Эволюция института частного обвинения в российском уголовном процессе Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343.1

Харченко Ирина Рачиковна

кандидат юридических наук, доцент, заместитель начальника кафедры уголовного процесса Краснодарского университета МВД России [email protected] Irina R. Kharchenko candidate of the of Law sciences, deputy head of department the criminal process Krasnodar University of the Russian Interior Ministry

Эволюция института частного обвинения в российском уголовном процессе

The evolution of the institution of private prosecution in the Russian criminal process

Аннотация. В год юбилея Устава уголовного судопроизводства Российской империи статья посвящена анализу регламентации в данном источнике права института частного обвинения. В статье рассмотрены особенности производства в суде по делам частного обвинения, проведены аналогии с современным законодательством.

Ключевые слова: Устав уголовного судопроизводства 1864 года, частное обвинение, мировой судья, рассмотрение дел в суде.

Summary. In the year of the anniversary of the Statute of criminal justice of the Russian Empire the article is devoted to analysis of regulation in this source of law Institute private prosecution. The peculiarities of production in court in cases of private prosecution, the analogy with modern legislation.

Keywords: Charter criminal justice 1864, private prosecution, magistrate, court proceedings.

В 2014 г. исполняется 150 лет с момента принятия Устава уголовного судопроизводства Российской Империи (далее УСС) - первого самостоятельного кодифицированного источника уголовно-процессуального права в отечественном законодательстве. Демократические преобразования общественного устройства, происходящие в Российской Федерации, с неизбежностью вызывают глубокие изменения в ее правовой системе. Наиболее значимым направлением в этой области преобразований стала судебная реформа, включающая в себя реформу уголовно-процессуального законодательства. Начавшиеся изменения уголовного процесса с неизбежностью актуализировали изучение российского исторического опыта

и, в частности, законодательства судебной реформы 1864 г., ставшего неисчерпаемым источником практически всех новелл, введенных в современные уголовно-процессуальные законы. Устав уголовного судопроизводства положил начало национальной модели уголовно-процессуальной деятельности, используемой в Российской Федерации по сегодняшний день.

Характеризуя исторические предпосылки регулирования именно процедуры частного обвинения в УУС, словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона отмечает, что «на континенте Западной Европы, в период господства следственных форм уголовного процесса, публичный характер процесса привел к созданию прокуратуры и к полному устранению частных лиц от участия в обвинении: с возложением на суд своей деятельности по исследованию преступлений и с устранением из уголовного процесса состязательного начала не могло сохраниться места для деятельности частного обвинителя. Только со времени выработки господствующего ныне типа следственно-состязательного процесса в науке и законодательстве началось движение в пользу участия частных лиц в поддержании обвинения перед уголовным судом, объясняющееся, с одной стороны, общим стремлением к расширению сферы деятельности народного элемента в государственной жизни, с другой - выяснившимися недостатками деятельности прокуратуры в качестве органа официального обвинения» [3, с. 411].

В соответствии со ст. 2 УУС допускалось осуществление судебного преследования как должностными, так и частными лицами. По уголовным делам, возбуждаемым не иначе как по жалобе потерпевшего и подлежащим прекращению примирением, обличение обвиняемых перед судом предоставлялось исключительно частным обвинителям. Для сравнения, другие категории дел предусматривали возможность возбуждения уголовных дел по жалобе потерпевшего с передачей последующих функций по обвинению прокуратуре или совместное участие в обвинительной деятельности частных лиц и органов полиции (ст. 3,4 УУС). Рассмотрение уголовных дел частного обвинения допускалось как в мировых судебных установлениях, так и в общих судебных установлениях. Подсудность дел определялась, в основном, в зависимости от размера возможного наказания.

Ст. 16 п. 3 УУС указывала, что судебное преследование не может быть возбуждено, а начатое подлежит прекращению за примирением обвиняемого с обиженным в указанных законом случаях.

Судебное рассмотрение дела по общему правилу подлежало прекращению за неявкою обвинителя только в случае согласия с этим обвиняемого. В случае отказа обвиняемого от примирения подлежала рассмотрению поданная им кассационная жалоба [1, с. 56].

Для прекращения дела миром требовалось соблюдение обязательного порядка, установленного ст. 1361 Устава гражданского судопроизводства, в соответствии с которым суду надлежало допросить лиц, изъявивших желание примириться, и только тогда, когда подтвердится это желание с обеих

сторон, вынести определение о прекращении дела. Данное правило влекло за собой требование вынесения решения именно в судебных, а не в распорядительных заседаниях.

Условия мировой сделки фиксировались в протоколе судебного заседания и в приговоре суда. Неисполнение мировой сделки могло повлечь за собой требования гражданско-правового характера.

Как видим, ни одна из этих особенностей не воспринята действующим законодательством, что зачастую влечет за собой возникновение проблемных ситуаций, как в теории уголовного процесса, так и в правоприменительной деятельности.

Ст. 20 УУС указывала на то, что в случае прекращения дела за примирением сторон, обвиняемый по общему правилу освобождался как от личной, так и от имущественной ответственности. Однако потерпевший мог оставить за собой право на возмещение причиненного материального вреда.

Судебные разбирательства проводились устно и публично (ст.88 УУС). Вместе с тем, одним из оснований для рассмотрения дела о проступках, преследуемых не иначе как по жалобам частных лиц, при закрытых дверях являлась просьба обеих сторон о негласном разбирательстве дела (ст.89 УУС).

При разбирательстве дела как обвиняемому, так обвинителю или гражданскому истцу предоставлялось право поручать защиту своих прав поверенному независимо от их личного присутствия в зале судебного заседания (ст.90). Суд не обязывался к назначению защитника, в то же время отказ в допуске к участию в деле избранного защитника на любом этапе разбирательства является нарушением [2, с. 142].

