CC BY
59
2. Голованова, Е. И. Введение в когнитивное терминоведение : учеб. пособие. М., 2011. 224 с.
3. Карасик, В. И. Дискурсивная персоноло-гия // Язык, коммуникация и социальная среда. Вып. 5. Волгоград, 2007. С. 78-86.
4. Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М., 2003. 257 с.
5. Малышева, Е. Г. Русский спортивный
дискурс: лингвокогнитивное исследование.
Омск, 2011. 324 с.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 37 (328).
Филология. Искусствоведение. Вып. 86. С. 102-104.
Н. Н. Саппа
ЭВФЕМИЗМЫ КАК ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ОПРАВДАНИЕ В ЯЗЫКЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ УБИЙЦ
Рассматривается язык профессиональных убийц, приводится ряд характерных примеров. Утверждается, что эвфемизация речи является специфической особенностью указанного языка.
Ключевые слова: эвфемизмы, профессиональный язык, убийство, когнитивный диссонанс.
Профессиональными убийцами мы будем называть тех, кто в своей профессиональной деятельности совершает убийства лично или принуждает к убийству других людей - постоянно или иногда, время от времени. К этой группе следует, пожалуй, отнести и тех людей, которые регулярно совершают убийства на религиозной почве, как, например, члены сект тугов, действовавших в Индии на протяжении семи столетий [9. С. 92]), или по другим мотивам [1].
Выделенная нами по указанному признаку («отношение к убийству») группа людей состоит из ряда социальных групп, члены которых существенно отличаются от представителей других групп по социальным характеристикам и языку коммуникации с себе подобными, то есть своим особым - профессиональным языком. Под профессиональным языком имеем в виду совокупность всех языковых средств, которыми пользуются в профессионально ограниченной сфере коммуникации с целью обеспечения взаимопонимания между людьми.
Характерно, что в разных социальных группах профессиональных убийц язык общения между ними, применяемая терминология, могут заметно различаться, что объясняется несовпадениями места, времени, причин и характера совершения убийств. Так, в Калькутте в 1836 году были изданы словарь и грамматика языка тугов, в словарях уголовного жаргона немало терминов, связанных с убийствами [4],
а поэт М. Волошин в стихотворении «Терминология» приводит группу особых терминов из языка крымских чекистов времен гражданской войны:
«Брали на мушку», «ставили к стенке», «Списывали в расход» -Так изменялись из года в год Быта и речи оттенки.
«Хлопнуть», «угробить», «отправить
на шлепку», «К Духонину в штаб», «разменять» -Проще и хлеще нельзя передать Нашу кровавую трепку.
Правду выпытывали из-под ногтей,
В шею вставляли фугасы,
«Шили погоны», «кроили лампасы»,
«Делали однорогих чертей».
Сколько понадобилось лжи В эти проклятые годы,
Чтоб разъярить и поднять на ножи Армии, классы, народы [3. С. 12].
Обычно считается, что создание языка преступников как системы слов и выражений призвано идентифицировать участников этого сообщества и имеет целью затруднить понимание их общения со стороны непосвященных. Мы полагаем, что специфической особенностью языка профессиональных убийц является эвфемизация речи. Цель статьи - раскрыть эту особенность и предложить авторское объяснение данному явлению.
В общем случае эвфемизмом (с греч. - «бла-горечие») называют нейтральное по смыслу и эмоциональной «нагрузке» слово или описательное выражение, обычно используемое в частных разговорах, публичных высказываниях и текстах для замены других, считающихся неуместными слов и выражений. Применительно к предмету нашего исследования табуизированный термин убийство обычно обозначается словом с меньшей отрицательной «нагрузкой».
Так, уголовники убийство называют мокру-хой - от замочить «пролить кровь, порезать, ранить». Позже связь именно с «пролитием крови» потерялась, так что мокруха - любое убийство. Иногда для обозначения убийства говорят к ногтю, а убийство за измену сообщникам имеет особое название - крантик. При этом само действие - совершить убийство - называют уделать, убрать, точить, грохнуть, завалить (застрелить кого-либо), запороть (зарезать ножом человека), грохнуть (задушить, убить человека) и т. д. Примечательно, что на языке спецслужб убийство, выполненное столь искусно, что смерть казалась наступившей или от болезни или несчастного случая, называлась корь.
Некоторые особенности профессионального языка убийц советских спецслужб времен гражданской войны мы показали выше стихотворением Максимилиана Волошина. С. П. Мельгунов дополняет этот перечень следующими замечаниями: «.. .упрощенно-циничной становится вся вообще терминологія смерти: «пустить в расход», «разменять» (Одесса). «идите искать отца в Могилевскую губернию», «отправить в штаб Духонина», «сыграл на гитаре» (Москва), «больше 38 я не мог запечатать» то есть собственноручно разстрелять (Екатеринослав), или еще грубее: «нацокал» (Одесса), «отправить на Машук - фиалки нюхать» (Пятигорск) [7. С. 146]. Порою терминология убийц опускалась до прямого издевательства над их жертвами. Так, например, политзаключенных, которых чекисты вывозили на баржах и топили в Керченском проливе, они называли десант на Кубань, в память неудав-шегося Улагаевского десанта белых [7. С. 66].
