CC BY
146
Вестник Санкт-Петербургского университета. 2007. Сер. 2, вып. 2
И.С. Ратъковский
ЭВОЛЮЦИЯ ИНСТИТУТА СМЕРТНОЙ КАЗНИ В ПЕРВЫЙ ГОД СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ
Не отрицая необходимости карательно-репрессивных мер в период становления Советской власти и даже отмечая их будущее разнообразие, вплоть до смертной казни, В.И. Ленин и другие лидеры большевиков в предоктябрьский период не занимались специальной подробной разработкой концепции правоохранительных органов при новом строе. Осуществление диктатуры пролетариата, а также задач, стоящих перед ней, представлялось большевикам делом относительно легким, не требующим создания специального органа для подавления сопротивления. Ввиду сравнительной легкости слома сопротивления буржуазии новому режиму по сравнению с сопротивлением пролетариата, диктатура последнего могла ограничиться «простой организацией вооруженных масс (вроде Советов рабочих и солдатских депутатов...)».1
В течение первого года Советской власти представления большевиков о применении смертной казни значительно изменились. Придя к власти в результате Октябрьского вооруженного восстания, партия большевиков предполагала в самое ближайшее время начать выполнение первых декретов II съезда Советов рабочих и солдатских депутатов: о мире, о земле, об отмене смертной казни. Подобная программа являлась компромиссом, уступкой большевиков общественному мнению в виде проэсеровского Декрета о земле и демократического Декрета № 1 об отмене смертной казни. Таким образом, первые действия новой власти оказались даже более демократичными, чем предусматривали их дооктябрьские лозунги. Часть партии (Л.Б. Каменев и другие «мягкие большевики») сочла возможным отказаться от смертной казни. Против последнего декрета резко возражал Ленин, считая данное инициативное предложение Каменева пацифистской иллюзией, ослабляющей революцию.2 Даже не учитывая подобную позицию Ленина, возможно, излишне заинтересованно интерпретированную Л.Д. Троцким в своих воспоминаниях, постановление было принято Съездом.3
Несмотря на неожиданно многочисленные антибольшевистские заговоры и выступления, к их участникам применялись достаточно гуманные меры пресечения и наказания, зачастую не соответствующие замыслам заговорщиков. Подобные выступления, изначально трактовались как последние сполохи старой власти, исчерпывающей ими и без того незначительный потенциал контрреволюции. Наказание контрреволюционеров в этот период исходило опять-таки из дооктябрьских представлений о характере пролетарской диктатуры и кратковременном сопротивлении буржуазии, для подавления которого нет необходимости в смертной казни и длительных сроках тюремного заключения. «...Нас упрекают, что мы применяем террор, но террор, какой применяли французские революционеры, которые гильотинировали безоружных людей, мы не применяли и, надеюсь, не будем применять, - подчеркивал Ленин. - И, надеюсь, не будем применять, так как за нами сила. Когда мы арестовывали, мы говорили, что мы вас
© И.С. Ратъковский, 2007
отпустим, если вы дадите подписку в том, что вы не будете саботировать. И такая подписка дается».4 Характерна схожая реакция Ленина на одно из высказываний Троцкого, относящееся к декабрю 1917 г.
«Не казематы, а гильотины ждут наших врагов», - заявил Троцкий.
«Гильотиной не шутят», - ответил ему незамедлительно Ленин.5
Очевидно, введение института смертной казни Ленин рассматривал с практической точки зрения. В период до созыва Учредительного собрания и тем более в период избирательной кампании это представлялось нецелесообразным.
Попытки введения в этот период смертной казни, помимо декретов СНК и ВЦИК, незамедлительно пресекались. Так был отменен приказ № 1 от 1(14) ноября 1917 г. главнокомандующего войсками по обороне Петрограда М.А. Муравьева о беспощадной и немедленной расправе с преступными элементами. В качестве же наказания в основном применялись такие меры, как конфискация имущества, лишение карточек, выдворение и выселение, опубликование списков врагов народа, общественное порицание и т.д.
