CC BY
196
Свечникова Е.И.
Аспирант, кафедра уголовного процесса и криминалистики, Самарский национальный исследовательский университет имени академика С.П. Королева
ЭВОЛЮЦИЯ ИНСТИТУТА СВИДЕТЕЛЬСТВОВАНА И СОВРЕМЕННЫЕ
ПРОБЛЕМЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ СВИДЕТЕЛЬСКИХ ПОКАЗАНИЙ В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ
Аннотация
В данной статье последовательно излагаются этапы развития представлений о роли свидетеля в уголовном судопроизводстве и месте свидетельских показаний в системе доказательств по уголовным делам в исторической ретроспективе на основе анализа ключевых памятников российского права, рассматривается состояние института свидетельствования, регламентированного действующим уголовно-процессуальным законодательством, и выделяются значимые проблемы использования свидетельских показаний в российском уголовном процессе на современном этапе.
Ключевые слова: свидетель, свидетельские показания, доказательства, российское уголовное судопроизводство
Key words: witness, testimony, evidence, Russian criminal procedure
В соответствии с положениями действующего УПК РФ свидетелем признается лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний, а показания свидетеля представляют собой сведения, сообщенные им на допросе, проведенном в ходе досудебного производства по уголовному делу или в суде, отвечающие требованиям уголовно-процессуального закона. Однако прежде чем подобное понимание было сформировано и нормативно закреплено, институт свидетельствования преодолел долгий эволюционный путь с момента возникновения первых памятников права Киевской Руси вплоть до настоящего времени, приобретая особенные черты в отдельные исторические эпохи вслед за тенденциями развития общества, государственного устройства и законодательства. В настоящей статье мы последовательно рассматриваем становление и развитие института свидетельствования в российском уголовном процессе, а также место свидетельских показаний в современной системе доказательств по уголовным делам и проблемы их использования в уголовном судопроизводстве.
Первые упоминания о таком виде доказательств, как свидетельские показания появляются в нормах русско-византийских договоров и самых первых древнерусских писаных источниках права. Несмотря на то, что в феодальной Руси институт свидетельских показаний не был подробно разработан, упоминания о нем все же встречаются во всех древнерусских источниках права, регламентировавших уголовно-процессуальную деятельность.
Появление первых процессуальных норм, в том числе связанных с наличием процессуальной фигуры свидетеля, в Древней Руси прослеживается в источниках византийского права, прежде всего, договоров Руси и Византии. Так, статья 3 русско-византийского договора 911 г. указывает: «А о главах, аже ся ключит проказа, урядимъ ся сице: да елико яве будеть показании явленными да имеють верное о тацех явлении; а ему же начнуть не яти веры, да клянется часть та, иже ищеть неятью веры; да егда кленеться по вере своей, и будеть казнь, яко же явиться согрешенье» [24, 4]. Исследователь истории уголовного процесса М.А. Чельцов-Бебутов полагал, что данная норма содержит первую
попытку классификации доказательств в древнерусском праве и, в этой связи, отмечал следующее: «Единственная статья - 3 - договора 911 года, имеющая отношение к судопроизводству, недостаточно ясна и вызвала ряд толкований... можно истолковать всю статью, как правило о делении всех доказательств по делам о преступлениях. К первой группе - «показания явленные» - относятся материальные следы события и показания посторонних лиц. Статья предлагает верить им. Ко второй группе относится присяга сторон, к которой надо прибегать, если доказательствам первой группы нельзя будет верить» [25, 626].
Основным источником именно русского права является Русская Правда, относящаяся к 1Х-ХУ вв. Несмотря на большой период времени, разделяющий законодательство Киевской Руси и современное уголовно-процессуальное законодательство, нельзя не признать, что Русская Правда включает некоторые основные правила и процессуальные механизмы, продолжающие существовать, пусть и в измененном виде, в настоящее время. Как справедливо заметил М.А. Чельцов-Бебутов: «Право Русской Правды уже значительно ушло вперед. и представляло собою развитую правовую систему, в которой можно говорить о суде, о процессе, о судебных доказательствах» [25, 640-641]. Значительное внимание со стороны законодателя уделяется такому участнику процесса как свидетель, что подтверждается наличием отдельного раздела в Пространной Правде «О послушьстве».
