CC BY
151
УДК 343.2
ЭВОЛЮЦИЯ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ В ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВЕННОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА И ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
М. В. Бавсун, начальник кафедры уголовного права Омской Академии МВД Рос-
сии, кандидат юридических наук
На основе анализа исторических документов выявлены тенденции развития уголовно-правового воздействия в русском уголовном праве и законодательстве. При этом особое внимание автором уделяется проблеме содержания уголовно-правового воздействия и его зависимости от различных исторических периодов развития общества и государства.
Ключевые слова: история развития, уголовно-правовое воздействие, наказание, иные меры уголовно-правового воздействия, контроль за осужденными.
Вопросы преступления и наказания стояли перед обществом еще до появления первых законодательных актов. Более того, эти вопросы находили свое закрепление в положениях обычного права, и лицо, совершившее преступление, подлежало ответственности. В дореволюционной литературе отмечалось, что, например, Русская Правда «вряд ли являлась памятником абстрактного творчества»1. «По общепринятому мнению, - пишет М. Дьяконов, - данный памятник права возник на почве местных, национальных источников. Такие институты, как месть, выкуп, суд послухов... у всех народов возникают обычным путем и не могут быть заимствованы или созданы творческой деятельностью законодателя; это самые древние институты обычного права»2. Г. С. Фельдштейн, ссылаясь на ст. 21 Акад. списка, отмечает, что в Русской Правде легко усмотреть следы ее происхождения из простой регистрации судебных решений. Это же в свою очередь убеждает ученого в том, что «процессуальный характер происхождения Русской Правды является процессуальностью, так сказать, первичной, а не вторичной и теоретической»3.
Таким образом, складывается достаточно парадоксальная ситуация, когда об уголовноправовом воздействии можно говорить даже раньше (причем в различных формах), чем о появлении уголовно-правовых источников, созданных в результате творческой деятельности законодателя. Само воздействие в той или иной форме всегда присутствовало в структуре общественного устройства. С появлением первых законодательных источников
происходят его первоначальная систематизация и упорядочение в применении, что, безусловно, является важным этапом в развитии данного института. Однако несомненным также является то, что до этого момента меры воздействия на виновного в совершении преступления реально существовали, выполняя, по сути, те же функции, что и в последующем, указывая на его значительно более раннее происхождение, нежели происхождение первых законодательных актов Древней Руси.
При этом необходимо отметить, что содержание уголовно-правового воздействия длительное время не отличалось многообразием и в основном находило свое выражение в наиболее древнем из своих элементов - наказании. Исключение составляют лишь меры, применяемые к лицам, совершившим преступления в состоянии психического расстройства. Сегодня, например, достоверно известно, что многих «бесных» помещали в монастыри для изгнания «бесовства» еще на основании церковного устава князя Владимира от 996 года . О том же упоминает письменный памятник XII веке. «Житие Феодосия Печерского». «Отечественные монастыри, - отмечает С. О. Шаляпин, - использовались в качестве мест отбывания покаяния, ссылки и заключения под влиянием церковно-кано-ничееких норм вплоть до XVIII века»5.
В целом, ведя речь о начальных этапах развития уголовно-правового воздействия в отечественном уголовном законодательстве, необходимо отметить, что в силу его несовершенства закон на протяжении долгого времени, по сути, формировал лишь наиболее
общие запреты или, наоборот, должные правила поведения. Длительное время отсутствовали четкость и ясность его изложения. Для князя, монарха либо группы бояр всегда существовала возможность применять закон так, как им необходимо в конкретный период, и применительно к отдельным случаям. В основном эти действия были направлены на достижение общегосударственных целей: подавления мятежей, разгула общеуголовной преступности, расправ с «лихими» людьми и т.д. Достижение этих целей часто было невозможным в рамках действующего закона, и тогда он становился средством, при помощи более широкого толкования которого достигались необходимые цели. Само же уголовное наказание всегда являлось своеобразным орудием в руках государственной власти, при помощи которого осуществлялись как борьба с преступностью, так и достижение некоторых личных целей. Как правило, она заключалась в усилении репрессий, появлении увечащих видов наказаний, упрощении процедуры уголовного судопроизводства. Использовались те методы, которые считались на данном этапе наиболее целесообразными и которые способны были обеспечить решение необходимых задач внутри государства. Отсюда и степень репрессивности уголовно-правового воздействия оставалась на высоком уровне, что подтверждается не только зависимостью уголовного закона от личного мнения конкретных людей, но и высоким процентом преступлений, за которые следовала смертная казнь или иные телесные наказания.
