CC BY
52
2012 История №3(19)
УДК 94 (47).08:39
Г.Х. Рахимжанова
ЕВРАЗИЙСКИЙ АСПЕКТ В ФОЛЬКЛОРНОМ НАСЛЕДИИ Г.Н. ПОТАНИНА
Анализируется культурный обмен между Востоком и Западом на примере историко-этнографического наследия Г.Н. Потанина, которому принадлежит заслуга введения в широкий оборот многих образцов азиатского фольклора. Ученый выделяет Сибирь и Центральную Азию в регион, ставший прародиной евроазиатских народов и эпицентром развития их культуры, тем самым выдвигая евразийскую модель развития цивилизации. Приводятся примеры сближения европейского и азиатского эпосов и пути переноса степных преданий в Европу, проводятся аналогии в именах персонажей и сюжетах устной поэзии тюрко-монгольских племен и европейских народов в трудах Г.Н. Потанина.
Ключевые слова: фольклор, эпос, пассионарии, евразийство.
В исследованиях видного путешественника, ученого и публициста Г.Н. Потанина историкосопоставительный анализ центральноазиатских народов занимает особое место. Анализируя устное творчество разных народов, учёный пришёл к выводу о наличии общих мотивов в эпосе европейцев и народов Азии. Эта мысль прослеживается в ряде работ учёного и, в первую очередь, в работе «Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе» (М., 1899). Это один из наиболее объёмных трудов Потанина. В нём используются материалы многих народов мира. Анализ феномена культурного взаимодействия Востока и Запада, проведённый Г.Н. Потаниным с позиции равноправия культурных ценностей, созданных разными народами, поднимает огромные научные пласты в историческом процессе. В экспедициях по Монголии, Тибету, Северному Китаю, Алтаю и Туве, в поездках в казахскую степь Г.Н. Потанин выявил и записал свыше 300 памятников устного народного творчества. Ученый раздвинул границы востоковедения, отметив более тысячи совпадений в фольклоре многих народов.
Предположительно, начало распространению многих мифологических сюжетов евразийского эпоса было положено в пределах восточных окраин Центральной Азии. Появившись где-то в районах междуречья Орхона и Енисея, ранние версии эпоса мигрируют на Запад, увлекая за собой просторы Великой степи. Предполагается также, что обмен этническим материалом происходил в то время, когда не было ещё разницы в культуре Востока и Запада, франки были варварами, а гунны через свои предания оказывали влияние на германцев («Песня о Нибелунгах»). Переселение народов, опустошительные войны и, как следствие, пленение и рабство, затем появляется «но-вый-старый» сюжет на другом конце земли. Отметим также, что на тот исторический момент было
больше движения «азиатских орд» на запад. Возвращаясь же на родину, кочевники, не осевшие в Европе, привносили в культуру своих народов элементы европейской культуры.
Вот как представляет Г.Н. Потанин возможные пути переноса степных преданий в Европу. В историческое время переселение народов совершалось почти всегда с Востока на Запад. Эти волны миграции приносили с собой в страны Запада тот духовный багаж, в который входили легенды, мифы, предания. Миграции кочевников шли по двум направлениям. Основным из них было северное, которое огибало с Севера Каспий и проходило через Южную Русь, Крым и Балканы в Европу. Его отголоски могли достигать и Англии. Сюжеты преданий из Монголии через Тибет могли попадать и в Индию (отсюда и сходство некоторых преданий) [1. С. 136]. Г.Н. Потанин относил перенос степных сказаний на Запад к древности, но подробно эту версию не разрабатывал. Более того, вначале он даже не настаивал на исключительной роли кочевников, считая, что восточно-славянские мотивы восходят к общему для всех источнику -легенде о сотворении мира.
По мнению учёного, Творец, создавая мир, нуждался в помощнике, который появляется в образе сына Творца. После сотворения мира происходит спор между отцом и сыном за право обладания этим миром. Спор перерастает во вражду. Сын Неба предстаёт в двух образах - добром и злом. Г.Н. Потанин предполагал, что такой образ уже существовал в монгольском фольклоре. Его имя Арья-Бало - «святой и плут» одновременно. Дальнейшее развитие событий показывает, что Творец становится земным царём, а сын принимает облик царя подземного царства (Эрлик). Небесное божество вселяется в земного царя и именуется чаще всего Чингисом, Гэсэром, но при этом сохраняет черты небесного творца. [2. С. 84]. Вначале Пота-
Евразийский аспект в фольклорном наследии Г.Н. Потанина
нин устанавливает наличие общих элементов в сказаниях о Гэсэре и древнегреческой поэме «Илиада», обнаруживает сходство между эпосами о Чингисхане и Карле Великом. Шаманские традиции учёный видит в евангельских легендах о происхождении Христа.
