявленных в прошении 20. Нам неизвестно, чем закончились эти истории, однако личности Абрамовича и Агулян-ского и места собрания евреев для молитв явно взял под свой контроль Д. Харузин - директор ДДДИИ53.
51 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 180. Л. 85.
52 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 180. Л. 5, 28.
53 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 180. Л. 64.
Заключение
Острая необходимость в соблюдении иудейских традиций привела еврейское население к диалогу не только с властью, но и с окружающим населением. Борьба за собственное религиозное пространство вынуждала легализоваться в физическом и юридическом пространствах империи. Прошения евреев, с одной стороны, являлись обыкновенной частью бюрократического процесса, формальностью, с другой - содержали все больше описаний евреями своей культуры и доказательств нужды в религиозных практиках. Еврейские общины и их лидеры постепенно «отвоевывали» локусы своего пространства в империи, четко определяя себя и свою группу, а также места, жизненно важные для них и их идентичности. Для этого использовались всевозможные стратегии выстраивания диалога: настойчивость, поиск компромисса, эмоциональное воздействие, выражение верноподданнических чувств императору и России. Поиск подходящих помещений приводил лидеров еврейских общин к взаимодействию с местным населением, продававшим или сдававшим в аренду свои постройки.
Кроме того, на имеющемся материале мы можем говорить о развитой агентности у членов еврейских общин вне черты оседлости: интересы общины в деле культового строительства отстаивали как раввины, известные купцы, банкиры и врачи, так и отставные нижние воинские чины, мещане, ремесленники, т.е. все категории евреев, которые имели право жить вне черты оседлости в Российской империи.
Литература и источники
ГАСО - Государственный архив Смоленской области
ГАСО. Ф. 1 (Канцелярия Смоленского губернатора). Оп. 7. Д. 576. О постройке молельни для евреев. 1902-1907 гг.
Кляйнманн 2019 - Кляйнманн И. Новые места - новые люди. Еврейская жизнь в Санкт-Петербурге и Москве в XIX в. М.: Книжники, 2019. 488 с.
Лобовская 2003 - Лобовская М. А. Путеводитель по еврейской Москве // Москва еврейская / ред.-сост. К. Ю. Бурмистров. М.: Дом еврейской книги, 2003. С. 7-114.
Минкина 2011 - Минкина О. В. «Сыны Рахили»: Еврейские депутаты в Российской империи. 1772-1825. М.: Новое лит. обозрение, 2011. 344 с. (Historia Rossica).
Натанс 2007 - Натанс Б. За чертой: Евреи встречаются с позднеимпер-ской Россией / авториз. пер. с англ. и науч. ред. А. Е. Локшина. М.: РОССПЭН, 2007. 464 с.
Падалко 2022 - Падалко С. С. Иудействующие Кубанской области: история и этнография маргинальной группы // Культура славян и культура евреев: диалог, сходства, различия. 2022: Профессионалы и маргиналы в славянской и еврейской культурной традиции. С. 129-145. DOI: 10.31168/2658-3356.2022.7
Падалко 2024 - Падалко С. С. Иудейское культовое строительство в Российской империи: проблемы терминологии // Славяноведение. 2024. № 6. С. 61-74.
ПСЗРИ 43 - Полный свод законов Российской империи. Собрание Второе. Т. 43 (1868). СПб.: В тип. II отделения собств. ЕИВ канцелярии, 1873. 406 с.
РГВИА - Российский государственный военно-исторический архив (Москва).
РГВИА. Ф. 330. Главное управление казачьих войск.
РГВИА. Ф. 330. Оп. 42. Д. 1482. По прошению екатеринодарских евреев об открытии молитвенного дома в Екатеринодаре. 1898-1901 гг.
РГВИА. Ф. 330. Оп. 49. Д. 1073. О разрешении пятигорскому еврейскому обществу открыть при синагоге хозяйственное правление. 19051907 гг.
РГИА - Российский государственный исторический архив (Санкт-Петербург).
РГИА. Ф. 490. (Петергофское Дворцовое Управление). Оп. 4. Д. 1642. О разрешении министром императорского двора вдове Р. Финтеклюз совершения еврейских общественных молитв в ее доме, находящемся в Петергофе. 1906-1907 гг.
