CC BY
21Дау МЛ.
Аспирант Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Челябинский государственный университет».
Эволюция политических режимов в Западной Африке в конце XX - начале XXI в.
Введение
Западная Африка - регион, где началась антиколониальная борьба. Сегодня он находится в сфере интересов ведущих геополитических игроков мира - Франции, США, России, Китая. Здесь реализуется интеграционный проект Экономического сообщества западноафриканских государств (ЭКОВАС). По данным МВФ валовый внутренний продукт участников этого объединения достиг 564,86 миллиарда долларов. Если исходить из показателя покупательной способности, то страны-члены ЭКОВАС следует признать 25-й по величине экономикой мира [17, с 23-24]. Они обладают 30% всех африканских запасов нефти и 30% разведанных месторождений природного газа. Об их значимости свидетельствует высказывание Франсуа Миттерана, который будучи французским министром юстиции, еще в 1957 г. писал: «Без Африки, не будет никакой истории Франции в 21 - м веке» [9, с 99-107].
Начало 1990-х годов ознаменовало вступление Африки в новый этап демократических преобразований. Этот процесс привел к принятию почти во всех африканских странах конституций, закрепляющих демократию, в которых признание плюрализма, политической оппозиции, а также провозглашение прав и свобод являлись фундаментальными принципами. Демократическое обновление знаменовалось признанием верховенства закона и организацией выборов, ведущих к изменению политической системы в ряде государств региона. Хотя многие африканские страны добились значительного прогресса, препятствия остаются. Плохо подготовленные выборы или манипуляции с волеизъявлением приводят к насилию, блокирующему демократический процесс и диалог между политическими субъектами. Чтобы остаться у власти, некоторые главы государств меняют Конституцию или используют определенные институты (в частности, национальную ассамблею), тем самым ставя под сомнение
принцип разделения властей. Точно так же непрекращающиеся вооруженные конфликты и осуществление государственных переворотов в некоторых странах таких как: Мали, Кот-д'Ивуар, Гвинея, Гвинея-Бисау и др. подрывают переход к демократии. Африканский политический процесс очень сложен, поскольку у Африки нет собственной политической идентичности. Демократия и авторитаризм - два неоднозначных и нестабильных режима в Африке, особенно в ее западной части. Между ними существует гибридная система, которую местные аналитики считают лучшим вариантом политического управления.
В Западной Африке только государства Гана и Кабо-Верде считаются демократически ориентированными. По данным агентства Ecofin (Economist Intelligence Unit (EIU)), эти две страны являются несовершенными демократиями [21]. В большинстве африканских стран приняли гибридную политическую систему. Она представляет собой определенное противоречие между конституцией, законами и деятельностью политических лидеров. В конституции и законах содержится достаточно демократических норм, но последние зачастую не соблюдаются политиками. В Западной Африке странами «гибридной системы» являются: Сенегал, Либерия, Сьерра-Леоне, Бенин, Гамбия, Кот-д'Ивуар, Нигерия.
Существует группа стран, таких как: Того, Гвинея-Бисау, Мали, Мавритания, Буркина-Фасо, Нигер и Гвинея, где сразу после принятия независимости воцарился авторитаризм, основанный на верховенстве исполнительной власти и ограничении гражданских и политических прав. При этом различные ветви власти - законодательная, исполнительная и судебная не являются независимыми. Все полномочия принадлежат верховной власти, партии, группе или правящей организации. Сложная панорама политической ситуации в Западной Африке актуализирует сравнительное исследование различных ее систем.
Несовершенная демократия в Африке
Изучение демократии, как правило, тщательно проводит различие между моделями и опытом. Первые являются нормативными и определяют, какой должна быть демократия; вторая описывает, что на самом деле происходит при установлении и практике демократического режима. Со временем модели и опыт влияют друг на друга, не смешиваясь. В Африке нет ничего сравнимого: эксперименты там производят впечатление, что они истощают себя, чтобы достичь недостижимых моделей, не сумев стабилизировать себя в специфической и идентифицируемой форме, которая могла бы основать первоначальную разновидность демо-
кратии. Наоборот, сумма практик, накопленных после многочисленных демократических переходов, служит лишь подпиткой для длинного списка «демократий с прилагательными», более или менее искаженных или недоработанных форм современной западной модели. Эти «демократии с прилагательными», которых в 1997 году во всем мире уже насчитывалось 550 разновидностей, описывают многие африканские переживания, например, авторитарные демократии, неопатримониальные демократии, управляемые демократии, нелиберальные демократии; они образуют болото, в котором увязают попытки классификации [6, с. 430]. Изучение историчности концепций демократии не позволяет сказать, является ли современная Африка «демократизируемой» в истинном смысле этого слова. Заслугой установления демократии в Африке является торжественное подтверждение универсального характера принципов и правил, на которых основана вся демократия и которые вращаются вокруг примата всеобщего избирательного права, разделения властей, независимости правосудия, гарантии свободы слова и уважения прав человека. Помимо определенных достижений, которые позволяют нам говорить о том, что Африка встала на путь демократизации, сегодня есть и другие достижения, свидетельствующие о том, что африканские государства хотят консолидировать и укрепить свою демократию. Достигнутый таким образом прогресс можно обобщить в трех основных направлениях: освящение конституционной демократии, прогрессивное построение верховенства права и организация состязательных и прозрачных выборов.
В Африке демократия является фактором искоренения коррупции [7, с. 718]. Граждане связывают с ней надежду на установление правильных институтов и принципов верховенства закона, которые способствуют выявлению теневых политических практик, их раскрытию и применению соответствующих санкций [14, с. 117-142]. Но глобальные рейтинги политических режимов выявляют заметные различия в трактовке понятия демократии местной элитой.
