CC BY
107
Р. С. МУЛУКАЕВ,
главный научный сотрудник научно-исследовательского центра, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ (Академия управления МВД России)
Научная специальность: 12.00.01 — теория и история права и государства;
история учений о праве и государстве.
УДК 351.74:94(47)
R. S. MULUKAYEV,
Doctor of Law, Professor,
Merited Worker of Science of the Russian
Federation,
Leading Researcher at the Research Centre (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)
Scientific speciality:
12.00.01— Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.
Эволюция системы пресечения и раскрытия преступлений Российской империи
Evolution of the System of Suppressing and Disclosing the Crimes in the Russian Empire
В настоящей статье речь идет об эволюции системы раскрытия и пресечения преступлений в полиции Российской империи, включающей в себя органы сыска, розыска, главной задачей которых являлось проведение оперативно-розыскных действий, составляющих важный фактор успешной деятельности органов, ведущих следствие на основе и в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством. Как показывает исторический опыт, оперативно-розыскная работа по раскрытию и пресечению преступлений соответствует природе полиции и ее месту в государственном механизме.
This article deals with the evolution of the system of disclosing and suppressing crimes in the police of the Russian Empire, which includes search and tracing bodies, whose main task was to conduct operational search activities, which are an important factor in the success of the bodies leading the investigation on the basis of and in accordance with criminal procedure legislation. As historical experience shows, the operational-search work on the detection and suppression of crimes corresponds to the nature of the police force and its place in the state mechanism.
Эволюция системы раскрытия и пресечения преступлений, полиция Российской империи, розыск, сыск.
The evolution of the system of detection and suppression of the crimes, the police of the Russian empire, search, inquire.
Организационно и юридически оформленная система раскрытия и пресечения общеуголовных преступлений — атрибут любого государства, необходимое условие его стабильности и нормального функционирования. Наглядным примером служит Российская Федерация, составной частью государственного механизма которой является четко организованная система раскрытия и пресечения преступлений — органы внутренних дел (полиция). Их наличие в структуре государственного аппарата Российской Федерации (как и других государств) — результат длительного исторического процесса, на протяжении которого происходило зарождение, становление и эволюция звеньев государствен-
ного аппарата, составляющих систему раскрытия и пресечения общеуголовных преступлений. Диалектика развития этой системы обусловливалась объективными факторами.
Как известно, с рождением государства возникает такое социальное явление, как преступность, подрывающая установленный государством правопорядок, борьба с которой становится одной из важнейших его функций. Для ее реализации в государственном механизме создавались звенья, которые в совокупности составили особую систему раскрытия и пресечения общеуголовных преступлений.
Рассматривая процесс зарождения и развития этой системы в отечественной истории, сле-
дует сказать, что он находился в прямой зависимости от общего уровня экономического, социального и культурного развития общества, в котором функционировало государство. Другими словами, возникновение и развитие организационных и правовых инструментов раскрытия и пресечения преступлений прямо зависело от объективных факторов. Они определялись общим уровнем развития данного общества, в соответствии с которым строились конкретные формы государственной организации и которыми определялась роль права как регулятора общественных отношений.
Зарождение элементов системы раскрытия и пресечения преступлений происходит на начальной стадии формирования государства, когда еще были сильны пережитки первобытнообщинного строя. Конкретно это выражалось в том, что основным субъектом процесса раскрытия и пресечения преступления был не государственный орган, а пострадавшая сторона.
Русская Правда — свод законов Древнерусского (Киевского) государства, принятый в XI в., сообщает о таких формах раскрытия преступлений, как гонение следа и свод. и В обоих случаях закон возлагал обязанность их ^^ осуществления на пострадавшую сторону. ^ Гонение следа заключалось в розыске пре-
Зз ступника (чаще всего совершившего убийство) ^ по его следам в прямом смысле слова. Если следы вели в общину, то она либо выдавала пре-^ ступника, либо платила дикую виру — штраф < за убийство.
