CC BY
72
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2016. № 1
Светлана Михайловна Журавлева,
кандидат философских наук, доцент кафедры философии Алтайского государственного аграрного университета (Россия), e-mail: jurav27@ yandex.ru
Андрей Владимирович Иванов,
доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии Алтайского государственного аграрного университета (Россия), e-mail: ivanov_a_v_58@mail. ru
ЕВРАЗИЙСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ КАК МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКОЕ ОСНОВАНИЕ НОВОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ ЕВРАЗИИ
В статье анализируются отношения национально-культурного, гражданского и цивилизационного типов идентичности. Показывается своеобразие их взаимоотношений в России по сравнению с цивилизацией Запада. Для России в силу огромности ее пространств, специфического геополитического положения между Востоком и Западом, многонационального состава населения процессы коллективной самоидентификации всегда носили и носят исключительно сложный характер. Обосновывается тезис, что национально-культурная, гражданская и цивилизационная идентичности в России иерархически и непротиворечиво согласуются друг с другом. Более того, друг без друга каждый из этих типов идентичности не может быть ни целостно осмыслен, ни последовательно практически реализован. Также доказывается, что евразийская цивилизационная идентичность позволяет акцентировать позитивные, объединяющие людей и народы аспекты в процессах и культурно-национальной, и гражданской самоидентификации. На примере Алтайского региона показано, что евразийская цивилизационная идентичность позволяет сформировать адекватные представления также о региональной идентичности.
Ключевые слова: национально-культурная идентичность, гражданская идентичность, евразийская идентичность, Россия, Евразия, Алтай, интеграция, региональная идентификация.
Svetlana Mihailovna Zhuravleva,
Kandidat ofPhilosophy, Associate Professor, Department ofPhilosophy, Altai State Agricultural University (Russia), e-mail: [email protected]
Andrey Vladimirovich Ivanov,
Doctor of Philosophy, Professor and Head of the Department of Philosophy,
Altai State Agricultural University (Russia), e-mail: [email protected]
EURASIAN CIVILIZATIONAL IDENTITY AS AN IDEATIONAL FOUNDATION FOR A NEW EURASIAN ASSOCIATION
This article analyzes the relationship between the national, cultural, civic and civilizational identity types. The originality of the relationships among them in Russia is compared to Western civilization. For Russia, because of the vastness of its spaces, its specific geopolitical position between East and West and the multinational composition of the population, the processes ofcollective self-identitification have always been extremely complicated. The authors lay out the thesis that the national-cultural, civil, and civilizational types of identity in Russia correlate hierarchically and noncontradictorily with each other. Moreover, without one another, none of these types of identity could be either comprehended holistically or consistently implemented practically. The article further demonstates that Eurasian civilizational identity makes it possible to accentuate the positive aspects — those that unify peoples and nations — in the processes of forming national-cultural and civic identity. The example of the Altai region is used to show that Eurasian civilizational identity also allows for the formation of an adequate representation of regional identity as well.
Key words: national and cultural identity, civic identity, Eurasian identity, Russia, Eurasia, Altai, integration, regional identity.
Постановка проблемы
Идентификация, или самосознание, — важнейший элемент полноценного существования личности. В акте самоидентификации мы соотносим себя с теми или иными человеческими качествами; национально-культурными формами; правовыми, социальными и профессиональными атрибутами и функциями. Как показывают многочисленные социально-психологические и культур ологиче-ские исследования, человек чаще всего представляет собой целый ансамбль (или «матрешку») идентичностей, которые формируются у него постепенно в ходе социализации, при исполнении своих профессиональных и гражданских обязанностей. От того, насколько рационально сформированы и согласованы у человека формы его идентичности, во многом зависят и его психологическое самочувствие, и успех на социальном поприще.
Самосознание, как известно, может носить не только личностный, но и коллективный характер, когда те или иные группы людей
идентифицируют себя с определенной территорией проживания1, гражданской или религиозной принадлежностью, профессиональной общностью или национально-культурной традицией. Можно, наконец, выделить и предельно общую — цивилизационную — идентичность, когда люди заявляют, например, что они — европейцы или азиаты. Коллективная идентичность, помимо прочих своих функций, позволяет в трудных жизненных обстоятельствах (социально-экономических кризисах, революциях, стихийных бедствиях, войнах) преодолеть индивидуальный и групповой эгоизм, найти новые мобилизационные ресурсы для ответа на вызовы. Из истории хорошо известно, что люди и народы гибнут в одиночку, а выживают и встают на путь процветания только сообща.