Между тем в начале декабря 1917 г. все очевиднее становилась ошибочность прежней оценки сопротивления новому Советскому режиму. Опасность исходила с самых разных сторон - на лицо был системный кризис новой Советской государственности, в том числе в столице. Изменение в подходе к практике запрета смертной казни было вызвано сочетанием ряда внутриполитических и внешнеполитических факторов. К первым относился разгул преступности, сопутствующая им волна погромов и самосудов в первые месяцы Советской власти. Расправы на улицах городов и сел стали обыденным явлением того периода.6 «Эти обстоятельства заставили и нас в конце концов решить, что применение смертной казни неизбежно. Борьба с бандитами поглощала все наше внимание до самого переезда в Москву», - писал впоследствии чекист Я.Х. Петере.7 Важным фактором в возобновлении института смертной казни стало и германское наступление 18 февраля 1918 г.
Официальным возобновлением института смертной казни принято считать Декрет от 21 февраля 1918 г. «Социалистическое Отечество в опасности!». Наиболее значимыми в декрете были 6-й и 8-й пункты, вводившие смертную казнь на месте преступления. Следует отметить, что уже на следующий день после начала действия декрета, 22 февраля 1918 г., левые эсеры предприняли попытку приостановить действия постановления и изъять из него именно 8-й расстрельный пункт декрета, но сделать это им не удалось. Декрет в неизменном виде продолжал действовать.
Данное постановление не определяло четко лиц, на которых было направлено действие декрета, ни органов уполномоченных выполнять его. Результатом стала волна самосудных расстрелов органами местной Советской власти. Наибольшие масштабы практика массовых расстрелов «на основании» Декрета от 21 февраля 1918 г. приняла в Красном Крыму. Здесь 22-24 февраля 1918 г. было расстреляно и уничтожено другими способами (порой самими чудовищными) как минимум 600 человек. К этим масштабным расстрелам и самосудам была причастна как местная власть, так и фактически контролировавшие ее «матросские массы». Среди жертв красного террора преобладали офицеры, но были и священники, представители прежней власти, обыватели. Декрет значительно усилил масштаб имевшихся уже репрессий, легализируя их. Московское правительство не было причастно к этому всплеску казней. Советский Крым, как и ряд других территорий лишь отчасти контролировался им.8 Подобные расстрелы имели
место и в Петрограде, где уже в первый день применения смертной казни было расстреляно не менее 13 уголовников. 26 февраля счет жертв доходил уже до 20 человек.9
Подобная бесконтрольность вынесения смертных приговоров со стороны различных низовых органов вызывала озабоченность со стороны высших органов власти, так как грозила потерей контроля над страной. Уже 23 февраля 1918 г. ВЧК поместила в газетах объявление об изменении методов борьбы с контрреволюцией: «Всероссийская Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией при Совете Народных Комиссаров доводит до сведения всех граждан, что до сих пор комиссия была великодушна в борьбе с врагами народа, но в данный момент, когда гидра контрреволюции наглеет с каждым днем, вдохновляемая предательским нападением германских контрреволюционеров, когда всемирная буржуазия пытается задушить авангард революционного интернационала - российский пролетариат, Всероссийская чрезвычайная комиссия, основываясь на постановлении Совета Народных Комиссаров, не видит других мер борьбы с контрреволюционерами, шпионами, спекулянтами, громилами, хулиганами, саботажниками и прочими паразитами, кроме беспощадного уничтожения их на месте».10
Первый санкционированный расстрел Чрезвычайной комиссии был произведен 26 февраля 1918 г. над «князем Эболи» и его сообщницей Бритт - авантюристами действовавшими под вывеской ВЧК. В тот же день ВЧК расстреляла 4 матросов-налетчиков и 1 немецкого шпиона.11 28 февраля ВЧК расстреляла еще 2 грабителей, действовавших от имени ЧК: В.А. Смирнова и И.В. Занозу.12 Всего в петроградский период деятельности ВЧК по постановлениям чрезвычайных комиссий было расстреляно 16 чел.13 ВЧК становилась единственным Советским органом, наделенным правом вынесения смертных приговоров. Вместе с тем, ама практика высшей меры наказания ограничивалась признанием подобного исхода только применительно к лицам, застигнутым на месте преступления. Тем самым наказанию подвергались в первую очередь уголовники. Характерен состав расстрелянных лиц в этот период ВЧК, состоявший преимущественно из уголовного элемента. Другим следствием наказания по факту «места преступления» стал его внесудебный характер. Ограничивающим моментом был лишь принцип единогласия в вынесении смертных приговоров со стороны всех членов коллегии ВЧК. Таким образом, зима 1918 г. закрепила практику вынесения ВЧК смертных приговоров на месте преступления в внесудебном порядке в основном применительно к уголовному элементу.