Е Свод — дознавательная процедура розыска
похищенной или утраченной вещи. Он состоял из двух вещей — заклича — публичного объявления пропавшей вещи и непосредственно свода — поиска вещи. В первом и во втором случаях розыск вел сам пострадавший. При обнаружении пропавшая вещь возвращалась хозяину. Вместе с тем начинает зарождаться государственная функция раскрытия преступлений. Источники сообщают, что в Древней Руси раскрытие преступлений постепенно становится государственной функцией. Этим занимались княжеские должностные лица — метельщики, мечники, десятские. В их пользу были установлены особые пошлины, кроме того, при проведении розыска и других мер по раскрытию преступлений они получали довольствие и содержание от жителей той местности, где вели розыскную работу. Закономерность объективного процесса общественного развития состоит в том, что роль государства как регулятора 8 общественных отношений непрерывно возрастает. Правопорядок, установленный государством, все больше приобретает значение фактора обеспечения его стабильности и прочности. Государство создает организационные инстру-
менты обеспечения и укрепления правопорядка. Таковыми стали государственные органы, осуществлявшие деятельность по раскрытию и пресечению преступлений. При этом следует отметить, что первоначально процессуально их деятельность не разграничивала сыскные и следственные действия. Согласно Судебнику 1497 г. уполномоченные судебных органов — недельщики — посылались на места для раскрытия и пресечения преступлений. Складывавшиеся в обществе отношения, основанные на социальном неравенстве, вели к возрастанию уровня преступности. Поэтому в XV в. начинает зарождаться, а в последующем становится ведущей процессуальная форма, получившая название розыск (сыск). Она осуществлялась государственными органами, выполнявшими функции полиции и предусматривала не только выявление лиц, подозреваемых в преступлении, но и способы, методы раскрытия преступлений, основанные на пытках, применении жестоких мер физического воздействия. Соборное Уложение 1649 г. предусматривало: «А приведут татя ... и того татя пытать» [9]. Надо сказать, что пытки как средство дознания сохранялись довольно длительное время. В XVIII в. они получили юридическое оформление. В царском Указе «Обряд, како обвиняемый пытается», которым предусматривалась детальная процедура дознавательных действий путем пыток, устанавливалась юридическая форма протоколирования этой процедуры: «Для пытки приличив-шихся в злодеяниях, сделано особливое место, называемое застенок, огорожен полисадником и покрыт для того, что при пытках бывают судьи и секретари, и для записки пыточных речей подъячий, и, в силу указу 742-го году, велено записав пыточные речи, крепить судьям, не выходя из застенка» [10, с. 84].
В то же время логика розыска предполагала и использование негласных методов раскрытия преступлений. Согласно изданному 2 сентября 1695 г. именному царскому указу, воеводам в городах предписывалось «про воров и разбойников проведовать тайно всякими мерами» [5]. Однако эта форма розыска еще не получила широкого развития.
В XVI в. функции раскрытия и пресечения преступлений выполнялись губными избами — органами местного управления, находившимися в уездах. Губные избы ведали «разбойные, убийственные и татийные дела, про татей и разбойников сыски вели, и того смотрели и берегли накрепко, чтобы однолично нигде татей и разбойников, разбойничьих станов и приездов не было» [4, с. 383—384]. Как представляется, упоминание о «станах» и «приездах» татей и разбойников свидетельствует об устойчивом характере этих тяжких преступлений.
В качестве органа, направлявшего деятельность губных изб, выступал Разбойный приказ, который являлся центральным органом общеуголовной полиции, а губные избы — его местными органами. Исключение составляла столица — Москва. Здесь преследованием разбойников и иных лихих людей занимался Земский приказ. В Соборном Уложении 1649 г. устанавливалось: «А которые воры крадут, и убийственные и всякие дела чинят на Москве: ведать на Земском приказе, а в Разбойном приказе тех дел ничем не ведати» [9]. Поскольку губные избы не справлялись с «разбойными и татийными делами», в XVI — начале XVII в. в помощь им на места стали направляться «особые обыщики». Они присылались из Москвы «в случае умножения в какой-либо местности разбоев и татев». Особые обыщики назначались из дворян, непригодных для несения воинской службы. По прибытию на место особые обыщики производили розыскное действие — так называемый повальный обыск. Его цель состояла в получении сведений о том, кто в данной местности занимается кражами и разбоем. В назначенном месте собирали «съезд», на котором должны были присутствовать представители всех социальных групп: князья, дети боярские, их приказчики, служители религиозного культа, крестьяне — «с выти по человеку». Сведения, полученные в результате обыска (допроса), вносились в протокол («список»), к которому допрошенные «прикладывали» руки. Названных в процессе обыска «лихими людьми» (т. е. опасными преступниками) доставляли к обыщику. Если они скрывались, принимались меры к их поимке. Эту функцию выполняли специальные должностные лица — «бирючи», которые сообщали на торгу о необходимости задержания тех или иных лиц. Посылаемые на места обыщики не были обязаны вступать в контакт с местными органами власти. Это было необходимо для сохранения тайны розыскных мер. Характерно в этом смысле предписание царского указа от 17 октября 1687 г.: «По язычным молкам и по лихованным обыскам в татийных и убийственных делах и по челобитию всяких чинов людей, в таких же делах и на выемку поличного посылать по Приказу сыскных дел всяких чинов людей до которых те воровские дела дойдут, не темы приказы, в которых приказах те московские слободы ведомы, для того, чтобы за продолжением времени тех слобод огово-ронные люди, сведав на себя язычную молку, не убегали и не укрывались и поличного из домов не вывозили, а истцам бы от того лишней волокиты не было» [4, с. 383—384].