В ситуации нынешнего глобального мирового кризиса, охватившего в том числе и страны бывшего СССР, рациональная, т.е. основанная на объективных фактах и процессах, коллективная самоидентификация является важным мобилизующим мировоззренческим фактором, которым ни в коем случае нельзя пренебрегать. Дело ответственной национальной интеллигенции и правящих элит, у которых есть ценности, превышающие ценности личного успеха и властвования, — максимально способствовать процессам рациональной коллективной самоидентификации внутри страны и в отношениях между странами, всячески противоборствуя искусственным и ложным идентификационным конструктам. Ложные формы коллективной идентификации могут приводить к национальным и даже мировым катастрофам, если мы вспомним нацистскую идеологию Третьего рейха или расцвет нынешнего украинского национализма.
Для России в силу ее огромного пространства, протяженных границ, специфического геополитического положения и многонационального состава населения процессы коллективной самоидентификации всегда носили и носят исключительно сложный характер, вызывали и вызывают многочисленные идейные противоборства (достаточно вспомнить знаменитый спор западников и славянофилов, продолжающийся до сих пор). Далек от разрешения вопрос о соотношении в России национально-культурной и гражданской идентичности, различие которых четко зафиксировано, например, в словах «русский» и «россиянин». Особая проблема — цивилиза-ционный статус России. Если для жителей Европы и США, равно как и для жителей Азии, цивилизационная самоидентификация не представляет существенных проблем, что четко фиксируется
1 Когда, например, говорят: «Мы — сибиряки!»
в словосочетаниях «мы — люди Запада» или «мы — восточные люди», то у людей, проживающих в России, цивилизационная принадлежность вызывает многочисленные споры. Здесь можно встретить и тех, кто считает себя принадлежащим к западной цивилизации; и тех, кто называет себя восточным человеком; и, наконец, тех, кто считает Россию особым миром (или цивилизацией).
При этом проблема цивилизационной идентичности России, да и многих народов бывшего СССР, далека от своего чисто идейного измерения. Совсем наоборот — она носит глубоко прагматический, если только не жизненно значимый характер. Одно дело — объединяться в рамках того же Евразийского экономического союза на базе единой цивилизационной общности исторических корней, ценностей и целей деятельности; и совсем другое — экономически интегрироваться народам с различными национально-культурными, религиозными и гражданскими коллективными идентичностями. В одном случае объединяются близкие родственники; в другом — соседи, культурно, граждански и цивилизационно никак не связанные друг с другом. Здесь то или иное теоретическое решение проблемы непосредственно влияет на политическую и социально-экономическую жизнь, закладывает ту или иную стратегическую концептуальную основу под процессы новой интеграции Евразии. Если же учесть сверхактивную идейную и политико-экономическую деятельность того же Китая в рамках инициативы Нового шелкового пути, то теоретически и практически исключительно значимыми становятся следующие вопросы:
— насколько обоснована концепция евразийской цивилизационной идентичности?
— можно ли органично совместить в России национально-культурную, гражданскую и евразийскую идентичность?
— что дает народам бывшего СССР идея общей евразийской идентичности?
— если евразийская цивилизационная идентичность — не миф, не чисто теоретический конструкт сознания, то какие корректировки и встречные инициативы может предложить Россия как великая держава той же китайской концепции Нового шелкового пути?
Первый вопрос мы затронем лишь частично, а вот на трех других остановимся подробнее. При этом мы будем различать два смысла, которые вкладываются в понятие Евразии. Первый — сугубо географический и восходящий еще к А. фон Гумбольдту, когда под Евразией понимается все пространство Старого Света, т.е. и Европа, и Азия. Второй смысл термина «Евразия» (прежде всего геополитический и геокультурный) был акцентирован, как известно, евразийцами.