Для обозначения свидетелей в древнем русском законе применяются термины «послух», «видок», «люди», иногда «свободные мужи», а однократно даже используется понятие «свидетели». Тем не менее, в научной литературе нет единого мнения относительно основания разделения свидетелей на «видоков» и «послухов». Наиболее распространенным считается следующее толкование терминов «видок» и «послух». Видок - свидетель, очевидец, возможно, драки, а возможно, и доброй жизни истца. Послух -свидетель преступления, а также доброй славы обвиняемого, очевидец. В то же время А.Е. Леднев указывает, что Русской Правде были известны два рода свидетелей: свидетели, удостоверяющие фактические обстоятельства по делу (они могли называться и видоками, и послухами, и людьми), и свидетели-очистники со стороны ответчика (только послухи) [7, 48].
Среди исследователей уголовного процесса нет единодушного мнения относительно доказательственной силы свидетельских показаний и роли свидетеля в судопроизводстве, регламентированном Русской Правдой. Так, В. Д. Спасович отмечает, что в случае, если не последовало добровольного признания ответчика в совершенном деянии, «тогда надобно было прибегнуть к другим лицам, знающим предмет спора, к послухам - свидетелям» [15, 13]. Из этого следует вывод, что свидетельские показания рассматриваются Русской Правдой как доказательство, неравноценное признанию ответчика, как последнее средство в случаях, когда такое признание отсутствовало. Н.В. Сидорова указывает, что суд не питал доверия к личности свидетеля, так как считал свидетелей сторонами в споре, в чем и заключается огромное отличие положения свидетеля в древнерусском государстве от его современного статуса [13, 14-15]. В то время как А. Е. Леднев указывает, что Русская Правда видела в послухах и видоках
лиц, которые явились на суд или сами собою, или хотя и по призыву тяжущихся, но не в качестве сторонников того или другого из них, с целью убеждать суд в справедливости самих их показаний, а как посторонние лица, знающие только обстоятельства, составлявшие предмет спора между ними, от которых можно было узнать эти обстоятельства независимо от тяжущихся [7, 51-52]. Это означает, что показания свидетелей по Русской Правде имели силу независимо от показаний стороны, которая на них ссылалась. В подобной ситуации, суд должен был рассматривать свидетелей скорее как свои собственные органы, непосредственно знакомые с делом, нежели как постороннее для него средство убеждения.
Важным явлением истории русского средневекового права было право СевероЗападной Руси, получившее нормативное закрепление в Псковской судной грамоте 1467 г. (далее - ПСГ) и Новгородской судной грамоте 1471 г. (далее - НСГ).
Наиболее распространенным видом доказательств, как следует из содержания Псковской судной грамоты, продолжали оставаться свидетельские показания. Для обозначения свидетелей в статьях закона используются такие термины, как «суседи», «сторонние люди», «послухи». Важную роль для понимания института послуха играет ст. 20 ПСГ. Вероятно, ее происхождение связано с рассмотрением непростого прецедента. С одной стороны, здесь прямо говорится о том, что послух в момент совершения деяния должен был находиться вместе с истцом. Однако от послуха требовалось подтвердить свои показания поединком или присягой, причем выбор был за противной стороной. Более того, послух должен был биться даже против выставленного ответчиком (не способным сражаться лично) наемного бойца! Согласно ст. 22 ПСГ неявка послуха на суд или несовпадение его показаний с показаниями истца вели к проигрышу дела последним. То есть послух не мог быть просто очевидцем. Хотя послух Псковской судной грамоты, в отличие от послуха Русской Правды, должен был быть очевидцем деяния, это не отменяет его роли как своего рода поручителя стороны [18, 106].
