CC BY
14
Р Е Г И О Н А Л Ь Н Ы Й А Р Х И В О Т Р А С Л И
ЭТО ТОЖЕ ИНТЕРЕСНО
© 2011 г. Ю.С. Кононов
ФГУП "Нижне-Волжский НИИ геологии и геофизики"
В связи с 50-летием НВНИИГГ интересно вспомнить о группе бывших одноклассников, внесших существенный вклад в деятельность института. Двое из них, в частности, стали заместителями директора по научной работе. Между прочим, школу они закончили за 10 лет до образования института, а впервые сели за парты в суровом 1941 году, когда огненный вал войны уже более двух месяцев катился по стране. Так, из-под бомбежек в Саратов, в годы войны остававшийся тыловым городом, эвакуировалась семья Бориса Мойсика. Правда, со второй половины 1942 года в разгар Сталинградской битвы и Саратов находился на военном положении, которое девятилетние школьники главным образом ощущали на себе частыми ночными налетами. Хотя сам город, за исключением окраин, бомбежкам практически не подвергался, но обильно засыпался осколками зенитных снарядов. Эти "игрушки" тогда оттягивали карманы всех мальчишек.
В целом тогдашнее детство даже в тылу было опалено войной. Например, ряд школьных зданий, особенно специально построенных перед войной, были переоборудованы под госпитали. Обучение же зачастую велось в неприспособленных, порой тесных и плохо отапливаемых помещениях в две-три смены, иногда при коптилках. Остро ощущался дефицит учебников и тетрадей, да и вообще введенные карточные нормы заставляли жить впроголодь. У подрастающих детей чувство голода было практиче-
ски беспрерывным. Наилучшим лакомством тогда считался подсолнечный колоб (жмых), служивший отходом производства маслозавода. Его можно было долго посасывать, не разжевывая. Правда, уже с 1942 года были открыты детские столовые, где можно было получить обед. К тому же с этого года большинство саратовцев обзавелись огородами (где в основном сажали картошку "глазками"). И все же одно из главных желаний военного детства сводилось к тому, чтобы когда-нибудь как следует наесться. Меньше внимания в то время обращалось на одежду, хотя ею в основном служили обноски, поэтому зимой часто случались обморожения. Порой возникали и серьезные заболевания. Например, у Юрия Кононова в 1943 году с трудом удалось вылечить туберкулез лимфатических желез. В целом военное лихолетье и в тылу было весьма нелегким.
Одна из характерных особенностей детей военного времени - почти поголовная безотцовщина. В связи с этим самая главная мысль: "Как там, на фронте?" Каждый день с нетерпением ожидали сводок Совинформ-бюро и особенно, конечно, треугольников полевой почты. В какой-то мере компенсацией безотцовщины служила взаимная тяга детей к раненным в госпиталях в виде так называемого шефства. Что же касается формирования моральных качеств детей, особенно мальчишек, то при безотцовщине проявлялись две тенденции. С одной стороны, за них с десятилетнего возраста вплотную бралась пионерская организация, но
часто довольно формально. С другой стороны, уже не формально, на них влияла улица, особенно более сильные подростки, порою с криминальным уклоном. Если их влияние оказывалось сильнее, чем пионерской, а затем и комсомольской организаций, пионер им лишь числился, но примером служить не мог.
Специфической особенностью школьного обучения с началом войны стало разделение школ на мужские и женские. При этом в мужских школах обязательно было преподавание военного дела. Его вели обычно так называемые военруки, как правило, из числа инвалидов, причем не обладающие педагогическими навыками. Они нередко оказывались единственными мужчинами в школе среди женского преподавательского коллектива, но авторитета среди учащихся это им не прибавляло. К тому же чем старше становились учащиеся в условиях "безотцовщины", тем более наглыми и даже жесткими, жестокими. Преподавателям с ними было весьма нелегко. Между собой же, примерно с пятого класса, у них начинали возникать драки "до первой крови", как чисто мальчишеские "разборки". С девчатами-ровесницами вне школы общались не все мальчики, кто-то по разным причинам такой возможности не имел.