Под ней они понимали внутреннее континентальное пространство Старого Света2, лежащее между культурно-географическими мирами Запада и Востока и совпадающее в целом с пространством бывшей Российской империи и СССР плюс территории Монголии и северной части Синьцзяна (Джунгарии), входящих в пространство так называемой Великой степи. Последняя тянется от монгольского хребта Хинган на востоке до европейской Трансильвании на западе, очерчивая крайние границы бытия кочевого мира, без которого нельзя представить ни генезиса, ни особенностей исторического существования евразийского культурно-географического пространства.
Ландшафтно-географическое обоснование выделения Евразии в этом втором (или узком) смысле принадлежит П.Н. Савицкому; историческое — Г.В. Вернадскому; климатическое и этническое — Н.С. Трубецкому и Л.Н. Гумилеву. Понятно, что все выделенные цивилизационные границы достаточно условны и подвижны, но их объективное существование подтверждается природно-климатическими, культурными и историческими фактами, а также чисто экзистенциальными переживаниями. Например, отличие России от Европы были вынуждены признавать даже самые ярые западники типа П.Я. Чаадаева. Спор между ними и славянофилами касался лишь направления развития страны: идти ли своим путем, сохраняя и развивая свою самобытность, или же стремиться стать как Запад, сознательно изживая эту самую самобытность. Не раз отмечались существенные различия в механизмах национально-культурной и гражданской идентификации на Западе и в России, на чем мы еще специально остановимся ниже. И наоборот: психологическую и ценностную близость с теми же монголами, несмотря на все антропологические и хозяйственно-бытовые различия, ощущает любой русский, хоть раз в Монголии побывавший, что кстати, подтверждается данными как социологических, так и психологических исследований3. Наконец, и современная политическая ситуация в мире подтверждает глубокие цивилизационные различия между западным миром и Россией, когда нас никак не желают принимать за своих, считаться с нашими геополитическими интересами, особенностями исторического развития и мирочувствования. И чаще
2 Иногда в качестве синонимов здесь используют понятия «Северной Евразии» или «Внутренней Евразии».
3 Соответствующий материал можно найти в коллективных монографиях: Иванов А.В., Попков Ю.В., Тюгашев Е.А., Шишин М.Ю. Евразийство: ключевые идеи, ценности, политические приоритеты. Барнаул: Изд-во АГАУ, 2007; Психология личности студентов России и Монголии: культурно-историческое своеобразие и социальные факторы формирования / Отв. ред. И.В. Фотиева, А.В. Иванов. Барнаул: Пять плюс, 2015.
всего здесь не следует искать злого умысла со стороны западных людей: такое восприятие России обусловлено тем, что можно назвать цивилизационно-психологическими предрассудками понимания.
Особенности национально-культурной и гражданской
идентичности в России
Важнейший элемент полноценного существования личности — национально-культурная идентичность, когда она соотносит себя с каким-то конкретным народом (этносом) через язык, его базовые ценности, важнейшие события истории, особенности быта и поведения, психологические характеристики. В процессах национально-культурного самосознания огромную роль играют семья и школа. Если хотите разрушить традиционную национальную идентичность и сформировать принципиально новую, скажем, толерантно-безнациональную, то надо в первую очередь максимально сузить влияние на ребенка нормальной двуполой семьи с папой и мамой, бабушками и дедушками, а также коренным образом перестроить школьное образование. Именно этим активно занималась Европа в последние 15-20 лет, формируя новую общеевропейскую либеральную идентичность через пропаганду однополых связей, ценностную индифферентность к различиям между добром и злом, всяческое ограничение влияния семьи на сознание ребенка, вплоть до поощрения доносительства на собственных родителей. Нынешний все углубляющийся раскол Европы на националистов и антифашистов в связи с нашествием мигрантов с Востока — горький плод этого близорукого социального конструктивизма. Если отсутствует целенаправленная государственная политика (образовательная и информационная) укоренения подрастающего поколения в лучших традициях национальной культуры, то неизбежно возникновение или иррациональных форм национально-культурной самоидентификации в виде национализма и ксенофобии, или, наоборот, презрения к собственной культуре.