Возьмем в качестве примера Гану. Там после обретения независимости в 1960 г. произошла серия переворотов. За исключением Первой республики, периода правления Кваме Нкрума, который находился у власти без перерывов с 1960 по 1966 год. После десятилетия господства военных (Временного совета национальной обороны (ВСНО)) в 1992 году под национальным и международным давлением (Country Reports, Amnesty International, Africa Watch...) была принята либеральная конституция. Создание многопартийной системы в 1993 году привело Гану к демокра-
тической консолидации в рамках Четвертой республики. С тех пор было проведено четыре раунда свободных и открытых выборов. Мирная передача власти от Национального демократического конгресса (НДК) Джерри Ролингса к Новой патриотической партии (НПП) под руководством Джона Куфуора после выборов в декабре 2000 г. продемонстрировала укрепление ганской демократии. Но в 2009 г. На выборах вновь победила НДК, которая инициировала избрание президента Джона Атта-Миллса, что в конечном итоге предоставила Гане статус демократической модели государства. Во втором туре уровень участия был 72%. Недавнее исследование, проведенное кафедрой политологии Университета Легон (Великобритания) выявило, что 3/4 жителей Ганы убеждены в достоинствах новой избирательной системы.
Подчеркнем, что минималистскому видению демократии, понимаемому только в ее электоральном аспекте, мы предпочитаем широкое видение, которое Ларри Даймонд называет «либеральной демократией», а именно политической системой, основанной на демократических нормах и ценностях [8, с.464]. По его словам на нее влияет ряд факторов: индивидуальная свобода мнений и убеждений, собраний и демонстраций; права расовых и этнических меньшинств; право голосовать; предвыборная конкуренция между политическими партиями; равенство граждан перед законом; независимая судебная система; защита индивидуальных свобод; разделение властей; информационный плюрализм; наличие активного гражданского общества; контроль над армией и полицией.
Консолидация демократии оказала влияние на международную репутацию Ганы и, в частности, на ее имидж как хорошо управляемой страны. Именно это обстоятельство предопределило выбор Ганы американским президентом Бараком Обамой в 2009 г., в качестве стратегического партнера Соединенных Штатов. Гана также является бенефициаром программы «Вызовы тысячелетия», которая предоставляет поддержку странам, отвечающим критериям надлежащего управления [29, с. 39]. Многие международные рейтинги (Репортеры без границ (RSF), Африканский центр энергетической политики (ACEP), (ИЧР, Индекс человеческого развития ПРООН, Программа развития ООН) Международный валютный фонд (МВФ) Всемирный банк...) отражают позитивные изменения в социально-политической эволюции Ганы. Если брать только мировые показатели Всемирного банка, то страна намного опережает своих западноафриканских соседей и лидирует среди сырьевых экономик располагаясь, сразу за Ботсваной. По данным Economist Intelligence Unit,
Гана входит в число семи «несовершенных демократий» на африканском континенте, и занимает 78-е место среди демократий в мире (94-е место в мире в 2008 году). Хорошее состояние деловой среды во многом связано с созданием надежной и адекватной правовой базы, особенно с 1994 года и национального закона о поощрении инвестиций. Это одно из государств с наибольшим прогрессом в рейтинге Doing Business. В настоящее время страна получает поддержку от большинства международных инвесторов, которые финансируют 24% ее годовых расходов. В обнародованных WikiLeaks материалах, также рассказывается о позициях таких нефтяных компаний, как Technip и Tullow, которые говорят, что ценят безопасность страны и эффективность администрации1. По этой же причине компания Schlumberger решила создать в Гане Центр управления транспортом для Африки, куда сотрудники репатриируются из Лагоса. Всемирный банк продолжал укреплять свое присутствие в Гане с начала 1990-х годов и подготовил документ по стратегии страны в 1993 году. Финансовое учреждение утроило объем своей прямой помощи и в 2009 г. предоставило трехлетний заем в размере 600 миллионов долларов США в рамках кредита на экономическое управление и сокращение бедности. В нефтяном секторе Всемирный банк утвердил проект наращивания нефтегазового потенциала на сумму 38 миллионов долларов в декабре 2010 года после того, как в течение года профинансировал Гражданский саммит по нефти и газу. Некоторые международные партнеры сосредотачивают свои действия на поддержки гражданского общества и парламента с целью укрепления демократии в Гане. К ним относятся Oxfam America, Институт наблюдения за доходами, Stiftung Фридриха Эберта, Агентство США по международному развитию (USAID) и Германское общество международного сотрудничества (ГОМС). Последнее также поддержало соблюдение страной критериев Инициативы прозрачности добывающих отраслей (EITI) а также опыт Налогового управления Ганы в отношении сбора нефтяных доходов. Министерство международного развития Великобритании (DFID), Европейский союз
1 ВикиЛеакс — международная некоммерческая организация, которая освещает секретную информацию, взятую из анонимных источников или при утечке данной информации. Создатели сайта, который был запущен в 2006 году Суншине Пресс, заявили, что они собрали базу данных 1.2 миллиона документов, собранную за первый год использования сайта.
Основателем, главным редактором и директором ЩикиЛеакс является информационный интернет-журналист. Если цитировать веб-сайт ЩикиЛеакс, то его цель состоит в том, чтобы «донести важные новости и информацию до конкретных ...связка правды». Другой целью является убеждение журналистов и разоблачителей в том, что они не отправляются за решётку за вкус любой информации. «Дроп бох», который работает онлайн, описывает веб-сайт ЩикиЛеакс как инновационный, безопасный и анонимный путь для людей, который оценивает какую-либо информацию журналистам ЩикиЛеакс.
