CC BY
173
УДК: 343.213.3
ББК: 67.408
Каюмова А.Р.
ЭВОЛЮЦИЯ ПРОСТРАНСТВЕННОЙ СФЕРЫ ДЕЙСТВИЯ ПРИНЦИПОВ
УГОЛОВНОЙ ЮРИСДИКЦИИ ГОСУДАРСТВ: ДОКТРИНА «ЭФФЕКТА»
Kayumova A.R.
EVOLUTION OF THE TERRITORIAL APPLICATION OF THE PRINCIPLES OF THE CRIMINAL JURISDICTION OF STATES: THE DOCTRINE OF "EFFECT"
Ключевые слова: уголовная юрисдикция, территориальная юрисдикция, принципы уголовной юрисдикции, пространственная сфера действия уголовного закона, объективная территориальность, доктрина «эффекта».
Keywords: criminal jurisdiction; territorial jurisdiction; principles of criminal jurisdiction; territorial application of the criminal law; objective territoriality; doctrine of "effect".
Аннотация: исходя из основ государственного суверенитета, территориальный принцип действия уголовного закона в пространстве всегда был и является решающим при разрешении вопросов установления и реализации юрисдикции государствами. Между тем, в современную эпоху глобализации существует тенденция к расширению ее общепринятого толкования в отношении ряда конкретных составов преступлений, совершенных вне пределов территории государства юрисдикции, но имеющих для него существенные отрицательные юридические последствия. Таким образом, сегодня в международном праве и национальном законодательстве происходит размывание четких границ между территориальностью и экстратерриториальностью закона в традиционном понимании.
В статье автор подробно рассматривает генезис и развитие доктрины «эффекта» в уголовном законодательстве государств и ее постепенное распространение на сферу международно-правового регулирования. По итогам исследования данного вопроса автор обосновывает целесообразность выделения в рамках территориальной юрисдикции трех самостоятельных принципов - субъективной территориальности, объективной территориальности и «эффекта» (последствий).
Abstract: based on the foundation for State sovereignty, the territorial principle of spatial validity of criminal law has always been decisive in resolving issues and implementing the jurisdictions of states. Meanwhile, in the modern era of globalization, there is a tendency to expand its generally accepted interpretation of a number of specific offenses committed outside the territory of the state of jurisdiction, which have significant negative legal consequences for it. Thus, there is a blurring of clear boundaries in international law and national legislation today between territoriality and extraterritoriality of the law in the traditional sense.
In the article, the author examines in detail the genesis and development of the doctrine of "effect" in the criminal legislation of states and its gradual extension to the sphere of international legal regulation. Based on the results of the study of this issue, the author justifies the expediency of singling out within the territorial jurisdiction three independent principles - subjective territoriality, objective territoriality and "effect" (consequences).
Как известно, уголовная юрисдикция государств в отношении физических лиц основана на ряде базовых принципов. Основными из них являются территориальный; персональный (национальный, принцип активного гражданства); принцип защиты (безопасности или реальный); пассивный персональный
(принцип пассивного гражданства) и универсальный принцип. Относительно существования данных правооснований отправления юрисдикции давно уже достигнут широкий консенсус в доктрине международного и внутригосударственного права. В то же время, ряд исследователей к указанным принципам до-
бавляют еще принцип флага и представительный принцип или принцип распределения компетенции1, а также принцип эффекта, взяв за основу последствия совершенного преступления.
Определение сферы действия уголовного закона - один из самых ранних институтов международного уголовного права. В этом отношении характерно содержание работ русских и зарубежных ученых-международников дооктябрьского периода, в которых сам предмет международного уголовного права ограничивался вопросами о подсудности и вопросами оказания правовой помощи по уголовным делам, включая выдачу преступников.2 П.И. Люблинский, ставя знак равенства между международным уголовным правом и проблемой действия уголовного закона в пространстве, писал: «В настоящей статье мы предполагаем коснуться некоторых из пробелов, обнаружившихся в области определения пределов действия уголовного права, или, как принято называть эту область, - в сфере международного уголовного права». Анализ работ указанных авторов свидетельствует о том, что в предмет международного уголовного права они вкладывали, в сущности, регулирование двух вопросов: о правах и обязанностях государств в преследовании уголовных правонарушений, совершенных за пределами их территории, и пределы оказания государствами правовой помощи в преследовании уголовных преступлений.