Деятельность общегосударственных органов по раскрытию и пресечению преступлений
предусматривала розыск скрывшихся преступников. С этой целью на места направлялись так называемые росписи примет разбойников «для поимки означенных разбойников». В 1641 г. подобная роспись была направлена «на имя шуйского земского старосты Клима Лисина». В ней содержался перечень лиц, которые разыскивались: «Сережка Афанасьев собою низмен, плоск, белолик, кудряв, борода невелика, бела, плешив, глаза беловаты, углецкий, выемщик»... Всего в росписи содержалось 16 имен с указанием их примет [12].
Еще более детальными и конкретными были так называемые памяти, в которых указывались приметы скрывавшихся преступников. 27 мая 1668 г. из Казанской в Нижегородскую приказную избу поступила память о побеге Ивана Леонтьева по прозвищу Самара. Сообщалось, что ночью 5 мая «вор и разбойник Леонтьев, уроженец села Воронино Нижегородского уезда бежал из-под стражи. Его приметы: «ростом из средних, не мал, в плечах широк, волосы на голове светлорусы, борода невелика свет-лоруса, лобаст, пытан и жжон». Чиновным людям Нижегородского уезда предлагалось объявить «всяких чинов людям, чтобы. у себя того Ивашка не задержали и не таили, а привели б к нам в Нижней в съезжую избу к записке. И буде кто того разбойника Ивашка, поймав, к вам в съезжую избу к записке приведет, и вам бы, господа, того разбойника Ивашка Самару прислать в Казань за крепкими караулы да о том к нам велеть отписать» [1, с. 38].
Многие преступления совершали крестьяне, бежавшие от своих помещиков. Они нападали на помещичьи владения, занимались разбоями, грабежами. Для борьбы с этим явлением, которое приобрело опасные масштабы, был вновь учрежден институт сыщиков (сысчиков). Ими стали должностные лица, которые из Петербурга направлялись на места для раскрытия и пресечения разбоев, грабежей, совершавшихся беглыми крестьянами. Деятельность сыщиков регламентировалась специальными правовыми актами. 12 октября 1711 г. Сенат издал Указ «О беспрепятственном розыске, преследований сыщиками воров, разбойников и их сообщников по всем губерниям» [6].
Указ предписывал сыщикам «за теми ворами и разбойниками в погоню самим гонять». Губернаторы обязывались оказывать сыщикам всемерное содействие, «дабы во всех местах такими сысками и розысками воровство искоренялось». Необходимо отметить, что сыщики редко пользовались негласными методами раскрытия преступлений. Они вели дознание путем опроса свидетелей, использования слухов («язычных молок»), оценки вещественных доказательств («воровской рухляди») [6].
Как видим, в XV—XVШ вв. в силу объективных факторов, обусловивших необходимость осуществления государственной функции борьбы с преступностью, сложились различные формы раскрытия и пресечения преступлений. Характеризуя их природу, следует иметь в виду, что деятельность должностных лиц, занимавшихся раскрытием и пресечением преступлений, нельзя квалифицировать как оперативно-розыскную или следственную в современном смысле слова. Эта деятельность содержала в себе признаки и той, и другой формы, как бы соединяла их воедино. Проводилась она чиновниками единых органов, выполнявших розыск и следствие и осуществлявших правосудие. Лучшие из них обладали здравым смыслом и накопленным опытом. На наш взгляд, в России в условиях господства феодализма, крайне низкого уровня грамотности населения (даже среди господствующего класса) по-другому быть не могло.
Рассмотренные выше организационные формы и методы раскрытия и пресечения преступлений можно расценивать как элементы будущей системы этой деятельности государства, которая соединила их в одно целое. и В 1718 г. в России была образована регуляр-
2 ная полиция. В Пунктах, данных генерал-по-^ лицмейстеру Антону Дивиеру для руководства, Зз четкой формулировки о борьбе с преступно-^ стью не содержалось. О сыске (розыске) как форме деятельности полиции по раскрытию ^ и пресечению преступлений вообще не упо-< миналось. То же можно сказать о Регламен-Е те или Уставе Главного магистрата от 16 января 1721 г., в котором имелась глава «О полицейских делах». Здесь полиция характеризуется как инструмент утверждения в обществе «добрых гражданских порядков» [7].