Однако уже при Иване IV система наказаний впервые за все время своего существования начала претерпевать существенные изменения и была дополнена тюремным заключением, которое стало применяться в качестве самостоятельной разновидности наказания. В последующем, уже в Уложении 1649 года тюрьма назначалась более чем в 40 статьях6. Данное обстоятельство указывает на изменение направления применения мер воздействия - от устрашения к исправлению лица, виновного в совершении преступления. В свое время по этому поводу С. К. Гогель отмечал, что «в постановке мер репрессии, как и в преступности, происходит эволюция. Само введение тюремного заключения как наказания наиболее нормального составляло эпоху по сравнению со временем применения смертной казни и членовредительных наказаний. Дальнейший переворот совершился тогда, когда по
упрочении за тюремным заключением значения нормального наказания этому заключению поставлена совершенно новая задача - не столько устрашать, сколько исправлять»7.
Между тем по-настоящему серьезный шаг в сторону упорядочения уголовно-правового воздействия как в плане его содержания, так и порядка применения был сделан лишь в Наказе Екатерины. Помимо ужесточения правил применения наказания, Наказ также характеризуется и целым рядом других, весьма принципиальных моментов, раскрывающих основные принципы и направления реализации уголовно-правового воздействия. Прежде всего это выражается в стремлении ограничить правоприменителя и лиц, представляющих государственную власть, включая и саму царицу, в их деятельности по реализации мер воздействия в отношении виновных лиц. «Самодержцем, имеющим в своих руках всю власть, обороняющую все общество..., однако он должен воздержаться..., чтоб самому не судить»8. Дабы не было самосуда, в Наказе четко оговаривалось, что наказание должно быть «готовым, сходственным с преступлением и народу известным»9. Отсюда следует, что к данному периоду уже сформировалась позиция относительно необходимости ужесточения подхода как к законодательной регламентации самих мер уголовно-правового воздействия, так и к правилам их применения.
При этом также необходимо отметить, что при Екатерине перечень мер уголовноправового воздействия был существенно расширен. В частности, были учреждены смирительные дома (1775 год) «для ограждения общества от людей продерзостных, добронравие повреждающих (тунеядцев, развратников, непослушных детей и т.д.). В эти дома сидельцы поступали или по суду, или по распоряжению наместника, или по просьбе родителей или помещиков. В 1781 году были учреждены рабочие дома преступников против собственно-
10 -1-г
сти» . При этом перечень самих наказании также был существенно расширен. Именно в это время появляются такие его виды, как лишение прав, изгнание и др. С учетом того, что телесные наказания, несмотря на их допустимость, Наказом устанавливается применять так, чтобы не «изуродовать тело человеческое», а смертная казнь согласно еще Указу Елизаветы от 1755 года была отменена, то с уверенностью можно сделать вывод о произошедшем в этот период изменении направления уголовной политики от устрашения к
исправлению лиц, совершивших преступления. Более гуманный подход к преступникам находил свое проявление не только в смягчении наказаний, но и, во-первых, в расширении их перечня, во-вторых, в появлении и юридическом закреплении в положениях уголовного законодательства иных способов воздействия, не связанных с наказанием, в-третьих, в упорядочении мер уголовно-правового воздействия в тексте закона. Идея исправления лица становится доминирующей в обществе, что с неизбежностью повлекло за собой соответствующее ее отражение в количественном и качественном содержании уголовно-правового воздействия.
Указанные тенденции развития уголовноправового воздействия, которые обозначились к этому периоду времени, в последующем получили свое полноценное развитие. Так, в Уложении о наказаниях (в ред. 1857 года) в примечании к ст. 62 было указано, что в некоторых особенных случаях могут быть употребляемы следующие меры взыскания: «1) отдача под надзор полиции; 2) высылка за границу, 3) запрещение жительствовать в известных местах; 4) кратковременный арест;
5) выговоры, замечания и внушения, а для лиц, не изъятых от телесного наказания, и легкие наказания розгами не более 40 ударов»11. Интересно, что уже буквально в 1862 году все перечисленные выше меры были исключены из Уложения и переведены в область законодательства административного. По сути, впервые уголовно-правовые способы воздействия стали регламентироваться в рамках иных отраслей права. В последующем, уже в советский и российский периоды, данная тенденция получила свое закономерное развитие, превратившись сегодня в устоявшуюся догму. Прежде всего это было связано с некарательными свойствами многих мер, что влекло за собой их постепенное исключение из сферы уголовно-правового регулирования.