Оба этих вопроса рассматривались и оценивались представителями науки международного и уголовного права различно. Применительно к первому вопросу в теории вы-
1 Cameron L. The protective principle of international criminal jurisdiction. Dartmouth, England, 1994. P. 19.
2 Piggot F.T. Exterritoriality. The Law relating to consular jurisdiction and to residence in oriental countries // Hong Kong-London, 1907; Мартене Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов. СПб., 1905. Т. 2. С. 388; Ульяницкий В. Международное право. Томск, 1911. С.319; Даневский В.П. Пособие к изучению истории и системы международного права. Харьков, 1892. Вып. 2. С. 33; Спасович В. Учебник уголовного права. СПб., 1863. Т. 1. С. 74; Мирлес А. Краткий курс международного права. Киев, 1911. С. 85; Казанский П. Учебник международного права. Публичного и гражданского. Одесса, 1902. С. 481.
3 Люблинский П.И. Вопросы международного
уголовного права в связи с настоящей войной //
Известия МИД. Пг., 1917. Кн. 1, 2. С. 216.
двигались четыре концепции: территориальное действие уголовных законов, теория личной подсудности, реальная теория и космополитическая (или универсальная) теория.
С течением времени данные концепции развивались и трансформировались. Сегодня в доктрине международного и уголовного права большинство ученых выделяет два вида уго-
4
ловной юрисдикции - территориальную и экстратерриториальную, имеющие в своей основе пять вышеуказанных принципов.
Принципы уголовной юрисдикции имеют в своей основе нормы международного и внутригосударственного права. Базируясь на позиции национального суверенитета и верховенства государства в пределах своей территории, на обычных правовых нормах, под воздействием расширения и углубления международного сотрудничества, они постепенно преобразовывались со временем, обретая современную форму в международных договорах.
Рассматривая базовые принципы юрисдикции государств, В. Лоу отмечает, что их значение трудно переоценить, поскольку именно они определяют пределы государственной власти в сфере управления и принуждения, разграничивают компетенцию государств и других участников международного общения5. Неудивительно поэтому, что данные принципы привлекают пристальное внимание со стороны представителей юриспруденции как в теоретическом, так и практическом плане.
Одним из основных юрисдикционных принципов в международном праве является принцип территориальности. Концепция территориальности олицетворяет один из аспектов суверенитета, осуществляемого государством внутри своих территориальных границ, и является непреложным основанием для применения прав, которыми обладает государство .
Право государства осуществлять исклю-
4 В последние годы наметилась тенденция рассмотрения универсальной юрисдикции в качестве самостоятельного вида уголовной юрисдикции государств.
5 Lawe V. Jurisdiction // International Law / ed. by M.D. Evans. 2nd ed. 2006. P. 336.
6 Akehursts, Jurisdiction. Р. 177.; Rlann Cf., Doctrine of Jurisdiction. Р. 49-51, также Brownlie J., Principles. P. 303.
чительную власть на своей территории может быть признано фундаментальной аксиомой классического международного права1. О преимущественном значении территориальной юрисдикции свидетельствует анализ международных договоров периода начала нашей эры2. На внутригосударственном уровне одним из первых государств, установивших территориальный принцип действия уголовного закона, стала Франция . Отстаивался приоритет территориального принципа и в российской правовой доктрине. «Прежде всего государство стало относиться сознательно, конечно, к своим уголовно-карательным обязанностям в пределах своей территории», - отмечал Ф.Ф. Мартенс4.
Территориальная юрисдикция предполагает полное осуществление законодательной, исполнительной и судебной власти государства в отношении всех лиц, находящихся в пределах его территории, включая сушу, внутренние воды, территориальное море, а также примыкающее воздушное пространство. Это правило распространяется как на граждан этого государства, так и на иностранцев и лиц без гражданства.
Принцип территориальности, лежащий в основе территориальной юрисдикции, в последнее время расширен в доктрине и на практике в связи с разнообразием ситуаций, подпадающих под его действие. В этом контексте выделяют субъективный и объективный принцип территориальности. В первом случае государство имеет право осуществлять уголовную юрисдикцию в отношении преступления, совершенного на его территории, но оконченного за границей (субъективная территориальность). Во втором случае, под юрисдикцию государства может попасть преступление, которое в целом совершено за пределами территории государства, однако его последствия затрагивают интересы этого государства (объ-
1 O'Connell D.P. International Law. 2nd ed. L., v. I, 1970. Р. 403.
2 Хачатуров Р.Л. Уголовно-правовое содержание договоров Киевской Руси с Византией // Советское государство и право. 1987. № 8. С. 125.
