CC BY
73
УДК 323(470)
Чапайкина Ирина Геннадьевна
Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (Кировский филиал), г. Киров
ЭВОЛЮЦИЯ ИНСТИТУТОВ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ РОССИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.
В статье рассматриваются вопросы, связанные с процессом развития и совершенствования институтов местного самоуправления России после проведения земской реформы 1864 г. и городской реформы 1870 г. Анализируется законодательство 90-х гг. XIX в., традиционно определяемое как «контрреформы», выявляется характер нормативных новелл и их влияние на формирование и деятельность органов местного самоуправления, на модель местного управления в целом. Особое внимание уделяется взаимодействию правительственных органов и местного самоуправления, изменениям в системах земского и городского представительства, механизму формирования органов самоуправления. Делается вывод о неизбежности изменения исходной модели местного самоуправления 60-70-х гг. и его перехода на новый, более сложный уровень развития, требующий и более совершенного законодательного регулирования.
Ключевые слова: земское и городское самоуправление, правительственный контроль, присутствие по земским и городским делам, контрреформа, избирательная система, губернатор, законодательное регулирование.
Отмена в России крепостного права, другие эпохальные для страны изменения, намеченные реформаторским курсом Александра II, не могли не отразиться на основах местного сообщества. Кризис сословного устройства требовал принятия кардинальных решений. Сфера местного управления того времени была одной из самых отсталых и неэффективных в системе общего государственного управления. Разработка проекта местной реформы, документальным итогом которой стало Положение о губернских и уездных земских учреждениях 1864 г., достаточно хорошо описана в научной литературе, поэтому остановимся на этом вопросе фрагментарно, акцентируя внимание только на его отдельных аспектах, важных для нашего анализа.
Система земских повинностей, существовавшая в первой половине XIX в., и без проведения крестьянской реформы перестала удовлетворять местным и государственным потребностям. По итогам особого расследования, проведённого правительством, было констатировано, что составление смет по денежным земским повинностям находится в самом невыгодном и беспорядочном положении, зависит от произвола отдельных земств, не соответствует действительным потребностям. Жизнь требовала коренной реформы системы местного самоуправления. Правительство, приступая к реформам, вольно или невольно обращалось к бытовавшим в середине XIX в. теориям местного самоуправления, общеизвестным как государственная и общественная теории самоуправления, поэтому анализ отдельных норм в так называемом «движении законодательства» может дать очень интересные результаты с точки зрения концептуальных изменений в этой сфере. Попробуем рассмотреть проблему именно в этом ключе, следуя от законодательства 60-70-х гг. к законам 90-х гг. позапрошлого века. Начнем наш анализ с фигуры губернатора. Не стоит забывать, что губернатор того времени не только был полновластным хозяином
на вверенной ему территории, но и непосредственно подчинялся Министерству внутренних дел, служащим которого и являлся. Поэтому вне зависимости от степени либеральности проводимых в то время реформ, он объективно был самым важным субъектом государственного управления на местах. Именно его правомочия, его роль в деятельности тех или иных общественных институтов, изменения в его положении наилучшим образом свидетельствуют об эволюции этих институтов.
Согласно Положению о губернских и уездных земских учреждениях 1864 г. (далее - Положение 1864 г.), на губернатора возлагались контрольные полномочия в сфере соблюдения действующего на тот момент законодательства. Основанием для вмешательства губернатора в дела местных сообществ, согласно ст. 9, являлось несоответствие решения земских учреждений общим пользам и нуждам [6, с. 2-7]. Данное решение влекло за собой приостановление исполнения нормативно-правовых актов земских собраний. Земское Положение содержало норму отсылочного характера и определяло дальнейший порядок взаимодействия губернатора и органов местного самоуправления. Согласно ст. 94-97 Положения дело должно рассматриваться Губернским Земским Собранием, и оно уже определяло достаточность оснований для вмешательства губернатора в дела местных сообщества [6, с. 18-19]. Решение Губернского Земского Собрания не являлось для губернатора окончательным, то есть существовала возможность обжаловать его, а на время обжалования повторно приостановить. В качестве органа, принимающего окончательное решение при разрешении такого дела Положением 1864 г., предусматривался Правительствующий Сенат.