Об отсутствии четкого правового определения обязанности полиции по осуществлению розыскной деятельности свидетельствуют и кадровые штаты полиции. В книге И. К. Кирилова «Цветущее состояние Российского государства», изданной в 1727 г. и переизданной в 1977 г. издательством «Наука», содержатся такие сведения: «Главная полицмейстерская канцелярия имела в своем штате генерал-полицмейстера, асессора — 1. Приказных: секретарь — 1, переводчик — 1, канцеляристов — 3, подканцеляристов — 6, копиистов — 6. Прапорщик — 1, сержантов — 3, капралов — 4, солдат — 33, барабанщиков — 3, сторожей — 2, заплечный мастер (палач — Р. М.) — 1. Московская полицмейстерская канцелярия состояла из обер-полицмейстера. Приказных: секретарей — 4, рас-ходчик — 1, канцеляристов — 9, подканцеляристов — 4, копиистов — 22» [2, с. 77].
Поэтому в начальный период формирования регулярной полиции в России продолжа-
ли сохраняться отдельные уголовно-сыскные органы. В 1724 г. для производства розыскных дел особой важности была учреждена Контора розыскных дел. Но она не имела собственных штатных работников и при необходимости привлекала к розыску чиновников Сената.
Императрица Анна Иоанновна в 30-е гг. XVIII в. вновь возродила Сыскной приказ. Однако его компетенция ограничивалась Московской губернией, в пределах которой он осуществлял розыск. Это объяснялось тем, что в Московской губернской канцелярии накопилось более 21 тыс. уголовных дел [3, с. 91].
В 1742 г. по указу императрицы Елизаветы Петровны при Главной полицмейстерской канцелярии была создана Экспедиция для розысков по делам воров и разбойников. Она действовала в Петербурге и на территории Петербургской губернии. В указе императрицы отмечалось, что розыском воров и других преступников занимается специальное полицейское учреждение, которому должна оказывать содействие администрация городов и уездов губернии [1, с. 55].
В 1744 г. была издана Инструкция Елизаветы Петровны о сыщиках «для искоренения воров и разбойников»: с полным наставлением, «дабы те злодейства не только пресечены, но и конечно искоренены были...» [8]. В последующем сыщики получили право проверки паспортов у лиц, вызывавших подозрение.
В 1762 г. царь Петр III упразднил должность сыщика. Его функции были переданы губернским, провинциальным и воеводским канцеляриям.
В 1763 г. в Петербурге была учреждена Розыскная экспедиция, которой поручалось ведать дела «татийные, разбойные и убийственные». Однако в 1782 г. она была ликвидирована и ее функции перешли к Управам благочиния. Согласно Уставу благочиния 1782 г. вновь созданные органы выступали как судебно-по-лицейские органы. Одними из важных их функций являлись «открытие преступлений и проступков, предупреждение оных, имании под стражу преступников, исследовании на месте, обнаружении и утверждении доказательств преступлений или проступков, и да воспрепятствует злому учинить злое и да воздержится от неистовства и преступлений».
Полицейские части, на которые делились Управы благочиния, занимались дознанием по уголовным делам, частный пристав был обязан в случае совершения преступления выяснить все обстоятельства, связанные с ним. Статья 108 Устава благочиния, или полицейского устанавливала: «Частный пристав в случае уголовного преследования лично имеет исследовать: 1) О особе над кем учинено. 2) О действии,
что учинено. 3) О способе и орудии, чем учинено. 4) О времени, когда учинено. 5) О месте, где учинено. 6) О околичностях, объясняющих с намерением или без намерения, и утверждающих или обличающих, как учинено. 7) Преступника, кем учинено» [9].
Организационная структура Управы благочиния не предусматривала подразделения, главной задачей которого являлось бы непользование негласных методов работы как основного способа раскрытия и пресечения преступлений. Как представляется, это было обусловлено тем, что при господстве феодальных отношений основная масса населения (крепостные крестьяне) жила в сельской местности под надзором помещиков, которые чаще всего сами устраняли всякого рода эксцессы1. Города в большинстве были малонаселенными и уровень преступности там был относительно невысоким. Тяжкие преступления были сравнительно редкими и, как правило, совершались в состоянии алкогольного опьянения, поэтому проблема их раскрываемости не стояла остро. Так, в Москве при населении 370 тыс. человек даже в середине XIX в. совершалось пять-шесть убийств, два-три грабежа и разбоя в год, около 400 случаев мошенничества и 700 краж, примерно две трети которых раскрывались [1, с. 116].
Примерно так же обстояло дело в Санкт-Петербурге. В 1831 г. там было совершено краж в 60 раз меньше, чем в Лондоне с населением в три раза большим, чем в столице России [1, с. 116].
