CC BY
100
УДК 94(470.342):330.563
Д. Н. Китаев
ЭВОЛЮЦИЯ ОРГАНИЗАЦИОННЫХ ФОРМ И МЕТОДОВ ХЛЕБОЗАГОТОВОК в 1918-1919 гг. (НА МАТЕРИАЛЕ ВЯТСКОЙ ГУБЕРНИИ)
Статья посвящена проблеме перехода от продовольственной диктатуры к продразвёрстке в годы Гражданской войны. Показана специфика каждой из этих организационных форм продовольственной политики на примере Вятской губернии.
The article is devoted to the issue of transition from food dictatorship to food allotment during the Civil War. Specific features of these organizational forms of food policy are shown on the example of Vyatka province.
Ключевые слова: продовольственная политика, продовольственная диктатура, комитеты бедноты, продотряды, продразвёрстка.
Keywords:food policy, food dictatorship, committees of the poor, food detachments, food allotment.
Одной из ключевых проблем, стоявших перед страной после победы Октябрьской революции, был острейший продовольственный кризис, унаследованный Советской властью от предшествующих царского и Временного правительств.
Кроме самой проблемы новая власть унаследовала от своих предшественников и основные методы её решения - государственную хлебную монополию и карточную систему распределения продуктов.
Монополия, продекларированная ещё Временным правительством в марте 1917 г., являлась краеугольным камнем его продовольственной политики. В соответствии с нею производители обязывались сдавать все излишки хлеба государству по твёрдым ценам, все хлебные ресурсы сосредоточивались в руках государства, которое снабжало продовольствием нуждающееся население через свои распределительные органы. От неукоснительности проведения в жизнь хлебной монополии зависела эффективность всей продовольственной политики государства. Но воплощение в жизнь хлебной монополии требовало выстроенной системы государственного заготовительного аппарата, соответствующей агитационной работы с крестьянским населением и т. д. В ряде работ современных авторов показана неспособность Временного правительства эффективно провести в жизнь намеченное мероприятие, что и предопределило крах его продовольственной политики [1]. Практическая реализация монополии становилась вопросом жизни и смерти большевистского правительства.
© Китаев Д. Н., 2011
Новым компонентом в хлебозаготовительной политике Советского государства являлся товарообмен, декретированный СНК 2 апреля 1918 г. Данный принцип предусматривал непосредственный обмен промышленных товаров (гвозди, галоши, мануфактура и др.) на хлеб и другие продукты питания. Главная трудность в реализации товарообмена состояла в нехватке промышленных товаров. Так, в Известиях наркомпрода отмечалось, например, что даже если будут пущены в ход все запасы резины, будет изготовлено лишь 12,5 млн пар галош, что, конечно, не могло покрыть потребностей деревни [2]. Поэтому товарообмен мог иметь лишь ограниченный эффект.
Исходя из вышеуказанного понятно, что основной вектор продовольственной политики государства был направлен на централизацию продовольственного дела в стране. Однако общая хозяйственная разруха, сложная общественно-политическая ситуация, начавшаяся Гражданская война, а также кадровые проблемы объективно противодействовали его реализации. Вышесказанное можно в полной мере отнести и к Вятской губернии.
В начале 1918 г. вопреки установкам центра в регионе не применялись унифицированные твёрдые закупочные цены. В нарушение установок «центра» на общегубернском продовольственном съезде в январе 1918 г. они были районизирова-ны, т. е. отданы на откуп местным властям, что подрывало основы общегосударственной продовольственной политики. По уездам устанавливались лишь предельные цены, т. е. хлеб должен был закупаться по рыночной цене, но не выше предельной [3].
Данная мера вводилась для удержания хлеба в пределах своего уезда, предотвращения его вывоза по более высоким ценам. Именно так мотивировал своё решение об отмене твёрдых цен исполком Орловского уезда [4]. Между тем этот орган не был уполномочен принимать такие решения в соответствии с узаконениями Советской власти. Твёрдые цены могли устанавливаться и изменяться только наркомпродом.