Как и в уголовно-процессуальном праве Псковской республики, в системе доказательств, применявшихся в новгородском праве, центральное значение имели показания свидетелей. Новгородская судная Грамота, как Русская Правда и Псковская судная грамота содержала несколько различных терминов, обозначавших свидетелей, что неизбежно навлекло на себя разногласия о толковании среди исследователей. В Новгородской судной грамоте 1471 г. (НСГ - далее) показания свидетелей упоминаются в статьях 19, 22, 23, 35, причём везде они называются послухами. В то же время, по мнению В. Демченко, показания «послухов» следует отграничивать от показаний «сторонних людей». В отличие от послухов, при привлечении сторонних людей судом подразумевалось требование «неприкосновенности к делу и отсутствия известных отношений к тяжущимся», что выражалось в самом названии этих свидетелей «сторонними людьми». Более того, он указывает: «Показания их [сторонних людей -Е.С.], как само собою разумеется, должны были быть единогласны; но согласия их с показаниями стороны не требовалось. Поэтому несогласие сторонних людей с показаниями стороны, ссылавшейся на них, или отзыв их незнанием не вели безусловно к потере дела, тогда как в послушестве то и другое всегда сопровождалось таким последствием» [2, 57-58].
Среди всех статей НСГ, посвящённых послухам, наибольший интерес вызывает ст. 22, в которой определяется круг лиц, способность которых быть свидетелями ограничивается или вообще не допускается. НСГ содержит запрет призывать в качестве послухов «одерноватых холопов», т.е. холопов, несвободное состояние которых носит не временный, а постоянный характер, при этом допускает привлечение холопов в качестве свидетелей против холопа. Кроме того, ст. 22 НСГ было установлено важное правило, которое не позволяло суду отвергнуть показания послуха в связи с показаниями другого свидетеля.
Таким образом, в Русской правде, ПСГ и НСГ свидетельские показания занимали центральное место в системе доказательств. Первоначально существовало несколько видов свидетельских показаний, в том числе «видочество» и «послушество», на сущность которых среди исследователей нет однозначного мнения вплоть до настоящего времени. Впоследствии все они объединяются в единый вид - «послушество» - и представляют собой любые свидетельские показания.
Следующий этап становления института свидетельских показаний связан с последовательным появлением Судебников 1497 г. и 1550 г., а затем и Соборного уложения 1649 г.
В первом Судебнике 1497 г., не устранившем действия ни Русской Правды, ни Псковской судной грамоты, свидетельствование сохраняет следы прежнего понимания этого института. Вместе с тем, можно констатировать значимые изменения в статусе свидетеля. Как указывает М.А. Чельцов-Бебутов: «Из судебных доказательств Судебник упоминает послухов, которые сейчас являются уже не соприсяжниками, а подлинными свидетелями...» [25, 660].
Судебники 1497 г. и 1550 г. различают два вида свидетельских показаний: «послушество» - свидетельские показания очевидцев и свидетельские показания, полученные в результате повального обыска. Знаковая новация Судебника 1497 г. связана с появлением первых указаний на производство повального обыска как особой формы допроса свидетелей. Как указывает А.С. Кобликов, повальный обыск представляет собой «опрос окружающих жителей о репутации обвиняемого» [3, 14]. Повальный обыск существенно отличается и от «старинного послушества», и от уголовного свидетельства под присягой, представляя собой «переходную ступень от одного к другому» [15, 17]. Таким образом, под повальным обыском следует понимать свидетельские показания целой общины. Хотя повальный обыск продолжил свое существование и применялся вплоть до судебной реформы 1864 г., в силу множества недостатков, таких как трудность при производстве, малоэффективность и ряда прочих, он был постепенно вытеснен на второй план признанием вины, которое стало единственно приемлемым доказательством, независимо от того, каким способом оно было получено.