(ЕС), DADI (Дания) и Канадское агентство международного развития (КАМР) одобрили нефтяные программы, инициированные организациями гражданского общества, и запланировало на 2011 год запуск проекта Star-Ghana (повышение прозрачности, подотчетности и оперативности в Гане), который призван усилить участие граждан и парламентариев в процессе принятия решений. Норвежское правительство предоставило Гане свой опыт управления нефтяными ресурсами по просьбе Кофи Аннана (бывший генеральный секретарь Организации Объединенных Наций и гражданин Ганы), в частности, в рамках программы «Нефть в интересах развития», взаимодействующей с некоторыми развивающимися странами - производителями нефти. Заметим, что у Норвегии нет посольства в Гане. ГОМС и Институт наблюдения за доходами (ИНД) профинансировали создание центра по развитию опыта в добывающих отраслях - Регионального центра знаний о добывающих отраслях (REIK). Действия упомянутых организаций являются откровенными и масштабными, однако их часто обвиняют в отсутствии единого скоординированного плана, несмотря на существование с 2003 года многосторонней бюджетной поддержки, в которой участвуют одиннадцать международных финансовых доноров.
Акцент, сделанный на укреплении гражданского общества Ганы, иллюстрирует надежды, возлагаемые на эти организации в эпоху нефти. Томас Джефферсон однажды сказал, что «цена свободы - вечная бдительность». Эту задачу постоянного контроля за чиновниками гражданское общество Ганы выполняет блестяще. Свобода объединений уважается в такой же степени, как и свобода выражения мнений. В своем рейтинге 2011 года аналитический центр "Freedom" House классифицирует Гану среди шести так называемых «свободных» африканских стран, будь то с точки зрения политических прав или гражданских свобод. Известный политолог из Великобритании Ф.К. Драх объясняет, что до перехода к демократии в 1992 году гражданское общество, помимо того, что у него не было возможности для выражения, подвергалось запугиванию, преследованию и отсутствию освещения в СМИ [16, с. 72-111]. Но, по словам норвежского специалиста Абдул-Гафару Абдулая, «переход к демократии значительно изменил политическую среду в стране, позволив негосударственным субъектам гражданского общества и частного сектора более активно заявить о себе, влияя на политику правительства сильнее, чем в прошлом» [1, с. 89]. В статье 37-2 A Конституции 1992 года признается легитимность активизма, основанного на защите прав и свободном созда-
нии ассоциаций. Сеть неправительственных организаций (НПО) начала распространяться по стране и приобретать влияние после этого демократического перехода.
Одной из самых амбициозных инициатив стала регистрация в 2000 году Антикоррупционной коалиции Ганы (GACC), в 2009 году награжденной Всемирным банком за роль в принятии государственных решений. Точно так же в 2005 году коалиция НПО, защищающих права женщин, инициировала общенациональную дискуссию о домашнем насилии в Гане. Помимо информирования общественности, коалиция разработала законопроект о домашнем насилии, одобренный парламентом в 2007 году. Она также способствовала принятию целого ряда прогрессивных законов: голосованию о финансовом и внутреннем аудите, о закупках в 2004 году. В нефтяном и газовом секторе участие гражданского общества Ганы началось в 2008 году с многостороннего Манкессимского форума, созванного для обсуждения правовых и экономических проблем, связанных с добычей нефти. Однако, осознавая, что разрозненность действий ослабляет их влияние, большое количество субъектов гражданского общества собрались в марте 2010 г., чтобы сформировать Платформу гражданского общества по данному вопросу. При поддержке IBIS West Africa, Oxfam America, Revenue Watch Institute, Publish What You Pay Ghana и Всемирного банка в настоящее время в нее входят 115 ассоциаций-членов, а в координационный комитет - две центральные фигуры НПО Ганы: Стив Манто (Центр интегрированного социального развития, ISODEC) и Мохаммед Амин Адам (исполнительный координатор). Влияние этой платформы значительно, и осуществляется посредством предоставления информации гражданам через информационные семинары или публикации (около десяти отчетов с начала 2010 года), а также через лоббирование тех или иных проектов. Проведенные парламентом консультации в рамках разработки закона о доходах от нефти, и его подробный анализ был включен в отчеты комитетов по финансам, энергетике и горнодобывающей промышленности. Стива Манто считает, что разработка технического задания для членства Ганы в Инициативе прозрачности добывающих отраслей (ИПДО) является исключительно делом гражданского общества. На сегодняшний день, по его оценкам, 70% предложений, сформулированных активистами, включены во все законы о нефти, принятые парламентом [19, с. 52]. Среди них примечательное создание Комитета общественных интересов и подотчетности, комитета граждан, который будет нести ответственность за оценку управления доходами от
нефти, отражение народных пожеланий и дополнение парламентского надзора посредством публичных отчетов. Создание этой коалиции, солидный опыт многих ее членов, и техническая и финансовая поддержка международных организаций опровергают тезисы тех, кто отмечал отсутствие финансовых и потенциальных ресурсов у этих участников. Роль средств массовой информации также важна, поскольку они побуждают власти Ганы действовать в выбранном направлении. Конституция 1992 года также возлагает на средства массовой информации ответственность за усиление подотчетности правительства перед народом страны, признавая их роль в качестве «сторожевого пса» (статья 162). В этой области Гана имеет широкое и независимое медиа-поле с примерно сотней различных радиочастот и пятью телевизионными каналами. «Отмена в 2001 году закона об уголовной ответственности за клевету, который использовался в прошлом для заключения в тюрьму журналистов, привело к процветанию печатных и вещательных СМИ» [11, c. 139]. По данным Freedom House, Гана входит в пятерку африканских стран, где гарантируется