Также согласно Положению 1864 г. закреплялось право вмешательства губернатора в осуществление муниципального управления в случае невыполнения органами земского самоуправления своих обязанностей. Об этом свидетельствует ст. 10 Положения 1864 г. Интересно, что перед подобным
276
Вестник КГУ ^ № 3. 2017
© Чапайкина И.Г., 2017
вмешательством губернатор должен был предпринять все зависящие от него меры для побуждения органов местных сообществ к исполнению возложенных на них обязанностей. Под этими мерами, согласно указанной статье рассматриваемого Положения, понимается ситуация, «когда напоминания его (губернатора - И.Ч.) останутся безуспешными» [6, с. 3]. При подобной ситуации обязательным было уведомление Министра внутренних дел, и вмешательство в дела местных сообществ должно было происходить именно с его разрешения.
Если же земские учреждения видели в распоряжениях губернатора либо иных органов государственной власти нарушение их прав, то для защиты они могли обратиться с жалобой в Правительствующий Сенат [6, с. 3].
Таким образом, Правительствующий Сенат являлся окончательной инстанцией, которая была способна рассмотреть споры между губернатором и органами местных сообществ, при этом обратиться туда могла любая из заинтересованных сторон, соблюдая при этом установленный законодательством порядок.
Губернатор был обязательным звеном и при реализации отдельных полномочий местных органов. Например, при присвоении земским дорогам или дорожным сооружениям статуса государственных ходатайство об этом со стороны губернских земских учреждений подавалось через губернатора [6, с. 12]. Если органы земского самоуправления не могли за свой счёт содержать транспортную инфраструктуру, находящуюся на территории, то они могли ходатайствовать о выделении губернского финансирования. В частности, такая процедура предусматривалась в отношении сухопутных дорог вдоль берегов водных путей (рек или каналов), предназначенных для буксирования людьми или лошадьми судов на канате.
Задействован был губернатор и при учреждении губернских земских банков. Через него подавалось ходатайство, а решение об учреждении принимало Правительство. В случаях, если по вопросам организации местной торговли, земледелия и промыслов собственных полномочий земским собраниям не хватало, была предусмотрена возможность обращения к губернатору, как представителю государственной власти на местах [6, с. 13-14]. Указанные губернаторские полномочия выделялись законодателем в качестве особых полномочий.
Законодателем предусмотрительно разграничивалась компетенция губернатора и министра внутренних дел по утверждению постановлений земских собраний, принятых по отдельным вопросам. Круг постановлений, подлежащих обязательному утверждению губернатором, указывался в ст. 90 Положения 1864 г., а постановлений, подлежащих утверждению министром внутренних дел -в ст. 92 [6, с. 18].
В качестве контрольных полномочий губернатора, в соответствии со ст. 117 Положения 1864 г., устанавливается возможность временного отстранения от должности членов земских управ. Губернское земское собрание издавало постановление, которое подлежало утверждению губернатором, окончательное же решение об отрешении от должности таких лиц принимал Правительствующий Сенат. Также губернатор утверждал постановления губернских земских собраний по вопросам благоустройства (ст. 123 Положения 1864 г.), по вопросам реорганизации и преобразования муниципальных образований (ст. 130 Положения 1864 г.), но в случае реорганизации или преобразования местного самоуправления заинтересованные лица должны были предварительно учесть мнение местных органов власти. Утверждению губернатором кроме вышеперечисленного подлежали также постановления губернских земских собраний по вопросам установления мер по предупреждению и ликвидации массовых инфекционных заболеваний [6, с. 22-23].
В качестве органа, который разрешал спорные вопросы при разделении полномочий и определении компетенции органов государственной власти, предусматривалось Особое совещание. Губернатор мог обращаться в Особое совещание, если считал, что постановления, которые подлежат его обязательному утверждению, изданы с превышением полномочий предусмотренных законодателем для конкретных органов, а именно для земского собрания. В этом случае совещание созывалось по инициативе губернатора (ст. 145-146 Положения 1864 г.). Если же губернатор был не согласен с решением Особого совещания (в число членов которого входил и прокурор окружного суда), то губернатор имел право приостановить такое решение и передать дело на разрешение Министра внутренних дел.