На проходившем в апреле 1918 г. втором губернском съезде Советов закупочные цены были повышены в 3-4 раза, опять же вопреки установкам правительства страны. В ответ на это председатель Совнаркома республики В. И. Ленин и нарком продовольствия А. Д. Цурюпа, опротестовав это решение, 3 мая отправили в Вятку телеграмму, в которой говорилось, что новые цены «явно направлены против рабочих и деревенской бедноты в угоду крестьянской мелкой буржуазии» [5].
Хлебозаготовки в Вятской губернии вплоть до лета 1918 г. шли очень вяло, на что прямо указывал заведующий хлебофуражным отделом губпрод-кома Вахрушев [6]. Несмотря на постоянные «под-
хлёстывания» телеграммами из Москвы и Петрограда о невыносимом продовольственном положении, за май 1918 г. задание по отправке хлеба в голодающие районы было выполнено на 1%, а руководители продовольственных органов признали, что за вторую половину месяца ни одного фунта хлеба заготовлено не было [7]. Между тем запасы хлеба в губернии были. Чрезвычайный комиссар по продовольствию А. Г. Шлихтер, работавший летом 1918 г. в губернии, отмечал, что Вятская губерния имела запасы необработанного хлеба за 4 года в количестве 16 млн пудов [8].
Таким образом, главная проблема заключалась в слабости новой региональной власти. Как следствие в губернии в первой половине 1918 г. не было дееспособного центра и по заготовке хлеба. Справедливо замечено, что сопротивление советской продовольственной политике оказывали не только крестьяне, но и местные продовольственные органы [9]. Осуществлять хлебозаготовки приходилось, преодолевая явный и скрытый саботаж продовольственных служащих [10].
Саботировала как беспартийная, так и партийная интеллигенция; в числе последних - особенно популярные в сельской глубинке эсеры. Несмотря на то что до июля 1918 г. партия левых эсеров была союзной большевикам, участвуя в управлении страной и регионами, их линия в продовольственном вопросе с большевистской не совпадала. В ряде волостей, где большое влияние имели эсеры, были сильно раздуты нормы расходования продовольствия. Так, в Порезской волости Глазовского уезда весной 1918 г. на всех едоков без различия возраста полагалось по 3 фунта муки в день (рабочие Петрограда в это время получали в лучшем случае 0,5 фунта), на лошадь - 15 фунтов и т. д. [11] Неудивительно, что при таком раскладе местные продовольственные органы заявляли об отсутствии у них хлебных излишков. Поэтому продовольственная политика нередко приобретала драматический характер.
Между тем продовольственный вопрос в Советской России достиг в апреле - мае 1918 г. наивысшей остроты после отпадения от Советской России Украины, Северного Кавказа и Сибири. Эти территории в совокупности производили 85% товарного хлеба урожая 1917 г. [12] В абсолютных цифрах, по данным заместителя наркома продовольствия Н. П. Брюханова, Украина давала в год 51 млн пудов хлеба, Северный Кавказ и Сибирь - 30 млн пудов [13].
Такой крутой поворот событий потребовал принятия чрезвычайных мер, и они не заставили себя долго ждать. 13 мая СНК и ВЦИК издают декрет «О чрезвычайных полномочиях комиссара по продовольствию». Согласно этому декрету государство вводило обязательную сдачу крес-
тьянами всех излишков за исключением того, что им необходимо было самим для пропитания. Для осуществления декрета наркомпроду предоставлялись чрезвычайные полномочия: право отменять постановления местных продовольственных органов, если они противоречат планам и действиям наркомпрода; в случае необходимости предписывалось распускать продовольственные органы, увольнять и предавать суду должностных лиц, срывающих продовольственную политику [14].
Логическим продолжением декрета от 13 мая стал декрет СНК и ВЦИК от 27 мая «О реорганизации народного комиссариата продовольствия и местных продовольственных органов». Он был призван выстроить более централизованный продовольственный аппарат для проведения политики продовольственной диктатуры в стране. С этой целью губернские продовольственные органы реорганизовывались в губернские продовольственные комитеты (губпродкомы), непосредственно подотчётные наркомпроду, а уездные -в упродкомы, подчинявшиеся губпродкому [15].
Непосредственным инструментом проведения в жизнь продовольственной диктатуры стали продовольственные отряды. 29 мая СНК обратился с призывом к рабочим организовать вооружённые отряды, которые должны были посылаться в хлебные губернии для реквизиции хлеба у крестьян.