свобода СМИ. Но на экономическом уровне данные институты ослаблены экстерналиями, которые могут нанести ущерб справедливому управлению нефтяными ресурсами. Если статья 137 Конституции Четвертой республики запрещает любое вмешательство президента и парламента в судебные дела, то эти конституционные гарантии не препятствуют определенным злоупотреблениям. Независимости судебной власти в некоторой степени угрожает вмешательство на высоком уровне. В частности, президент сохраняет контроль над выдвижением кандидатур, настолько, что большинство членов Государственного и Судебного советов, ответственных за утверждение кандидатур судей, назначаются самим президентом. Конституция 1992 года устанавливает институты, которые должны укреплять демократию и защищать права человека, такие как Комиссия по правам человека и административной юстиции (КП-ЧАЮ), ответственная за борьбу с коррупцией, Национальная комиссия по СМИ, Национальная комиссия по планированию развития (НКПР) или Избирательная комиссия. Созданные с целью сыграть конрсиловую роль, они зачастую не в состоянии это делать из-за отсутствия самостоятельности. Они финансово зависят от исполнительной власти, а их руководители также назначаются президентом. Остановимся на Комиссии по правам человека и административной юстиции (КПЧАЮ), которая представляет для нас особый интерес в области управления минеральными ресурсами, поскольку туда поступают сообщения о нарушениях
прав человека. Хотя КПЧАЮ наделен полномочиями по расследованию, в конечном итоге только министр юстиции и генеральный прокурор могут инициировать судебное разбирательство. Поэтому нередко действия КПЧАЮ нейтрализуются исполнительной властью. Аналогичным образом, бюджет КПЧАЮ должен быть утвержден министерством финансов, которое ограничивает автономию деятельности КПЧАЮ. Однако ее авторитет значителен, это учреждение имеет определенное влияние в стране. В декабре 2010 года Ричард Куэйсан, заместитель комиссара КПЧАЮ, обратился к правительству с просьбой улучшить процесс общественной информации в нефтегазовом секторе, поскольку низкий уровень прозрачности влияет на способность граждан контролировать правительство и субъектов, заинтересованных в нефтяной отрасли. В своем отчете за 2010 год КПЧАЮ осуждает слишком широко распространенную коррупционную практику, ссылаясь на Управление государственных закупок (УГЗ). Аналогичным образом, в исследовании «Состояние прав человека в горнодобывающих сообществах в Гане», опубликованном в 2008 году, учреждение выявляет широко распространенные нарушения прав человека горнодобывающими компаниями и их подрядчиками или частое загрязнение общественных водных ресурсов. В 2011 году КПЧАЮ создала подразделение, полностью посвященное нефтегазовому сектору. Гана известна качеством своих парламентских дебатов, и связано это с общеобразовательным уровнем парламентариев. 75% из них имеют высшее образование и почти 40% - учителя и юристы. Но это также связано с конституционными гарантиями, закрепляющими независимость парламента Ганы. На самом деле президент не может управлять на основании указов или нести какие-либо расходы без одобрения парламента. Парламентские комитеты, будь то комитет по назначениям или финансовый комитет, подвергались резкой критике, прежде чем приобрели респектабельность в 2000-е годы. Комитет по назначениям даже отклонял некоторых кандидатов, предложенных президентом республики [22, с. 197]. Однако на практике исполнительная власть остается центральной и ослабляет роль парламента в надзоре за деятельностью правительства. По словам Джозефа Генри Менса (1928-2018) ганского политика и экономиста, «самый быстрый путь для Ганы подняться по лестнице демократических достижений - это укрепить свой парламент» [11, с. 139]. Схожие проблемы существуют и в нефтяном секторе. Серьезные сомнения возникли после голосования по законопроекту о создании комиссии в нефтяной сфере, который предусматривает наличие нефтяного регули-
рующего органа - Нефтяной комиссии. Как оказалось, четыре из семи его членов назначаются президентом без предварительного одобрения парламента, и представители гражданского общества опасаются, что надзор за исполнительной властью, особенно над бюджетом, может поставить под угрозу независимость комиссии. Джон-Питер Амью, специалист из Регионального центра знаний о добывающих отраслях (КЕ1К), считает, что этот регулирующий орган должен быть назначен парламентом во избежание возможного конфликта интересов. Как следует из названия, несовершенная демократия имеет недостатки. Гана, система которой была изучена, является адекватным примером, демонстрирующим недостатки этой системы.
Заслугой установления демократии в Африке является торжественное подтверждение универсального характера принципов и правил, на которых основана вся демократия и которые вращаются вокруг примата всеобщего избирательного права, разделения властей, независимости правосудия, гарантии свободы слова и уважения прав человека. Помимо определенных достижений, которые позволяют нам говорить о том, что Африка встала на путь демократизации, сегодня есть и другие достижения, свидетельствующие о том, что африканские государства хотят консолидировать и укрепить свою демократию. Достигнутый таким образом прогресс можно обобщить в трех основных направлениях: освящение конституционной демократии, прогрессивное построение верховенства права и организация состязательных и прозрачных выборов.
Новый африканский конституционализм, отмеченный появлением почти во всех странах континента писаной конституции, составленной в соответствии с процессом участия и принятой на референдуме, является частью перспективы западной либеральной демократии. По сути, это возврат к западной концепции, которой эти страны придерживались в начале своей независимости, прежде чем быстро отказаться от нее в 1963 году в пользу партийно-государственной системы. Среди характерных черт либеральной демократии особенно выделяются плюрализм, провозглашение прав и свобод и впоследствии признание и уважение оппозиции.