Кроме утверждения нормативно-правовых актов, издаваемых иными органами или перенаправления их в центральные органы государственной власти, губернатор сам обладал правом законодательной инициативы (ст. 124 Положения 1864 г.), что подчеркивало его статус как самостоятельного субъекта управления.
Немного позднее, в 1870 году, законодатель издал Городовое положение (далее - Положение 1870 г.) которое более подробно описывало полномочия губернатора в сфере местного самоуправления, но его действие распространялось только на крупные городские образования. Законодатель (как и в Положении 1864 года) закрепил за губернатором контрольно-распорядительную функцию в сфере управления на местах, выделив при этом отдедьно надзорные полномочия [1, с. 1].
На основании анализа ст. 8 рассматриваемого Положения можно сделать вывод, что губернатор
являлся инстанцией, способной защитить права местного самоуправления в случае их нарушения органами государственной власти, поскольку прямо предусматривалась возможность обращения к губернатору, существовала возможность обжаловать его решение, если оно не удовлетворяло обратившихся лиц, например, в случае ненадлежащих действий губернатора. В качестве следующей по порядку инстанции для обжалования решений органов государственной власти на местах законодатель также установил Сенат, показывая тем самым преемственность правовых норм по сравнению с Положением 1864 года.
В случае наличия противоречий между органами городского самоуправления у представителей местной власти была возможность обратиться в специально создаваемый для этого орган - губернское по городским делам присутствие. Председателем органа был сам губернатор. Также рассмотрению присутствием подлежали споры между городским общественным и местным полицейским управлениями. Таким образом, можно сделать вывод, что на уровне губернии (согласно Положению 1864 г.) подобный орган отсутствовал, что не улучшало положение местного самоуправления.
В Положении 1870 г. присутствовала норма, аналогичная ст. 10 Положения 1864 г., когда губернатор имел право вмешаться в дела местных сообществ, предварительно приняв надлежащие меры к уведомлению их о необходимости исполнения возложенных на них законодателем полномочий [1, с. 12]. Однако обоснованность вмешательства губернатора, согласно указанной статье, определяло губернское по земским делам присутствие, а в отношении министра внутренних дел достаточно было уведомления. Сравнивая это порядок с разрешительным порядком деятельности губернатора в подобном случае, указанной в Положении 1864 г., можно увидеть, что усилилась автономия губернатора от центральной власти, но усиливалась зависимость от такого квазиоргана как губернское присутствие.
Положение 1870 г. прямо ограничивало активное избирательное права губернатора, сотрудников местной полиции, членов местного исполнительного и представительного органов самоуправления, за исключением Городского головы, выражающегося в лишении права голоса на выборах на период замещения ими указанных должностей. В Положении 1864 г. также содержался прямой запрет участия в выборах губернатора, вице-губернатора, членов губернских правлений, сотрудников полиции и губернских прокуроров. Стоит отметить, что в отношении Положения 1864 г. указанные лица были ограничены в пассивном избирательном праве - не могли быть избраны в гласные, а поскольку в процессе принятия нормативно-правовых актов гласные принимали непосредственное
участие, мы можем говорить о косвенном ограничении активного избирательного права. Данное ограничение представляется логичным, связанным по сути с должностным положением указанных лиц. Например, губернатор мог только утверждать избранного земским собранием председателя уездной земской управы [6, с. 10].
В ст. 56 Положения 1870 г. закреплялась возможность назначения заседаний городской думы по требованию губернатора. По отдельным вопросам (например, для выполнения контрольно-ревизионных полномочий согласно ст. 141 и 147 Положения) губернатор имел право даже утверждать график заседаний думы.
Для официального опубликования местных нормативно-правовых актов также было необходимо удостоверение губернатором отсутствия нарушений в процедуре их принятия [1, с. 16]. В противном случае, даже несмотря на наличие положительного заключения по вопросу принятия этих нормативно-правовых актов со стороны полицейских органов, губернатор мог обратиться в губернское по городским делам присутствие.