Убийства, совершаемые в рамках государственной системы, зачастую эвфемически обозначаются в виде канцеляризмов: высшая мера наказания или ВМ, 10 лет без права переписки и т. п. В 1941 году, когда не было возможности эвакуировать всех заключенных при наступлении немецких войск, в тюрьмах в первую
очередь расстреливали политзаключенных - в отчетах это называли: убыло по 1-й категории [5. С. 19]. В качестве примера этой разновидности языка убийц рассмотрим отрывок из стенограммы Пленума ЦК КП(б) 1937 года, приведенный журналистом Э. Поляновским:
«Конторин. Архангельская обл. Враги не дремлют. Последняя работа по указанию ЦК -это показательные процессы, а затем выкорчевывание и уничтожение врагов народа. В Архангельской области много всякой сволочи. Мы вскрыли дополнительно 10 контрреволюционных организаций. Мы просим и будем просить ЦК увеличить нам лимит по первой категории в порядке подготовки к выборам. У нас такая область, что требуется еще подавить этих гадов.
Голос с места. Везде не мешает нажать.
Конторин. Мы подсчитали: человек на 400-500 не мешало бы нам лимит получить. Это помогло бы нам лучше подготовиться к выборам в Верховный Совет» [8].
Речь на совещании идет об убийстве многих людей. Однако уровень нарушения социального установления - запрета убийства человека -снижается и как бы оправдывается тем, что тех, кого собираются убить, докладчик характеризуют крайне негативно, используя устойчивые словосочетания: враги народа, всякая сволочь, эти гады. Убийство тоже не называется убийством, а уничтожением врагов народа или [осуждением] по первой категории. Причем эвфемизм увеличить лимит по первой категории участниками пленума ЦК понимается однозначно: получение разрешения на убийство еще большего количества людей.
Анализ приведенных примеров в их совокупности позволяет сделать следующие суждения. Социальный запрет на убийство, по крайней мере в рамках одного сообщества, возник еще в глубокий древности и представлен в культуре в виде табу. При использовании в течение длительного времени табу приобретают, даже вне их религиозного или мифического контекста, характер устойчивых психологических установок и превращаются в стереотипы поведения. Исходя из того, что табу (общественные запреты), как и психологические установки, выражаются исключительно в вербальной форме, следует полагать, что одним из возможных социально-психологических механизмов снижения значимости табу может быть создание вербальной конструкции, ведущей к установке на снижение обязательности запрета
или отказе от него. Обычно социализированная, то есть интегрированная в общественную жизнь личность свое нарушение табу (общественного запрета) переживает как определенное психологическое напряжение - диссонанс, такое психологически дискомфортное побудительное состояние, от которого личность стремится избавиться или снизить его, изменив одну или несколько когниций [2. С. 116]. Когнитивный диссонанс возникает в тех случаях, когда между когнициями (убеждениями, установками или знаниями о своем поведении) имеются противоречия: «согласно теории когнитивного диссонанса, мы чувствуем напряжение (диссонанс), когда две мысли или два убеждения (когниции) психологически не совместимы» [6. С. 273].
В тех случаях, когда личность не может (или не хочет) изменить свое поведение, то для уменьшения психологического диссонанса происходит смещение внутреннего эталона - личность изменяет первоначальную установку, адаптируясь к изменявшимся социальным и психологическим условиям среды. В повседневности коррекция ментального отображения изменяющейся социально-психологической среды и коррекция установок зачастую происходит с опорой на устойчивые словосочетания, которые, как мы полагаем, и являются структурными элементами измененной ментальности. Здесь, как было показано примерами, приведенными выше, используются фразеологические единицы, представленные в виде эвфемизмов. Снижение диссонанса между по-
ведением и первоначальной установкой достигается обычно тем, что в широком ряде случаев обозначение действия - «убийство» подменяется иным, более мягким и расплывчатым:
физическое устранение, высшая мера, отправить в штаб Духонина, поставить к стенке, пустить в расход.
Список литературы
1. Богданов, К. А. Каннибализм: История одного табу // Пограничное сознание (Альманах «Канун»). Вып. 5. СПб., 1999. С. 198-233.
2. Бурлачук, Л. Ф. Словарь-справочник по психодиагностике / Л. Ф. Бурлачук, С. М. Морозов. СПб., 1999. 528 с.
3. Волошин, М. Стихи о терроре. Берлин, 1923. 70 с.
4. Грачев, М. Словарь уголовного жаргона / М. Грачев, А. Гуров, В. Рябинин. СПб., 1991. 324 с.
5. Гурьянов, А. Эвакуация тюрем / А. Гурьянов, А. Кокурин // Карта. Независимый ист. журн. 1994. № 6. С. 16-27.
6. Майерс, Д. Социальная психология. СПб., 1998. 684 с.
7. Мельгунов, С. П. Красный террор в России. М., 1990. 210 с.
8. Поляновский, Э. Пескарев: он восстал против сталинского террора на пленуме ЦК // Известия. 2001. 8 февр. С. 9.
9. Токарев, М. Тайные общества смерти: очерки истории террористических организаций. М, 2005. 381 с.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 37 (328).
Филология. Искусствоведение. Вып. 86. С. 104-107.
А. В. Таскаева
«ГЕРОЙ ТРУДА» В КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ СИСТЕМЕ РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА
Рассматривается уникальный концепт русской ментальности «герой труда». Выявляются языковые средства его репрезентации в современном политическом и медиадискурсах.
Ключевые слова: концепт, герой труда, публицистический дискурс, интернет-форум.
Цель данного исследования - выявить культуры на материале современного полити-языковые средства репрезентации концепта ческого и медиадискурса (включая публичное «герой труда» в сознании носителей русской пространство Интернета). Актуальность иссле-