В период действия Судебника 1497 г. были регламентированы последствия отказа от дачи показаний свидетелем, вызываемым в суд стороной, последствия дачи ложных свидетельских показаний, которые были адресованы и послуху, и стороне, вызвавшей его (например, поединок - вызов «на поле» (ст. 48-49), выплата истцом всех убытков и пошлин (ст. 50) и проигрыш дела (ст. 51), а также установлены наказания за дачу заведомо ложных показаний и «избыточных» показаний, которые не подтверждают показания стороны (ст. 51).
Ко времени появления Судебника 1550 г., свидетельские показания по-прежнему играют значимую роль, однако прежний характер института свидетельствования постепенно исчез. Особый акцент в данном документе наряду со лжесвидетельствованием сделан на последствия ложного обвинения. Так, ст. 6 Судебника 1550 г. закрепляет : «А кто виноватой солжет на боярина, или на окольничего, или на дворецкого, или на казначее, или на дьяка, или на подйячего, а обыщетца то в правду, что он солгал, и того жалобника, сверх его вины, казнити торговою казнью, биты кнутьем, да вкинути в тюрму».
Большим шагом в развитии российского уголовно-процессуального права, а вместе с тем и института свидетельских показаний, можно считать принятие Соборного Уложения 1649 года. Свидетельские показания закреплялись в Соборном Уложении в четырех формах: 1) «ссылка из виноватых», которая заключалась в просьбе стороны о вызове определенного свидетеля (ст. 158-160 гл. Х Соборного уложения); 2) «общая ссылка», которая заключалась в свидетельстве лица (или лиц), на которого ссылались обе стороны (ст. 167-171 гл. Х Соборного уложения); 3) показания, данные свидетелями в современном понимании этого явления (ст.ст. 158, 159 гл. Х Соборного уложения); 4) повальный обыск [13, 21]. В Соборном уложении закреплены фактически две разновидности повального обыска. Повальный обыск по «обычным» преступлениям, осуществляемый в обвинительном уголовном производстве по делам с участием истца и ответчика (гл. Х Соборного уложения), и повальный обыск по «государственным» преступлениям («розбойные и убийственные и татиные дела» - ст. 1 гл. ХХ1 Соборного уложения), производимый в порядке розыскного уголовного процесса.
Соборное уложение 1649 г. характеризуется достаточно детальной регламентацией свидетельских показаний, законодательным закреплением требований допустимости, предъявляемых к форме и содержанию разнообразных видов свидетельских показаний, и
к личности самих свидетелей. Так, повальному обыску могли быть подвержены любые лица, вне зависимости от происхождения, занимаемого положения, личной свободы или веры, а дача свидетельских показаний такими категориями свидетелей как зависимые крестьяне, «боярские люди» и женщины особо оговаривалась в законе, поскольку к данным лицам относились с меньшим доверием.
Начало XVIII века для российского уголовного процесса обозначило переход и укоренение инквизиционного (розыскного) характера судопроизводства, просуществовавшего вплоть до судебной реформы 1864 г. Преобразование судопроизводства началось с издания именного указа «Краткое изображение процессов и тяжеб» 1716 г., где впервые в российском законодательстве изложен перечень, состоящий из 17 категорий лиц, которые не могли быть допрошены в качестве свидетеля по уголовному делу, а также лиц, возможности допроса которых были ограничены. К ним относятся: клятвопреступники; лица, «которые банизированы или прокляты»; лица, «которые еще у святаго причастия не бывали», лица, «которые межевые признаки тайно портят»; изгои или лица, имеющие клеймо за прошлые пресупления («у которых преступления их ради, уши и нос резаны, или знак на щеке положен»); лица, «которые в суде объявлены нечестными людми»; разбойники и воры; «смертноубивцы»; «явные прелюбодеи»; лица, «которые единаго из сих вражды ради обижают»; лица, являющиеся кровными родственниками или близкими стороны («которые с челобтчиком кровным или ближним обязаны суть свойством.»); лица, иным образом связанные со стороной в деле («оные, которые в доме челобитчиков или ответчикове хлеб ядят или в службе его суть»); лица, не достигшие 15-ти летнего возраста; подкупные свидетели; лица, имеющие прямую или косвенную заинтересованность в рассматриваемом деле; иностранцы и лица, «которые по доношению других свидетельствуют».