Весенний переезд Советского правительства в Москву вскоре выявил новый этап в становлении расширительной практики применения высшей меры наказания. Поставленная весной 1918 г. задача укрепления Советского государства все больше вступала в противоречие с анархизмом, с его политическим и уголовным противостоянием любому виду государственности, в том числе социалистической. На это обстоятельство позднее указывал в своей статье (написана между 13 и 26 апреля) «Очередные задачи Советской власти» В.И. Ленин, требуя разрыва с анархизмом, идейным и бытовым, введения действенной диктатуры пролетариата.14 Характерны заключительные строки этой работы Ленина: «Реставрация буржуазной эксплуатации грозила нам вчера в лице Корниловых, Гоцов, Дутовых, Гегечкори, Богаевских. Мы их победили. Эта реставрация, та же самая реставрация грозит нам сегодня в иной форме, в виде стихии мелкобуржуазной распущенности и анархизма, мелкособственнического: "моя хата с краю", в виде будничных, мелких, но зато многочисленных наступлений и нашествий
этой стихии против пролетарской дисциплинированности. Мы эту стихию мелкобуржуазной анархии должны победить, и мы ее победим».15 Выполнение этой задачи было возложено на ВЧК.
11 апреля 1918 г. под руководством Ф.Э. Дзержинского состоялось заседание ВЧК, на котором присутствовали и представители военного ведомства, городских и районных организаций Москвы. На заседании был утвержден план ликвидации 25 анархистских точек. По данным разведки был разработан план операции.. Намеченное в ночь на 12 апреля 1918 г. разоружение анархистов стало «первым согласованным действием ВЧК».16 Относительно незначительное сопротивление анархистов было быстро подавлено превосходящими силами чекистов и солдат. В этой схватке со стороны анархистов было убито и ранено 30 человек, чекистские потери исчислялись 10-12 ранеными и убитыми.17 «Это было незабываемое зрелище. Большевики сделали первый шаг к восстановлению дисциплины», - писал очевидец этих событий английский агент Р. Г. Брюс -Локкарт18. Очень четко и образно охарактеризовал эти события и их смысл впоследствии известный английский писатель Г. Уэллс: «Бандитизм был поставлен к стенке в Москве весной 1918 г.».19
Иначе оценивали эти события представители оппозиционных партий, которые опасались, что репрессии против анархистов - лишь начало общего наступления большевиков против иных партий, дальнейшее укрепление коммунистической диктатуры. В статье «Полицейщина против анархии», посвященной разоружению анархистов в Москве,20 говорилось: «Да стоит ли порядок, который обещают нам большевики, той страшной цены полицейского произвола, бессудных расстрелов и произвольных расправ, которой он достигается? И не во много ли страшнее для пролетариата этот режим полицейщины, боящейся света и гласности, нежели те несколько десятков преступников, от которых, быть может, и избавит нас большевистская расправа с анархистами».