3 Территориальный принцип был закреплен в Декрете 1792 г., принятым Законодательным собранием Франции // Французский уголовный кодекс. М., 1947. С. 115.
4 Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов. СПб., 1883. Т. 2. С. 389.
ективная территориальность)5.
Объективная территориальность лежит у истоков возникновения так называемой доктрины «эффекта» или последствий, назначение которой состоит в том, чтобы обосновать юрисдикцию государства в отношении преступления, последствия которого распространяются на его территорию6. Данная доктрина вызывает многочисленные дискуссии среди ученых, поскольку многие отождествляют ее с объективной территориальностью.
Между тем, в процессе начавшейся в 2006 году работы Комиссии международного права ООН по кодификации экстратерриториальной юрисдикции доктрина последствий («эффекта») относится к «юрисдикции, установленной применительно к поведению иностранного гражданина, имевшему место вне территории государства, которое имеет серьезные последствия на этой территории»7. В то же время принцип объективной территориальности понимается как «относящийся к юрисдикции, которую государство может осуществлять в отношении лиц, имущества и действий вне его территории, если какой-либо составляющий элемент поведения, подлежащего регулированию, имел место на территории государ-ства»8. Таким образом, «эффект» или последствия от деяния в случае доктрины не требует элемента присутствия преступного поведения на территории государства юрисдикции9, а объективная территориальность означает возможность установления юрисдикции государства, когда хотя бы часть преступления была совершена на его территории .
5 Kawagishi Sh. Extraterritoriality and International Law // Trilateral Perspectives on International Legal Issues: relevance of domestic law and policy / ed. by K. Young, Y. Iwasawa. Transnational Rublishers, Inc. Irvington, 1996. Р. 150.
6 Samie N. The Doctrine of «effects» and the Extraterritorial application of Antitrust Laws // Lawyer of the Americas. 1982. Vol. 14, № 1. Р. 23.
7 Документ Отдела по кодификации ООН. URL: http://legal.un.org/ilc/reports/2006/russian/annexes.pdf
8 Там же.
9 Ireland-Piper D. Prosecutions of Extraterritorial Criminal Conduct and the Abuse of Rights Doctrine // Utrecht Law Review. 2013. Vol. 9, issue 4. URL: http://www.utrechtlawreview.org/
10 Extraterritorial Jurisdiction in Theory and Practice // ed. by K.M. Meessen. London, The Hague, Boston, 1996. Р. 106.
Для уяснения правовой природы доктрины «эффекта» следует обратиться к истории ее зарождения. Изначально она применялась и была ориентирована исключительно на преследование экономических правонарушений в области конкурентного права в Соединенных Штатах. Ее основателем считается известный американский судья и судейский философ Биллингс Лернед Хэнд, который и вывел в 1945 году формулу «эффекта» во время судебного процесса по делу United States v. Aluminum Co. of America (ALCOA) (Алюминиевая компания Америки) относительно нарушения антимонопольного законодательства США. Он отметил, что «любое государство может привлечь к ответственности иностранное лицо за деяние, совершенное за его пределами, но имеющее негативные последствия внутри этого государства и наказуемое в этом государстве»1.
После данного судебного процесса Соединенные Штаты стали активно использовать доктрину «эффекта» для осуществления своей юрисдикции на этом основании. В этой связи Джон Реймонд даже назвал этот алюминиевый прецедент «религией», которой следуют национальные суды Америки по делам о нарушении антимонопольного законодательства2. На протяжении долгих лет США применяли свое антимонопольное, налоговое, финансовое законодательство для урегулирования последствий экономических правонарушений, совершенных иностранными фирмами за пределами страны.