Сила свидетельских показаний в уголовном судопроизводстве рассматриваемого периода зависела от наличия совокупности трех обстоятельств: свидетели должны быть достойны доверия и не входить в круг лиц, лишенных возможности давать показания; свидетели должны принести присягу - формальное требование получения свидетельских показаний; свидетелей должно быть не менее двух. Например, «Краткое изображение процессов» устанавливало, что наряду с собственным признанием обвиняемого, данным судье добровольно и сходным с происшедшими действиями, к совершенным доказательствам относились одинаковые показания двух «имоверных» свидетелей (если же показания их друг другу противоречат, то берется то, которое вернее) [22, 47].
Впоследствии «Краткое изображение процессов и судебных тяжеб» 1716 г. было включено в Свод законов Российской империи - принципиально новую для отечественной юриспруденции модель акта систематизации законодательства. Книга восьмая Свода законов, состоявшая из одного XV тома содержала «законы уголовные и уголовно-процессуальные».
Все доказательства разделялись Сводом законов на совершенные (исключали возможность невиновности обвиняемого) и несовершенные (доказательства, заслуживающие доверия, но не обладающие достаточным доказательственным значением для того, чтобы исключить возможность невиновности). Свидетельские показания могли относиться как к совершенным доказательствам, так и к несовершенным, например, в соответствии со ст. 329 Свода законов 1857 г. согласные показания двух свидетелей, не отведенных подсудимым и против которых не представлено достаточных опровержений (ст. 329 Свода законов 1857 г.) относились к совершенным доказательствам. В то же время, результаты повального обыска, регламентированного ст. 339, и показания одного свидетеля, закрепленные ст. 330, рассматривались как несовершенные доказательства. Доказательственная сила показаний свидетеля, в соответствии с положениями Свода законов, определялась наличием нескольких обстоятельств: свидетели должны быть достойны доверия, приведены к присяге, количество свидетелей, дающих показания об
одном и том же факте должно быть не менее 2-х, более того степень доверия показаний зависела от личности свидетеля.
Законодательство дореформенной России содержало довольно развернутую регламентацию требований к свидетелям и их показаниям. Однако серьезным его недостатком была хаотичность и несогласованность различных нормативных источников, хотя и включенных впоследствии в Свод законов Российской империи, но остававшихся пережитками далекой эпохи.
Судебная реформа была завершена изданием 20 ноября 1864 г. Судебных уставов, в том числе «Устава уголовного судопроизводства». В период действия Устава 1864 г. показания свидетеля рассматривались как «удостоверения о каких-либо фактах судебного исследования со стороны лиц, не причастных к совершению рассматриваемого преступления» [1, 306]. Кроме того, свидетельские показания могли считаться доказательствами только в случае удовлетворения совокупности следующих условий: 1) свидетель должен знать предмет показаний, что зависит от степени его причастности к событию, о котором он свидетельствует, и от обстановки, в которой свидетель находился в момент совершения данного события; 2) свидетель должен быть способен понять и изложить рассматриваемое событие; 3) свидетель должен желать давать правдивые показания, что зависит от его отношений к лицам, участвующим в процессе, его прежней деятельности и качеств. Устав 1864 г. устанавливал запрет на дачу показаний следующими лицами: безумными и сумасшедшими; священнослужителями в отношении к признанию, сделанному им на исповеди - такое же ограничение установлено и в п. 4 ч. 3 ст. 56 действующего УПК РФ 2001 г.; присяжными поверенными и иными лицами, исполнявшими обязанности защитника, в отношении к признанию, сделанному им доверителями во время производства дела в отношении них - аналогичное положение обнаруживается в п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ.
