CC BY
53
I. СТАТЬИ
Т.Ю. ЖУРЖЕНКО
ЕВРАЗИЙЦЫ БЕЗ ЭНТУЗИАЗМА, ЕВРОПЕЙЦЫ БЕЗ ПРИГЛАШЕНИЯ: ДИЛЕММЫ УКРАИНСКОЙ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
Идеи евразийства, широко распространенные в 1920-е годы в среде российских эмигрантов, начали новую жизнь в постсоветском пространстве как влиятельная, а порой и поддерживаемая государством идеология. Не только в России, но и в других постсоветских республиках евразийство рассматривают как возможный ответ на болезненные проблемы идентичности в глобализирующемся мире. «Евразия» - это субститут исчезающей Атлантиды советской цивилизации. Претензия на позицию «между Европой и Азией» - одна из немногих возможностей для тех, кто не принадлежит к «первому миру», но не хочет, чтобы его причисляли к «третьему». Евразийство в разных своих версиях представляет собой компромисс между модернизацией и традицией, между авторитарным правлением и демократическими институтами, между реальной полиэтничностью и национализирующимся государством. Неудивительно, что западнические национальные элиты считают евразийство предательством истинных европейских ценностей и используют эпитет «евразийский» для обозначения всех негативных явлений постсоветской реальности - нарушений прав человека, коррупции, авторитарной власти.
В статье кратко показано место Украины в классическом евразийстве и в традиции «украинского евразийства», рассматривается отражение теории евразийства в современных дебатах об украинской геополитической идентичности. Завершается статья анали-
зом роли Украины в региональных интеграционных проектах -СНГ, ЕЭП, ГУ(У)АМ - в свете нелегкого выбора между европейским и евразийским вариантами интеграции. «Евразия» трактуется автором не как геополитический феномен, а как политическая и культурная конструкция.
Следует подчеркнуть множественность «евразийских» дискурсов. Классики евразийства относили Украину к Евразии, в то время как украинские евразийцы первой половины ХХ в. были более враждебно настроены к России, чем к Европе, и считали Украину частью Европы. Сегодня многие в Украине (как и в России) полагают, что восток и юг Украины принадлежат скорее Евразии, чем Европе. Евразию изобретают заново не только в Москве, Киеве или Астане; западные политики и журналисты после расширения Европейского союза тоже с удовольствием используют этот термин для описания новых водоразделов в Европе. С их точки зрения, те, кто выиграл в ходе посткоммунистических трансформаций, заслуженно получили входной билет в Европу, а те, кто проиграл, в том числе Беларусь, Украина или Молдова, по-прежнему принадлежат «Западной Евразии», которая является синонимом авторитаризма, коррупции и бедности.
Воображая Евразию, изобретая Украину
В фокусе евразийцев 1920-1930-х годов были особые отношения России с Азией и восточная составляющая русской идентичности. «Украинский вопрос» был второстепенным1. Хотя многие из ведущих идеологов евразийства, в том числе и П. Савицкий, имели семейные корни на Украине и даже не были чужды некоторого украинофильства, они выбрали общерусскую идентичность и рассматривали Украину как часть России. Эти убеждения не поколебали ни возникновение украинской государственности в 19171920 гг., ни новая реальность существования УССР в составе Советского Союза. Евразийцы не сожалели об отделении Польши,
1 Исключение составляет статья Н. Трубецкого «К украинской проблеме» (опубликована в журнале «Евразийский временник», книга 5, Париж, 1927), которая послужила началом полемики с украинским историком Д. Дорошенко. Перепечатано в: Трубецкой Н. История. Культура. Язык / Ред. Живов В.М. - М., 1995.
Финляндии и Прибалтийских государств. Напротив, это в их глазах лишь укрепляло единство и однородность Евразии. На украинцев же они смотрели как на одну из ветвей русского народа, и - в будущем - интегральную часть новой евразийской нации. Отдельное украинское государство было, с их точки зрения, аномалией1.
Как в прошлом славянофилы, евразийцы считали Украину частью православного мира, подвергшейся влиянию латинской Европы. Но оппозиция латинской культурной традиции не была единственным способом определения Евразии. Евразийцы стремились разработать научную аргументацию, в том числе по географическим критериям. Особенно подробно этим вопросом занимался Савицкий, который изучал климатические особенности, типы вегетации и формы хозяйственной деятельности с целью установления «естественных» границ Евразии2. Один из коллективных трудов евразийцев определял западную границу Евразии как линию, проходящую по Неману, Западному Бугу, Сану и дельте Дуная3. Подчеркивая совпадение культурных и природных границ, евразийцы считали, что сама геоморфологическая структура евразийской территории (Восточно-Европейская равнина) препятствует возникновению сепаратистских движений. (Отметим, что украинский географ Степан Рудницкий, взгляды которого рассматриваются ниже, видел в отсутствии «естественных» рубежей на востоке главный геополитический вызов для украинской нации.)
Украинская Евразия?
Славянофильство и позднее евразийство были реакциями на проблемы, возникавшие в ходе модернизации Российской империи. Идеологический ответ на эту ситуацию на Украине, находившейся на периферии империи, выглядел иначе. Украинский национализм, как замечает М. Рябчук, «не мог позволить себе
1 Szporluk R. The Eurasia house: Problems of identity in Russia and Eastern Europe // Cross current: A yearbook of Central European culture. - Ann Arbor, 1990. -№ 9. - Р. 10.
2 Савицкий П. Географические и геополитические основы евразийства // Савицкий П. Континент Евразия / Сост. Дугин А.Г. - М., 1997. - С. 299.