Огромную роль в процессах гармоничной индивидуальной и коллективной национально-культурной идентификации играют религиозные подвижники, художественная литература и искусство, наука и философия. Благодаря им многие неосознаваемые ценности и цели национального бытия, дотоле существовавшие на уровне обыденного сознания, бытового религиозного исповед-ничества (точный термин Н.С. Трубецкого) и традиций народной культуры, ясно артикулируются и непосредственно воплощаются в жизнь духовными праведниками и подвижниками, подвергаются систематической научной и философской рациональной рефлексии, запечатлеваются в ярких художественных образах и символах. Бо-
лее того, многие черты национального бытия впервые создаются национальной элитой. Именно она вносит особый вклад в самосознание народа, переводит этот процесс с дорефлексивного на рефлексивно-сознательный уровень: формулирует национальные идеалы, закладывает национальные традиции образования и воспитания, художественного и научного творчества, создает и защищает национальные святыни.
Так, Россию и «русскость» сегодня просто невозможно представить без религиозного подвижничества Сергия Радонежского и Троице-Сергиевой лавры; без научной деятельности Ломоносова и Московского государственного университета; без стихов Пушкина и мест, связанных с его жизнью и творчеством; без филологических исследований Даля и его знаменитого словаря; без музыки Глинки, и в частности его оперы «Иван Сусанин»; без романов Достоевского и его знаменитой речи на Пушкинском юбилее; без живописи Левитана и Сурикова и картин «Вечерний звон» и «Боярыня Морозова». Соответственно, национально-культурную идентичность легко разрушить, заменив в школьных программах произведения гениев на сугубо вторичные или иноземные творения, подвергнув ерничеству и осмеянию ставшие уже архетипическими образы национальной культуры — капитана Тушина из «Войны и мира», Нагульнова из «Поднятой целины» или Павку Корчагина из «Как закалялась сталь». К сожалению, эти процессы имели у нас место в 90-е годы и до конца не изжиты до сих пор.
Возможен вариант, когда трудами корыстной и националистически ослепленной интеллигенции (скорее, даже псевдоинтеллигенции) искусственно конструируется ложная и разрушительная национальная идентичность, как это происходит ныне на Украине.
Сложные случаи национальной самоидентификации возникают в смешанных браках, которых в России всегда было огромное количество. Здесь возможны различные варианты, где наиболее гармоничный — активное двуязычие и личностный синтез двух культурно-национальных традиций, к которым принадлежат родители. Случай вырождения национальной самоидентификации — космополитизм с провозглашением себя «гражданином мира». Патологическая форма космополитизма, чреватая разного рода предательствами и разложением личности, связана с жизнью по принципу «Родина там, где мне и моей семье хорошо».
Один из важнейших критериев рациональной и созидательной национально-культурной самоидентификации, особенно в поликультурной и полиэтничной России, — это отказ от национального возвеличивания и самолюбования, особенно через какое-либо умаление других национальностей и культур. Наоборот: истинный носитель
ценностей своей национальной культуры готов обогащаться достижениями других культур и, в свою очередь, делиться с ними завоеваниями собственной национально-культурной традиции.
Гражданская идентичность, как известно, связана с отнесением себя к общности людей, живущих в одном государстве, связанных между собой единством прав и обязанностей, а также экономическими и профессиональными связями. Европейская гражданская идентичность Нового времени формировалась преимущественно на базе национально-культурной идентичности, откуда естественным образом вытекало национально-государственное деление людей на своих и чужих (скажем, французов и не французов, англосаксов и не англосаксов), колонию и метрополию, просвещенных свободных граждан и непросвещенных варваров. Для англичанина в той же колониальной Индии концом политической или военной карьеры была женитьба на индийской женщине, а индус не мог сделать в Англии сколь-нибудь успешную политическую или военную карьеру. Русские эмигранты даже во втором-третьем поколении практически не имеют шансов сделать государственную карьеру в США или в странах Европы. На уровне национально-государственного подсознания они остаются для американцев и европейцев чужими, как бы людьми второго сорта. Провал политики либерального мультикультурализ-ма и нынешний миграционный кризис в Европе — закономерное следствие принципиальной неспособности гармонично соединить национально-культурную и гражданскую идентичность.