В условиях невысокой популярности партии большевиков, да и советской власти в целом, в массах сельского населения, переходя к более радикальной политике, государство идёт на создание классовой базы в деревне в лице комитетов деревенской бедноты. Создание комбедов было продекретировано СНК и ВЦИК 11 июня 1918 г.
Майско-июньские декреты необходимо рассматривать в неразрывной связи, как взаимодополняющие компоненты политики продовольственной диктатуры. Фактор силы в хлебозаготовительной политике в сложившихся тяжелейших условиях объективно выходил на первое место.
После отпадения от Советской России наиболее хлебородных районов гораздо большее внимание было уделено производящим (в отличие от неземледельческих потребляющих) губерниям центра страны, в число которых входила и Вятская. Прежде всего, правительству страны необходимо было организовать дееспособные продовольственные органы. В соответствии с декретом СНК и ВЦИК от 27 мая в Вятке был создан губернский продовольственный комитет, а также уездные продовольственные комитеты, подчинённые ему. Добиваясь усиления централизации в управлении продовольственным делом
на местах, наркомпрод стал практиковать введение в состав губпродкомов своих представителей, отправку в губернии и уезды своих инструкторов, которые составляли подробные отчёты о положении продовольственного дела на местах. Аналогичными методами в отношении упродко-мов действовал, в свою очередь, и губпродком.
Большую роль в организации продовольственного дела в Вятской губернии сыграли присланные сюда с Урала советские и партийные работники. К их числу можно отнести Е. Г. Фефера (будущий губпродкомиссар), П. Ф. Зубова, А. А. Жданова и Л. Н. Сталь [16].
Помимо административных изменений давление «центра» усилилось и благодаря присланным в губернию продовольственным отрядам, именно они сыграли решающую роль в осуществлении хлебозаготовок во второй половине 1918 г. Общая численность членов продовольственных отрядов в конце года оценивалась в 4174 чел., в то время как местных насчитывалось лишь 303 продармейца [17].
В июле 1918 г. в Вятскую губернию прибыла экспедиция чрезвычайного комиссара по продовольствию А. Г. Шлихтера. Именно он взял на себя координацию деятельности продотрядов в губернии, а также должен был контролировать отправку заготовленного хлеба в промышленные центральные регионы страны [18].
Кроме заготовительных функций продовольственные отряды оказывали помощь крестьянам в уборке и обмолоте урожая. Декретом СНК от 3 августа «О привлечении к заготовке хлеба рабочих организаций» право формирования продотрядов предоставлялось профсоюзам и фабзавко-мам, причём профсоюзные рабочие сдавали органам наркомпрода лишь половину заготовленного хлеба, другая половина поступала в распоряжение организаций, пославших данный отряд. Это заинтересовывало рабочих в хлебозаготовках. Отдельно оговаривалась обязанность рабочих отрядов помогать крестьянам в уборке урожая [19]. Для этой же цели создавались уборочные и убо-рочно-реквизиционные отряды, предусмотренные декретом СНК от 4 августа 1918 г. [20]
Упомянутые выше меры, осуществлённые советским правительством, дали к концу года весьма ощутимые результаты по заготовке хлеба, в том числе и в Вятской губернии. Если в первой половине 1918 г. в губернии было заготовлено лишь 150 тыс. пудов хлеба, то во второй половине года, точнее к 20 декабря, на ссыпные пункты поступило 1 629 895 пудов зерна [21].
С начала 1919 г. в проводимой властями всех уровней продовольственной политике произошли серьёзные изменения. Теперь её основным компонентом становится продовольственная развёрстка, декретированная СНК 11 января 1919 г.
Следует заметить, что фактически переход к продразвёрстке как методу осуществления хлебной монополии наметился ещё до её декретирования. На Всероссийском совещании продработников в Москве 30 декабря заместитель наркома продовольствия Н. П. Брюханов говорил, что Нарком-прод начал применять в порядке опыта в местном масштабе хлебную развёрстку в ряде губерний (в том числе и в Вятской) с июня 1918 г. Когда выдвигал требование поставить к установленному сроку государству определённое количество хлеба [22].