1 Созданный в 1775 г. нижний Земский суд (полицейский орган в сельской местности) должен был «смотрение иметь и разведовать в селении и близ него против воров, разбойников, злоразгласителей, беглых». Однако имевшиеся штаты вряд ли могли позволять вести полноценные действия по розыску преступников, если возникала такая необходимость.
Список литературы:
1. Борисов А. В., Малыгин А. Я., Мулукаев Р. С. Полиция Российской Империи. М., 2013.
2. Кирилов И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. М., 1977.
3. Крылов И. Ф, Бастрыкин А. И. Розыск, дознание, следствие. Л., 1984.
4. Памятники русского права. Вып. 6. М., 1963.
5. Полное собрание Законов Российской империи. Собрание первое. СПб., 1830. Т. III (1689-1699 гг.). № 1515.
6. Полное собрание Законов Российской империи. Собрание первое. СПб., 1830. Т. IV (1700-1712 гг.). № 2439.
7. Полное собрание Законов Российской империи. Собрание первое. СПб., 1830. Т. V (1713-1719 гг.). № 3708.
Поэтому, представляется, что отнюдь не случайно потерпел неудачу выдвинутый в 1842 г. проект создания специальной сыскной полиции, подчиненной непосредственно обер-полицмейстеру. Это являлось следствием того, что для ее создания еще не сложились устойчивые объективные условия, прежде всего относительно невысоким оставался уровень преступности. Нельзя, конечно, абстрагироваться и от того факта, что кадры российской полиции оставляли желать лучшего. Неслучайно М. М. Сперанский, говоря о необходимости реформы полиции, вынужден был констатировать, что это трудно сделать в ближайшее время. Причина — большая часть служащих малограмотна и неспособна достойно выполнять свои обязанности [11, с. 160].
Подводя итоги, можно характеризовать рассмотренный этап эволюции системы раскрытия и пресечения преступлений в дореволюционной полиции как этап, на котором сложились отдельные элементы этой системы.
Следует иметь в виду, что эти элементы не только не были связаны воедино, но и не все получили развития и легли в основу цельной ^ системы раскрытия и пресечения преступлений и в полиции Российской империи. Порожденные ^ историческими условиями, они не отвечали ^ требованиям профессиональных методов рас- 5 крытия и пресечения преступлений. Поэтому ^ закономерно перестали использоваться. Тем не менее составляли неотъемлемую часть эво- ^ люции рассматриваемой системы. Им на сме- < ну пришли выработанные практикой способы ^ и приемы раскрытия пресечения преступлений, которые составили цельную, единую апробированную систему. Ее рассмотрение — предмет следующей статьи.
References:
1. Borisov A. V., Malygin A. Ya, Mulukaev R. S. Polici-ya Rossijskoj Imperii. M., 2013.
2. Kirilov I. K. Cvetushchee sostoyanie Vseros-sijskogo gosudarstva. M., 1977.
3. Krylov I. F, Bastrykin A. I. Rozysk, doznanie, sledstvie. L., 1984.
4. Pamyatniki russkogo prava. Vypusk shestoj. M., 1963.
5. Polnoe sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. SPb., 1830. T. III (1689— 1699 gg.). № 1515.
6. Polnoe sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. SPb., 1830. T. IV (1700— 1712 gg.). № 2439.
7. Polnoe sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. SPb., 1830. T. V (1713— 1719 gg.). № 3708.
8. Полное собрание Законов Российской империи. Собрание первое. СПб., 1830. Т. XII (1744-1748 гг.). № 9026.
9. Полное собрание Законов Российской империи. Собрание первое. СПб., 1830. Т. I (1649-1675 гг.). № 153.
10. Семиевский М. И. Очерки и рассказы из русской истории XVIII в. Слово и дело. СПб., 1884.
11. Сперанский М. М. Проекты и записки. М.-Л., 1961.
12. Старинные акты, собранные преимущественно к описанию лиц и его окрестностей. М., 1853.
8. Polnoe sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. SPb., 1830. T. XII (17441748 gg.). № 9026.
9. Polnoe sobranie Zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. SPb., 1830. T. I (16491675 gg.). № 153.
10. Semievskij M. I. Ocherki i rasskazy iz russkoj is-toriiXVIII v. Slovo i delo. SPb., 1884.
11. SperanskijM. M. Proekty i zapiski. M.-L., 1961.
12. Starinnye akty, sobrannye preimushchestvenno k opisaniyu lic i ego okrestnostej. M., 1853.
ы
H
2
^
x
л
<
£ H
iC
<
< X
42
