CC BY
20
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 13. ВОСТОКОВЕДЕНИЕ. 2008. № 3
ПАМЯТИ...
ЕВГЕНИЙ ВИКТОРОВИЧ МАЕВСКИЙ
23 апреля от нас ушел Евгений Викторович Маевский (19442008), профессор, доктор культурологии и кандидат филологических наук, заведующий кафедрой японской филологии Института стран Азии и Африки МГУ. Смерть его была скоропостижной - еще какие-то пару дней назад он давал консультации своим дипломникам и аспирантам - и вызвала настоящее потрясение среди коллег. В неожиданно большой толпе учеников, собравшихся на похороны (все как-то забыли, что Евгений Викторович преподавал в пяти вузах столицы помимо МГУ), можно было видеть заплаканные лица не только студенток, но и студентов. Его действительно любили многие.
Вспоминаю, как в начале семидесятых я был поражен, узнав, что внешне почти неотличимый от нас, студентов, и забавно напоминающий интеллигентного «Шурика» в исполнении А. Демьяненко молодой человек является соавтором самого сложного учебника из всех, с какими мы тогда имели дело, - «Пособие по старописьменному японскому языку Бунго и иероглифической скорописи». Трудно было поверить, что текст принадлежит не убеленному сединами ветерану востоковедения. Но академический лоск как-то не приставал к Евгению Викторовичу. Его рассказы в знаменитой по тем временам институтской газете «Восток» смешили всех до слез, к тому же стало известно, что он был членом жюри Всесоюзных конкурсов для начинающих литераторов. А появление всеми уважаемого коллеги в бессмертной роли Пионера в спектакле институтской художественной самодеятельности вошло в предание многих студенческих поколений.
Высочайший профессиональный уровень он легко соединял с удивительной человеческой открытостью и душевной тонкостью, относясь к студентам как к младшим коллегам, а к сверстникам и старшим - как искренний и преданный друг. Над его деликатностью, непривычной в нашем огрубевшем в классовых баталиях обществе, посмеивались, ибо многим такая интеллигентность казалась уместной в дворянском обществе Х1Х в., но не в наше «скоростное» время. Однако Евгений Викторович просто не умел быть другим и невольно служил напоминанием о том, что человеческое общение может быть не тягостным долгом, но самой роскошной из привилегий.
Взяв на себя административные тяготы по руководству большой и сложной кафедрой после кончины профессора Головнина, Евгений Викторович не изменился ни на йоту. Он остался тем же бесконечно
внимательным к окружающим и всегда готовым к сочувствию человеком, каким мы его знали. При этом в принципиальных вопросах он мог быть весьма твердым. Очень болезненно реагировал на хамство и не выносил, по его собственному признанию, непорядочности в человеческих отношениях и неряшливости в русском языке. Если верно, что характер человека выражается в его почерке, то ювелирная каллиграфия Е.В. Маевского настолько выделяет его из всех моих знакомых, что позволяет поставить в один ряд разве что с литературными персонажами вроде князя Мышкина. Не случайно в ряду более чем полусотни его научных исследований видное место занимает монография «Графическая стилистика японского языка».
Он успевал многое - переводил пьесы средневекового японского театра, но и на первые детективы, появившиеся в Стране Восходящего Солнца задолго до времен Шерлока Холмса, публиковал ироническую литературную критику наподобие его статьи «Дрессура слов» под псевдонимом Станислав Лев, писал сам («Lingua Universalis», «Беседы о Тени и Зеркале», «Игра в тайну по-японски», «Как жить, когда всё Тлен», «Записки сумасшедшего охотника», «Девятьсот девяносто девять» - лишь некоторые из его сочинений), руководил аспирантами по всей территории СНГ, поддерживал работу класса по изучению японского чайного действа школы Урасэнкэ и т.д. И, может быть, главное - он был неплохим поэтом, чей стихотворный сборник, мы надеемся, еще увидит свет в нашем университетском издательстве. Объявляя себя агностиком, он вел жизнь, достойную христианского праведника. Вспомним одно из его стихотворений - «Версты» из «Триптиха о транспорте»:
Ах, право, как же мы бедны. Не потому, чтобы ленивы -Давно бы тучны были нивы, Будь мужики просвещены. Да где нам, диким, до держав. У нас обширные границы, И затруднительно сноситься. Вот, может, разве телеграф. Опять который день в пути. Как скучен этот дар Валдая. Во все концы - земля родная, А на душе тоска такая... Да что я, Господи прости.
Имя Евгения Викторовича Маевского навсегда вписано в историю Московского университета и нашу благодарную память.
В.П. Мазурик, доцент кафедры японской филологии