Закрепление разграничения полномочий министра внутренних дел и губернатора, начало которому было положено в 1864 г., можно наблюдать в отдельных нормах Положения 1870 г., но списка постановлений по отдельным вопросам с указанием компетентного субъекта, издающего их в данном Положении, не приводится. Исходя из содержания ст. 92, ст. 111-113, ст. 122-124 можно сделать вывод о том, что министр внутренних дел имел полномочия по организации управленческого процесса в губернских городах, в остальных же городах и посёлках эта прерогатива закреплялась за губернатором. Решения министра внутренних дел по вопросам утверждения определений и постановлений городских дум, по вопросам нарушения прав граждан, могли обжаловаться в Сенате [1, с. 16]. В остальных случаях соблюдался общий порядок обжалования: решения городской управы или городского головы обжаловались с помощью обращения в думу, а решения думы - с помощью обращения к губернатору, который передавал их на рассмотрение губернского по земским делам присутствия.
В Положении 1870 г. контрольные полномочия губернатора сформулированы более четко, в частности, закреплена обязанность получения разрешения губернатора в случае отсутствия городского головы в городе более двух месяцев. По возвращении он был обязан уведомить об этом губернатора. Также обязательный уведомительный порядок предусматривался в случае его менее продолжительного отсутствия в городе. При анализе властных полномочий губернатора в процессе обжалования решений органов местного самоуправления стоит выделить правомочие, закрепленное в ст. 155 Положения 1870 г., когда при передаче определе-
ния городской думы на обсуждение губернского по городским делам присутствия в порядке, предусмотренном ст. 50 и 151 рассматриваемого Положения, губернатору представлялось право приостановить исполнение этого определения на срок не более одного месяца.
Следовательно, в Положении 1870 г. законодатель конкретизировал полномочия губернатора в области организации местного самоуправления по сравнению с полномочиями, которые описывались ранее в положении 1864 г. Можно предположить, что специфика организации управления на городских территориях, ввиду наличия различных органов муниципального управления, требовала подобной конкретизации, для увеличения эффективности управленческого процесса. Но важно отметить и то, что эта конкретизация, если и увеличивала власть губернатора, то в первую очередь, в интересах городского самоуправления. Точнее сказать, местного сообщества. К сожалению, в этом отношении земское Положение 1864 г. стояло на шаг позади, так как возможности вмешательства губернатора в дела земств, даже в случае явного нарушения ими прав иных лиц, было крайне ограничено. Поэтому не удивительно, что следующее земское Положение 1890 г. не только предусмотрит создание губернского присутствия по земским делам, но изменит и объем правомочий губернатора по подобию Положения 1870 г.
Следующим шагом в этом направлении стало принятие городового Положения 1892 г., которое в качестве модели организации местного самоуправления предлагало модель, совпадающую с государственной теорией. Согласно государственной теории считалось, что не существует особых местных дел, находящихся в ведении местных учреждений, что эти местные дела на самом деле являются государственными делами, а государство исключительно по своей воле передаёт эти дела на места, тем самым поручая органам местного самоуправления вести часть своих - государственных дел в пределах территории действия местных органов.
Положение 1892 г. относят к элементу контрреформ местного самоуправления по причине усиления подчинения общественных учреждений административному аппарату.
Стоит отметить, что по Положению 1892 года, весь комплекс вопросов, которыми городские думы занимались ранее, был за ними сохранён, но усилился контроль над ними. Например, в незначительных уездных и безуездных городских поселениях с разрешения министра внутренних дел, обязанности председателя управы могли быть возложены на городского голову [2, с. 12]. Министр внутренних дел или губернатор получили право без объяснения причин отклонять избранных думой лиц, основываясь на принципе целесообразности нахождения этих лиц в органе местного самоуправления, а при
вторичном отклонении кандидатур должностные лица назначались министром внутренних дел (в столицах) и губернатором (в остальных городах). Таким образом, принцип избираемости мог быть заменён на принцип назначаемости. Данная норма, правда, только повторяла соответствующую норму земского Положения 1890 г.
По новому городскому Положению городской голова и все остальные члены управы считались состоящими на государственной службе и утверждались в должности губернатором, следовательно, они могли подвергаться взысканиям не только в судебном порядке, но и по административной линии. Ст. 119 Положения 1892 г. предписывала право утверждения губернатором некоторых должностных лиц городского общественного управления, прежде всего, городских голов. Губернатор далеко не формально подходил к этому вопросу. При выборах городских голов уездных городов им через уездных исправников выяснялось нравственное и имущественное состояние выбранных лиц, после получения сведений губернатор принимал окончательное решение, и при положительном результате требовалось одобрение министра внутренних дел. Губернатор считался лично ответственным за избранных и назначенных должностных лиц, как правительственных учреждений губернии, так и городского общественного управления, он отправлял в Министерство внутренних дел формулярные списки должностных лиц и данные о составе общественных учреждений.