Что же касается российской гражданской идентичности, то она всегда носила принципиально наднациональный характер, подразумевала равноправие разных этносов, религий и культур. Весьма показателен в этом плане приход русских в Сибирь, в частности на Алтай. Так, на Алтае межкультурный обмен и межнациональные браки были делом вполне обычным. Любопытные факты культурного срастания русского казачества и казахов (киргизов в старой терминологии), живших вдоль оборонительной Колывано-Кузнецкой линии, приводит крупнейший исследователь Центральной Азии Г.Н. Потанин: «Как на левом, так и на правом берегу Иртыша, — пишет он в статье "Сибирские казаки", — к линии примыкают киргизские кочевья, так что здешние казаки окружены киргизами и находятся под их исключительным влиянием. Почти все население говорит киргизским языком, нередко предпочитая его, легкости ради, родному языку. Для многих это — колыбельный язык, потому что няньками и стряпками здесь бывают киргизки... Киргизские привычки простираются и на одежду, и на пищу казаков. Подобно кочевнику, иртышский казак любит носить широкие плисовые
шаровары, халат из бухарской парчи или саранджи и лисью шапку, называемую по-киргизски борика. Иртышский казак — страстный охотник до киргизских национальных блюд... Есть старые казаки, которые колют собственных лошадей на еду. Кроме этих внешних черт иртышские казаки заимствуют от киргизов многие предрассудки, понятия и убеждения. Казак, как и киргиз, считает за стыд сесть на коня без нагайки, надеть холщовые шаровары и прочее»4. Г.Н. Потанину вторит другой крупный исследователь Южной Сибири Н.М. Ядринцев. В работе «Раскольничьи общины на границе Китая» он пишет: «Не менее русские подверглись инородческому влиянию, например, в Западной Сибири, на границе киргизской степи, где казаки мало того, что перешли местами к скотоводству, но заимствуют у киргизов одежду, обычаи и язык. Нравы эти проникают даже в среду офицерского сословия. Иногда офицеры являются в города совершенно окиргизившиеся. Крестьянство на Бухтарме и южной границе Сибири также усваивает азиатскую одежду»5.
Между пришедшим на Алтай в ХУ11-Х1Х вв. русским населением, особенно старообрядцами, и этническими алтайцами также устанавливались довольно тесные связи. Русские заимствовали у алтайцев навыки скотоводства, элементы кочевой кухни и опыт выживания в суровых горах, знания о целебных травах и родниках. У старообрядцев было распространено крещение в Катуни и поклонение горе Белухе, т.е. они и алтайцы поклонялись общим святыням. Не редкостью были межэтнические браки. Показательны в этом плане воспоминания уймонского старообрядца К.В. Железно-ва: «Когда прадеды-то наши сюда бежали, алтайцы шибко добрые к ним были. Скрывали от церковников. Мы здесь крепко на ноги встали: у каждого была усадьба, люди жили богато»6. Подобные отношения между русскими и другими этносами Евразии были скорее правилом, чем исключением. До сих пор число межнациональных браков в России остается самым высоким. Что же касается занятия высоких государственных и военных постов, то в отличие от западных стран, в России их могли получить талантливые представители любой национальности. Князь Багратион был грузином, адмирал Нахимов — евреем, министр Лорис-Меликов — армянином.
4 Цит. по: Алексеенко Н.В. Взаимосвязи казахского и русского населения в Восточном Казахстане (XVIII — первая половина XIX в.). Усть-Каменогорск: Медиа-Альянс, 2003. С. 121-122.
5 Там же. С. 122.
6 Боаги Н.М. Традиционное воспитание в старообрядческой семье (на примере уймонских староверов) // Природные условия, история и культура Западной Монголии и сопредельных регионов: Материалы VIII международной конференции (Горно-Алтайск, 19-23 сентября 2007 г.). Т. 1. Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2007. С. 148.
В России никогда не было деления на колонию и метрополию, на своих и чужих, титульные и не титульные нации. Более того, когда в конце XIX в. царское правительство сделало упор на русификацию и государственное утверждение православия, т.е. насильственное сближение национально-культурной и гражданской идентичности, то это вызвало многочисленные трения на национальной и религиозной почве, ставшие одним из факторов революционных потрясений России в ХХ в. Не будем забывать и того, что именно культивирование темы ущемленной национально-культурной идентичности и необходимость ее государственной институционализации стали едва ли не ключевыми факторами развала Советского Союза и всего евразийского геополитического пространства.