Все это свидетельствует не только о либерализации уголовной политики государства, но и о существенном расширении диапазона средств противодействия преступности. Во многом, кстати, обеспечение более либерального подхода происходило именно за счет введения в уголовное законодательство принципиально новых механизмов воздействия, ранее не известных законодателю. Основной причиной подобного увеличения количества мер воздействия на виновных, кото-
рые не были бы напрямую связаны с наказанием, по мнению уголовных социологов этого периода, во многом были обусловлены пришедшим осознанием того, что одной репрессией добиться положительных результатов в противодействии преступности нельзя.
Развитие уголовно-правового воздействия в данном направлении целиком и полностью было обусловлено тем обстоятельством, что «наказания далеко не являются той удобной панацеей, какой они представляются крими-налистам-классикам, законодателям и обществу; их влияние в борьбе с преступностью очень ограничено»12. Еще в XVIII веке Ч. Беккария сформулировал тезис, согласно которому «самое верное, но и самое трудное средство предупреждения преступлений заключается в усовершенствовании воспитания»13. По большому счету данная мысль в последующем была положена в основу всей системы уголовно-правового воздействия, которая начала включать в себя не только и не столько наказание, но и в целом стала больше ориентирована на исправление и «возрождение» личности, нежели на кару и возмездие за совершенное деяние14. Наказание, безусловно, по-прежнему оставалось рычагом, способным оказывать мощное влияние на преступника. Однако его исключительная роль в качестве единственной меры воздействия к этому моменту уже не подтверждалась, что обусловило разработку и появление принципиально новых способов противодействия преступности. С учетом произошедшей смены самой идеи данного направления деятельности государства прежние методы, в основном направленные на устрашение, перестали обеспечивать необходимый к тому моменту результат. «Система изменилась, она была террористической, стала исправительной»15. Доктрина «непримиримой борьбы с преступностью путем физического воздействия на преступника, вплоть до его уничтожения»16, уже не соответствовала тем ценностям, которые к этому периоду культивировались в обществе и отражали взгляды влиятельных политических кругов17.
В этой связи непосредственно в тексте уголовного закона происходит изменение соотношения между мерами карательного и некарательного воздействия на лиц виновных в совершении преступлений. Именно с этого периода в полной мере можно говорить об уголовно-правовом воздействии как таковом. Наказание начинает занимать все меньше места в системе мер воздействия на преступ-
ников, необходимых для предупреждения преступности. В то же время у правоприменителя появился выбор наиболее эффективного средства влияния на преступника, виды и описание которого теперь, с одной стороны, стали носить исчерпывающий характер в тексте закона, а с другой - перестали иметь исключительно карающие свойства.
Необходимо также отметить, что расширение перечня мер подобного рода сопровождалось их достаточно жесткой правовой регламентацией. Закон к этому моменту, в отличие от предыдущих периодов развития общества и государства, содержал исчерпывающую информацию о каждой из мер воздействия, в нем также четко оговаривались случаи и пределы их применения. Все это делало практическую деятельность более упорядоченной, усмотрение - ограниченным, а целесообразность репрессии приобрела государственное, а значит, объективное, а не субъективное, зависящее от мнения отдельно взятых лиц, происхождение.
Именно в этот период происходит переход к разумному сочетанию начал законности и целесообразности, когда у правоприменителя появилась возможность выбора наиболее эффективной меры воздействия из перечня, определенного в тексте уголовного закона. Целесообразными становились те способы воздействия, которые носили более гуманный характер. При этом их применение должно было иметь строго подзаконный характер.
И даже в первые годы советской власти, в период, когда требовалось ужесточение мер репрессии, возврат к ее прежнему уровню (до середины XVIII столетия) так и не произошел, а в определенной части даже уменьшился. Так, уже в 1917 году было принято решение о введении в уголовное законодательство условного осуждения, которое, безусловно, было направлено на снижение карательного потенциала уголовно-правового воздействия. Помимо этого, в первом УК РСФСР 1922 года предусматривалась целая совокупность иных мер воздействия, не связанных с наказанием, таких, как помещение в учреждения для умственно или морально дефективных, принудительное лечение, воспрещение занимать ту или иную должность или заниматься той или иной деятельностью, удаление из определенной местности. В аналогичном объеме уго-ловно-правовое воздействие было представлено и в последующих уголовно-правовых актах - Основных началах уголовного зако-
нодательства СССР и союзных республик 1924 года и УК РСФСР 1926 года.