Продразвёрстка являлась логическим продолжением той продовольственной политики, которая велась в 1918 г. Во вводной части декрета от 11 января отмечалась её преемственная связь с май-ско-июньскими декретами о продовольственной диктатуре [23]. Действительно, организация комитетов деревенской бедноты и рабочих продовольственных отрядов, этих важнейших инструментов продовольственной диктатуры, создали необходимые условия для введения продразвёрстки. Основываясь, как и прежняя продовольственная политика, на хлебной монополии и твёрдых ценах, она вместе с тем несла в себе элементы новизны.
Новое заключалось в том, что излишки хлеба у крестьян определялись уже не их потребностью и фактическим наличием у них хлеба, а потребностью государства в хлебе и возможностями каждой губернии. Само понятие «излишек» стало обозначать то количество хлеба, которое село, волость, уезд, губерния должны были сдать государству. «Развёрстка, данная на волость, уже является сама по себе определением излишков», -так разъяснялось в письме ЦК РКП(б) всем губ-комам партии [24].
Продразвёрстка предполагала изъятие излишков хлеба без компенсации их промышленными товарами и должна была выполняться независимо от того, получат крестьяне в обмен промышленные товары или нет [25]. По данным М. И. Давыдова, промышленность смогла дать товаров для оплаты стоимости лишь 50% заготовленного по продразвёрстке хлеба [26]. Вятский губернский продовольственный комиссар Изюмов отмечал в декабре 1919 г., что продовольственные органы имеют возможность уплатить за 1 рубль, взятый с крестьянина, лишь 30 копеек промтоварами [27] (т. е. эквивалентный обмен в то время был невозможен).
Наряд на губернию, определённый, в конце концов, в размере 13,7 млн пудов хлеба, подлежал выполнению не сразу, а в 4 срока: к 15 ноября 1919 г. - 30%; к 15 января 1920 г. - 30%; к 15 апреля - 15%; к 15 мая - 25% [28]. Губерния производила развёрстку по уездам (8 из 12 уездов были признаны производящими по хлебу и 9 - по фуражу [29]), уезды по волостям, волости
по деревням, а деревни на основании произведённого учёта должны были произвести развёрстку по отдельным дворам. Объектом развёрстки являлся коллектив, который становился ответственным в порядке круговой поруки за выполнение продовольственной развёрстки каждым его членом [30]. Таким образом, воспроизводился традиционный общинный механизм налогообложения крестьян, существовавший в царской России.
Продовольственная развёрстка была принята властями Вятской губернии как тяжёлая, но необходимая обязанность. V губернский Съезд Советов в ноябре 1919 г. своим большинством полностью одобрил продразвёрстку как важнейшую меру продовольственной политики. При этом около половины членов Съезда составляли беспартийные крестьяне [31].
Ответственность за проведение продразвёрстки ложилась на продовольственные органы и сельские волостные исполкомы. За работу последних несли ответственность уездные исполкомы. В уездные исполкомы из губернского исполкома направлялись уполномоченные по продовольствию, которые должны были контролировать проведение развёрстки в уезде [32].
Важнейшую роль в реализации продовольственной развёрстки сыграло губернское продовольственное совещание, созданное 3 ноября 1919 г. постановлением коллегии Наркомпрода. О чрезвычайной важности этого органа говорит его состав. В совещание входили председатель губернского исполкома Советов П. И. Шиханов, губернский продовольственный комиссар А. Изю-мов и уполномоченный по продовольствию в Вятской губернии, представитель ВЦИК, председатель губпродсовещания Н. Осинский. Сходной структурой обладали и уездные продовольственные совещания. Председательствовал на них губернский уполномоченный по продовольствию (от президиума губисполкома), членами являлись председатель уездного исполкома, председатель уездного комитета партии и уездный продкомис-сар [33]. Таким образом, на этом этапе в решении продовольственного вопроса были непосредственно задействованы высшие должностные лица как губернского, так и на уездного уровня.
Реализация продразвёрстки осуществлялась в крайне неблагоприятных условиях. Общим её фоном являлись экономическая разруха, нехватка кадров и рабочих рук в губернии из-за мобилизаций на фронт, военные действия в отдельных частях территории региона и разорение наиболее плодородных южных уездов колчаковцами.