Судебное разбирательство начиналось с установления личности обвиняемого и его отношения к предъявленному обвинению. Дальнейший порядок определялся в зависимости от обстоятельств дела по усмотрению судьи. Особенностью разбирательства дела частного обвинения являлось то, что в обязанность судьи вменялся допрос только тех свидетелей, которые представлены сторонами. Перед допросом свидетелей стороны могли указывать на обстоятельства, препятствующие допросу вызванных лиц в качестве свидетелей, с предоставлением доказательств. Потерпевший и частный обвинитель также могли допрашиваться в качестве свидетелей, но без присяги. По делам частного обвинения без присяги могли допрашиваться и другие свидетели по взаимному согласию сторон (ст.97 УУС). «Нет никакой надобности при разбирательстве нарушений, затрагивающих преимущественно частные интересы, приводить к присяге свидетелей, коих правдивость и беспристрастие никем не заподозрены; а между тем, постоянное приведение к присяге, особенно по делам маловажным, могло бы поколебать значение этого обряда» - указывал С. Г. Щегловитов [2, с. 149]. Представляется, что введение такого правила свидетельствовало о присутствии значительных элементов диспозитивности при разбирательстве дел частного обвинения, поскольку сторонам предоставлялось право осуществлять не только представление, но и оценку доказательств.

В ходе исследования доказательств стороны имели возможность задавать вопросы свидетелям, представленным другой стороной, представлялись противоположной стороне и иные представленные доказательства. Мировой судья также имел право по собственному усмотрению предлагать как свидетелям, так и обвинителю и обвиняемому вопросы, необходимые для устранения разноречий и разъяснения дела (ст. 101 УУС). При этом за обвиняемым сохранялось право не свидетельствовать против себя. Во всех случаях в делах, прекращаемых примирением, суд ограничивался рассмотрением только тех доказательств, которые были представлены или указаны сторонами (ст. 104 УУС). Закон рекомендовал мировому судье заканчивать разбирательство и решение каждого дела в одно заседание.

Регулировались законом действия мирового судьи и в случае обнаружения в рассматриваемом деле признаков преступления, преследуемых в публичном порядке. Судье надлежало немедленно передать дело судебному следователю или прокурору. В действующем УПК РФ возможные действия судьи в подобной ситуации не находят подробной регламентации. Очевидно, суду следует направить в адрес прокурора частное определение, которое может рассматриваться как повод к возбуждению уголовного дела.

Приоритетной целью при рассмотрении дел частного обвинения являлось склонение сторон к миру. Ст.120 указывала, что мировой судья может приступить к постановлению приговора только в случае неуспеха в этом.

По делам частного обвинения, также как и по другим делам, мировой судья имел право изменить квалификацию преступления, без изменения фактической стороны обвинения. С. Г. Щегловитов разъяснял, что всякое дело определяется его фактами, а не квалификацией, какую дают ему стороны, а потому мировой судья, признав, что подсудимым совершено деяние, приписываемое ему обвинителем, не имеет права освободить подсудимого от суда на том лишь основании, что обвинитель неправильно определил свойство его проступка, и обязан по точному смыслу закона приговорить к наказанию за тот проступок, в котором признает его виновным [2, с. 171].

Одновременно с разрешением уголовного дела выносилось решение и по гражданскому иску. Какого-либо вознаграждения обвинителю за ведение дела не присуждалось.

Таким образом, рассмотрение дел частного обвинения по УУС характеризовалось следующими особенностями:

1) дело возбуждалось исключительно по требованию потерпевшего;

2) при разбирательстве дела мировой судья не имел права выходить за пределы требования обвинителя, помимо указаний сторон исследовать вопросы, исключающие преступность деяния (например, о сроках давности, необходимой обороне). По собственной инициативе суд имел право

признавать наличие отягчающих вину обстоятельств и внести в приговор справку о судимости;

3) от обвинителя требовалось безусловное установление личности обвиняемого. На суде не возлагалось обязанности к определению и отысканию этого лица;

4) право требования проверки того или другого доказательства и принесения жалоб на неправильные действия суда принадлежало исключительно сторонам, а не прокурорскому надзору;

5) по делам, прекращаемым примирением, суд ограничивался рассмотрением доказательств, представленных или указанных сторонами, вызов свидетеля помимо требования стороны составлял существенное нарушение. При этом сторона, ссылающаяся на свидетеля, безусловно должна была указать его место жительства;

6) мировой судья наделялся правом изменения юридического определения деяний, так как квалификация обжалованного факта зависит от закона. Вместе с тем, суд не имел права изменить обвинение с его фактической стороны;

7) Если при производстве по делу допускались коренные нарушения порядка судопроизводства, то апелляционный суд мог устранять их независимо от требований сторон.

Литература

1. Харченко И.Р. Проблемы уголовного преследования, осуществляемого в частном порядке, в российском уголовном судопроизводстве: автореф. канд. юрид. наук, специальность 12.00.09. Краснодар, 2004.

2. Щегловитов С. Г. Судебные уставы Императора Александра II с законодательными мотивами и разъяснениями. Устав уголовного судопроизводства. С-Пб., 1901.

3. Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. Т. ХХХУШ. С-Пб., 1903.

Literature.

1. Kharchenko, I. R. of the Threat of criminal prosecution carried out privately in the Russian criminal proceedings: author's abstract ... Candidate of Laws. -12.00.09. Krasnodar, 2004.

2. Depositof C., The legal statutes of the Emperor Alexander II legislative motives and explanations. The Charter of criminal justice. Saint-Petersburg., 1901.

3. Encyclopedic dictionary of F. A. Brockhaus and I. A. Efron. So ХХХУШ. Saint-Petersburg., 1903.