Евразийская цивилизационная идентичность и ее значение
На наш взгляд, применительно к России и к большинству стран бывшего СССР можно с полным правом говорить о третьем — цивилизационном — уровне идентичности, который носит геокультурный и геополитический характер. Мы принадлежим к срединному евразийскому культурно-географическому миру (или к единой евразийской цивилизации), которая лежит между Востоком и Западом, впитала в себя их хозяйственные, политические и культурные достижения, но за последние три столетия приобрела ярко выраженное цивилизационное своеобразие7.
В этот срединный евразийский мир кроме «русского мира»8 входят еще угро-финский, тюркский и монгольский миры, а также палеоазиатские народы Севера, что гениально зафиксировал еще А.С. Пушкин в своем стихотворении «Памятник»9. Этот многонациональный евразийский мир, повторим, имеет долгую и самобытную историю. Он в Х1Х-ХХ вв. практически совпадал с царской Россией и СССР, но не совпадает с территорией нынешней России. Когда «прорабы перестройки» разваливали Советский Союз, то даже и не думали, что на самом деле расчленяют единое евразий-
7 Научное обоснование этого факта и критику оппонентов евразийства можно найти в монографиях: Иванов А.В., Попков Ю.В., Тюгашев Е.А., Шишин М.Ю. Указ. соч.; Евразийский мир: ценности, константы, самоорганизация / Под ред. Ю.В. Попкова. Новосибирск: Нонпарель, 2010.
8 Сегодня, когда говорят «русский мир», то чаще всего и имеют в виду именно мир евразийский. Отчасти это верно, ибо русский мир с русским языком является осью существования нынешнего евразийского мира. Наш выдающийся историк, философ и литературовед В.В. Кожинов даже считал, что только русский народ является подлинно евразийским, а Евразия во втором смысле есть только там, где есть русские (Кожинов В.В. О русском национальном сознании. М.: Алгоритм, 2002. С. 234).
9 См.: Иванов А.В. Евразийские ценности позднего Пушкина // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2006. № 5. С. 3-18.
ское геополитическое пространство и что это обернется в будущем трагедией для миллионов людей, включая нынешние события на Украине.
На наш взгляд, именно евразийская — наднациональная и над-гражданская — идентичность позволяет расставить верные, объединяющие людей и народы, акценты в процессах и культурно-национальной, и гражданской самоидентификации.
Так, с законной гордостью идентифицируя себя в качестве русского, якута, карела или татарина, мы не должны забывать, что нас с другими народами многонациональной России и бывшего СССР объединяют глубинные евразийские исторические и культурные связи. Наша рациональная национальная самоидентификация без знания культуры других евразийских народов ущербна в принципе. Они — как бы наше второе национальное «я». Например, этимология многих слов русского языка типа богатыря, таможни, алтына, хариуса, кутьи и кудесника останется совершенно непонятной, если не обратиться к тюркским и монгольским языкам. Это касается также религиозных представлений: многие верования одного евразийского народа оказываются непонятными без обращения к религиозно-мифологическим представлениям другого10. Можно также обнаружить элементы евразийского межкультурного синтеза на бытовом уровне и в хозяйственной жизни, о чем мы писали чуть выше применительно к Алтаю. Что касается культурного обмена и заимствований на государственном уровне, то те же евразийцы (Г.В. Вернадский, Л.Н. Гумилев) показали, насколько значительное влияние на становление русской государственности оказала, например, государственность монгольская. Московские князья напрямую заимствовали у монголов принципы комплектования и построения войск, организацию почтовой и транспортной служб. Авторитет тюркско-монгольских служилых фамилий был исключительно высок. Десятки прославленных людей из нашей истории имеют восточные кочевые корни. Чаадаевы, Урусовы, Ордын-Нащокины, Тургеневы, Кутузовы — без их вклада в отечественную культуру, политику и науку не было бы России как великой евразийской державы. О глубине евразийских межэтнических связей говорит знаменитый факт русской истории: конкурентом Бориса Годунова на царский трон был монгол Симеон Бекбулатович, прямой потомок Чингисхана. Словом, известная поговорка «поскребешь русского — найдешь
10 Иванов А.В., Журавлева С.М. Культурно-историческое единство народов России (на материале сакрального корня «кут» в мифологии тюркоязычных народов) // Религиоведение. 2002. № 1. С. 38-42.