Перечень постановлений местного самоуправления, требовавших утверждения министра внутренних дел или губернатора, значительно расширился. Губернатор также сохранил право приостанавливать действие отдельных думских нормативно-правовых актов, основываясь на принципе соответствия общим государственным пользам и нуждам. В качестве основания приостановления действия актов думы, по Положению 1892 г., добавляется формулировка «акты, явно нарушающие интересы местного населения».
Интересно, что если согласно Положению 1870 г. городской голова был обязан предоставить губернатору копии всех постановлений думы, то согласно Положению 1892 г., также список вопросов, которые будут обсуждаться на заседаниях думы. Этот факт говорит о расширении контрольных полномочий губернатора по отношении к представительным органам местного самоуправления.
Неправильно было бы рассматривать Положение 1892 г. только в контексте усиления государственного контроля за местным самоуправлением. Представляется, что законодатель также ставил перед собой задачу исправления недостатков, обнаружившихся после практического применения Положения 1870 г. Например, устанавливался конкретный срок в 3 месяца, в течение которого ми-
нистр внутренних дел был обязан передавать жалобы городских дум в вышестоящие инстанции, такие как Сенат и Государственный Совет, что увеличивало эффективность государственного управления. Также к достоинствам рассматриваемого Положения 1892 г. можно отнести аннулирование права голосовать по доверенности, например, за отсутствующих лиц, а в предыдущие годы это право достаточно широко практиковалось. Наконец, должностным лицам самоуправления запрещалось входить в подряды и поставки по предметам городского хозяйства, участвовать в приобретении имуществ, продаваемых городом, что снижало возможность коррупционных проявлений в сфере местного самоуправления.
Таким образом, можно сделать вывод, что Положение 1892 г. не вносило радикальных изменений в систему деятельности местного самоуправления в городах, поскольку компетенция и пределы полномочий городских органов самоуправления остались прежними, но для осуществления крупномасштабных хозяйственных мероприятий создавались гораздо лучшие условия в плане взаимодействия с центральной администрацией или губернатором.
Интересно отметить, что предметы ведения местного самоуправления, объем их правомочий и компетенций также претерпевают определенные изменения, сообразно изменениям и других аспектов законодательного регулирования, в том числе рассмотренных выше. Остановимся на отдельных моментах.
Согласно Положению 1864 года, в связи с формированием органов местного самоуправления, называемых губернскими и земскими учреждениями, встала необходимость организовывать новый способ управления с учетом интересов местного населения. Последующие законы 90-х гг. внесли в «земское дело» определенные изменения.
Ст. 1 Положения 1890 г. устанавливала, что «губернские и уездные земские учреждения ведают дела о местных пользах и нуждах губерний и уездов». По сравнению с Положением 1864 г. в указанную статью были внесены следующие поправки: отсутствует признак всеобщности, который проявлялся в тексте Положения 1864 г. при использовании словосочетаний «каждая губерния», «каждый уезд», которые в Положении 1890 г. уже выглядят как «губерния» и «уезд». Стоит пояснить, что немедленного введения земских учреждений после принятия Положения 1864 г. не произошло. На некоторых территориях Положение не исполнялось или исполнялось формально. Поэтому можно сделать вывод, что законодатель отказался от признания всеобщности земства и от возможности применить этот институт на всей государственной территории, что подтверждается установлением таких органов самоуправления только на определённой части территорий, которые указывались
в законе. То есть фактически в Положении 1890 г. закреплялась возможность введения земств только на тех территориях, на которых они уже раньше существовали к моменту подписания этого Положения. Также из указанной статьи удалено определение «хозяйственный» при выражении «местные пользы и нужды». Если рассматривать земства, установленные Положением 1864 г. в контексте наделения местных сообществ государством хозяйственными полномочиями, то представляется, что создание такого института согласуется с хозяйственной теорией. Согласно же положению 1890 г., земство представляет собой особую организацию государственного управления, имеющую право издавать местные нормативно-правовые акты, такие как указы и постановления. Исчезновение только одного слова в данном случае свидетельствует об ином концептуальном подходе к местному самоуправлению, что уже было отмечено на примере городского Положения 1892 г.