Разоружение анархистов в Москве послужило толчком к проведению подобных акций и в других городах: Витебске, Воронеже, Курске, Н. Новгороде, Петрограде, Самаре, Таганроге, Тамбове, Туле, Царицыне и др.21 Разоружение анархистов часто сопровождалось расстрелами, как это произошло, например, в Курске.22 Следует также упомянуть расстрелы при попытке к бегству: три расстрела в Петрограде, два в ходе разоружения в Москве, еще несколько уже в заключении.23 В Москве после отсева идейных анархистов были расстреляны 12 анархистов-уголовников.24
На наш взгляд, применение высшей меры наказания к анархистам весной 1918 г., даже учитывая их уголовное прошлое и настоящее, нельзя оценивать как меру, направленную исключительно против преступности, определенная политическая составляющая здесь также присутствовала. И хотя число расстрелянных лиц было относительно невелико, эта была определенная тенденция: от уголовных к уголовно-политическим расстрелам.
В мае 1918 г., по данным Советской периодической печати, общее количество расстрелянных ВЧК, включая 12 анархистов, составило 28 чел., в большинстве случаев это уголовники: грабители и убийцы.25 Исключением было вынесение смертного приговора двум братьям Александру и Владимиру Череп-Спиридович и их биржевому маклеру Б.С. Берлисону (по другим данным Вейлингсону) за спекуляцию в особо крупных размерах.26
В июне 1918 г. применение высшей меры наказания в Москве фактически было приостановлено. Известен лишь единственный случай, когда в ночь на 13 июня был рас-
стрелян провокатор К.А. Штримфлер (М.Г. Владимиров), бывший жандарм, устроившийся на работу в ВЧК под вымышленной фамилией.27 Подобная практика вынесения смертных приговоров ВЧК была вызвана стабилизацией Советского режима в Москве после превентивных мероприятий ВЧК. Определенную роль и сыграло общественное мнение, направленное против применения смертной казни, в том числе позиция левых эсеров, входивших в руководство комиссии, Единогласия по этому вопросу в центральной ЧК не было, а применение смертной казни ВЧК было возможно только по единогласному постановлению всех членов коллегии, насчитывающей в то время 18 чел. Значительная часть коллегии выступала за более решительные меры, но мнение левоэсеровского меньшинства по установленному порядку брало верх. Сторонникам жестоких мер оставалось только надеяться на поддержку местных ЧК, которые в июне более решительно стали применять высшую меру наказания.
Особенно отчетливо эта тенденция проявилась при подавлении июньского мятежа в Тамбове, который явился первым городом, подвергшимся массовому расстрелу контрреволюционеров органами ЧК. За мятеж, повлекший за собой 17-18 июня 1918 г. многочисленные жертвы, 22 июня было расстреляно 50 чел.28 Необходимо заметить, что подобные расстрелы дополнялись спустя некоторое время новыми расстрелами задержанных к этому времени участников. Так, в том же Тамбове по постановлению ЧК при Тамбовском Совете от 3 июля 1918 г. за активное участие в мятеже было расстреляно еще 11 чел.29
Ответственность за подобное массовое употребление высшей меры наказания следует возложить на местный Совет, занимавший жесткую, непримиримую позицию в течение всей гражданской войны. Это была местная инициатива, хотя и одобренная по горячим следам некоторыми видными Советскими деятелями, например членом коллегии ВЧК Я.Х. Петерсом. В центральном органе коммунистической партии газете «Правда» он писал в эти дни: «Если рабочий класс возьмет пример с Тамбова, наша борьба с контрреволюцией закончится в несколько дней».30 Данное высказывание Петерса надо рассматривать как выражение его политических взглядов, достаточно широко распространенных среди чекистов. Фанатизм, беспощадность чекистов всегда служили предметом их гордости, культивировались и подчеркивались. «Работающие в Чрезвычайных комиссиях товарищи - фанатики своего дела. История этого им минусом не поставит», - писал впоследствии М.Я. Лацис.31
Единичные расстрелы во второй половине июня 1918 г. производились чрезвычайными комиссиями также в Витебске, Екатеринбурге, Ельце: всего было расстреляно 10 чел.32 Данный перечень городов не случаен. Елецкой уездной ЧК была применена высшая мера наказания после вторичного расследования к 6 членам контрреволюционной организации, готовившим вооруженное выступление и террористические акты.33 При этом Елецкий Совдеп еще в апреле 1918 г. выделялся Лениным как образцовый по подавлению контрреволюции.34 Из четырех других случаев 3 были расстреляны за неоднократные кражи, убийства и грабежи (Витебск), а телеграфист Стенин за шпионаж по телеграфу (Екатеринбург).35 Местные советы этих городов лишь подтвердили принятое ими еще весной решение о введении смертной казни. Таким образом, практика вынесения смертных приговоров за уголовные преступления, наблюдаемая в первом полугодии 1918 г. в деятельности ЧК, постепенно распространяется и на политических противников Советской власти. Общее количество казненных ЧК за первое полугодие 1918 г., по данным периодической печати, можно определить (учитывая Тамбовские расстрелы) в 150-200 случаев расстрелов, из них примерно две трети на месте преступления.