Впоследствии Европейское экономическое сообщество, а впоследствии Европейский Союз также стали принимать судебные решения на основе доктрины «эффекта». В одном из таких постановлений Суда первой инстанции ЕС сказано, что национальность компаний применительно к антимонопольному законодательству не имеет значения, и, соответственно, применение Регламента ЕС, регулирующего процедуру слияния компаний, расположенных за пределами организации, «оправдано со стороны международного публичного права, когда можно предвидеть, что
1 United States v. Aluminum Co. of America (ALCOA). 148 F.2d 416 (2d. Cir. 1945). P. 443.
2 John M.R. A New Look at the Jurisdiction in ALCOA // American Journal of International Law. 1967. Vol. 61. P. 559.
такое слияние может вызвать быструю и значительную реакцию в Сообществе» .
С момента своего создания формула «эффекта» применялась в основном в области конкурентного права, в сфере свобод передвижения для урегулирования экономических отношений. Но есть мнение, что, принимая решение по знаменитому Делу Лотос в 1927 году, Постоянная Палата международного правосудия и не подозревала, что решающую роль при разрешении спора в пользу Турции, имел именно фактор негативных последствий («эффекта») в виде причинения смерти подданным Турции4.
Постепенно доктрина «эффекта» была распространена из сферы международного частного права на другие отрасли юриспруденции, а именно в область уголовного права. Наряду с другими принципами установления юрисдикции, доктрина включена в Свод законов в области внешних сношений США 1987 года (§403), где она означает возможность осуществления юрисдикции в отношении деяния, которое совершено за пределами территории США, но его последствия имеют или могут иметь серьезные последствия в пределах их территории5. Помимо законодательства Соединенных Штатов, принцип «эффекта» содержится во внутреннем праве Великобритании, Италии, Аргентины, Мексики, Кубы, Китая.
По мнению ученых, применение доктрины влечет за собой возможность злоупотреблений и поэтому подвергается резкой критике. Особенно «достается» Соединенным Штатам, поскольку именно это государство имеет широкую практику в этом отношении. Например, отмечается, что несовершенство доктрины проявляется в сложности уголовной юрисдикции в отношении неоконченного посягательства - сговора. В этом случае для установления юрисдикции судебные органы
3 Judgment of the Court of First Instance of 25.3.1999 in case T-102/96, Gencor Ltd v Commission, (1999) E.C.R., page II-0753, at paras. 89-92.
4 Metzger S.D. The «Effects» Doctrine of Jurisdiction // The American Journal of International Law. 1967. Vol. 61, № 4. P. 1015-1018. URL: http://jstor.org/ stable/2197353
5 Restatement of the Law (3d) of Foreign Relations Law of the United States. URL: http: // legalsolu-tions.thomsonreuters.com/law-products/Restatements-of-the-Law/
США применяют так называемый «тест намерения», который проводится даже тогда, когда сговор, имевший место за пределами США, не был подтвержден каким-либо явным или любым действием, совершенным в США. Необходимо лишь доказать, что было намерение совершить его в пределах страны1.
А. Перриш считает, что применение доктрины «эффекта» только усугубляет проблему коллизии юрисдикций государств, поскольку означает «начало конца обозримых пределов территориальной юрисдикции» и «добровольное поощрение универсальной юрисдикции»2. Майкл Эйкхарст также называет доктрину «скользкой дорожкой», приближающей к универсальной юрисдикции, и единственным оправданием ее применения считает первичность последствий в государстве и наличие существенного ущерба3. С. Шиллер же вообще пишет о том, что трудно представить государство, которое не может на внутригосударственном уровне обосновать свою юрисдикцию объективной территориальностью или принципом защиты, а прибегает к доктрине «эффекта»4.
В международном уголовном праве принцип объективной территориальности и, как следствие, доктрина «эффекта» появились после 80-х годов прошлого столетия. По мере расширения международных связей и транснационализации уголовных преступлений они были включены в некоторые универсальные и региональные конвенции в качестве самостоятельных оснований для юрисдикции.
Одной из первых попыток сформулировать принцип «эффекта» можно считать положение статьи 27 Конвенции ООН по морскому праву 1982 года, которая гласит, что «уголовная юрисдикция прибрежного государства не должна осуществляться на борту иностранно-
1 Уголовное право зарубежных стран. Общая и Особенная части: учебник / под ред. И.Д. Козочкина. 3-е изд., перераб и доп. М.: Волтерс Клувер, 2010. С. 132.
2 Parrish А. The Effects Test: Extraterritoriality's Fifth Business // Vanderbilt Law Review. 2008. Vol. 61, № 5. Р. 1470.