Положение 1890 г. в ст. 5 закрепляет, что губернатор имеет надзор за правильностью и законностью действий земских учреждений, а Положение 1864 г. в ст. 6 закрепляло, что земские учреждения в кругу вверенных им дел действуют самостоятельно. Также Положение 1864 г. в ст. 6 устанавливало, что «закон определяет случаи и порядок, в которых действия и распоряжения земских учреждений подлежат утверждению и наблюдению общих правительственных властей. Но ещё Положение 1864 г. закрепило, что «губернатор имеет право остановить исполнение всякого постановления земских учреждений, противного законам или общим государственным пользам». Поэтому говорить о кардинальном усилении государственного надзора за местным самоуправлением было бы беспочвенно. Также в с. 75, 90 и 92 Положения 1864 г. говорится о том, что земские собрания и управы не могут принимать окончательные постановления по некоторым вопросам и должны получать утверждение таких документов от губернатора или министра внутренних дел. Но столь широкие полномочия губернатора уравновешивались ст. 95 и 96 этого же Положения, где устанавливалось, что земское собрание, в случае возражения губернатора против его постановлений, «рассматривает подробно обстоятельства, подавшие повод к возражениям, и постановляет свое окончательное заключение» и только под свою ответственность в отдельных случаях губернатор может приостановить действие по его мнению незаконных постановлений, которые всё же были приняты земским собранием после однократного отклонения губернатором [6, с. 15, 17-18].
Положение 1890 г. предоставляло губернскому земскому собранию право на «участие в издании обязательных постановлений» и на «представление правительству, через губернатора, ходатайств о местных пользах и нуждах» [7, с. 14]. Изначаль-
но в Положении 1890 года появилась некоторая двойственность, которая проявлялась в одновременном существовании гл. 4 «Об участии земских учреждений в издании обязательных для местных жителей постановлений» и гл. 2 «О губернском по земским делам присутствии», которая создавала новый орган управления. Эти противоречия, также как многочисленные коллизионные моменты в нормах регулирующих земскую избирательную систему [3, с. 21-38, 106-130; 4, с. 22-33, 146-175], свидетельствуют о том, что в конце XIX века местное самоуправление в России стало приобретать некоторые новые черты. Законодательные новеллы, с одной стороны, были вызваны самой жизнью, развитием земских и городских самоуправлений, с другой стороны, они стали результатом законодательного регулирования в соответствии с эволюцией концепции местного самоуправления, результатом субъективной воли законодателя.
Развитие земского законодательства в рассматриваемый период происходило в направлении усиления публично-правового регулирования деятельности органов самоуправления, постепенного сближения их статуса с государственными учреждениями. Анализ законодательного и социально-исторического материала, а право, прежде всего, есть явление социальное, показывает, что к реально происходившему процессу развития земского самоуправления очень трудно приложить какую-либо теорию в «чистом виде». Дело не в том, что
в земских проектах необходимо искать классовые интересы. В целом можно констатировать, что развитие земства с конца XIX в. всё более происходило в соответствии с положениями государственной теории самоуправления. Именно в это время были заложены или укреплены основы всех современных отраслей российского права, в том числе отрасли права муниципального.
Библиографический список
1. Городовое положение 16 июня 1870. - СПб; М., 1871.
2. Городовое положение. 1892 год // Свод законов Российской Империи. - Т. 2. - Кн. 1. - М., 1910.
3. Куликов В.В. Земские учреждения и правительственный контроль (Вторая половина XIX -начало XX в.). - М.: ИГиП РАН, 2001. - 256 с.
4. Куликов В.В. Становление земского самоуправления: законодательство и практика. - Киров: Аверс, 2009. - 335 с.
5. Положение о губернских и уездных земских учреждениях 12 июня 1890 года // Свод законов Российской империи. - Т. 2. - Кн. 1. - М., 1910.
6. Положение о губернских и уездных земских учреждениях. 1864 год // Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2. Т. XXXIX. Отделение 1. - СПб., 1867.
7. Положение о земских учреждениях 12 июня 1890 года. - СПб: [Типография А. Бенке; Типография М.П. Фроловой], 1910.