К выполнению продразвёрстки приступили сразу же после уборки урожая яровых 1919 г., пока запасы продовольствия не были израсходованы. В систему заготовок хлеба вовлекались не только продовольственные отряды, олицетворяв-
шие государственное принуждение, но и агитационные силы, представленные партийными работниками [34]. Последние старались убедить крестьян сдавать хлеб добровольно, разъясняя всю тяжесть текущего момента для страны и бедственное положение рабочего класса, находящегося на грани голодной смерти.
Широкая агитация в пользу выполнения продразвёрстки развернулась и на страницах печатных изданий. Так, газета «Деревенский коммунист» пестрила лозунгами вроде «Кто не сдал всей развёрстки, тот не сдал ничего» или «тот, кто прячет хлеб такой же враг как тот, кто прячет дезертиров» [35]. В телеграммах председателя правительства республики В. И. Ленина и наркома продовольствия А. Д. Цурюпы содержались рекомендации публиковать списки арестованных укрывателей хлеба с указанием точного адреса проживания [36]. Помимо морального осуждения виновный наказывался и материально. Весь умышленно скрытый хлеб у него конфисковался, не взирая на наличные запасы в хозяйстве.
Особый спрос был с членов волостных советов и коммунистических ячеек, которым надлежало служить примерами для остальных крестьян. Они, в отличие от иных селян, несли личную ответственность за выполнение развёрстки; в случае провала таковой, в качестве наказания они могли направляться на выполнение лесозаготовительных работ и других повинностей [37].
Однако в основном ответственность за невыполнение продовольственных заданий носила коллективный характер, так как субъектом развёрстки выступало отдельное селение. Деревня, не выполнившая развёрстку, могла быть принуждена к выполнению обязательства решением ревтрибунала [38]. Несмотря на ограниченность промышленных товаров, применялись и экономические рычаги: выдача товаров осуществлялась лишь тем селениям, которые выполнили более 5% развёрстки. Количество выданных товаров зависело от процента выполнения продовольственной развёрстки. Это правило было закреплено в ноябре 1919 г. на V губернском Съезде Советов [39]. Товары для потребительских обществ отпускались только при предъявлении зачётных квитанций со ссыпных пунктов [40].
Нельзя обойти вниманием и вопрос о реакции крестьян на продовольственную развёрстку. Сразу оговоримся, что количество крестьянских выступлений против хлебозаготовок по сравнению с 1918 г. заметно сократилось. Если в 1918 г. в одном лишь Глазовском уезде за лето таковых наблюдалось около восьмидесяти, то в 1919 г. ничего подобного не происходило [41]. Однако это не означает, что крестьянских выступлений не было вовсе. В Байсинской волости Уржумского уезда в октябре 1919 г. в результате вол-
нений было убито несколько продовольственных работников. После этого было решено направить туда выездную сессию ревтрибунала, чтобы показать населению, что продовольственные мероприятия - дело общегосударственной важности и находятся под защитой суда [42].
С другой стороны, имели место случаи злоупотребления продотрядовцами своими полномочиями. Оружие в руках давало ощущение власти и являлось искушением для продотрядов-цев. Некоторые продотрядовцы не выдерживали этого искушения и переходили грань дозволенного, используя оружие. Так, продовольственный отряд № 1014 во главе с комиссаром Мило-вановым 22 ноября в деревне Богородское Ку-мёнской волости Вятского уезда занимался вымогательством продуктов для собственного питания под угрозой расстрела и даже совершил кражу шубы [43]. Однако такие инциденты были единичны.
Всё же большинство крестьян отнеслись к развёрстке как к тяжёлой, но необходимой обязанности, о чём свидетельствуют результаты её выполнения. По подсчётам Н. А. Кощеева, из наряда в 13,7 млн пудов хлеба на губернию было заготовлено 13 млн пудов, т. е. развёрстка была выполнена на 97% [44].
Итак, решение продовольственного вопроса являлось одним из важнейших направлений в первые годы советской власти. Основанная на тех же принципах, что и в дореволюционный период, продовольственная политика воплощалась в 1918-1919 гг. в различных организационных формах. Если в 1918 г. проблема решалась чрезвычайными методами (командирование в деревню продотрядов, создание комитетов бедноты, отправка чрезвычайных комиссаров), то по мере укрепления советской власти происходит переход к более организованной и упорядоченной политике продразвёрстки.