3 Савицкий П. Евразийство: (опыт систематического изложения) // Там же. - С. 41.
прямой антизападной позиции. Наоборот, поскольку дискурс российского доминирования был по преимуществу почвенническим и антизападным, дискурс украинской эмансипации должен был стать прозападным... Центробежное движение от России неизбежно должно было быть центростремительным движением к Ев-ропе»1. Лидеры украинского национализма стремились к международному признанию Украины как европейской нации. Их западническая ориентация не всегда была последовательной, но «Европа» как символическая альтернатива «Москве» была конституирующей не только для политических, но и для культурных и эстетических дискурсов на Украине. Например, левый украинский писатель Мыкола Хвылевый выдвинул в 1920-е годы лозунг «Прочь от Москвы!» Воображаемая Украина определенно была европейской страной, а европейскость - «антиколониальной», защитной. «Украинское евразийство» не было поэтому столь развитым, как российское. Оно сочетало однозначно европейскую национальную идентификацию и некоторые евразийские геополитические амбиции.
Начиная с Грушевского, украинская историография подчеркивала участие Украины в европейской истории, связь Киевской Руси с Западной Европой, роль украинских земель в защите Европы от монгольского завоевания. В этноцентричной парадигме украинской историографии соседство с азиатской степью обычно воспринималось как негативный фактор. Монгольское завоевание описывалось как причина разорения и изоляции Киевской Руси от Европы, а крымские татары и турки в XVI и XVII вв. - как терроризировавшие украинское население. Только после разгрома Крымского ханства Екатериной II (при решающем участии украинского казачества) стала возможной колонизация причерноморской степи.
Однако длительные исторические контакты украинцев с крымскими татарами и другими кочевыми народами степи было трудно игнорировать. Востоковедение стало интенсивно развиваться в Украине в 20-е годы; тогда же известный ориенталист Агатан-гел Крымский опубликовал свою «Историю Турции». Параллельно евразийству русских эмигрантских кругов некоторые украинские
1 Рябчук М. Западники поневоле: Парадоксы украинского нативизма // Перекрестки. - Минск, 2004. - № 1/2. - С. 50.
историки в изгнании (Вячеслав Липинский, Иван Лысяк-Рудницкий) предложили новую парадигму украинской истории -«Украина как синтез Востока и Запада»1. Однако под Востоком они понимали преимущественно Византию и никогда не размывали этническую границу между украинцами и тюрками-кочевниками. Это раннее украинское евразийство не носило мессианского характера в отличие от евразийства российского.
Украинский политический географ Степан Рудницкий (18771937) первым предпринял попытку определить границы Украины и сформулировать геополитические вызовы и задачи для страны. Именно он выдвинул ряд основополагающих идей украинского евразийства как геополитической доктрины2. Определяя территорию Украины по этнографическому принципу, он считал, что бассейн Дона, Северный Кавказ и Каспийская степь в этнографическом смысле относятся к Украине. Согласно Рудницкому, украинцы воспользовались своим окраинным положением в Европе и заняли огромную территорию на востоке и юге благодаря мирной крестьянской колонизации. Поскольку эти земли заселены весьма скудно, они обеспечивают украинцев достаточной территорией на буду -щее3. Более того, с Украиной соседствуют огромные территории с разряженным населением (Кавказ, Средняя Азия, Южная Сибирь), которые являются естественным объектом для украинской колонизации. Перспективы колонизации Рудницкий связывал с ростом населения и весьма оптимистично смотрел на демографические перспективы украинского этноса.
Рудницкий подчеркивал важность положениея Украины между Европой и Средней Азией и предсказывал, что Украина может с выгодой это использовать. Особую роль в его геополитической и геоэкономической доктрине играло Черное море, связывающее воедино сеть украинских рек, обеспечивая пути к соседям и одновременно
1 Подробнее см.: Галенко О. Пошуки Криму в минулому та сьогоденш Украши // Критика. - Кшв, 2004. - № 12.
2 Анализ геополитической традиции украинского евразийства см.: Wilson А. The Ukrainians: Unexpected nation. - New Haven; L., 2004.
3 Рудницький С. Украшська справа зi становища полггично! географп // Рудницький С. Чому ми хочемо самостшно! Украши/Упоряд. Шаблш О.1. - Львш, 1994. - С. 105. (Первое издание - Вщень, 1923).
защищая южную границу страны. Согласно Рудицкому, упадок Киевской Руси начался с того, что монголы отрезали Русь от Черного моря. Позднее Российская империя была более заинтересована в торговле через Балтику в ущерб экономическим интересам Украины, связанным с Черным морем. Главная задача страны, утверждал Рудницкий, - обеспечение выхода к Черному морю и защита территории с востока и юго-востока, где у нее нет «естественных» границ.
Хотя Рудницкий определенно считал Евразию сферой важных геополитических интересов Украины, он не мифологизировал евразийское пространство и не верил в общую идентичность народов Евразии. Напротив, он не проявлял никакого интереса к народам, которые заселяли территории, куда была направлена украинская колонизация. Согласно Рудницкому, там украинскому этносу будет легче сохранить свой язык и культуру в отличие, например, от украинцев в Северной Америке. Под влиянием идеологем своего времени Рудницкий предостерегал украинцев от смешанных браков, особенно с близкими соседями и «расово низшими народами». Прежние контакты со степными народами не оставили, считал он, практически никакого следа на украинском этносе, поскольку культура украинцев была выше цивилизации кочевников.