Устав уголовного судопроизводства 1864 г. собрал воедино сложившийся подход российского законодателя к вопросу признания возможности использования доказательств в судебном разбирательстве, в том числе показаний свидетеля. Он представил наиболее полное определение лиц, которые не могут быть допрошены в качестве свидетелей, а если в том есть необходимость, то допрошены при соблюдении особой процедуры, иными словами в данный исторический период закончилось формирование института свидетельских иммунитетов в уголовном судопроизводстве.
Слом и всесторонняя перестройка государства и права, произошедшая после Октябрьской революции 1917 г., отразилась и на институте свидетельских показаний. Участие свидетелей было предусмотрено при производстве по уголовным делам, но регламентация показаний свидетеля, весьма подробно представленная в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г., практически исчезла из процессуального законодательства.
Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1923 г., действовавший вплоть до 1960 г., не сформулировал понятия доказательства, а приводил только перечень видов доказательств, среди которых фигурировали показания свидетеля, закрепленные ст. 58 УПК.
Роль свидетеля в советском уголовном процессе сводилась к сообщению органам расследования и суду сведений о фактах, которые свидетель наблюдал или слышал. Согласно требованиям УПК РСФСР 1923 г. в качестве свидетелей по уголовным делам выступали как заинтересованные, так и не заинтересованные в исходе дела лица, в частности, родственники обвиняемого, его друзья, лица, находящиеся с ним в неприязненных отношениях, потерпевший и его родственники. Законодательство рассматриваемого периода исключило указания на право близких родственников отказаться от дачи свидетельских показаний и на привилегию против самообвинения, была введена уголовная ответственность за недонесение, привлечению к которой подлежали, в том числе, близкие родственники обвиняемого.
Следующим этапом в развитии российского уголовно-процессуального законодательства о показаниях свидетеля следует считать принятие в 1960 году УПК РСФСР, в котором показания свидетеля были закреплены ст. 74, согласно которой свидетель может быть допрошен о любых обстоятельствах, подлежащих установлению по данному делу, в том числе о личности обвиняемого, потерпевшего и о своих взаимоотношениях с ними; не могут служить доказательствами фактические данные, сообщаемые свидетелем, если он не может указать источник своей осведомленности. Из содержания статьи видно, что закон не содержал определение свидетельских показаний, ограничиваясь лишь указанием на их предмет. Круг лиц, которые не могли выступать в качестве свидетелей, закреплялся в ст. 72 УПК РСФСР 1960 г. - это защитники обвиняемых и лица, которые в силу физических или психических недостатков, не способны давать правильные показания. Адвокаты и представители общественных организаций, которые получили сведения, будучи представителями, были включены в этот перечень в 1983 году.
Современное состояние института свидетельствования отражено в нормах действующего Уголовно-процессуального кодекса РФ 2001 г. Свидетельские показания, прошедший длинный путь исторического развития, стали одним из важнейших доказательств в уголовном судопроизводстве наших дней. Вместе с тем данный институт все еще требует дальнейшего усовершенствования.
УПК РФ регламентирует статус свидетеля в ст. 56, определяющей, что свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний. Свидетель появляется в уголовном судопроизводстве тогда, когда лицу становится известно о вызове его к дознавателю, следователю, прокурору или в суд. Такой подход обусловлен тем, что с этого момента лицо приобретает статус свидетеля, и к нему могут быть применены меры уголовно-процессуального принуждения. Правовой статус свидетеля в уголовном судопроизводстве, исходя из цели получения от него необходимых показаний, состоит из взаимосвязанных элементов в виде совокупности его прав, интересов, обязанностей и ответственности за их невыполнение, которая дает возможность рассматривать свидетеля как полноправного участника уголовного судопроизводства, имеющего взаимные интересы, права и обязанности с органами следствия и суда.