Аналогичная позиция была сохранена и в последующих нормативных актах. В УК РСФСР 1926 года, Основах уголовного законодательства СССР и УК РСФСР 1960 года не только сохранялось, но и усиливалось разделение наказания и иных мер воздействия. При этом расширение перечня в основном происходило за счет только что появившихся мер по контролю за лицами, осужденными условно. Так, УК РСФСР 1926 года содержал специальный раздел «Об условном осуждении и условно-досрочном освобождении». УК 1960 года, помимо контроля в рамках условного осуждения (ст. 44 УК РСФСР) и условно-досрочного освобождения от наказания (ст. 53, 532 УК РСФСР), также предусматривал возможность передачи лица на поруки (ст. 52 УК РСФСР) с обязательным установлением испытательного срока. Позднее, в 1977 году УК РСФСР был дополнен ст. 461, регламентирующей применение отсрочки исполнения приговора. При этом применение данной меры предоставляло суду возможность обязать лицо возместить причиненный ущерб, трудоустроиться, не менять постоянного места жительства, периодически являться для регистрации в орган внутренних дел и т.д.
Таким образом, воздействие стало во многом сводиться к контролю за виновным, который был непосредственно обусловлен фактом совершенного преступления, но при этом все больше начинал регулироваться смежным отраслями права. Так, помимо освобожденных от наказания, социально-правовой контроль распространялся также и на лиц, уже отбывших наказание. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об административном надзоре органов внутренних дел за лицами, освобожденными из мест лишения свободы» судом после отбытия основного срока наказания могли применяться такие ограничения, как: а) запрещение ухода из дома (квартиры) в определенное время; б) запрещение пребывания в определенных пунктах района (города); в) запрещение выезда или ограничение времени выезда по личным делам за пределы района (города); г) явка в милицию для регистрации от одного до четырех раз в месяц18. Несмотря на то что данные правоограничения закреплялись не в уголовном кодексе, их содержание было напрямую связано с характе-
ром и степенью общественной опасности совершенного преступления, видом и размером назначенного наказания, а также характеристикой лица, его совершившего, что само по себе свидетельствует об уголовно-правовом характере применяемых мер.
Тем не менее их правовая регламентация в административном законодательстве, а в российский период - и в целом на уровне федерального законодательства, служит подтверждением ранее обозначенной тенденции о постепенном «размывании» сферы уголовноправового регулирования и смещения центров воздействия на лиц, совершивших именно преступления, из уголовно-правовой сферы в сферу административной юрисдикции. Подобного рода тенденция в конце XX века лишь усилилась за счет еще большего «расщепления» сферы регулирования уголовноправовых по своей сути средств воздействия на лицо, совершившее преступление. Так, помимо законодательств уголовного и административного, аналогичные по содержанию меры также теперь устанавливаются и Федеральным законом от 8 января 1998 г. № З-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах». Статья 50 данного закона предусматривает возможность осуществления «наблюдения за ходом социальной реабилитации лиц, осужденных за тяжкие или особо тяжкие преступления, связанные с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров». Указанным категориям лиц суд имеет право запретить посещать определенные места, ограничить пребывание вне дома после определенного времени суток и др.
История развития одинаковых по своей природе и содержанию мер воздействия, основанием применения которых является факт совершенного преступления и назначения наказания, сложилась таким образом, что к сегодняшнему дню они имеют разрозненную правовую регламентацию. На современном этапе указанные правоограничения одновременно составляют содержание: 1) наказания в виде ограничения свободы; 2) условного осуждения; 3) условно-досрочного освобождения; 4) принудительных мер воспитательного воздействия; 5) мер принуждения, установленных отдельными федеральными законами;
6) мер «административного ограничения» (в случае принятия законопроекта об административном надзоре19).