Примечания
1. См.: Бакулин В. И. Драма в двух актах: Вятская губерния в 1917-1918 гг. Киров, 2008. Гл. 6; Герасименко Г. А. Народ и власть: 1917 г. М., 1995.
2. Известия наркомпрода. 1918. № 1. С. 12.
3. Вятское народное хозяйство. 1918. № 6-7. С. 42.
4. Государственный архив Кировской области (далее ГАКО). Ф. 1374. Оп. 1. Д. 18. Л. 52.
5. Цит. по: Бакулин В. И. Драма в двух актах: Вятская губерния в 1917-1918 гг. Киров, 2008. С. 154.
6. Вятское народное хозяйство. 1918. № 6-7. С. 42.
7. Быстрова А. С. Комитеты бедноты в Вятской губернии. Киров, 1956. С. 11.
8. Известия вятского губисполкома. 1919. 11 янв. С. 3.
9. Тимкин Ю. Н. Смутное время на Вятке в 19171918 гг. Киров, 1998. С. 75.
10. Бакулин В. И. Указ. соч. С. 143-144.
11. Зубарева Л. А. Хлеб Прикамья. Ижевск, 1967. С. 7.
12. Стрижков Ю. К. Продотряды. М., 1976. С. 20.
13. Известия наркомпрода. № 1-2. С. 17.
14. Декреты советской власти (далее ДСВ). М., 1964. Т. 2. С. 264.
15. Там же. С. 293.
16. Зубарева Л. А. Указ. соч. С. 17.
17. Бакулин В. И. Указ. соч. С. 162.
18. См.: Алексеев Ю. П. Экспедиция А. Г. Шлихтера и С. С. Середы за хлебом // История СССР. 1966. № 3.
19. ДСВ. М., 1967. Т. 3. С. 142-143.
20. Там же. С. 169.
21. Известия наркомпрода. 1919. № 1-2. С. 35.
22. История Отечества: люди, идеи, решения. М., 1991. С. 136.
23. Декреты Советской власти. М., 1968. Т. 4. С. 292-293.
24. Цит. по: Гимпельсон Е. Г. Военный коммунизм. Политика. Практика. Идеология. М., 1973. С. 59.
25. Там же. С. 60.
26. Давыдов М. И. Борьба за хлеб: продовольственная политика Коммунистической партии и Советского правительства. М., 1971. С. 135.
27. Деревенский коммунист. 1919. № 283. 12 дек. С. 3.
28. ГАКО. Ф. 875. Оп. 1. Д. 56. Л. 223.
29. Деревенский коммунист. 1919. № 18. С. 3.
30. ГАКО. Ф. 875. Оп. 1. Д. 11. Л. 161.
31. ГАКО. Ф. 737. Оп. 1. Д. 532. Л. 77.
32. Государственный архив социально-политической истории Кировской области (далее ГАСПИКО). Ф. 1. Оп. 1. Д. 1. Л. 29.
33. ГАКО. Ф. 875. Оп. 1. Д. 56. Л. 301.
34. ГАКО. Ф. 737. Оп. 1. Д. 793. Л. 53.
35. Деревенский коммунист. 1919. № 268. 25 ноября. С. 2.
36. См. напр.: ГАКО. Ф. 737. Оп. 1. Д. 829. Л. 38.
37. ГАКО. Ф. 737. Оп. 1. Д. 532. Л. 124.
38. Деревенский коммунист. 1919. № 283. 12 декабря. С. 3.
39. Там же; ГАКО. Ф. 737. Оп. 1. Д. 532. Л. 77.
40. ГАКО. Ф. 737. Оп. 1. Д. 256. Л. 182об.
41. Бакулин В. И. Драма в двух актах: Вятская губерния в 1917-1918 гг. Киров, 2008. С. 168.
42. ГАКО. Ф. 875. Оп. 1. Д. 56. Л. 302об.
43. ГАКО. Ф. 737. Оп. 1. Д. 532. Л. 86.
44. Кощеев Н. А. Продовольственная помощь вятского крестьянства Советскому государству в 19181919 гг. // Учёные записки КГПИ. Т. 1. Вып. 17. С. 19.