Идеи Рудницкого развивал Юрий Липа (1900-1944). Он представил свою геополитическую доктрину в трех книгах: «Предназначение Украины» (1953), «Черноморская доктрина» (1947) и «Раздел России» (1941). Во время Второй мировой войны Липа сражался в рядах Украинской повстанческой армии и погиб в 1944 г. Его геополитические взгляды были радикально националистическими и антирусскими. Он дополнил идеи Рудницкого «Черноморской доктриной», считая Россию главным соперником в регионе. Липа был убежден, что после распада России, который представлялся ему неизбежным, Закавказье станет естественным источником энергоресурсов и сырья для Украины, а также ее мостом на восток1. Через Кавказ Украина может развивать отношения с Тур -цией, Ираном, Индией и Китаем. Книга «Раздел России» содержала исторические, экономические и антропологические аргументы в пользу тезиса о том, что Россия в ее современных границах представляет собой искусственное образование. Липа полагал, что по-
1 ШЦэдп А. Ор. ей. - Р. 294-295.
сле грядущего в ближайшем будущем распада России на ее обломках возникнут четыре новых образования: Украина с Закавказьем и Каспийской степью, Казахстан и Средняя Азия, Сибирь и «собственно Россия», уменьшенная до границ Московского княжества в XVI в. Липа, позаимствовав у евразийцев некоторые тезисы, настаивал на культурной близости русских и аборигенов Сибири, которые в результате смешанных браков сформировали некоторое подобие суперэтноса. Но в отличие от русских евразийцев, избегавших популярного в то время дискурса «расы» и «крови», Липа активно использовал подобные аргументы1. Он ссылался на «медицинские исследования», доказывая, что украинцы и народы Закавказья очень сильно отличаются от русских в антропологическом отношении и не могут быть ими ассимилированы.
Украинское евразийство первой половины ХХ в. было откровенно националистическим и в отличие от российского евразийства не выдвигало универсалистских претензий на представительство Евразии в целом. Оно подчеркивало промежуточную позицию Ук -раины между Европой и Азией и формулировало геополитические интересы Украины на востоке и юге. И Рудницкий, и Липа видели в России врага и соперника. Оба они опирались на данные географии и демографии для определения украинской территории и сферы влияния, использовали евразийские аргументы о естественном характере границы между Европой и «туранской» Россией-Евразией, но подчиняли их концепции украинского национализма. Как и представитель полонизированной украинской шляхты Франтишек Духиньский в XIX в., они конструировали украинскую идентичность через оппозицию «туранской» России.
В геополитических концепциях, популярных в Украине сегодня, российские и украинские представления о Евразии парадоксально переплетаются, по-разному дополняя два доминирующих дискурса - пророссийский и проевропейский.
1 Липа Ю. Розподш Росп. - Нью-Йорк, 1954. - С. 32-36 (первое издание -1941 г.); Липа Ю. Призначення Украши. - Нью-Йорк, 1953. - С. 121-174.
(Анти-)евразийство после коммунизма.
Неоевразийство в посткоммунистической России: Украина как угроза
Ренессанс евразийских идей - одно из наиболее бросающихся в глаза явлений идеологического пейзажа современной России. У неоевразийства много лиц: агрессивный реваншизм Александра Дугина1, антиатлантический глобализм Сергея Панарина2, эзотерические теории этногенеза Льва Гумилева, концепция «острова России» Вадима Цимбурского3. Евразийство отчасти присутствует в официальной доктрине Кремля как инструмент оправдания особых интересов России в постсоветском пространстве. По мнению российского географа Владимира Каганского, популярность евразийства можно объяснить ностальгией по большой и сильной стране, страхом сепаратизма, трудностями поиска новой российской иден-тичности4. Большинство российских неоевразийцев считают, что Россия немыслима иначе как империя. Неоевразийство сочетается с идеей единства восточных славян, когда речь заходит об Украине и Беларуси.
Александр Дугин рассматривает независимую Украину как троянского коня Запада, как часть санитарного кордона НАТО вокруг России5. Он считает, что с созданием независимой Украины Россия потеряла контроль над северным берегом Черного моря, а это угрожает самому существованию России-Евразии. Единственное приемлемое решение, с точки зрения Дугина, - новый протекторат Москвы над Украиной.
Альтернативой контролируемому из Москвы суверенитету Украины является раздел страны. Для обоснования этого взгляда часто используется карта цивилизаций С. Хантингтона, которая делит Украину пополам - на две разные цивилизации. Многие рус-
1 Дугин А. Основы геополитики: Геополитическое будущее России. - М., 1999.
2 Панарин С. Россия в цивилизационном процессе: Между атлантизмом и евразийством. - М., 2004.
3 Цимбурский В. Остров Россия // Полис. - М., 1993. - № 5; Цимбурский В. Геополитика для «евразийской Атлантиды» // Pro et соПга. - М., 1999 - Т. 4, № 4; Цимбурский В. Народы между цивилизациями // Pro et соПга. - М., 1997 - Т. 2, № 3.
4 Каганский В. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство. - М.,
2001.
5 Дугин А. Основы геополитики. - С. 798.
ские неоевразийцы и националисты также считают, что Восточная и Южная Украина культурно ближе России, чем Галиция, и вместе с Беларусью и Россией составляет «естественное» восточнославянское целое. Дугин, например, признает, что Западная Украина принадлежит Центральной Европе и что ее автономия и интеграция с Европой весьма желательны. Тогда остальная Украина станет более «евразийской», и ее легче будет «переварить» в интеграционных проектах Москвы. Таким образом, неоевразийцы в отличие от своих предшественников отказываются от претензий на Восточную Галицию, считая униатскую церковь врагом православия и агентом католической и западной культурной агрессии.