татарина» абсолютно точно фиксирует факт причастности разных евразийских народов к единой цивилизационной общности.
Опираясь на идею общей евразийской цивилизационной принадлежности, можно утверждать сверхгражданскую и надгосудар-ственную близость с теми же монголами и казахами, украинцами и белорусами, узбеками и киргизами, вместе с которыми, не теряя своей национальной и гражданской идентичности, мы можем уверенно восстанавливать нарушенное геополитическое, геокультурное и экономическое единство Евразии. Это закладывает прочные мировоззренческие основания под идущие сегодня процессы интеграции в рамках Шанхайской организации сотрудничества и под евразийскую экономическую интеграцию. Благодаря идее евразийской цивилизационной идентичности мы можем выдвинуть и обосновать еще целый ряд стратегически значимых максим и инициатив:
— евразийская экономическая, политическая и культурная интеграция не носит блокового характера и не направлена против третьих стран, типа Европы или США. Напротив, добровольное объединение постсоветского пространства объективно идет на пользу не только самим евразийским народам, но и всему миру. В перспективе она призвана объединить не только страны бывшего СССР, но восток и запад, север и юг Евразии, рассмотренной в широком географическом смысле, где та же широтная интеграция в русле китайской инициативы Нового шелкового пути должна быть обязательно дополнена меридиональной транспортно-энергетической интеграцией по линии Россия — Индия, о чем в последнее время высказались видные и российские, и индийские политики11;
— евразийские народы должны стать лидерами мирового единения на путях построения нового общества, где преодолеваются недостатки капитализма и социализма с сохранением их плюсов. Этот новый тип общественного устройства можно назвать духовно-экологическим, где целью являются охрана окружающей среды, развитие культуры, науки и образования, а не самоценный экономический рост и финансовое благополучие12;
— евразийская идентичность позволяет сформировать адекватные представления о своей региональной идентичности. В частности, тот же Алтайский регион, который мы представляем,
11 См.: ИвановА.В., МохантиА. Союз Индии, России и Китая: от деклараций — к реальным проектам // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2015. № 2. С. 49-59.
12 Иванов А.В., Фотиева И.В., Шишин М.Ю. На путях к новой цивилизации (очерки духовно-экологического мировоззрения). Барнаул: Изд-во АлтГТУ, 2014.
является в подлинном смысле слова геополитическим сердцем многонациональной Евразии и важнейшим регионом трансграничного сотрудничества между крупнейшими странами евразийского континента — Россией, Китаем, Казахстаном и Монголией. Сегодня это региональное евразийское сотрудничество разворачивается в рамках уже функционирующего в течение тринадцати лет Международного координационного совета «Наш общий дом Алтай», объединяющего органы государственной власти и ученых шести субъектов трансграничного сотрудничества: Алтайского края и Республики Алтай (Россия), Синьцзян-Уйгурского автономного района (Китай), Восточно-Казахстанской области (Казахстан), Баян-Ульгийского и Ховдского аймаков (Монголия)13.
Подводя итог, можно сделать вывод, что евразийская циви-лизационная идентичность — одна из важнейших составляющих российской национальной идеи и действенная мировоззренческая скрепа набирающей силу многоуровневой евразийской экономической, политической и культурной интеграции.
ЛИТЕРАТУРА
Алексеенко Н.В. Взаимосвязи казахского и русского населения в Восточном Казахстане (XVIII — первая половина XIX в.). Усть-Каменогорск: Медиа-Альянс, 2003.
Алтай трансграничный: пути международной интеграции и устойчивого развития / Отв. ред. М.Ю. Шишин. М.: Институт устойчивого развития Общественной палаты Российской Федерации, 2013.
Боаги Н.М. Традиционное воспитание в старообрядческой семье (на примере уймонских староверов) // Природные условия, история и культура Западной Монголии и сопредельных регионов: Материалы VIII международной конференции (Горно-Алтайск, 19-23 сентября 2007 г.). Т. 1. Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2007. С. 147-150.