Из развлечений наиболее популярны были подвижные игры - прятки, лапта, "штандер" и, конечно, футбол. Футбольным полем мог служить любой двор или пустырь. Вместо стоек ворот складывались сумки (портфелей тогда почти не было). За неимением настоящего мяча им могла служить любая связка тряпок или даже пустая консервная банка. Их гоняли до изнеможения и спорили до хрипоты - был гол или не был ("жилили"). Все это способствовало увлечению в старших классах различными видами спорта, когда полноценный спортивный инвентарь стал общедоступен.
Из одноклассников, трудившихся затем в НВНИИГГ, Юрий Болычевский увлекался коньками и шахматами. Юрий Кононов -волейболом, Борис Коробов - футболом и хоккеем, Борис Мойсик, Григорий Вейман (затем Евсеев) и Григорий Шерман -спортивной гимнастикой. Наибольших спортивных успехов достиг Коробов, неоднократно становясь в составе команд чемпионом города. В том числе важное значение имело, в связи с появлением в стране хоккея с шайбой, создание студенческой хоккейной команды "НАУКА-СГУ". В нее обязали перейти всех студентов - игроков городских команд. Коробов, как игрок и тренер, возглавил эту команду, выигравшую первенство города в 1954-1955 годах. Спустя десятилетия в сборнике "Саратовский хоккей. 60 лет", вышедшем в 2006 году, отмечалось: "Лучшей командой середины 50-х годов была дружина Саратовского госуниверситета. Ее создателем и игроком был Б.В. Коробов".
Помимо спортивных игр Юрий Кононов, например, увлекался рисованием, которому он посвящал много времени. Первые его успехи были отмечены в кружке Дворца Пионеров путевкой в Артек в 1945 году. Затем он часто становился победителем школьных олимпиад детского творчества, и ему настойчиво рекомендовали попытаться поступить в Рижский институт графики. Однако из-за задержки аттестатов зрелости, вызванной "излишним" количеством медалистов, поступить ему не удалось. К тому же с 9 класса Кононов оказался связанным с геологическим факультетом СГУ, участвуя в оформлении выпусков сатирической факультетской стенгазеты "Молоток". Затем была факультетская газета "Геолог" и т.д. и т.п., хотя с годами карандаш и кисть для рисования приходилось брать все реже.
Свела одноклассников саратовская мужская средняя школа №№ 18, причем ее "старо-
жилами" были Юрий Болычевский, Григорий Вейман и Борис Мойсик, а остальные пришли в нее позже. С 7 класса здесь стал учиться Юрий Кононов, с 8 класса - Борис Коробов, а Григорий Шерман вместе с остальными учился только в 9 классе, но при этом был избран комсоргом. В НВНИИГГ одноклассники также пришли в разное время и разными путями, хотя после окончания школы они все поступили в Саратовский государственный университет, правда, на разные факультеты. Трое из них (Вейман, Кононов и Мойсик) устремились на геологический, куда направился десяток выпускников 18-й школы (из обоих выпускных классов, "ашников" и "бэшников"). В то время прием на этот факультет был одним из самых крупных, прежде всего в связи с интенсивным развитием Волго-Уральской нефтегазоносной провинции (НГП), что, кстати, в значительной мере сказалось затем и на образовании НВНИИГГ.
Между прочим, наряду с одноклассниками ("ашниками"), геофизиком Вейманом (Евсеевым), геологами Кононовым и Мой-сиком, физиками Болычевским и Шерманом, математиком Коробовым, некоторое время в нем также работал "бэшник" - геолог Малышев Сергей. Кроме того, очевидно, здесь следует упомянуть и "бэшника" - геофизика Геннадия Барулина. Он хотя и не работал в НВНИИГГ, но в существенной мере контактировал с ним, т.к. после окончания геологического факультета был направлен в трест "Саратов-нефтегеофизика", где до 1968 года работал инженером, начальником партии, начальником экспедиции и главным геофизиком. Затем в 1968-1972 гг. он - эксперт-геофизик, главный инженер, консультант-руководитель контракта в Алжире. После зарубежной поездки Барулин работал в СГУ, вплоть до своей трагической гибели в1985 году, возглавляя кафедру геофизики на геологическом факультете. Наиболее интенсивные кон-
такты с НВНИИГГ им осуществлялись в период написания докторской диссертации (главным образом с Кононовым).