По поводу применения высшей меры наказания чрезвычайными комиссиями за первое полугодие 1918 г. в историографии ВЧК существуют две наиболее распространенные точки зрения, основывающиеся на статистике М.Я. Лациса или С.П. Мельгуно-ва. М.Я. Лацис пишет о 22 случаях применения смертных приговоров за первое полугодие 1918 г. всеми чрезвычайными комиссиями.36 Столь значительное расхождение с данными периодической печати и других чекистов (Я.Х. Петере писал о 16 расстрелах только в петроградский период деятельности ВЧК) можно объяснить своеобразием статистических выкладок М.Я. Лациса. Очевидно, он не учитывал расстрелы на месте преступления, без вынесения приговора после расследования дела. Возможно, что приговоры местных ЧК, произведенные в 20-х числах июня, после Первой конференции чрезвычайных комиссий, также могли оказаться вне поля зрения М.Я. Лациса, который использовал с большей вероятностью данные конференции. К сожалению, проверить эти соображения не представляется возможным, так как М.Я, Лацис не приводит источника своих статистических данных.
Что касается оценки С.П. Мельгунова - 884 случая расстрела, то она представляется преувеличенной, точнее, ошибочной.37 Примером подобной ошибочности расчетов С.П. Мельгунова могут служить следующие случаи: 300 человек, расстрелянных в Петрограде после 5 сентября 1918 г., учтены автором как акты первого полугодия; ошибочно приравнены первые шесть месяцев деятельности Уральской ЧК (расхождение в цифрах еще в 35 чел.).38 Завышение итоговых данных С.П. Мельгуновым объясняется также тем, что все расстрелы на месте происшествия он относит исключительно к деятельности чрезвычаек, а это неправомерно. Корректировка данных С.П. Мельгунова низводит приведенные им 800 с лишним расстрелов к той же цифре - в 200 человек.
11-14 июня 1918 г. в Москве проходила I Всероссийская конференция чрезвычайных комиссий. Областные и губернские ЧК находились в непосредственном подчинении ВЧК и были подотчетны местным советам. Остальные комиссии были подчинены опосредованно через областные и губернские комиссии. Общее руководство всеми чрезвычайными комиссиями находилось в ведении ВЧК, которая также имела право ревизии их деятельности. В положении были определены задачи и права местных ЧК, а также структура основных отделов.39 Особо следует отметить, что в перечне прав чрезвычайных комиссии не было сказано о возможности применения ими высшей меры наказания.
Произведенные в конце июня 1918 г. местные чекистские расстрелы были, таким образом, нарушением «Положения о чрезвычайных комиссиях на местах». Они проходили по инициативе местных советов, хотя толчком к ним послужило введение института смертной казни по суду в связи с делом A.M. Щастного. Данный процесс стал новым этапом в расширении практики смертных приговоров.