Аналогии, проводимые Потаниным в отношении Аттилы, уже имели место в различных преданиях. Итальянская легенда, как известно, связывает рождение Аттилы с собакой. В китайской хронике сохранился сюжет, согласно которому гунны были начисто истреблены соседями. Там уцелел лишь один 9-летний мальчик, которому отрубили руки и ноги, а самого бросили в болото. Мальчика всё-таки убили, а беременная от него волчица ушла на Алтай, спряталась в пещеру и родила там десять сыновей.
Основоположник пассионарной теории этногенеза Л.Н. Гумилев, изучая историю гуннов, также обращался к этой легенде. «Этот сюжет был введён в китайскую хронику как одна из версий тюркского этногенеза, но на самом деле это поэма, а не история. Подумать только: перед нами четвертной перевод. Гуннский вариант переведен на древнетюркский язык, с древнетюркского - на китайский, а последний вариант уже переведен на европейские языки. Известно, что каждый перевод поэтического текста снижает его эстетическое достоинство на порядок. Так, поэма превратилась в изложение сюжета, как если бы кто-либо составил сухой пересказ «Песни о Нибелунгах», лишив ее поэтического языка. «Песнь о Нибелунгах» здесь приведена неслучайно. Она такой же отзвук гуннской трагедии, как и перевод легенды о волчице и её потомках, только западная версия сохранилась полнее, потому что лучше сопротивляется губительному Хроносу, чем береста» [3. С. 528].
Наблюдения Г.Н. Потаниным некоторых совпадений в эпосах об Аттиле Чингисхане не лишены глубокой смысловой подоплёки. В обоих случаях присутствует женская месть: Гудруны - за убитых сыновей и жены царя Шидургу - за убитого мужа. Надо отметить, что образ Чингисхана восходит к реальному лицу - великому полководцу, «Потрясателю Вселенной», излюбленному персонажу фольклора тюрко-монгольских народов. В то же время Потанин подчёркивает, что нужно всё же различать двух Чингисханов, одного легендарного, другого - исторически достоверного. Первый был божеством Центральной Азии, культ которого существовал задолго до начала завоеваний полководца. Только с момента вступления Чингисхана в пределы Китая и Туркестана начинается историческое повествование о нём.
Всё остальное, повествующее о нём до этого момента, следует признать сказками.
Карл Великий - историческая личность, основатель государства франков, персонаж средневековых европейских эпосов. Прослеживается схожесть в линиях судеб двух персонажей - молодые годы, изгнание братьями, долгие мытарства, прежде чем достичь власти. У Чингисхана появляется покровитель в лице Вана, который, помня военную доблесть отца Шынгыса, принимает его. Более того, Шынгыс помогает Вану одолеть его врагов и вернуть из плена его жену. Но впоследствии их дружбе приходит конец из-за заговора и предательства. У Карла также был враг при дворе Га-лафра, его сын Марсиль, который, возможно, убедил отца устроить западню Карлу. Но вскоре Га-лафр был убит. Когда Чингисхану принесли отрубленную голову Вана, он был рассержен на убийцу-простолюдина, посмевшего поднять руку на государя. Когда был убит Галафр, следует фраза о превосходстве царской крови.
По признанию самого Г.Н. Потанина, именно исследовательский интерес толкнул его на поиски параллелей в евразийском эпосе: «Я принялся сам за сопоставление найденных в степях Азии сюжетов с западными собраниями, чтобы поддержать в себе энергию при дальнейшем сборе фольклора. Иначе я потерял бы вкус к собиранию подобного материала». Ученого заинтересовало движение эпоса и наиболее его известный путь - маршруты миграции кочевых племён, «путь переселения кочевых орд Азии в степи южной России». Был и другой путь, он проходил ещё южнее - «через Туркестан и Иран, или Киргизскую степь, Кавказ и Армению»
Близость к реализму «восточной гипотезы» объясняется, вероятно, общностью происхождения евразийских этносов. Звезда Венера имеет схожесть по звучанию у многих азиатских народов -Цолмон, Цолбан, Цулпан, Чолбон, Чолпон, Сол-бын, Шолпан, Чолман. Г.Н. Потанин предлагает допустить существование ещё других имён для этой звезды, а именно колмон, колбан, колван. По его предположению, неслучайно один из русских богатырей в былинах носит имя Колыван. Это имя по-разному интерпретируется в русских загадках, и связано оно, в первую очередь, с небом. Ещё интересней связанность имени Колыван со Святогором или с Самсоном. «Всех трёх объединяет одна общая тема и или одно общее представление о столбе, который поддерживает какое-то здание». Вероятнее всего, этот столб связывает небо с землёй.