Авторитаризм в Африке
Авторитаризм получил широкое распространение в Африке к югу от Сахары после обретения независимости странами и просуществовал по тем или иным причинам до конца 1980-х гг. В последнее десятилетие двадцатого века он переживает кризис. Споры между африканистами остаются открытыми относительно интерпретации масштабных
социально-экономических изменений, начатых около пятнадцати лет назад. Один из специалистов изучающий историю континента, француз Жан-Франсуа Медар (1934-2005) уверен, что существует 3 африканские модели авторитаризма (султанизм, жесткий авторитаризм и умеренный авторитаризм) [18, с. 43]. В Западной Африке существует только практика жесткого и умеренного авторитаризма, так называемая гибридная система, о которой уже говорилось выше. Эти два типа авторитарных режима институционализируются вокруг фигуры президента и способа проведения политики, который практикуется лидерами. Корни авторитаризма лежат в экономических, в социальных и в культурных структурах [3, с. 238]. Определенное количество Западноафриканских стран, таких как Того, Мавритания, Гвинея и Мали по-прежнему остаются в рамках диктатуры в ущерб интересам народов [21]. Например, Того, Amnesty International называет - «государством террора» [28]. В течение тридцати девяти лет генерал Эйадема олицетворял диктатуру «Франсафрика». Он отличился тем, что организовал убийство первого избранного президента Того, Сильвана Олимпио, которое произошло 13 января 1963 года, и ввел порядок прямого наследования верховной власти. 21 мая 2001 года Комитет ООН по экономическим, социальным и культурным правам заявил, что он «обеспокоен ухудшением общей ситуации с правами человека в Того за последние три года. Согласно докладу Международной комиссии по расследованию от 22 февраля 2001 г., в стране имели место массовые нарушения законности в виде убийств, внесудебных казней, изнасилований и разрушения домов бомбами». 28 ноября 2002 г. озабоченность была выражена вновь. В 1980-е годы казни офицеров, являвшихся членами оппозиционных партий без судебного разбирательства продолжались. Преступления достигли своего апогея в 1990-2000 годах. Жестокие репрессии и стали ответом Правительства на народные восстания и забастовки, в результате которых многие люди получили ранения и погибли. В декабре в результате штурма здания, в котором заседал первый представитель переходного правительства к демократии, пострадало 300 человек. В 1992 году лидер оппозиции Гилкрист Олимпио, сын убитого первого президента, оказался серьезно ранен после нападения на его избирательную колонну [21]. В январе 1993 года военные президентской гвардии вторглись в некоторые районы столицы страны Ломе и расстреляли своих сограждан. После этих актов произошло массовое бегство населения в Бенин и Гану. По оценке Верховной комиссии, 500 000 человек позже нашли убежище не только в Африке, но и во Франции, Германии,
Канаде и Соединенных Штатах [13].
В 2005 году после фальсифицированных выборов и последующих протестов, в результате которых было убито более 500 человек, Фор Гнас-сингбе-младший, сын генерала Эйадема, пришел к власти, а затем был переизбран с вопиющими нарушениями в 2010 и 2015 годах. На массовые демонстрации тоголезского народа внутри страны и зарубежных диаспор в поддержку конституции 1992 года правительство ответило проектом, который позволил ему вернуться к власти в 2020 и выдвинуть свою кандидатуру в президенты в 2025 годах. Идя против воли народа и оппозиции, Африканский союз (АС), Экономическое сообщество африканских государств (под председательством Фор Гнассингбе) и офис ООН для стран Африки к югу от Сахары одобрили этот проект. Таким образом отец правил 38 лет, а сын 20 лет. Одна семья сможет править страной более полувека [20].
В первую очередь, устойчивость диктатуры в стране определяют внутренние факторы. Но история показывает, что не менее важную роль играют и внешние факторы. В конкретном случае с Того Жак Фоккар или «Мистер Африка», директор «африканской ячейки» в Елисейском дворце с начала Пятой Французской республики, перед своей смертью в 1997 году признал причастность Генерального управления внешней безопасности (ГУВБ) ко всем военным переворотам, совершенными на тоголезской территории, и продолжающимися до сих пор [23, с. 571-601].
Гибридная система
Если французский политолог Жан-Франсуа Медар, специалист по Африке, употребляет термин «умеренный авторитаризм» для обозначения смешанной политики, преобладающей в некоторых африканских странах, то впервые термин «гибридная система» предложила британский фонд Economist Intelligence Unit (EIU) для обозначения взаимосвязи авторитарных и демократических тенденций в рамках эволюции политического режима [21; 18 с. 43]. Действительно, почти все африканские государства практикуют диктатуру во имя демократии. В них, существует гибридная система, с конституционными текстами и демократичными законами, но политическая практика диктаторская. По данным Economist Intelligence Unit (EIU) из 16 стран Западной Африки, 7 имеют гибридный режим (Сенегал, Либерия, Сьерра-Леоне, Бенин, Гамбия, Кот-д'Ивуар и Нигерия) [30]. Там, где существует гибридная система, регулирование осуществляется путем частичного ограничения прав человека и где общество в целом имеет частичные «контролируемые» свободы. Кроме того, в несколь-
ких конституциях Западноафриканских стран (Кот-д'Ивуар, Сенегал, Либерия, Сьерра-Леоне, Бенин, Гамбия, и Нигерия...), количество сроков избрания лидеров ограничено двумя, чтобы избежать возврата к персо-нализации и патримониализации власти.