РГИА. Ф. 821. Департамент духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 15. Дело о разрешении и запрещении открытия молитвенных домов и учреждения правлений при них, расширения круга лиц, имеющих право участия в выборах названных правлений и по вопросу о выборе и утверждении раввинов в Саратовской губернии. 1860-1909 гг.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 56. Дело о разрешении и запрещении открытия молитвенных домов и учреждения правлений при них, расширения круга лиц, имеющих право участия в выборах названных правлений и
по вопросу о выборе и утверждении раввинов в Олонецкой губернии. 1869-1902 гг.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 58. Дело о разрешении и запрещении открытия молитвенных домов и учреждения правлений при них, расширения круга лиц, имеющих право участия в выборах названных правлений и по вопросу о выборе и утверждении раввинов в Новгородской губернии. 1870-1910 гг.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 69. Переписка с Управлением московского генерал-губернатора, Министерством народного просвещения и другими учреждениями по вопросу об открытии и постройке синагоги в Москве и еврейских молитвенных домов в городах Московской губернии; об утверждении правил для правления при синагоге, запрещении сбора пожертвований среди еврейского населения для благотворительных целей, организации преподавания еврейского Закона Божьего и др. 1871-1893 гг.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 76. Дело об отклонении ходатайства Псковского еврейского ремесленного общества о разрешении открыть в городе Пскове на время предстоящих еврейских праздников вторую молельню, со сведениями о разногласиях среди еврейского населения города Пскова. 1871 г.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 81. Дело по вопросу об открытии еврейской молельни в дер. Исаковке Петербургского уезда (район Большой Охты). 1872 г.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 83. Дело о разрешении и запрещении открытия молитвенных домов и учреждения правлений при них, расширения круга лиц, имеющих право участия в выборах названных правлений и по вопросу о выборе и утверждении раввинов в Воронежской губернии. 1872-1907 гг.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 97. О разрешении и запрещении открытия молитвенных домов и учреждения правлений при них, расширения круга лиц, имеющих право участия в выборах названных правлений и по вопросу о выборе и утверждении раввинов в Петербургской губернии (кроме Петербурга). Ч. 1. 1873-1906 гг.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 100. Дело об отклонении ходатайства евреев г. Опочка Псковской губернии о разрешении им открыть молельню. 1873-1874 гг.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 103. О разрешении открытия еврейской молельни в Шлиссельбурге Петербургской губернии с запрещением именовать ее синагогой или молитвенной школой. 1873-1874 гг.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 116. О разрешении и запрещении открытия молитвенных домов и учреждения правлений при них, расширения круга
лиц, имеющих право участия в выборах названных правлений и по вопросу о выборе и утверждении раввинов в Казанской губернии. 1875-1912 гг.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 117. О разрешении и запрещении открытия молитвенных домов и учреждения правлений при них, расширения круга лиц, имеющих право участия в выборах названных правлений и по вопросу о выборе и утверждении раввинов на Кавказе и в Закавказье. 1875-1900 гг.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 118. О разрешении и запрещении открытия молитвенных домов и учреждения правлений при них, расширения круга лиц, имеющих право участия в выборах названных правлений и по вопросу о выборе и утверждении раввинов на Кавказе и в Закавказье. 1900-1910 гг.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 133. О разрешении и запрещении открытия молитвенных домов и учреждения правлений при них, расширения круга лиц, имеющих право участия в выборах названных правлений и по вопросу о выборе и утверждении раввинов в Самарской губернии.
1884-1909 гг.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 136. О разрешении и запрещении открытия молитвенных домов и учреждения правлений при них, расширение круга лиц, имеющих право участия в выборах названных правлений и по вопросу о выборе и утверждении раввинов в Вятской губернии.
1885-1908 гг.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 151. О разрешении и запрещении открытия молитвенных домов и учреждения правлений при них, расширения круга лиц, имеющих право участия в выборах названных правлений и по вопросу о выборе и утверждении раввинов в Области Войска Донского. 1888-1905 гг.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 155. О разрешении и запрещении открытия молитвенных домов и учреждения правлений при них, расширения круга лиц, имеющих право участия в выборах названных правлений и по вопросу о выборе и утверждении раввинов в Вологодской губернии. 1890-1899 гг.
РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 180. О рассмотрении ходатайств евреев, проживающих вне черты еврейской оседлости, о разрешении открывать временные молельни и устраивать богомолья по случаю еврейских праздников. 1909-1910 гг.
РГИА. Ф. 1412. (Канцелярия Е.И.В. по принятию прошений на «высочайшее» имя приносимых). Оп. 48. Д. 185. Рецкого Исаака Моисеевича, купца 2 гильдии, о разрешении передать принадлежащий просителю дом в Темрюке с землей в собственность еврейской общины.
Сапир 2024 - Сапир М. C. Еврейская община Ярославской губернии XIX -начала XX века: исторические очерки. Ярославль: ИП Дерунов М. И., 2024. 112 с.
СЗРИ 11 - Свод законов Российской империи. Т. XI. Ч. 1. Уставы духовных дел иностранных исповеданий. СПб.: б.и., 1896.
Фельдман, Минкина 2017 - Фельдман Д. З., Минкина О. Ю. Прошения евреев российским властям конца XVIII - начала XIX в.: по итогам выявления в государственных архивохранилищах // Отечественные архивы. 2017. № 5. С. 24-32.
ЦАИЕН - Центральный архив истории еврейского народа (Иерусалим). Фонд RU (Копии документов из архивов СНГ). Д. 1272. По жалобе доверенных евреев, приписанных к обществу мещан Майкопа, отставного рядового Меера Литвяка и 2 гильдии купца Исаака Карпина, на постановление Кубанского областного правления о закрытии в Майкопе еврейского молитвенного дома. 1893 г.
Baron 1928 - Baron S. W. Ghetto and Emancipation; shall we revise the traditional view? // The Menorah Journal. 1928. № 14 (6, June). P. 515-526.
Jewish Prayer Houses in Russia in the Second Half of the 19th and Early 20th Centuries as a Way to Explore "Alien" Space
Ekaterina Norkina
Institute for Slavic Studies, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia St. Petersburg State University, St. Petersburg, Russia PhD, Assistant Professor, project executor
ORCID 0000-0001-9914-102X
Department for implementation of extra-budgetary projects, Institute for Slavic Studies, Russian Academy of Sciences Leninsky Avenue, 32A Moscow, 119334, Russia
Department of Jewish Culture, St. Petersburg State University
Mendeleevskaya line, 5
St. Petersburg, 199034, Russia
Tel.: +7(911)907-63-48
E-mail: [email protected]
Anna Yudkina
Institute for Slavic Studies, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia Autonomous non-profit organization for academic research and humanitarian purposes сenter «Sefer», Moscow, Russia Educational programs manager, project executor
ORCID: 0009-0008-4300-6660
Department for implementation of extra-budgetary projects, Institute for Slavic
Studies, Russian Academy of Sciences
Leninsky Avenue, 32A
Moscow, 119334, Russia
ANO Sefer Center
Avangardnaya str., 15
Moscow, 125493, Russia
Tel.: +7 (915) 084-49-20
E-mail: [email protected]
DOI: 10.31168/2658-3356.2024.13
The research was carried out with the financial support of the Russian Science Foundation, project № 23-28-01010 'Jewish Religious Building in the Russian Empire Beyond the Pale of Settlement (publication of an album-catalogue with critical commentary)', https://rscf.ru/project/23-28-01010/.