Другой полюс неоевразийского дискурса в отношении Украины представляет российский политолог с украинскими корнями Андрей Окара. Он признает, что прежняя парадигма империализма с центром в Москве утратила свое влияние и не может быть привлекательной для украинских элит, и считает, что Киев должен стать новым имперским центром1. Этот «третий путь» для Украины (не европейское национальное государство, но и не провинция России) означает, что Киев, превращаясь в «большое евразийское пространство», оказывается тылом европейской цивилизации. Окара предлагает поделить роли: Москва сохранит лидерство как центр политической и военной силы, а Киев - как «духовный» центр, иначе говоря, Москва - третий Рим, а Киев - второй Иерусалим. Для этого Киеву следует отказаться от проевропейских амбиций, от претензий на монопольную роль имперского центра и от оппозиции «азиатской» Москве. Эта новая роль Киева предполагает смену культурной идентичности украинцев: византийское наследие будет центральным и определяющим, а польско-литовские влияния следует рассматривать как вредоносные попытки изменить эту культурную парадигму. Данная вариация евразийства, в которой Украина становится партнером России в имперском строительстве, кажется противоречащей дугинскому видению Украины как агента атлантизма в Евразии. Но на самом деле это две стороны одной медали. В любом случае «Украина представляет собой критическую
1 Окара А. В поисках имперской перспективы. - Режим доступа: www.archipelag.ru/geopolitics/nasledie/cosmopolis/36/
массу для любого проекта на евразийском пространстве» (Окара) и потому является крайне важной для неоевразийских концепций.
Украина между Европой и Евразией
Идея об Украине как части Европы стала центральной для национальной идентификации после развала СССР и была принята практически всеми политическими силами. В центре дебатов оказались вопросы о том, что такое «Европа» и каковы должны быть следствия европейской идентичности. Национальные демократы понимают украинскую «европейскую идентичность» как полную интеграцию в евроатлантические институты (НАТО и ЕС), как бесповоротное расставание с советской империей. Некоторые считают Украину центральноевропейской страной, которая должна следовать по пути Польши, Чехии, Венгрии и Словакии. Центральноев-ропейская идентичность (в том смысле, который вкладывал в это понятие Милан Кундера) предполагает также, что Украина, «похищенная» и изолированная от Европы Советской (Российской) империей, теперь может наконец занять свое законное место среди европейских наций. Журналист М. Рябчук и писатель Ю. Андру-хович представляют эту позицию в украинских политических дебатах. Их «Европа» противостоит России как иной цивилизации и включает Украину как передовой бастион. Подразумевается, что Украина должна «выбирать» между двумя взаимоисключающими геополитическими ориентациями - на Запад или на Восток. Похоже, что такой взгляд преобладает в украинском руководстве после победы Виктора Ющенко.
Другие позиции в этой полемике не столь консолидированы. Интеллигенция, ориентирующаяся на Россию, старается совместить пророссийский и проевропейский подходы, что имеет давнюю политическую традицию, связанную с положением украинских элит в Российской империи и их ролью в ее вестернизации. «Европа» про-российски настроенных украинцев имеет размытые границы и включает в себя Россию. Они исходят из того, что украинская и российская идентичности частично совпадают, а значит - обе геополитические ориентации могут быть совмещены. В 2002 г. левые и часть центристских сил выдвинули лозунг «В Европу вместе с Россией». Его сторонники считают, что кооперация с Россией полезна для ук-
раинской экономики, работает не против, а во благо «европейской мечты». Официальной стратегией правительства Кучмы были «сотрудничество с СНГ и интеграция в Европу». Национально-демократическая оппозиция критиковала эту «многовекторную» политику как синдром постсоветской политической шизофрении1. По ее мнению, социологические исследования демонстрируют эту амбивалентность в геополитической идентичности Украины: треть населения «не может выбрать» между предлагаемыми вариантами -«интеграция в Европу» или «союз с Россией».
Роль «Европы» в этих дебатах необычна. Будучи в центре украинской национальной идеи, Европа неуловима и абстрактна. «Европа» символизирует историческую идентичность Украины (европейское христианство), но мало что говорит о ее геополитическом будущем. ЕС всегда холодно относился к украинскому стремлению стать его членом. «Ключевым партнером Украины в Европе, как ни парадоксально, являются США»2. До «оранжевой революции» в ноябре 2004 г. политика ЕС была основана на стратегическом сотрудничестве с Россией и практически игнорировала Украину как ее сателлита. Приветствуя и поддерживая победу демократической оппозиции на Украине, ЕС пока не продемонстрировал принципиальной готовности изменить такой подход.
Эта амбивалентность «Европы» в украинской идентичности помогает понять место евразийства в идеологическом ландшафте Украины. Одна из версий неоевразийства эксплуатируется немногочисленными панславистами, которые выступают за восстановление союза России и Украины, противопоставляют «восточнославянскую цивилизацию» Западу, а Евразию «евроатлантической цивилизации». Подобная риторика активно использовалась Виктором Януковичем во время президентской кампании 2004 г. «Неоевразийство» такого рода представляет собой идеологический импорт из России и по всем ключевым пунктам совпадает с неоевразийством Дугина. Нужно подчеркнуть, что сторонники интеграции с Россией чаще используют не евразийскую или славянофильскую риторику, а прагматичные аргументы «восстановления традицион-
1 Рябчук М. Кшець украшсько! «багатовекторносп»? // Сучасшсть. - Кшв, 2002. - № 12 - С. 58-83.
2 Ш^п А. Ор. ей. - Р. 291.