Из упомянутых одноклассников ("ашников") с самого начала образования НВНИИГГ в его составе начали трудиться Болычевский, Вейман (Евсеев) и Шерман. Затем, в конце 60-х годов (1968), к ним присоединился Коробов, а в 70-х годах (с 1974 и 1979) в институт пришли Кононов и Мойсик. В этот период из института уволился Евсеев, а остальные продолжали работать по крайней мере до начала 90-х годов, когда развал Советского Союза сопровождался разрушением такой стратегической отрасли, как геология. В существенной мере это отразилось и на самом НВНИИГГ, включая реорганизацию его структуры и сокращение численности, да и возраст бывших одноклассников становился преклонным. В 90-х годах вынуждены были покинуть институт Болы-чевский, Шерман, а в первом десятилетии 2000-х годов - Мойсик и Коробов. К тому же уже скончались Евсеев и Шерман. Ко времени 50-летнего институтского юбилея в нем продолжает работать только Кононов. Поскольку он с каждым из них в той или иной мере контактировал, то есть возможность охарактеризовать их вклад в деятельность Института хотя бы кратко, но все же значительно более полно, чем это можно было сделать в юбилейном (65) выпуске журнала "Недра Поволжья и Прикаспия". Вообще же настоящую статью следует рассматривать в качестве дополнительных штрихов к портрету института, придающих ему своеобразный оттенок, главным образом в области геологии, промысловой геофизики и обработки геолого-геофизических данных. Последние относятся в значительной мере к материалам, полученным в геофизических экспедициях института, из которых в 90-х годах в ведении НВНИИГГ осталась только Саратовская.
Поскольку речь идет о бывших одноклассниках, ставших сотрудниками НВНИИГГ, наиболее правомерно их "перекличку" произвести как в школе: в алфавитном порядке лишь с одним пояснением. Вей-ман, женившись, взял фамилию жены, стал Евсеевым, но это не изменило его "места" среди бывших одноклассников. Он проработал в институте полтора десятка лет, меньше всех остальных, к тому же во вспомогательном подразделении, в составе так называемой аппаратурной группы. В юбилейном выпуске журнала "Недра Поволжья и При-каспия" он, а также Мойсик вообще не упоминаются. Другие в той или иной мере упоминаются вскользь, и только о Шермане сказано несколько более подробно, да и то недостаточно. Итак, что же следовало бы дополнить?
Болычевский, после окончания физического факультета СГУ связал себя тесными узами с геологией. При этом с самого основания НВНИИГГ до начала 90-х годов он проработал в отделе промысловой геофизики. Здесь при общих исследованиях, направленных на совершенствование различных видов каротажа скважин, Болычев-ский практически все годы работы посвятил акустическому каротажу (АК). Он разработал новую модификацию каротажа, названную широкополосным АК, защитил кандидатскую диссертацию, сделал множество изобретений, защищенных авторскими свидетельствами.
Разработка новой модификации каротажа включает в себя не только научно-методические исследования, но и опытно-конструкторские, и аппаратурно-технико-техно-логические работы. Решение каждого вида задач в таком комплексе сопряжено со значительными трудностями, но в конце концов все они были преодолены. Был создан и успешно испытан опытный образец новой модификации аппаратуры широкополос-
ного АК с получением принципиально других результатов. Успешное решение поставленных задач способствовало утверждению специальной тематики и выделению в структуре отдела промысловой геофизики соответствующей лаборатории, которую возглавил Болычевский. К сожалению, общий обвал объемов геологоразведочных работ после 1991 года привел к тому, что тематика и лаборатория были ликвидированы (как и многое другое), а самому Болычевскому пришлось уйти на пенсию.