В этих странах президент является краеугольным камнем всей конституционной системы. Он обеспечивает эффективное руководство исполнительной властью, в то же время концентрируя в своих руках большую часть полномочий. Он определяет политику нации, кандидатуры на гражданские и военные должности, а также назначает и увольняет министров. Глава правительственной команды почти везде является номинальным премьер-министром. Что касается других членов кабинета, то «противопоставленные друг другу, культивируя смирение, они управляют своими департаментами, не участвуя по большому счету в определении национальной политики». Главная забота членов правительства заключается в сохранение своего поста. Кроме того, президент является одновременно главой государства и лидером правящей партии. Такое сочетание, характерно для президента Сенегала в соответствие с Конституцией от 22 января 2001 г [10, с. 204]. В результате этого происходит концентрация исполнительной и законодательной власти в руках президента, который к тому же руководит коалицией большинства в Национальном собрании. Исполнительная и законодательная ветви власти больше не разделены, а объединены в руках главы государства, обеспечившего себе большинство голосов депутатов (парламентариев). В этих условиях развитие феномена «большинства» ставит под сомнение контроль действий правительства со стороны Парламентской ассамблеи [15, с. 301]. Таким образом, мы отмечаем в западноафриканском регионе ущемление национального суверенитета в сторону главенства одной партии и ее лидера и, как следствие, дискредитацию представительства. Именно лидер составляет список кандидатов от своей партии на избирательных участках, и избранные должностные лица несут ответственность за его лояльность [2, с. 442]. Эта концентрация власти, несовместимая с демократической логикой, ставит под сомнение разделение властей, политический плюрализм и искажает парламентский контроль, который больше не осуществляется, кроме как оппозицией, если она представлена, или посредством уличных демонстраций со стороны самого народа. В Сенегале, например, большинство депутатов, чтобы заверить главу государства в своей преданности и лояльности, без колебаний публично заявляют, что они его заместители, и говорят о нем как о «единственном постоянном». С
другой стороны, независимость судебной власти, как бы она ни была закреплена в Конституции, заложена. На практике судьи сменяемы. Они могут быть назначены куда угодно или даже отстранены от выполнения своих функций Высшим советом судебной власти, как правило, под председательством главы государства [12, с. 41-46]. От последнего напрямую зависит их профессиональное будущее. Чтобы гарантировать правовую определенность и верховенство закона, необходимо обеспечить стабильность Конституции. Однако все видят, что в последние годы несколько африканских стран внесли поправки, количество которых имеет тенденцию стремительно расти. Они часто неуместны, потому что не отвечают требованиям развития африканских обществ, о которых идет речь. Напротив, предполагается возврат к практике, наносящей ущерб демократии, которая преобладала во время мрачных рамок авторитарных держав в Африке. Таким образом, с 2001 по 2008 год в Конституцию Сенегала вносились поправки по крайней мере четырнадцать раз, то есть пересмотр каждые шесть месяцев [26, с. 145-153]. Результатом этих простых и повторяющихся изменений является институциональная нестабильность и осквернение Конституции, которая, как предполагается, является основным законом, вершиной иерархии норм в любой стране, которая утверждает, что в ней действует верховенство закона.
Важно подчеркнуть, что африканские страны, безусловно, добились значительного прогресса на пути к демократизации. Но этот опыт еще хрупкий, поэтому обратимый. Возникшее сопротивление показывает, что многообещающие перспективы, связанные с открытием демократии в начале 1990-х гг., похоже, зашли в тревожный тупик [27, с. 11-46]. Но этот исход не следует относить к афропессимизму, потому что демократия - это постоянный поиск. Факт остается фактом: для того, чтобы подняться из зародышевого состояния на более полный уровень, необходимо опираться на подлинную демократическую культуру, которой пока в Западной Африке не хватает. Действующие лидеры часто придерживались лишь словесных заявлений, сдерживаемых и вынуждаемых международными и национальными обстоятельствами. Люди еще недостаточно образованы и информированы, чтобы стать мудрыми и активными гражданами. Большинству африканских стран предстоит пройти долгий путь к достижению высокоинтенсивной демократии.
Заключение
Вопрос об авторитаризме и демократии заслуживает того, чтобы к
нему подходить иначе, чем к классическим интерпретациям. Структурные, социальные и экономические ограничения существуют, и было бы абсурдно бросать им вызов. С другой стороны, у правителей есть свои ресурсы, которые позволяют им влиять на характер политического режима. Различные типы авторитаризма во многом обусловлены стратегиями и планами тех, кто осуществляет власть или имеет возможность ее формировать [5, с. 625-641]. Эти стратегии и проекты являются частью сконструированной системы представлений, составляющих идеологию. Тот факт, что варианты развития, предложенные Африке во время борьбы за независимость, благоприятствовали, с некоторыми нюансами, принципу единства в ущерб плюрализму, помог сформировать базовые политические ценности и формы власти. Можно говорить о неоднозначной взаимосвязи между управлением и демократией. Лидеры, как и во времена независимости, поддерживают это видение власти со всеми возможными вариациями [24, с. 171-242]. Одни придерживаются его глубоко, другие из чистого оппортунизма, а некоторые, новые диссиденты, решительно отвергают его. Сценарии, действующие сегодня в Африке, иллюстрируют разнообразие избранных путей. Это просто показывает, что История - по крайней мере, такой же результат действий элит, сколько и масс.
В странах, где экономические, социальные и культурные условия для свободы и самоуправления еще не сложились, демократия может осуществлять лишь свои разрушительные функции. Борьба ведется против тиранов, но не против тирании. Установление единовластия, которое может положить конец анархии и произволу, в какой-то период воспринимается народом, утратившим веру в лишенные эффективности псевдодемократические институты, как благо. Претенденты на власть готовы стать по своим убеждениям или становятся в силу необходимости такими же тиранами, как и те, чей произвол они обличали.
Сейчас лидеры Африки, которые осознают опасности так называемой стихийной демократии, заговорили не только о политическом, но и экономическом содержании демократии. Необходим синтез экономических и политических свобод; хотя бы относительный социальный мир, готовность к компромиссу, т.е. такая форма демократии, которая будет прививаться постепенно, путем реформ «сверху», а не скачком. Это позволит избежать дестабилизации. Учитывая, что условия для подлинного народовластия в странах Тропической и Южной Африки еще не сложились, появилась идея «тоталитарной демократии» или «нового авторитаризма», суть которой сводится к правлению либерально
настроенного президента, способного использовать свои полномочия в интересах народа и ради сохранения территориальной целостности государства [25, с. 587-675].