ных связей» и «экономических интересов». Об «общих исторических корнях» и «культурной близости» чаще говорит российская сторона. В Украине даже те бизнес-группы, интересы которых тесно связаны с Россией, позиционируют себя как «проукраинские». Лозунг «В Европу с Россией» предполагает, что нет прямого противоречия между двумя ориентациями, и, поскольку членство в ЕС пока выглядит как утопия, развитие сотрудничества с Россией более реалистично.
Национальные демократы видят в евразийстве постколониальную реальность Украины, наследие российской и советской имперской власти и продолжение культурного и политического доминирования России на постсоветском пространстве. «Евразия» символизирует для них негативные тенденции, господствующие к востоку от новой границы ЕС: дефицит демократии, коррупцию, наступление на гражданское общество и свободу прессы. Евразийство - это идеология, связанная с возглавляемыми Россией проектами по реинтеграции постсоветского пространства (СНГ, ЕВРАЗЕС, ЕЭП). Участие в них Украины ведет, по мнению национальных демократов, к исключению страны из европейской интеграции. Антиевразийский дискурс служит для того, чтобы поместить источник современных проблем Украины вне страны, объяснить их московскими, коммунистическими, византийскими, азиатскими или еще какими-либо влияниями.
В менее политизированном академическом дискурсе понятие «евразийский» выступает синонимом «постсоветского». В этом отражается смена временной парадигмы исследований посткоммунистической трансформации на пространственную. Сначала казалось, что постсоветские республики следуют той же траектории развития, что и посткоммунистические страны Центральной Европы, просто с некоторой задержкой. Но в середине 1990-х годов стало ясно, что эти траектории развития различаются структурно. В данном контексте термин «евразийский» обозначает, как правило, отсутствие «евро-пейскости», переводя историческую специфику советского опыта в пространственное, географическое измерение. Именно в таком двояком смысле использует термин «евразийский» украинский политолог Александр Дергачев. Согласно Дергачеву, глубоко укорененные, но подавленные «европейские» характеристики сосуществуют в украинском обществе с «евразийскими» чертами, частично присущими
ему изначально, частично возникшими при советском режиме. Внутренняя амбивалентность соответствует амбивалентности внешнеполитической. Если «Европа» важна для украинской национальной идентификации, то постсоветское пространство более «удобно» для украинских политических элит: оно менее соревновательно и менее требовательно к уровню демократии. «Постсоветское пространство объединено советским наследием, прежде всего генетической близостью и взаимозависимостью правящих элит и, что весьма важно, их изоляцией от демократического мира»1. Эта ситуация кон -сервирует «евразийскую» политическую культуру, которую некоторые аналитики, в частности Тарас Кузьо, считают «главным источником непонимания между Украиной и ЕС»2.
Есть и другие контексты, в которых встречаются понятия «Евразия» и «евразийский». При обсуждении энергетической политики Евразия все более ассоциируется с регионом Каспийского моря и странами - экспортерами нефти и газа - Ираном, Ираком, Казахстаном, Азербайджаном. В таком контексте «Евразия» означает перспективу динамичного экономического развития и иностранных инвестиций. Этот регион интересен для Украины как альтернативный источник энергоресурсов. Украина с ее системой трубопроводов хотела бы заработать на транзите нефти и газа из этого региона в Европу и поэтому старается представить себя как «ворота в Евразию».
Официальный политический дискурс 1990-х годов на Украине парадоксально сочетал элементы евразийства и европеизма. Президент Леонид Кучма, избранный в 1994 г. на пророссийской политической платформе, в начале своего правления продвигал определенную версию «украинского евразийства». В своей инаугура-ционной речи он подчеркивал, что Украина исторически принадлежит тому же евразийскому экономическому и культурному пространству, что Россия и Беларусь, и что украинско-российские отношения не следует описывать в манихейских терминах3. Д. Табачник и Д. Выдрин, советники президента в середине
1 Дергачев А. Украина в европейском и евразийском интерьере // Полгг. думка. - Кшв, 2000. - № 3/4. - С. 88-100.
2 Kuzio T. EU-Ukrainian relations hampered by clash of civilizations // Eurasia daily monitor. - 2004. -12 July.
3 Wilson A. Op. cit. - P. 295.
90-х годов, разработали украинскую версию евразийства как противостоящую «европоцентризму», «изоляционизму и искусственной враждебности к России»1. Это евразийство отражало интерес восточноукраинских индустриальных элит к восстановлению экономических связей с Россией и другими постсоветскими республиками, к сохранению традиционных рынков для украинской промышленности. В то же время такое евразийство предполагало, что у Украины есть собственные интересы в регионе и что украинская «Евразия» не обязательно будет совпадать с российской. (ГУ(У)АМ, исключающий Россию, стал попыткой реализовать украинскую версию Евразии.) Несмотря на этот флирт с евразийством, правительство Кучмы уже на раннем этапе сделало значительные шаги к установлению отношений с ЕС. Во время второго срока президента Кучмы его риторика стала более проевропейской, что парадоксальным образом совпало с политическим сближением Украины и России. Углублявшаяся политическая и экономическая зависимость от России девальвировала украинское евразийство. Антидемократические тенденции в России, возникновение авторитарных режимов на постсоветском пространстве, новый раздел Восточной Европы на членов ЕС и его «соседей» - все это также скомпрометировало такой вариант украинского евразийства. Официальный дискурс сместился от евразийства к европеизму и к национально-демократической, антиевразийской риторике. Например, А. Галчинский, директор Национального института стратегических исследований и советник Кучмы в последние годы его президентства, активно развивал идею о том, что Украина и Россия принадлежат к разным цивилизациям. Для Украины европейская интеграция совпадает с возрождением национальной идентичности. Для России «интеграция в Европу будет означать смену цивилизацион-ного кода»2. Политический смысл этого тезиса состоит в том, что Украине следует избегать проектов интеграции с Россией.