Евсеев после окончания геологического факультета СГУ по специальности "геофизика" был направлен на работу в КБ сейсмического приборостроения, где определилась основная направленность его деятельности. Здесь он стал высококвалифицированным специалистом-аппаратурщиком. Когда же был создан НВНИИГГ, в его структуре предусматривался участок контрольно-измерительных приборов (КИП), что было обусловлено наличием большого количества аппаратуры как в самом институте, так и в его геофизических экспедициях. Соответственно ряд контрольно-измерительных исследований приходилось проводить в полевых условиях. На должность начальника этого подразделения был приглашен Евсеев. В целом же направленность его работ при переходе из КБ в НВНИИГГ не претерпела значительных изменений, лишь расширилась за счет лабораторного оборудования. Главное же заключалось в функциях контроля и обеспечения требуемого качества используемых в Институте и его экспедициях аппаратуры и приборов. Эта деятельность лишь в очень малой степени носила исследовательский характер, а в основном оценивалась как производственная. Очевидно, именно поэтому, когда в семидесятых годах повсеместно стала внедряться так называемая саратовская система качества, Евсеев ушел из НВНИИГГ на один из заводов.
Кононов после окончания геологического факультета СГУ по специальности "геолог-нефтяник" был направлен на работу в Институт нефти АН Каз. ССР в г. Гурьеве (ныне Атырау). Этот институт неоднократно менял свое название (с 1972 г. Каз. НИГРИ) и подчиненность. В нем Кононов до перехода в НВНИИГГ (с 1956 по 1974 годы) прошел путь от младшего научного сотрудника до заместителя директора по научной работе. В 1962 году он защитил кандидатскую диссертацию, а в 1964 году был утвержден в ученом звании старшего научного сотрудника. Общая проблематика проводимых им в то время исследований сводится к оценке особенностей геологического строения, нефтегазоносности и направлений геологоразведочных работ в Прикаспии, на Мангышлаке и Устюрте. Этим вопросам посвящены более 20 фондовых работ и свыше 30 публикаций, включая 3 коллективных монографии, в которых Кононов все-таки основной автор. За годы работы в Казахстане Кононов удостоен множеством правительственных и отраслевых наград, а также был занесен в книгу трудовой славы Министерства геологии Казахской ССР.
В НВНИИГГ Кононов был переведен в середине 1974 года, будучи освобожденным от работы в Казахстане по семейным обстоятельствам (кончина отца и тяжелая болезнь матери). При этом уже в 1975 году ему пришлось принять участие в подготовке 6 научных отчетов, разработок и рекомендаций, в том числе в качестве ответственного исполнителя. В последующие годы работы в качестве заведующего отделом (Геологии Прикаспийской впадины и ее обрамления) "годовая нагрузка" у него существенно увеличилась. Такая "потогонная система" определялась двумя основными обстоятельствами. Во-первых, на НВНИИГГ была возложена функция головной организации по Прикаспию, которую внутри института при-
ходилось осуществлять главным образом отделу, руководимому Кононовым. Во-вторых, "потогонность", несомненно, стимулировалась существовавшей в институте "кар-повской системой". Особым видом работ в те годы стало геологическое кураторство над существовавшими в структуре института геофизическими экспедициями, не имевшими еще в своем составе главных геологов. Геологические же задачи, наряду с опытно-методическими, в основном по инициативе Д.Л. Фёдорова, с его приходом на должность заместителя директора, ставились все более широко, по крайней мере с середины 70-х годов. При том постановка этой работы в институте для куратора-геолога была очень нудной и неблагодарной. Уже готовые отчеты поступали куратору на просмотр, как правило, почти перед самой защитой, причем нередко защищался не один отчет. Бросая все текущие, даже срочные и важные дела, приходилось браться за доскональный просмотр представленных отчетов и зачастую исправлять в них допущенные "геологические ляпы", порой засиживаясь за этим делом до полуночи. Ничего кроме раздражения исполнителей это не вызывало, и те, кому "доставалось", относились к Кононову как к зануде и крючкотвору.
Затем в 80-е годы, когда в экспедициях появились главные геологи, а сам Кононов стал заместителем директора по геологии, у него случались "стычки" с О.В. Шаталовым и Б.П. Шалимовым.