Евразийский мир: ценности, константы, самоорганизация / Под ред. Ю.В. Попкова. Новосибирск: Нонпарель, 2010.
Иванов А.В. Евразийские ценности позднего Пушкина // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2006. № 5. С. 3-18.
Иванов А.В., Журавлева С.М. Культурно-историческое единство народов России (на материале сакрального корня «кут» в мифологии тюркоязычных народов) // Религиоведение. 2002. № 1. С. 38-42.
Иванов А.В., Моханти А. Союз Индии, России и Китая: от деклараций — к реальным проектам // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2015. № 2. С. 49-59.
Иванов А.В., Попков Ю.В, Тюгашев Е.А., Шишин М.Ю. Евразийство: ключевые идеи, ценности, политические приоритеты. Барнаул: Изд-во АГАУ, 2007.
13 Алтай трансграничный: пути международной интеграции и устойчивого развития / Отв. ред. М.Ю. Шишин. М.: Институт устойчивого развития Общественной палаты Российской Федерации, 2013.
ИвановА.В., ФотиеваИ.В., ШишинМ.Ю. На путях к новой цивилизации (очерки духовно-экологического мировоззрения). Барнаул: Изд-во АлтГТУ, 2014.
Кожинов В.В. О русском национальном сознании. М.: Алгоритм, 2002.
Психология личности студентов России и Монголии: культурно-историческое своеобразие и социальные факторы формирования / Отв. ред. И.В. Фотиева, А.В. Иванов. Барнаул: Пять плюс, 2015.
REFERENCES
Alekseenko, N. V. Vzaimosviazi kazakhskogo i russkogo naseleniia v Vostochnom Kazakhstane (XVIII — pervaiapolovinaXIXveke). Ust'-Kamenogorsk: Media-Al'ians, 2003.
Boagi, N. M. "Traditsionnoe vospitanie v staroobriadcheskoi sem'e (na primere uimonskikh staroverov)," Prirodnye usloviia, istoriia i kul'tura Zapadnoi Mongolii i sopredel'nykh regionov: Materialy VIII mezhdunarodnoi konferentsii (Gorno-Altaisk, 19-23 sentiabria 2007 goda). Vol. 1. Gorno-Altaisk: RIO GAGU, 2007, pp. 147-150.
Fotieva, I. V.; Ivanov, A. V. (eds.) Psikhologiia lichnosti studentov Rossii i Mongolii: kul'turno-istoricheskoe svoeobrazie i sotsial'nye faktory formirovaniia. Barnaul: Piat' plius, 2015.
Ivanov, A. V. "Evraziiskie tsennosti pozdnego Pushkina," Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriia 7. Filosofiia, No. 5, 2006, pp. 3-18.
Ivanov, A. V.; Fotieva, I. V.; Shishin, M. Yu. Naputiakh k novoi tsivilizatsii (ocherki dukhovno-ekologicheskogo mirovozzreniia). Barnaul: AltGTU Press, 2014.
Ivanov, A. V.; Mokhanti, A. "Soiuz Indii, Rossii i Kitaia: ot deklaratsii — k real'nym proektam," Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriia 12. Politicheskie nauki, No. 2, 2015, pp. 49-59.
Ivanov, A. V.; Popkov, Yu. V.; Tiugashev, E. A.; Shishin, M. Yu. Evraziistvo: kliu-chevye idei, tsennosti, politicheskie prioritety. Barnaul: AGAU Press, 2007.
Ivanov, A. V.; Zhuravleva, S. M. "Kul'turno-istoricheskoe edinstvo narodov Rossii (na materiale sakral'nogo kornia 'kut' v mifologii tiurkoiazychnykh narodov)," Religio-vedenie, No. 1, 2002, pp. 38-42.
Kozhinov, V. V. O russkom natsional'nom soznanii. Moscow: Algoritm, 2002.
Popkov, Yu. V. (ed.) Evraziiskii mir: tsennosti, konstanty, samoorganizatsiia. Novosibirsk: Nonparel', 2010.
Shishin, M. Yu. (ed.) Altai transgranichnyi: puti mezhdunarodnoi integratsii i us-toichivogo razvitiia. Moscow: Institut ustoichivogo razvitiia Obshchestvennoi palaty Rossiiskoi Federatsii, 2013.