Сейчас нельзя сказать однозначно, решит ли Африка проблему демократии, или начавшаяся на рубеже 1980-1990-х гг. демократизация станет лишь эпизодом в политической борьбе, фор мой смены лиц и партий, стоящих у власти [4, с. 169]. Неудачи демократических и политических реформ привели к призывам взять под опеку Запада страны «третьего мира», в которых отсутствуют «цивилизованные условия жизни». Идеи политического патернализма и внешнего экономического управления культивируются определенными международными кругами.
Список литературы:
1. Абдулае А.Г. Исследование политического контекста, исследовательский проект «Права человека, власть и гражданское действие». Москва: Университеты Осло. 2009. 89 с.
2. Ами К.С. Интеграция и государственный суверенитет, сравнительный подход между Европой и Африкой через ЕС, ЗАЭВС и ОХАДА. сказать. ...канд. NNT: 2018 Обычный 08f. М.: 2019. 442 с.
3. Бади Б. Политическое развитие. М.: Экономика, 1994. 238 с.
4. Билеу С.Г. Демократия по-африкански // Диалоги для переосмысления демократии. 2011. № 2. С. 169.
5. Бурмо Д. Истоки авторитаризма в Африке: идеологии и люди // Международное обозрение сравнительной политики. 2006. № 13. С. 625-641.
6. Дэвид. С., Левицкий С. Демократия с прилагательными: концептуальная инновация в сравнительных исследованиях // Глобальная политика. 1997. № 3. С. 430.
7. Даймонд Л., Линц Ж.Ж., Липсет С.М. Развивающиеся страны и опыт демократии. Колорадо: Лайм Риеннер, 1990. 718 с.
8. Даймонд Л. Дух демократии: борьба за построение свободных обществ во всем мире. М.: Таймс Букс, 2008. 464 с.
9. Dyimi Y.Y. L'Afriyaue a-t-elle enzore une importanze strategyue pour la Franz au XXIe Siècle ?// Géoéconomy. 2016. № 82. Р. 99-107.
10. Fall I.M. L'évolition constitutionalnelle do Sénégal de la veille de l'indépendance auh élections de 2007. M.: Karthala. 2007. 204 Р.
11. Ghana: democrats and political participation / ed. Afrimap. M.: Open Society Initiative for Schest Africa, 2007. 139 Р.
12. Houryauebie F. Llindependance de la justice dans les pays francophones // Les Tsakhiers de la Justice. 2012. № 2. Р. 41-61.
13. Ennifer P. Le Bénin et le Ghana denombrent 18,500 réfugies togolais UNHCR. 2005. // URL: https://www.unhcr.org/fr/neshchs/ stories/2005/5/4aceffee19c/bening-ghana-denombrent-18-500-refugies-togolais.html (03 May 2005).
14. Johnston M. Corruption et democracy: menaces pour le development, possibilites de reforme // Revue Tiers Monde. 2000. № 161. Р. 117-142.
15. Khadim T. Le centralrole de l'exutif dans la creation de l'Etat de droite en Afriyaue francophone. dis. ... cand. D.P. ED: N° 41 M.: 2018. Р. 301.
16. Kschame A.N., Drakh F.K. Political Party and Democracy in Ghana's Fourth Republic / Schoeli Publishing Services. Ed. Azzra Nesch Toshchn, 1993. Р. 72-111.
17. La CEDEAO à 40 ans: évaluer forest progrès vers lltégration regionale en Afriyahue de llouest / ed. ONU. Commission ézonomi-yaue pour lAfriyaue. Boureau sauce-regional pour l'Afriahue de l'Ouest.: NU. CEA, 2016. Р. 23-24.
18. Médard J.F. Autoritarismes et democraties en Afriyaue noire. M.: Politiyaue Afritsaine, 1991. Р. 43.
19. Mining and the Echtractive Industries Transparency Initiative / ed. E. Bitskham. M.: EITI, 2010. Р. 52.
20. Moussaoui R. Togo. Dictateurs de pere en fils // L'Humanite. 2017 // URL: https://schschsch.humanite.fr/monde/to/togo-dicta-teurs-de-pere-en-fils-644170
(October 23, 2017).
21. Nouro M.A. Classement 2021 des pays africains les plus democratiaues selon leuu // The Economist Intelligence Unit. 2021 // URL: https://schschsch.agenteecofin.com/multimedia/1903-86362-les-pays-africains-les-plus-democracyues-classement-euu (12.20.2021).
22. Observing African Perfection as a Prelude to African Revival / ed. J.H. Mensah. M.: Institute for Democracy Governance, 2007 197 Р.
23. Petiteville F. Four Decades of French African Police: An Obsolete
Clientelist Relationship // Institut yauébécois des hautes etudes internationales. 1996 № 3. Р. 571-601.
24. Pesyaueukh Y. Corporate Governance, Governance Organisationnelle, Global Governance is Democracy Deliberative // Gouvernance is Privatization. 2007. № 1. Р. 171-242.
25. Pierre D., Christian L. Les nouveauh mysteres de l'État // Dominer. 2020. № 1. Р. 587-675.
26. Thiam A. "Une Constitution, ça se révise!" . Relativisme constitutionalnelet État de droit au Senegal // Politiyaue Africaine. 2007. № 108. Р. 145-153.
27. Thiebault Y.L. Comment les païs émergents se sont-ils developpes économyument? La Perspective de Politiaue Létsonomy // Revue Internationale de Politiaue Tsomparée. 2011. № 18. P. 11-46.