В целом направленность исследований Кононова в НВНИИГГ несколько расширилась, как территориально, так и по видам работ. Хотя главным объектом исследований оставалась Прикаспийская нефтегазоносная провинция (НГП), однако прежде всего расширились районы, относимые к ее обрамлению в пределах Волго-Уральской НГП. Особенно это относится к Нижне-Волжской нефтегазоносной области (НГО) и районам,
расположенным вплоть до Оренбуржья. Расширилось также представление об обрамлении и за счет Предкавказской части Пред-кавказско-Мангышлакской НГП. В частности, ведущая роль Кононова в составе коллектива авторов при составлении карты неф-тегазогеологического районирования Прикаспийской НГП отмечена серебряной медалью ВДНХ. К новым видам исследований относится прежде всего выполнение заданий пятилетних проблемных отраслевых и межотраслевых народно-хозяйственных планов, которые стали составляться с 70-х годов в качестве основы планирования работ. К тому же по Прикаспию было выделено специальное задание по региональным исследованиям, ответственным исполнителем которого был определен Кононов. Кроме того, в 80-е годы по НГП стали разрабатываться комплексные межотраслевые проекты на пятилетний срок с ежегодным анализом результатов их реализации. Эти материалы обязательно рассматривались на совместном НТС Мингео, Миннефтепрома и Газпрома. Под эгидой головного по региону НВНИИГГ в таких работах участвовали два десятка НИИ и производственных организаций, включая такие, как ВНИГНИ, ВНИГРИ, ИГиРГИ, ВНИИГаз, ВНИИГео-физика, что требовало больших усилий по координации работ, включая непрерывные острые дискуссии "в рабочем порядке". Приходилось решать проблемы методологического характера, что нашло отражение в докторской диссертации Кононова.
К сожалению, из-за знакомства с диссертацией "понаслышке" в статье Г.Х. Шер-мана и А.И. Иванчука, опубликованной в журнале "Недра Поволжья и Прикаспия" (вып.10) в связи с 35-летием НВНИИГГ, допущена, мягко говоря, неточность, повторявшаяся и в дальнейшем. В частности, указанно, что Кононов "обнаружил магические свойства числа 7". Как говорится, лучше
поздно, чем никогда, также публично эту нелепость устранить. Ни о каких магических свойствах в работе речи нет. Указывается лишь на то, что среди многочисленных систем, в том числе развитых в геологии и смежных областях естествознания, прежде всего выделяются такие, у которых количество уровней организации (УО) или системообразующих факторов (СОФ) отвечает простым однозначным числам (2, 3, 5, 7). Среди них, в свою очередь, преобладают простейшие двухуровневые (дипольные) и предельно насыщенные семиуровневые. Последние количественно отвечают максимальному однозначному простому числу. В отношении наиболее вероятных путей их образования рассмотрены два основных варианта. Первый связывается с простым двойным парным делением, второй - с равномерным движением по единичному витку спирали, одновременно подобной спирали Архимеда и эвольвенте окружности, но с максимально возможным углом поворота. Вот и вся "магия".
В связи с осуществлением НВНИИГГ функции головной организации по При-каспию и его обрамлению своеобразным видом работ Кононова стала подготовка и выпуск по линии ОНТИ информационных бюллетеней о результатах работ на нефть и газ. Они с 1978 года ежегодно составлялись и рассылались всем организациям-соисполнителям работ, а также в Мингео, Мин-нефтепром и Газпром. В 80-е годы эта работа была продолжена Мойсиком и в значительной мере способствовала получению разрешения на выпуск институтом журнала "Недра Поволжья и Прикаспия". Впрочем, этому способствовал и выпуск серии коллективных сборников и монографий института в 80-х годах, ряд которых вышел под редакцией Кононова. В связи с тем, что в 1990 году произошла смена директора института, Кононову пришлось занимать-
ся и рядом организационных вопросов, связанных с получением разрешения на издание журнала. Затем до 1996 года он входил в состав его редакции и вплоть до 2011 года остается постоянным автором. Так, из более 160 его публикаций свыше 50 - на страницах журнала "Недра Поволжья и Прикаспия". К тому же из более десятка монографий последняя, под названием "Геология, естествознание и развитие человечества", вышедшая в свет в начале 2011 года, посвящена 50-летию НВНИИГГ. Остается лишь добавить, что заместителем директора института по геологии Кононов был с 1981 по 1993 год, а затем стал главным научным сотрудником (ныне отдела Геологии и нефтегазонос-ности).