Abstract. Contemporary research often examines Jewish places of worship through the lenses of local history, the legal status of Jews, and the 'Jewish question' in various countries. This paper aims to explore Jewish prayer houses as a means of understanding 'alien' imperial space. Based on extensive materials, including correspondence between Jewish community leaders/rabbis and representatives of the Russian bureaucracy, we will attempt to reconstruct the diverse options for organizing prayer houses in the Russian Empire beyond the Pale of Settlement. Jewish community leaders had to navigate different aspects of imperial space when selecting sites for prayer houses. They actively engaged with officials to advocate for Jewish religion and culture, seeking permission to establish these spaces. Additionally, they negotiated with landlords and legal entities while contending with the scrutiny of officials who adhered strictly to the 'letter of the law' regarding non-Orthodox religious organizations. Our focus will be on temporary prayer houses in provincial cities beyond the Pale of Settlement (including North-West and Central Russia, the North Caucasus, and Don Host Oblast) as well as in major capitals. We are particularly interested in lesser-known cases from small settlements (e.g., Novaya Ladoga, Sestroretsk, Luga), as these reveal unexpected dynamics between Jewish and non-Jewish communities. Moreover, temporary prayer houses faced a precarious existence compared to synagogues; they were frequently closed and required special permissions from authorities to operate. Consequently, Jewish local leaders were compelled to create new spaces for worship. Our research draws on documentary materials from regional and federal archives in Russia and abroad.
Keywords: Jews in Russia, religious architecture, synagogue, Judaism, material heritage, cultural heritage, Russian imperial legislation
Reference for citation: Norkina, E. S., and A. B. Yudkina, 2024, Evreiskie molel'ni v Rossii vo vtoroi polovine 19 - nachale 20 v. kak sposob osvoeniia "chuzhogo" prostranstva [Jewish Prayer Houses in Russia in the Second Half of the 19th and Early 20th Centuries as a Way to Explore "Alien" Space]. Kul'tura Slavan i Kul'tura Evreev: Dialog, Shodstva, Razlicia [Slavic & Jewish Cultures: Dialogue, Similarities, Differences], 239-267. DOI: 10.31168/26583356.2024.13
References
Baron, S. W., 1928, Ghetto and Emancipation; shall we revise the traditional view? The Menorah Journal, 14 (6, June), 515-526.
Feldman, D., and O. Minkina, 2017, Proshenija evreev rossijskim vlastjam kon-ca 18 - nachala 19 v.: po itogam vyjavlenija v gosudarstvennyh arhivohran-ilishhah [Petitions of Jews to the Russian authorities of the late 18th - early 19th centuries: based on the results of identification in state archives]. Otechestvennye arhivy, 5, 24-32.
Kleinmann, Y., 2019, Novyje mesta - Novyje liudi. Jevreiskaia zhizn v Sankt-Peterburg i Moskve v 19 v. [New places - new people. Jewish life in St. Peters-burge and Moscow in the 19th Century]. Moscow, Knizhniki, 488.
Lobovskaia, M., 2003, Putevoditel' po evreiskoi Moskve [Guide to Jewish Moscow]. Moskva evreiskaia [Jewish Moscow], ed. K. Yu. Burmistrov, 4-114. Moscow, Dom evreiskoy knigi, 498.
Minkina, O., 2011, "Syny Rakhili": Evreiskie deputaty v Rossiiskoi imperii. 17721825 [Sons of Rachel: Jewish Deputies in the Russian Empire, 1772-1825]. Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie, 344. (Historia Rossica).
Nathans, B., 2002, Beyond the Pale: The Jewish Encounter with Late Imperial Russia. Berkeley: University of California press, 424.
Padalko, S., 2022, Iudeistvuiushchie Kubanskoi oblasti: istoriia i etnografiia marginal'noi gruppy [Judaizers of the Kuban Region: the History and Ethnography of a Liminal Group]. Kul'tura Slavan i Kul'tura Evreev: Dialog, Shodstva, Razlicia [Slavic & Jewish Cultures: Dialogue, Similarities, Differences], 129-145. DOI: 10.31168/2658-3356.2022.7
Padalko, S., 2024, Iudeiskoe kul'tovoe stroitel'stvo v Rossiiskoi imperii: proble-my terminologii [Jewish Religious Building in the Russian Empire: problems of terminology]. Slavianovedenie, 6, 61-64.
Sapir, M., 2024, Evreiskaia obshchina Iaroslavskoigubernii 19 - nachala 20 veka: istoricheskie ocherki [Jewish Community of the Yaroslavl Province in the 19th and Early 20th Centuries: historical essays]. Yaroslavl, IP Derunov M. I., 112.