Уголовно-процессуальный закон в ч. 3 ст. 56 устанавливает круг лиц, которые не могут быть допрошены в качестве свидетелей: 1) судья, присяжный заседатель - об обстоятельствах уголовного дела, которые стали им известны в связи с участием в производстве по данному уголовному делу; 2) адвокат, защитник подозреваемого, обвиняемого - об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием; 3) адвокат - об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи; 4) священнослужитель - об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди; 5) член Совета Федерации, депутат Государственной Думы без их согласия - об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с осуществлением ими своих полномочий; 6) должностное лицо налогового органа - об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с предоставленными сведениями, содержащимися в специальной декларации, представленной в соответствии с Федеральным законом «О добровольном декларировании физическими лицами активов и счетов (вкладов) в банках и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», и (или) прилагаемых к ней документах и (или) сведениях.
Части 4 и 6 ст. 56 УПК РФ регулируют процессуальные права свидетеля, кроме того, дача свидетельских показаний является обязанностью лица, привлеченного в качестве свидетеля, поэтому ч. 8 ст. 56 УПК РФ указывает, что за дачу заведомо ложных показаний
либо отказ от дачи показаний свидетель несет ответственность в соответствии со статьями 307 и 308 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Легальное определение показаний свидетеля действующий УПК дает в ст. 79, согласно которой это сведения, сообщенные свидетелем на допросе, проведенном в ходе досудебного производства по уголовному делу или в суде в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона. Более того, ч. 2 приведенной статьи закрепляет, что свидетель может быть допрошен о любых относящихся к уголовному делу обстоятельствах, в том числе о личности обвиняемого, потерпевшего и своих взаимоотношениях с ними и другими свидетелями.
Как справедливо отмечает В. А. Лазарева: «Во многих делах свидетельские показания являются единственной возможностью узнать обстоятельства исследуемого события, установить совершившее преступление лицо, поэтому они имеют в уголовном процессе исключительно важное значение» [5, 255-256]. Будучи личным доказательством, показания свидетеля представляют собой результат отражения сознанием свидетеля непосредственно воспринятых им обстоятельств, с чем и связана их ценность как отдельного вида доказательств.
Вместе с тем, в настоящее время использование свидетельских показаний в уголовном судопроизводстве сопряжено с рядом трудностей. Рассмотрим некоторые из них.
Во-первых, наиболее часто встречающиеся в практике проблемы касаются размежевания статусов свидетеля и прочих участников уголовного процесса, в том числе потерпевшего и подозреваемого. Свидетель - стороннее лицо, не принимавшее участия в расследуемом событии ни в качестве исполнителя криминальных действий, ни в качестве пострадавшего от этих действий. Он не является участником материально-правовых отношений и не имеет той юридической заинтересованности в исходе расследования и рассмотрения дела, которая свойственная потерпевшему подозреваемому. Свидетель не может быть признан виновным в совершении преступления и не может получить какой-либо имущественной компенсации в связи с его совершением [6, 99-100].
Во-вторых, с сожалением приходится констатировать, что свидетель - наименее защищенный участник уголовного судопроизводства, поэтому необходимо проводить различия между свидетелем и лицом, вызванным на допрос в качестве свидетеля, что сделает возможным и дифференциацию ответственности. Иными словами, дача правдивых показаний и ответов вопросы, поставленных дознавателем, следователем, судом - это обязанность свидетеля, в то время как явка к дознавателю, следователю или в суд - это обязанность любого лица, вызываемого на допрос в качестве свидетеля, поскольку только при исполнении этой обязанности лицо может указать на свою неосведомленность о расследуемом событии, о причинах, исключающих возможность его допроса и прочих подобных обстоятельствах.
Подводя итог вышесказанному, следует отметить, что в современных условиях свидетель, рассматривавшийся на отдельных этапах развития уголовно-процессуального законодательства по-разному, становится все более активным субъектом процессуальной деятельности, а свидетельские показания как самостоятельный вид доказательства имеют огромное значение для осуществления задач доказывания по уголовным делам в частности и для реализации назначения уголовного судопроизводства в целом, именно поэтому проблема института свидетеля и свидетельских показаний носит важный теоретический и практический характер, требует всестороннего анализа и относится к числу наиболее активно обсуждаемых в кругу исследователей уголовно-процессуального права.