Во многом данное направление развития и подобная раздробленность, по мнению ряда специалистов, были обусловлены отсутствием на законодательном уровне такой обобщающей категории, как уголовно-правовое воздействие20. То, что всегда существовало фактически, тем не менее так и не получило своего юридического выражения в рамках самостоятельного уголовно-правового явления. На нормативном уровне уголовно-правовое воздействие находит соответствующее выражение, но лишь в рамках отдельно взятых институтов, которые формировались столетиями. К таковым длительное время относили наказание как основной способ воздействия на виновного. Затем, с развитием государства, а также появлением науки уголовного права, в содержание рассматриваемого явления стали включать иные меры уголовно-правового характера, в основном характеризующие особое отношение к лицам, совершившим преступления в состоянии невменяемости, а также к несовершеннолетним. При этом наибольшую неопределенность в развитие данного вопроса внесло появление значительного количества правоограничений, основанием применения которых являлся факт совершенного преступления. Особую в этом отношении роль сыграли институты условного осуждения и условно-досрочного освобождения от наказания, предусматривающие принципиально новые для уголовного права и законодательства (на определенном этапе их формирования) формы и методы воздействия на преступников. Определение их статуса, наряду с административным надзором, ограничениями, порождаемыми судимостью, до сих пор остается проблемным вопросом не только для законодателя, но и для современной науки уголовного права.
Как представляется, во многом это объясняется тем, что динамика развития данного вопроса в последние 150-200 лет значительно опережала само осмысление происходящих перемен, в плане определения статуса вновь появляющихся средств и механизмов воздействия на преступников. Отсюда и развитие уголовно-правового воздействия не отличалось своей последовательностью, что сегодня привело к отсутствию цельного представления о данном явлении в теории уголовного права и единой позиции у законодателя.
Исторически уголовно-правовое воздействие длительное время развивалось в одном направлении, которое в основном строилось
на ужесточении правил его регламентации, т.е. укреплении начал законности. Однако, уже начиная с середины XIX века, данное направление перестало быть единственным, а основные акценты его изменений были смещены в сторону расширения видового содержания и выхода в этой связи непосредственно из сферы уголовно-правового регулирования. В результате этого традиционное и наиболее раннее по своему происхождению наказание в наши дни стало лишь одной из мер противодействия преступности, реализация которой является важной, но далеко не единственной составляющей такой деятельности государства. Наряду с наказанием, в процессе своего исторического развития содержание уголовно-правового воздействия было дополнено иными мерами уголовно-правового характера, а также в некоторой степени мерами безопасности. Помимо этого, факт совершенного преступления стал основанием для появления существенных правоограничений иного рода, статус которых получил соответствующую регламентацию за рамками уголовного и административного законодательств. Последнее обстоятельство указывает на наличие третьей тенденции, которой является постепенное «размывание» сферы уголовно-правового регулирования за счет смещения центров воздействия на лиц, совершивших преступления, из уголовно-правовой сферы в сферу административной и иной юрисдикции. Уголовноправовое воздействие, таким образом, было сужено до перечня мер, которые непосредственно применяются к лицу после признания его виновным в совершении преступления и
практически полностью исключают возможность уголовно-правовых отношений до такого момента или после отбытия виновным уголовного наказания.
1 Фельдштейн Г. С. Главные течения в истории науки уголовного права. СПб., 2003. С. 13.
2 Дьяконов М. Очерки общественного строя Древней Руси. СПб., 1908. С. 48.
3 Фельдштейн Г. С. Указ. соч. С. 14.
4 См.: Пащенко Е. В. Очерки о монастырях и храмах Архангельской области ХУП-ХХ вв. Архангельск, 1998. С. 11.
5 Спасенников Б. А. Принудительные меры медицинского характера. СПб., 2003. С. 25.
6 См.: Познышев С. В. Очерки тюрьмоведения. М., 1915. С. 4.
7 Гогель С. К. Курс уголовной политики в связи с уголовной социологией. СПб., 1910. С. 249.
8 Ст. 149 Наказа. Цит. по: Фельдштейн Г. С. Указ. соч. С. 91.
9 Там же. С. 92.
10 Познышев С. В. Указ. соч. С. 6.
11 Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Часть общая. Т. 2. Тула, 2001. С. 11.
12 Ферри Э. Уголовная социология. М., 2005. С. 271.
13 Беккария Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 2004. С. 150-151.
14 См.: Гогель С. К. Указ. соч. С. 253.
15 Спасович В. Д. Новые направления в науке уголовного права. М., 1898. С. 110.
16 Нечепуренко А. А. Испытание в уголовном праве Российской Федерации: опыт комплексного исследования. Омск, 2009. С. 9.
17 См.: Кристи Н. Пределы наказания. М., 1985. С. 126.
18 Ведомости ВС СССР. - 1966. - № 30. - Ст. 597.
19 См.: Федеральный закон «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы». Проект № 151943-4 // СПС «КонсультантПлюс».
20 См., например: Горобцов В. И. Проблемы теории уголовно-правового принуждения. Избранные публикации. Красноярск, 2003. С. 26.
Статья поступила в редакцию 1 марта 2010 г.