1 ШЦэдп А. Ор. ей. - Р. 295.
2 Гальчинський А. Час национального пробудження. - Кшв, 2004. - С. 92.
Интеграция постсоветской Евразии.
Отношение Украины к российским интеграционным инициативам
После того как рассеялись романтические мечты об «общем европейском доме», стало ясно, что геополитические амбиции украинских и российских политических элит весьма различаются. Россия не рассчитывает интегрироваться в ЕС и считает его «стратегическим партнером», желая, чтобы ЕС воспринимал ее как «равную». На постсоветском пространстве Россия видит себя «собирательницей земель», инициатором реинтеграционных процессов. С 1991 г. Москва пыталась с разным успехом осуществить несколько интеграционных проектов: СНГ, ЕВРАЗЭС, государственное объединение с Белоруссией и самое недавнее - ЕЭП (Единое Экономическое Пространство). Исполнительный директор Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин считает, что в ближайшем будущем Москва сосредоточится на «ближнем зарубежье», поскольку она не может соперничать с США на мировой арене и претендовать на более важную роль в Европе1. Недавнее расширение ЕС и НАТО и исключение из этого процесса восточнославянских стран стимулировали возрождение идей «славянского единства». Идеология «евразийской интеграции» недавно была обновлена Г. Павловским, который предложил концепцию «двухблоковой Европы». По этой модели Москва станет вторым центром интеграции европейского востока, понимаемого как зона ответственности России. Она будет не соперником Брюсселя, а инициатором новых форм европейской интеграции.
Размеры территории Украины, численность ее населения, экономический потенциал и географическое положение гарантируют ей, что она всегда будет важнейшим актором любых интеграционных проектов на евразийском пространстве. Хотя Россия официально признала национальный суверенитет Украины и легитимность ее границ, она ожидала, что Украина останется ее естественным союзником. Как отмечает Д. Тренин, соглашение о границах имплицитно было увязано с полной интеграцией Украины в СНГ и
1 Тренин Д. Realpolitik Москвы // Независимая газ. - М., 2004. - 9 янв.
дружественным отношением к России1. Несмотря на формальные атрибуты политического суверенитета, большинство российских политических элит представляло отношения с Украиной как привилегированное партнерство, основанное на геополитической лояльности Киева Москве, общей истории и культурной идентичности. Прозрачность общих границ, общая политика в сферах обороны и национальной безопасности считались важной частью этого партнерства. Президентская кампания в Украине в 2004 г. ясно показала, что перспектива членства Украины в НАТО является весьма болезненным вопросом для России.
В отличие от России Украина, подчиняясь центробежной логике распада империи, провозгласила интеграцию в евроатлантиче-ские структуры своим стратегическим выбором. В то же время де-факто независимая Украина оказалась частью постсоветского «евразийского» пространства в экономическом, политическом и культурном отношениях. Москва получила полуофициальные гарантии лояльности Киева и не принимала всерьез его проевропейские декларации. С конца 90-х годов Россия успешно лоббировала важные совместные проекты в промышленности, энергетике и транспорте и получала стратегические дивиденды, например, в случае с реверс-ным использованием нефтепровода Одесса - Броды. Украинская экономика по-прежнему зависит от российских нефти и газа, и все попытки диверсифицировать поставки энергоресурсов не приносили серьезных успехов. Российский бизнес получил контроль над некоторыми ключевыми отраслями украинской экономики. Как указывали критики политики Кучмы, на деле вовлеченность Украины в процессы «евразийской» интеграции возросла.
В то же время Украина пыталась сохранять по крайней мере символическую дистанцию по отношению к «евразийским» интеграционным инициативам. Сколь бы декларативной ни была проев-ропейская политика Кучмы, остается фактом, что Украина до сих пор избегала формального членства в «евразийских» проектах и связывала себя минимумом обязательств. Будучи одним из основателей СНГ, она так и не подписала Хартию СНГ и присоединилась только к небольшой части коллективных соглашений в рамках СНГ.
1 Trenin D. The end of Eurasia: Russia on the border between geopolitics and globalization. - Moscow: Carnegie Moscow center, 2001. - P. 165.
Киев систематически сопротивлялся попыткам Москвы создать в СНГ надгосударственные органы и не присоединился к Ташкентскому договору о коллективной безопасности 1992 г. Позиция Ук -раины заключалась в том, что СНГ должен остаться консультативным органом, механизмом «цивилизованного развода», как выразился первый президент Украины Л. Кравчук. Добиваясь создания зоны свободной торговли с Россией, Украина вместо этого получила приглашение присоединиться к ЕВРАЗЭС - таможенному и экономическому союзу России, Беларуси и Казахстана. Но Украина и здесь сохранила приверженность своему принципу дистанцироваться от любых интеграционных проектов с российским лидерством. В 2002 г. она отказалась от полного членства в ЕВРАЗЭС, ограничившись статусом наблюдателя.