Литература:
1. Викторский С.И. Русский уголовный процесс. Учебное пособие / С.И. Викторский. М.: Городец, 1997. 448 с.
2. Демченко В. Историческое исследование о показаниях свидетелей как доказательстве по судебным делам по русскому праву до Петра Великого / В. Демченко. М.: Книга по Требованию, 2011. 112 с.
3. Кобликов А. С. Развитие отечественного уголовно-процессуального законодательства // Уголовный процесс: Учебник для вузов / Под общ. ред. А.С. Кобликова. М.: Норма, 1999. 373 с.
4. Краткое изображение процессов и судебных тяжеб 1716 г. // Российское законодательство Х-ХХ вв.: В 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1986. Т. 4. 512 с.
5. Лазарева В.А. Доказывание в уголовном процессе: учеб-практич. пособие / В.А. Лазарева. М.: Издательство Юрайт, 2010. 343 с.
6. Лазарева В. А. Проблемы использования свидетельских показаний в уголовном процессе / В.А. Лазарева, Д.В. Попов. М.: «Юрлитинформ», 2009. 160 с.
7. Леднев А. Е. Показания свидетеля как уголовно-процессуальное доказательство: Дис. . канд. юрид. наук / А.Е. Леднев. Н. Новгород, 2006. 240 с.
8. Новгородская Судная грамота // Российское законодательство Х-ХХ вв.: В 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984. Т. 1. 432 с.
9. Псковская Судная грамота // Российское законодательство Х-ХХ вв.: В 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984. Т. 1. 432 с.
10. Русская Правда. Краткая редакция // Российское законодательство Х-ХХ вв.: В 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984. Т. 1. 432 с.
11. Русская Правда. Пространная редакция // Российское законодательство Х-ХХ вв.: В 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984. Т. 1. 432 с.
12. Свод законов Российской империи. Том пятнадцатый: Законы уголовные / - М.: Книга по Требованию, 2012. 964 с.
13. Сидорова Н.В. Показания свидетеля в российском уголовном процессе: Учебное пособие / Н.В. Сидорова. Тюмень, 2007. 252 с.
14. Соборное уложение 1649 г. // Российское законодательство Х-ХХ вв.: В 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1985. Т. 3. 512 с.
15. Спасович В. Д. О теории судебно-уголовных доказательств в связи с судоустройством и судопроизводством / В. Д. Спасович. М.: ЛэксЭст, 2001. 112 с.
16. Судебник 1497 г. // Российское законодательство Х-ХХ вв.: В 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1985. Т. 2. 520 с.
17. Судебник 1550 г. // Российское законодательство Х-ХХ вв.: В 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1985. Т. 2. 520 с.
18. Сутягина И.Ю. Судебные доказательства по Псковской судной грамоте / И.Ю. Сутягина // Вестник Самарского юридического института. 2012. № 1. С. 104-109.
19. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР от 15.02.1923 // СУ РСФСР. 1923. № 7. Ст. 106.
20. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР от 27.10.1960 // Ведомости ВС РСФСР. 1960. № 40. Ст. 592.
21. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ // Российская газета. - 2001. - № 249.
22. Ульянова Л.Т. Возникновение, развитие и современные проблемы института уголовно-процессуального доказательства / Л.Т. Ульянова // Вестник Московского университета. Серия 11: Право. 2011. № 6. С. 45-55.
23. Устав уголовного судопроизводства 1864 г. // Российское законодательство Х-ХХ вв.: В 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1991. Т. 8. 496 с.
24. Хрестоматия по истории отечественного государства и права (Х в. - 1917 г.) / Сост. В.А. Томсинов. М.: Зерцало, 2000. 381 с.
25. Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах / М.А. Чельцов-Бебутов. СПб.: Равена, Альфа, 1995. 846 с.