3 Akehurst М. Jurisdiction in International Law // British Yearbook of International Law. 1972-1973. Vol. 46. Р. 154.
4 Schiller W.St. International Jurisdiction in Cyber-
space: Which States May Regulate the Internet? // Federal Communications Law Journal. 1997. Vol. 50, iss. 1. URL: http://www.repository.law.indiana.edu/fclj/vol50/iss1/5
го судна, проходящего через территориальное море, в отношении преступления, совершенного на борту, за исключением, в том числе, случаев, когда последствия преступления распространяются на прибрежное государство».
Доктрина «эффекта» отражена также в Конвенции ООН против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988 года. Вообще, национальное законодательство некоторых государств позволяет применять свои нормы в отношении лиц, которые просто вступают в сговор или намереваются ввезти наркотики из-за границы, несмотря на отсутствие какого-либо поведения на территории государства, претендующего на юрисдикцию5. Например, в Соединенных Штатах иногда обосновывают случаи задержания контрабандистов наркотиками в открытом море вероятной доставкой наркотических средств на территорию государства, и, как следствие, применением формулы «эффекта».
Анализ универсальных и региональных (европейских) конвенций в области противодействия транснациональным преступлениям показал, что в некоторых из них положения относительно установления уголовной юрисдикции содержат своего рода намек на применение доктрины. Например, формула «эффекта», зафиксированная в Конвенции ООН против коррупции 2003 года, выглядит следующим образом (статья 42 п. 2(с)): «... государство-участник может также установить свою юрисдикцию в отношении преступлений, признанных таковыми в соответствии с настоящей Конвенцией, когда ... преступление является одним из преступлений, признанных таковыми в соответствии с п.1(Ь)(и) ст. 23 (соучастие, сговор, покушение) настоящей Конвенции, и совершено за пределами его территории с целью совершения какого-либо преступления, признанного таковым в соответствии с п.1(а)(1, и) и (Ь)(1) ст. 23 (отмывание
доходов) настоящей Конвенции на его терри-
6
тории» .
Аналогичные нормы о применении
5 United States v. Noriega, 117 F.3-d 1206, at. 151519 (11th Cir. 1997).
6 Конвенция ООН против коррупции от 31 октября 2003 г. // Международное уголовное право в документах: учеб. пособие: в 2 т. / сост. Р.М. Валеев, И.А. Тарханов, А.Р. Каюмова. М.: Статут, 2010. Т. 1. С. 359.
юрисдикции государствами-участниками содержатся в Международной Конвенции о борьбе с финансированием терроризма
1999 года, Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности
2000 года. Можно считать, что криминализация торговли людьми, нелегальной иммиграции и контрабанды огнестрельным оружием, предусмотренная в Протоколах к Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности 2000 года, также предполагает установление юрисдикции на основании принципа «эффекта». Поскольку в самих трех Протоколах положение о юрисдикции государств отсутствует, а по статье 1 (п. 2), общей для всех, нормы Конвенции применяются mutatis matandis относительно их положений, то преступления, предусмотренные в этих актах должны рассматриваться как преступления по Конвенции и соответственно подпадать под предусмотренные ею юрисдикционные принципы.
Разбор конвенциональных положений относительно принципов установления уголовной юрисдикции показал, что принцип «эффекта» предусмотрен в отношении той категории преступлений, которые условно принято причислять к разряду экономических: это - коррупция; легализация преступных доходов; контрабанда наркотических средств, оружия; торговля людьми; нелегальная иммиграция.
В то же время, ни одна специализированная конвенция по борьбе с тем или иным транснациональным преступлением не исключает осуществления государством-участником любой уголовной юрисдикции, установленной в соответствии со своим внутренним законодательством. Поэтому считаем, что чрезвычайно большое значение имеет емкое внутригосударственное правовое закрепление всех вероятных, релевантных способов установления юрисдикции. И здесь необходимо четкое определение места совершения преступления.
В доктрине утверждается, что государство может привлечь лицо к ответственности на основании принципа территориальности в том случае, если хотя бы часть преступления была совершена на его территории1, то есть в
1 Extraterritorial Jurisdiction in Theory and Practice / ed. by K.M. Meessen. London; The Hague; Boston, 1996. P. 106.
этом случае речь идет о совершении длящегося, продолжаемого, неоконченного преступления и преступления, совершенного в соучастии. Во внутригосударственном уголовном законодательстве ряда стран закрепляется, что уголовный закон применяется и тогда, когда на территории государства преступление не только закончилось, но и было начато или продолжалось.