Однако в сентябре 2003 г. Украина подписала договор о создании ЕЭП совместно с Россией, Беларусью и Казахстаном, кото -рый был ратифицирован украинским парламентом в апреле 2004 г. Соглашение содержит амбициозный план региональной экономической интеграции, предполагает поэтапное создание таможенного союза, зоны свободной торговли, гармонизацию политики в области внешней торговли, налоговой политики и отчасти денежной и кредитной политики. Украина заинтересована в некоторых аспектах соглашения (например, в зоне свободной торговли), но с большим подозрением относится к идее таможенного союза и центрального органа, контролируемого Москвой. Соглашение подверглось острой критике со стороны политической оппозиции, его назвали предательством европейского выбора и антиконституционным актом. Три украинских министра открыто выступили против соглашения, и эти возражения отразились в окончательной редакции документа, которая гласит, что Украина будет придерживаться соглашения настолько, насколько это не противоречит ее конституции. Победа оппозиции на президентских выборах 2004 г. сделала перспективы этого соглашения весьма сомнительными. В течение 2005 г. вопрос о перспективах ЕЭП возникал неоднократно в разных политических контекстах и сигнализировал о разногласиях в «оранжевом» лагере, однако официально Украина продолжала настаивать на приоритете «зоны свободной торговли» перед любыми другими аспектами интеграции.
Вопрос о принципах и формах сотрудничества с Россией (и его совместимости с «европейским выбором») продолжает раскалывать украинские элиты. Как разграничить национальные интересы Ук-раины и интересы отдельных бизнес-групп, как согласовать краткосрочные и долгосрочные интересы нации? Украине нужны поставки российского газа по низким («внутренним») ценам, но до сих пор выигрывали от этого импорта частные компании, делающие бизнес на энергетической зависимости Украины. Она заинтересована в российском рынке, поскольку ее продукция далеко не всегда может конкурировать на рынке европейском, но, углубляя сотрудничество с Россией, Украина, как утверждают критики такой политики, рискует законсервировать свою технологическую и экономическую отсталость. Проблема Украины в отношении «евразийской интеграции» состоит не в том, чтобы полностью исключить себя из евразийского пространства, а в том, чтобы избежать углубления зависимости и неравенства в отношениях с Россией, в том, чтобы сохранить другие возможности интеграции в мировую экономику, прежде всего в ЕС. Критики проектов «евразийской интеграции» подчеркивают, что они «предполагают минимум реформ и максимум усилий по сохранению изоляции»1. И украинская, и российская экономики страдают от низкой производительности, недостатка конкуренции, монополизма и протекционизма, их интеграция лишь консервирует эти негативные черты2. То же самое можно сказать и о стандартах демократии на постсоветском пространстве: политическая интеграция в регионе, предполагающая изоляцию от остального мира, только усилит авторитарные тенденции.
К сожалению, позиция Украины в треугольнике ЕС - Россия - Украина достаточно слаба, поскольку ЕС традиционно предпочитает иметь дело с Россией и не проявляет большого интереса к Украине. Поэтому ситуация Украины в свете расширения ЕС амбивалентна. С одной стороны, Украина заинтересована в реализации проекта «Большая Европа», в предотвращении нового раздела посткоммунистической Европы на проевропейскую и пророссийскую
1 Дергачов О. Украшсько-росшсью вщносини: осшь десятилггтя // Дзерка-ло тижня. - Кжв, 2004. - 21-27 серпня.
2 Власюк О. Украша i Росш тсля розширення £С: Моделi взаемодп // Еко-номют. - Кжв, 2003. - № 5.
части, а в перспективе - сближения ЕС и России1. С другой стороны, верно и то, что более сильные партнеры не станут автоматически принимать во внимание интересы Украины и что такое сближение может происходить за счет ее интересов. ЕС, погрязший в собственных проблемах, может предпочесть делегировать России ответственность за стабильность «новой» Восточной Европы, что ясно проявилось, например, в ходе переговоров о газовом консорциуме между Россией, Германией и Украиной в 2002 г. ЕС далек от того, чтобы лоббировать украинские интересы, а Россия имеет достаточно рычагов давления на Украину. Это делает особенно трудной для Украины задачу уравновешивания «евразийского» и европейского геополитических векторов. Трагический парадокс состоит в том, что Украина как сосед безусловно заинтересована в демократической и стабильной России, однако похоже, что только деградация демократии в России и возрастание авторитарных тенденций в СНГ могут привлечь внимание ЕС к Украине и повысить ее ставки.
ГУ(У)АМ - Евразия без России?
Сдержанное отношение Украины к проектам «евразийской» интеграции не означает, что у нее нет политических и экономических интересов в Евразии. В 90-е годы Украина была одним из инициаторов субрегиональной инициативы по объединению Гру -зии, Украины, Узбекистана2, Азербайджана и Молдовы (ГУ(У)АМ). Эта инициатива возникла в 1997 г., когда лидеры четырех стран приступили к политическим консультациям в ходе переговоров о Договоре по обычным вооружениям в Европе3. (Узбекистан присоединился в 1999 г.) Перед лицом российского доминирования они начали координировать усилия и выступать с единой позицией по ряду вопросов. Первоначальная цель ГУ(У)АМ была политической: сотрудничество в урегулировании проблем военных конфликтов и регионального сепаратизма, уравновешивание российского влияния
1 Дергачев А. Украина в европейском и евразийском интерьере. - С. 92.
2 Узбекистан приостановил членство в ГУ(У)АМ в 2002 г., а в 2005 г. заявил о своем выходе из организации.
3 Pavliuk O. GUUAM: The maturing of a political grouping into economic cooperation // Building security in the new states of Eurasia: Subregional cooperation in the former Soviet space / Ed. Dwan R., Pavliuk O. - Armonk, 2000. - P. 34.
на постсоветском пространстве. Лидеры ГУ(У)АМ также заявили об общем стремлении к интеграции в евроатлантические структуры. Экономическое измерение ГУ(У)АМ второстепенно: современный уровень взаимной торговли его членов довольно низок. Однако зависимость от российских энергоносителей и вопрос доступа к российской трубопроводной системе является общей проблемой для всех членов ГУ(У)АМ, и это вызвало к жизни совместные энергетические проекты. Украина и Молдова не только заинтересованы в диверсификации снабжения нефтью за счет Азербайджана, но и надеются заработать на транзите азербайджанской нефти в Европу в обход России. В 1997 г. лидеры Грузии, Украины, Азербайджана и Молдова объявили о намерении сотрудничать в создании «Евразийского транскавказского транспортного коридора», альтернативного пути из Европы в Азию, который мог бы стать ко -роче и дешевле, чем российский.