28. Togo Etat de terreur: Amnesty International. Numéro gyindeh: AFR 57/001/1999. // URL: https://www.amnesty.org/fr/shp-con-tent/uploads/2021/06/afr570032003en.pdf.
29. Une nouvelle conception de l'aide publicaue au development? / ed. B. Daviron, T. Giordano, Moscow: Millennium Challenge Azzount, 2006. 39 p.
30. Valerie T. Gilchrist Olympio, unchef en ehil // Eune Afriyaue. 2005 (28.02.2005).
Bibliography
1. Abdulae A.G. Political context research, research project "Human rights, power and civic action". Moscow: Oslo Universities. 2009. 89 p.
2. Ami K.S. Integration and state sovereignty, a comparative approach between Europe and Africa through the EU, UEMOA and OHADA. say. ...cand. NNT: 2018 Regular 08f. M.: 2019. 442 p.
3. Badi B. Political development. M.: Economics, 1994. 238 p.
4. Bileu S.G. Democracy the African way // Dialogues for rethinking democracy. 2011. № 2. P. 169.
5. Burmo D. Origins of authoritarianism in Africa: ideologies and people // International Review of Comparative Politics. 2006. № 13.
P.625-641.
6. David. S., Levitsky S. Democracy with Adjectives: Conceptual Innovation in Comparative Studies // Global Politics. 1997. № 3. P. 430.
7. Diamond L., Linz Zh.Zh., Lipset S.M. Developing countries and the experience of democracy. Colorado: Lime Rienner, 1990. 718 p.
8. Diamond L. The Spirit of Democracy: The Struggle for Building Free Societies Worldwide. M.: Times Books, 2008. 464 p.
9. Dyimi Y.Y. L'Afriyaue a-t-elle enzore une importanze strategyue pour la Franz au XXIe Siècle ?// Géoéconomy. 2016. № 82. P. 99-107.
10. Fall I.M. L'évolition constitutionalnelle do Sénégal de la veille de l'indépendance auh élections de 2007. M.: Karthala. 2007. 204 P.
11. Ghana: democrats and political participation / ed. Afrimap. M.: Open Society Initiative for Schest Africa, 2007. 139 P.
12. Houryauebie F. Llindependance de la justice dans les pays francophones // Les Tsakhiers de la Justice. 2012. № 2. P. 41-61.
13. Ennifer P. Le Bénin et le Ghana denombrent 18,500 réfugies togolais UNHCR. 2005. // URL: https://www.unhcr.org/fr/neshchs/ stories/2005/5/4aceffee19c/bening-ghana-denombrent-18-500-refugies-togolais.html (03 May 2005).
14. Johnston M. Corruption et democracy: menaces pour le development, possibilites de reforme // Revue Tiers Monde. 2000. № 161. P. 117-142.
15. Khadim T. Le centralrole de l'exutif dans la creation de l'Etat de droite en Afriyaue francophone. dis. ... cand. D.P. ED: N° 41 M.: 2018. P. 301.
16. Kschame A.N., Drakh F.K. Political Party and Democracy in Ghana's Fourth Republic / Schoeli Publishing Services. Ed. Azzra Nesch Toshchn, 1993. P. 72-111.
17. La CEDEAO à 40 ans: évaluer forest progrès vers lltégration regionale en Afriyahue de llouest / ed. ONU. Commission ézonomi-yaue pour lAfriyaue. Boureau sauce-regional pour l'Afriahue de l'Ouest.: NU. CEA, 2016. P. 23-24.
18. Médard J.F. Autoritarismes et democraties en Afriyaue noire. M.: Politiyaue Afritsaine, 1991. P. 43.
19. Mining and the Echtractive Industries Transparency Initiative / ed. E. Bitskham. M.: EITI, 2010. P. 52.
20. Moussaoui R. Togo. Dictateurs de pere en fils // L'Humanite. 2017 // URL: https://schschsch.humanite.fr/monde/to/togo-dicta-teurs-de-pere-en-fils-644170
(October 23, 2017).
21. Nouro M.A. Classement 2021 des pays africains les plus democratiaues selon leuu // The Economist Intelligence Unit. 2021 // URL: https://schschsch.agenteecofin.com/multimedia/1903-86362-les-pays-africains-les-plus-democracyues-classement-euu (12.20.2021).
22. Observing African Perfection as a Prelude to African Revival / ed. J.H. Mensah. M.: Institute for Democracy Governance, 2007 197 P.
23. Petiteville F. Four Decades of French African Police: An Obsolete
Clientelist Relationship // Institut yauébécois des hautes etudes internationales. 1996 № 3. P. 571-601.
24. Pesyaueukh Y. Corporate Governance, Governance Organisationnelle, Global Governance is Democracy Deliberative // Gouvernance is Privatization. 2007. № 1. P. 171-242.
25. Pierre D., Christian L. Les nouveauh mysteres de l'État // Dominer. 2020. № 1. P. 587-675.
26. Thiam A. "Une Constitution, ça se révise!" . Relativisme constitutionalnelet État de droit au Senegal // Politiyaue Africaine. 2007. № 108. P. 145-153.
27. Thiebault Y.L. Comment les païs émergents se sont-ils developpes économyument? La Perspective de Politiaue Létsonomy // Revue Internationale de Politiaue Tsomparée. 2011. № 18. P. 11-46.
28. Togo Etat de terreur: Amnesty International. Numéro gyindeh: AFR 57/001/1999. // URL: https://www.amnesty.org/fr/shp-con-tent/uploads/2021/06/afr570032003en.pdf.
29. Une nouvelle conception de l'aide publicaue au development? / ed. B. Daviron, T. Giordano, Moscow: Millennium Challenge Azzount, 2006. 39 p.
30. Valerie T. Gilchrist Olympio, unchef en ehil // Eune Afriyaue. 2005 (28.02.2005).