До рассмотрения дела бывшего начальника морских дел Балтийского флота A.M. Щастного, обвиненного в контрреволюционной деятельности, высшая мера наказания применялась только в отношении преступников, застигнутых на месте преступления. Исключения граничили с самосудами и преследовались Советским государством. Такая практика вынесения смертных приговоров вызывала неприятие у ряда руководителей Советского государства. Особо значимой была точка зрения Троцкого, выступавшего за более суровую систему наказаний в практике Советских органов, в том числе судебных учреждений.40 Схожих взглядов придерживался и Ленин, указывавший еще в конце марта 1918 г., что «надо обратить внимание на практические результаты
работ коллегии юстиции в деле создания действительно революционного, скорого и беспощадного строгого к контрреволюционерам, хулиганам, лодырям и дезорганизаторам суда».41
Принятый 4 мая 1918 г. при участии Ленина Декрет о ревтрибуналах предусматривал введение постоянных коллегий обвинителей, а также разрешение всех вопросов следствия на закрытых заседаниях, что снижало гласность суда, увеличивая роль обвинения в судебном производстве.42 Образованный Верховный революционный трибунал, являясь высшим судебным органом, был примером для всей судебной системы, и его приговоры рассматривались как юридический прецедент. В силу этого дело А. М. Щас-тного выходило за рамки политического процесса, вызывая дискуссию о применении смертной казни.
С самого начала процесса стала ясна предубежденность обвинения в отношении дела и его стремление вынести смертный приговор: принятое наркомом юстиции П.И. Стучкой 16 июня 1918 г. постановление давало ревтрибуналам необходимые полномочия.43 Июньский декрет Наркомюста был продиктован прямым указанием руководства партии большевиков. Еще на заседании ЦК РКП (б) 19 мая 1918 г. вопрос о красном терроре поднял И.Т. Смилга, выступивший с докладом о положении дел в Финляндии. Говоря о массовых случаях насилия, расстрелов финскими белогвардейцами революционеров, он высказал мысль, что необходимо применить расстрелы к арестованным и захваченным белогвардейцам, находящимся в Петрограде. Идея массового расстрела не была поддержана на заседании, но против расстрела нескольких белогвардейцев ЦК не возражал. Одновременно было принято принципиально важное решение «ввести в практику приговоры к смертной казни за определенные преступления» и Наркомюсту было поручено подготовить соответствующий проект.44 Возобновление судебного института смертной казни было введено революционным методом, игнорируя октябрьское постановление об отмене смертной казни. Декрет к этому времени большевистского Наркомюста оказался сильнее неотмененного решения Съезда, высшего органа власти.
Обвинителем на июньском судебном процессе был назначен инициатор этого процесса Л.Д. Троцкий, у которого были личные счеты с капитаном A.M. Щастным.45 Несмотря на отсутствие прямых улик в контрреволюционной деятельности, Щастный был осужден ревтрибуналом и 21 июня 1918 г. приговорен к расстрелу. Многочисленные протесты в ходе процесса и по его завершении были проигнорированы, расстрел Щаст-ного был произведен на следующий день, 22 июня 1918 г. Это постановление стало отправной точкой для вынесения смертных приговоров уже в судебном порядке, а главное - к политическим противникам Советской власти.
Право Советских учреждений на применение смертной казни неизменно подтверждалось последующими выступлениями высших должностных лиц, в том числе и на состоявшемся вскоре V Всероссийском съезде Советов.46 Революционное право ставилось выше юридических норм. «Ссылаются на декреты, отменяющие смертную казнь. Но плох тот революционер, который в момент острой борьбы останавливается перед незыблемостью закона.
Законы в переходное время имеют временное значение. И если закон препятствует революции, он отменяется или исправляется»,47 - писал Ленин. Выступления противников смертной казни, в том числе левых эсеров, не были восприняты, и Советское государство продолжало эволюцию к режиму военно-партийной диктатуры.
Окончательно институт смертной власти сформировался после событий 6-7 июля
1918 г. в Москве. Подавление левоэсеровского выступления и удаление их из органов ЧК снимало последнее препятствие к разворачиванию массовых репрессий. Каждый последующий после июня 1918 г. месяц давал удвоение цифр применения смертных приговоров. Если в первое полугодие 1918 г. ВЧК было расстреляно около 200 чел., то в июле - не менее 400, а в августе - более 800.