Создание ГУ(У)АМ продемонстрировало потенциальную альтернативу интеграционным проектам с российским лидерством. Неудивительно, что Россия весьма негативно отреагировала на эту инициативу, выразив озабоченность возможностью превращения ГУ(У)АМ в военный блок и осудив исключение России как проявление враждебности. Российские средства массовой информации оценили ГУ(У)АМ как реализацию проектов США и НАТО по созданию санитарного кордона вокруг России.
Но в реальности ГУ(У)АМ не стал альтернативой СНГ - экономические интересы его участников слишком сильно связаны с Россией и другими членами СНГ из «пророссийского лагеря». Как отмечает А. Павлюк, «в большинстве случаев политика отдельных членов ГУ(У)АМ в отношениях с Россией остается реактивной. В этом смысле отношения ГУ(У)АМ с Россией в большей мере определяются Россией»1. При президенте Путине Россия действует на постсоветском пространстве более эффективно, развивая двухсторонние отношения, предлагая своим партнерам выгодные сделки и связывая их долгострочными соглашениями. ГУ(У)АМ мало что может противопоставить этой стратегии. Некоторые эксперты считают, что ГУ(У)АМ выполнил свои первоначальные задачи укреп-
1 РауНик О. ОШАМ... - Р. 47.
ления суверенитета, вывода российских военных баз и ослабления зависимости от России1.
Более долгосрочные интеграционные проекты в рамках ГУ(У)АМ реализовать значительно труднее. «Неудовлетворительное состояние экономики, отсутствие институционального механизма для экономической кооперации, недостаточный прогресс экономических и структурных реформ во всех странах ГУ(У)АМ, недоразвитость частного сектора и почти полное отсутствие среднего класса, географическая отдаленность, неадекватность национальных правовых систем - все это создает почти непреодолимые трудности для значительного экономического сотрудничества в рамках ГУ(У)АМ»2. Неясно также, готовы ли европейские партнеры принимать участие в реализации «Евразийского транспортного коридора», если он будет исключать Россию.
Украина стала инициатором ГУ(У)АМ, ее поддержка была важна для Азербайджана, Грузии и Молдовы на раннем этапе их независимости. В отличие от отношений с Европой и Россией, здесь Украина выступает не объектом, а субъектом геополитики. ГУ(У)АМ - важный инструмент ее самоутверждения в качестве регионального лидера3, и в этом смысле некоторые идеи С. Рудницкого и Ю. Липы оказались не столь далеки от жизни.
Заключение: «Оранжевая революция» и будущее Украины в Евразии
Распространенная интерпретация «оранжевой революции» состоит в том, что она, наконец, подтвердила право Украины на место среди европейских наций. Несмотря на весьма прохладное отношение Брюсселя и большинства стран - членов ЕС, надежды Ук -раины на членство в этой организации значительно возросли. По мнению прозападной части украинских элит, у Украины сегодня
1 Проблемы и перспективы отношений Украины с государствами ГУ(У)АМ и евразийского экономического сообщества. Материалы научного семинара 15 февраля 2001 года // Полгг. думка. - Кжв, 2001. - № 1/2. - С. 99-121.
2 РауНик О. ОШАМ... - Р. 52.
3 РауНик О. ОииАМ. - Р. 40.
появился шанс избежать «евразийской» судьбы, которая неизбежно связана с авторитаризмом и возвращением под контроль Москвы. Реформаторская украинская власть обещает привести Украину в ЕС, ускорить экономические и политические реформы, укрепить правовое государство и поднять уровень жизни.
Проевропейская ориентация новой власти не подлежит сомнению. Но совсем не ясно, приведет ли «оранжевая революция», подобно «бархатным» революциям 1989 г., к членству в ЕС. До сих пор ничто не указывает на готовность ЕС пересмотреть свою позицию по вопросу членства Украины. В январе 2005 г. Европарламент подавляющим большинством голосов поддержал стремление Украины в ЕС и призвал не закрывать перед ней дверь. Это важный жест, но он ни к чему не обязывает Брюссель. «План действий», который является главным документом ЕС для Украины, ясно определяет ее роль как «соседа», а не члена ЕС. За исключением Польши и Литвы никто не лоббирует интересы Украины в ЕС, и традиционную русофильскую ориентацию «старой» Европы будет непросто изменить.
В то же время «оранжевая революция» показала, что СНГ находится в глубоком кризисе, и молодое поколение постсоветских политических элит будет искать разные формы сотрудничества. Возможно, новая власть Украины попытается реанимировать некоторые проекты ГУАМ, прежде всего в кооперации с Грузией. Нельзя исключить и других трансформаций на евразийском пространстве. В любом случае Украина значительно сдвинулась в сторону Европы на оси «Евразия - Европа», определявшей ее внутреннюю и внешнюю политику в последнее десятилетие.
Однако, хотя в глазах прозападных интеллектуалов Украина стремится покинуть «евразийское» пространство, в экономическом и даже геополитическом отношениях она остается его частью. Украина является сегодня вызовом и шансом для «Евразии». Время покажет, сможет ли она бросить вызов авторитарной «Евразии», сконструированной российскими прагматическими неоимпериалистами, и стать альтернативным лидером в регионе.