В Уголовном кодексе РФ отсутствует прямое указание на то, что считать местом совершения преступления. Однако этот вопрос предлагается решать с учетом положения ч. 2 ст. 9 УК о времени совершения преступления, придающего решающее значение моменту совершения общественно опасного действия (бездействия). Местом совершения преступления следует считать территорию России в том случае, если преступное деяние (действие или бездействие) хотя бы частично совершено на любой части ее территории, а преступный результат наступил за пределами России.
В то же время, исходя из защиты интересов России и ее граждан, преступление должно считаться совершенным на территории нашей страны, если преступные последствия наступили на территории России или оно было пресечено на ее территории.
Учитывая несовершенство формулировок УК РФ в этой части, следует согласиться с мнением о необходимости внесения в него поправок. Так, предлагается трактовать термин «совершение преступления» с учетом момента его начала и окончания, а именно внести изменения в ч. 1 ст. 11 УК РФ, и преступлением, совершенным на территории Российской Федерации, признавать то, которое «начато, продолжалось или окончено на ее территории, либо совершено в соучастии с лицами, осуществившими преступную деятельность на территории иностранного государства»2.
Таким образом, территориальная юрисдикция продолжает оставаться базовой при разрешении вопросов установления и осуществления уголовной юрисдикции государств. Однако в последнее время практика подтверждает общую тенденцию к рас-
2 Хаснутдинов Р.Р. Территориальное и экстерриториальное действие уголовного закона: автореф. дис. ... канд. юр. наук; Казань. 2007. С. 17.
ширению ее общепринятого толкования в отношении ряда конкретных видов преступлений, совершенных за границей, которые имеют серьезные последствия для государства юрисдикции. Специфика этих деяний такова, что последствия возникают независимо от присутствия поведения на территории государства, но связь таких де-
яний с государством юрисдикции по территориальному признаку имеется. Поэтому считаем целесообразным выделять в рамках территориальной юрисдикции три принципа - субъективной территориальности, объективной территориальности и принцип «эффекта» (последствий).
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Уголовное право зарубежных стран. Общая и Особенная части: учебник / под ред. И.Д. Козочкина. - 3-е изд., перераб и доп. - М.: Волтерс Клувер, 2010. - 1056 с.
2. Хаснутдинов, P.P. Территориальное и экстерриториальное действие уголовного закона: автореф. дис. ... канд. юр. Наук. - Казань, 2007. - 22 с.
3. Akehurst, М. Jurisdiction in International Law // British Yearbook of International Law. 1972-1973. Vol. 46. Р. 154.
4. Extraterritorial Jurisdiction in Theory and Practice // ed. by K.M. Meessen. London, The Hague, Boston, 1996. Р. 106.
5. Ireland-Piper D. Prosecutions of Extraterritorial Criminal Conduct and the Abuse of Rights Doctrine // Utrecht Law Review. 2013. Vol. 9, issue 4. URL: http://www.utrechtlawreview.org/
6. John, M.R. A New Look at the Jurisdiction in ALCOA // American Journal of International Law. 1967. Vol. 61. Р. 559.
7. Kawagishi, Sh. Extraterritoriality and International Law // Trilateral Perspectives on International Legal Issues: relevance of domestic law and policy / ed. by K. Young, Y. Iwasawa. Transnational Rublishers, Inc. Irvington, 1996. Р. 150.
8. Metzger, S.D. The «Effects» Doctrine of Jurisdiction // The American Journal of International Law. 1967. Vol. 61, № 4. Р. 1015-1018. URL: http://jstor.org/stable/2197353
9. Parrish, А. The Effects Test: Extraterritoriality's Fifth Business // Vanderbilt Law Review. 2008. Vol. 61, № 5. Р. 1470.
10. Samie, N. The Doctrine of «effects» and the Extraterritorial application of Antitrust Laws // Lawyer of the Americas. 1982. Vol. 14, № 1. Р. 23.
11. Schiller, W.St. International Jurisdiction in Cyberspace: Which States May Regulate the Internet? // Federal Communications Law Journal. 1997. Vol. 50, iss. 1. URL: http://www.repository.law.indiana.edu/fclj/vol50/iss1/5