Убийство М.С. Урицкого, тяжелое ранение Ленина 30 августа 1918 г., наряду с общим ужесточением форм ведения гражданской войны, обусловило содержание нового периода истории ВЧК в 1918 г. - эпохи красного террора. Политика красного террора явилась логическим продолжением развития тенденций в эволюции института смертной казни в Советской России. Осень 1918 г. выявила новый масштаб репрессий. В сентябре органами ЧК было расстреляно не менее 5000 чел., а в октябре и ноябре - еще 2 тыс.48
Красный террор выявлял большее количество негативных явлений и злоупотреблений, особенно в деятельности уездных и волосных ЧК. Партийные и Советские органы справедливо заявляли о диктатуре чрезвычаек на местах. Итогом этого процесса стала дискуссия о красном терроре, развернувшаяся позднее в дискуссию о ЧК. Результатом октябрьского этапа дискуссии 1918 г. стало начало ревизии деятельности ЧК и пересмотр политики красного террора, завершившейся ноябрьской амнистией. Определенные изменения претерпела в этот период и структура чрезвычайных комиссий. 28 октября 1918 г. Президиумом ВЦИК было утверждено «Положение о Всероссийской и местных чрезвычайных комиссиях. По положению ВЧК признавалась центральным руководящем органом, объединяющим деятельность местных ЧК. НКВД и НКЮ делегировали своих представителей в ВЧК. ВЧК и другие вышестоящие органы ЧК по отношению к нижестоящим наделялись правом вето. Вместе с тем местные ЧК комплектовались местными исполкомами с правом назначения и отзыва членов комиссии. Местные ЧК приравнивались к другим отделам исполкомов, входя к ним в подчинение.
В ноябре дискуссия возобновилась. Основным ее содержанием стала борьба между представителями ревтрибуналов и ВЧК за контроль над вынесением судебных приговоров и в целом над судопроизводством. С этого момента дискуссия приняла затяжной характер, продолжаясь до весны 1919 г. В этих условиях происходила постепенная реорганизация структур и форм деятельности ЧК. 11 декабря 1918 г. СРКО было принято постановление о порядке арестов сотрудников Советских учреждений. 24 января
1919 г. Президиумом ВЦИК были ликвидированы уездные ЧК. Однако переоценивать эти мероприятия нельзя. В письме ВЧК всем губернским комиссиям говорилось: «Правительство решило бросить "КОСТОЧКУ" - только так можно понимать упразднение уездных ЧК. Упразднены вывески, но оставлено самое важное - агентура, которая будет информировать губчека для принятия должных мер и ликвидации контрреволюционных сил».49 Более важным было постановление ВЦИК от 17 февраля 1919 г. «О Всероссийской чрезвычайной комиссии». В постановлении говорилось о передаче права вынесения судебных приговоров в революционные трибуналы, которые должны были, в свою очередь, пройти определенную реорганизацию. Ревтрибуналам также предоставлялось право ревизии следственных действий ЧК и проверки законности произведенных арестов.
Вместе с тем цена террора, выявившаяся лишь в малой степени в ходе дискуссии о ВЧК, включала не только тысячи расстрелянных, но и утверждение негативных
тенденций в эволюции Советского государства. Временно приостановленные, они впоследствии проявили себя на Украине в 1919 г., в Крыму в 1920 г. и при подавлении крестьянских восстаний в начале 20-х годов. Целесообразность вновь возобладала над законностью, диктуя силовые методы.
1 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 33. С. 91.
2 Троцкий ЛД. К истории русской революции. М., 1990. С. 212-213.
3 Там же. С. 424-425; Вопросы истории КПСС. 1989. № 8. С. 104.
4 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 63.
5 Троцкий Л.Д. К истории русской революции. С. 424-425.
6 Ратьковский И.С. Красный террор и деятельность ВЧК в 1918 году. СПб., 2006. С. 42-52.
7 Известия ВЦИК. 1918. 6 ноября.
8 Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Без победителей. Из истории гражданской войны в Крыму, Симферополь, 1997. С. 66-73.