Приведу ещё один сюжет, связанный с Соломоном. В былине Соломон видит людей, роющих могилу. На его вопрос, кому роют, он слышит от-
вет: Соломону. Он ложится в могилу, чтобы примерить, и она оказывается ему по росту. Далее Соломон говорит людям: «Я Соломон и есть!» и велит засыпать. Проводя аналогию, заметим, что в степных преданиях уже имели место предания о человеке, похоронившем себя, - монгольский Эр-ке-мерген или Джасыбай из казахских легенд. Но наиболее близко к Соломоновской версии стоят предания о тюркском провидце Коркуте, который, встретив людей, роющих ему могилу, убегал то на запад, то на восток. Затем он возвращается на середину земли и там умирает. Г.Н. Потанин отмечает, что если эта легенда принадлежит к звёздному эпосу, то в имени Коркут нужно признать имя Полярной звезды, занимающей центральное место на небе. Словом, Цолман, Колыван, Соломон и даже Коркут - все видоизменённые имена, так или иначе связанные с Венерой.
Приведу ещё один пример сближения мифов у Г.Н. Потанина. В урянхайской сказке Соломон идёт искать жену, встречает девицу, пришедшую за водой к источнику, и опускает свой перстень в её кувшин. Такой же сюжет встречается в монгольской сказке, где пастух встречает в степи девушку с ведром воды, в котором видит кольцо.
В своей статье «Тюркская сказка об Идыге» Г.Н. Потанин предположил, что имя Идыге-би было уже известно и в Монголии. Существование бурятского шамана Одюгэ-бо тому подтверждение. Через посредство тюркской сказки сказание о Чингисе роднится с библейским рассказом. Чин-гис отвечает тюркскому Идыге и библейскому Давиду; Ван - Тохтамышу и библейскому Саулу [4. С. 462]. И ещё одну аналогию приводит в пример учёный. Княгиня Ольга, отомстившая за убийство мужа древлянину Малю, и казахская красавица Баян-Сулу, отомстившая злому Кодару за возлюбленного Козы-Корпеша. В сюжете немало характерных совпадений, о чём сам учёный пишет с нескрываемым удивлением. Можно много привести примеров, отражающих самобытность срединной, евразийской культуры и глубокое культурное взаимопроникновение.
Как известно, формально датой рождения «евразийства» стал выход в свет сборника статей «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийства» в 1921 г. в Софии. Авторами этой теории стали русские учёные-эмигранты Н.С. Трубецкой и П.Н. Савицкий. Они доказывали, что территорию России и Казахстана нельзя отнести только к Европе или к Азии. Она является неповторимой «исторической и географической индивидуальностью». Позже Л. Гумилёв развил и существенно обогатил их идеи учением о «кормя-
щем ландшафте» и «вмещающем ландшафте» -разном, но всегда родном для данного этноса. Для русских это были речные долины, для тюрков и монголов - степная полоса и т.д.
Возвращаясь к «восточной гипотезе» Г.Н. Потанина, отметим, что главным её итогом, несмотря на сомнительные выводы, является доказательство сопоставимости устной поэзии тюрко-монгольских племён и эпической традиции европейских народов, ведь до него многие вообще сомневались в существовании эпоса у степных народов. Он смог привлечь интерес ученых к развертыванию исследований народов Центральной Азии.
Г.Н. Потанин, закончив работу над «Восточными мотивами» в 1899 г., задолго до рождения уникального историко-философского течения ввёл в исследование средневекового европейского эпоса евразийский аспект. Как и евразийцы, ученый выступал за сохранение самобытности этносов. Происходит заимствование сюжетных линий, а полученные данные о существовании тюркомонгольских контактов свидетельствуют об уникальности потанинской методики сближения.
Пассионарные толчки определяли ритмы Евразии, доминант тех или иных сил в разные периоды истории. Поэтому неслучайно обращение ученого к тем или иным личностям, будь то предания или реальные исторические лица - Алаша-хан или Ер-тостик, Карл Великий или Чингисхан. Восточная гипотеза акцентировала внимание на общности сюжетов. Сама идея служила цивилизационным, просветительским задачам программы исторического развития человечества, выдвинутым Потаниным. В трудах Г.Н. Потанина всегда доминировала линия, противостоящая господствовавшему на тот момент европоцентризму.
Историко-культурные взгляды Г.Н. Потанина и в наши дни не теряют актуальности. В границы востоковедения и фольклористики он включил тюрков и монголов, стал одним из первооткрывателей дуалистического мифа в фольклоре тюркоязычных народов, что имеет значение для современных исследователей.
ЛИТЕРАТУРА
1. Потанин Г.Н. Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе // Г.Н. Потанин. Избранные сочинения: В 3 т. Павлодар: ТОО НПФ «ЭКО», 2005. Т. 3.
2. Сагалаев А., Крюков В. Потанин, последний энциклопедист Сибири. Томск: Изд-во НТЛ, 2004.
3. Гумилёв Л. Ритмы Евразии. Эпохи и цивилизации. М., 2004.
4. История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков. Алматы: Дайк-пресс, 2007. Т. 9.