9 Красная газета. Пг., 1918. 27 февр.
10 Известия ВЦИК. 1918. 23 февр.
11 Знамя труда. Пг., 1918. 28 февр.
12 Известия ВЦИК. 1918. 15 марта.
13 Анархия. М„ 1918. 21 апр.
14 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 199.
15 Там же. С.203.
16 Kapp Э. История Советской России. М., 1990. Кн. 1. С. 141.
17 Владимирова В. Год службы «социалистов» капиталистам. М., 1927. С. 185.
18 Локкарт Р.Г. Брюс. История изнутри. Мемуары британского агента / Пер. с англ. М., 1991.
С. 238.
19 Уэллс Г. Россия во мгле. М., 1958. С. 31.
20 Павлов Д.Б, Большевистская диктатура против социалистов и анархистов. 1917 - середина 1950-х годов. M., 1999.С. 25; Вперед! 1918, 21 апреля.
21 Рассказов Л.П. Карательные органы в процессе формирования и функционирования административно-командной системы в Советском государстве (1917-1941). Уфа, 1994. С. 96-103; Клименко В.А. Морозов П.М. Чрезвычайные защитники революции. Из истории ВЧК. М., 1980. С. 15.
22 Степанов Н.Т. Подвойский. М., 1918. С. 253-254; Борман A.A. Москва - 1918 (из записок секретного агента в Кремле) // Русское прошлое. 1991. № 1. С. 126
23 Анархия. 1918. 21 апр.; Известия ВЦИК. 1918. 27 апр.
24 Известия ВЦИК. 1918. 31 мая.
25 Там же. 17, 18, 20, 31 мая, 2 июня; Знамя труда. 1918.17 мая, 2 июня.
26 Там же. 1918. 2 июня; Знамя труда. 1918. 2 июня.
27 Там же. 1918. 15 июня.
28 Правда. 1918. 25 июня;
29 Известия ВЦИК. 1918. 16 июля.
30 Правда. 1918. 26 июня.
31 Лацис М.Я. Два года борьбы на внутреннем фронте. М., 1920. С. 81.
32 Известия ВЦИК. 1918. 16 июля; Знамя труда. 1918. 2 июля; Петроградская правда. 1918. 26 июня; Известия Витебского губернского и городского совета. 1918. 21 июня.
33 Правда. 1918. 25 июня.
34 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 84.
35 Известия ВЦИК. 1918. 18 июля.
36 Лацис М.Я. Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией. М., 1921. С. 9.
37 Мелыунов С.П. Красный террор в России. 1918-1923. 5-е изд. М., 1990. С. 37.
38 Там же. С. 37-38.
39 ВЧК-ГПУ. Документы и материалы. Лондон, 1989. С. 29-34; Из истории ВЧК. М., 1958. С. 134-138.
40 Волкогонов Д. Троцкий. Политический портрет. М., 1992. Кн. 1. С. 203-204.
41 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 210.
42 Декреты Советской власти. Т. I. С. 231-234.
43 Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР в 1917-1925 гг.: В 2 т. Т. 1.4-е изд. М„ 1986. С. 137.
44 Известия ЦК КПСС, 1989. № 4. С.147,148.; Павлов Б.В. Советское государство и политическая оппозиция. Октябрь 1917~1918гг.//Мавродинскиечтения/Подред. Ю.В. Кривошеева,М.В. Хо-дякова. СПб., 2002. С. 342.
45 Васецкий Н.А. Троцкий. Опыт политической биографии. М., 1992. С. 123-124.
46 Ленин В.И. Поли. собр. соч, Т. 36. С. 303-304; Свердлов Я.М. Избр. произв. М„ 1939. Т. 2. С. 242-243; Голинков Д.Л. Указ. соч. С. 219.
47 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 504.
48 Ратъковский И.С. Красный террор и деятельность ВЧК в 1918 году. С, 148-209.
49 Петров М.Н. ВЧК-ОГПУ: первое десятилетие. Новгород, 1995. С. 34-35,
Статья принята кпечати 28 декабря 2006 г.