Коробов после окончания в 1956 году механико-математического факультета СГУ попал в научно-производственное объединение в виде тесно сотрудничающих Пензенского завода счетно-аналитических машин и филиала знаменитого СКБ-245, руководимого Б.И. Рамеевым. В то время это был передний край сражения за приоритеты в разработках цифровых автоматических устройств и машин. В частности, в 1956 году была принята Госкомиссией и выпушена заводом серия ЭВМ "Урал" в количестве 400 штук. Она сыграла важную роль в ряде значимых стратегических и тактических проектов, став первой среди семейства "Урал" (2, 4, 11, 14, 16). Сам же Коробов оказался в рабочем ритме и выполнения заданий, и одновременного обучения новой дисциплине, поскольку ни вузы, ни курсы еще не готовили программистов. Поэтому программированию учились как бы в рабочем порядке. Так, по утрам руководитель объявлял кое-что из двоичного представления чисел или несколько машинных команд и сразу же давал конкретные задания по подготовке числового массива или же "прогона" конт-
рольного теста на ЭВМ. При таком подходе уже через полгода-год бывшие ученики (включая Коробова) читали лекции заказчикам машин, уча их тому, что узнали вчера. С учетом необходимости соответствующего пособия в 1960 году издательство Машгиз сделало заказ на написание книги по программированию для ЭВМ "Урал-1". Такая монография с большим энтузиазмом была подготовлена "доморощенными" программистами и вышла в свет в начале 1962 года.
Важным шагом в совершенствовании архитектуры ЭВМ, значительно расширяющим среду ее использования, причем с опережением в то время американцев, стало создание алфавитно-цифрового печатающего устройства (АЦПУ). С его помощью можно было представлять имеющийся в обработке материал в виде карт, схем, гистограмм, рисунков, таблиц, составляемых на ЭВМ впервые. Однако это еще слабо затрагивало геологию, главным образом из-за неоднозначности понятий. Так, например, в 1964 году Институтом геологии и геофизики Сибирского отделения АНСССР был выпущен тематический сборник "Опыт анализа и построения геологических классификаций на основе представлений конечной математики". В нем, в частности, на основе анализа существующих вплоть до 1963 года четырех десятков классификаций залежей нефти и газа дана их градация по "определенности" с выделением трех типов. При этом к первому типу ("полностью определенные") отнесено лишь 6 классификаций, тогда как больше половины (22) относятся к третьему типу ("полностью неопределенные"). В том числе в третий тип попала предложенная в 1 960 году классификация С.П. Козленко.
Коробов, начав в 1961 году заниматься созданием рабочей программы из ранее подготовленных подпрограмм, после переезда в 1962 году в Саратов стал готовить книгу,
посвященную новшествам архитектуры ЭВМ и результатам автоматизации сложного и рутинного программирования в кодах. Монография "Программирование для ЭВМ "Урал-2, 4", в соавторстве с А.М. Богомоловым, вышла в издательстве СГУ в 1965 году. Она стала учебным пособием по практическому программированию на протяжении ряда лет. Сам же Коробов приступил в 1964 году к успешному созданию и организации работ ВЦ, а также стал готовить кадры геофизиков, умеющих работать на ЭВМ. В ВЦ "НВНИИГГ" он перешел, будучи высококвалифицированным специалистом, в 1968 году, не оставляя преподавательской деятельности в СГУ. К тому же для специалистов НВНИИГГ он периодически читал соответствующий курс лекций, в том числе с учетом оснащения институтского ВЦ новыми видами ЭВМ и расширением объема его работ. В основном эти работы носили заказной характер, и заказчиками были геофизические организации (в том числе и экспедиции НВНИИГГ). До начала 90-х годов ВЦ НВНИИГГ был одним из главных подразделений института, включая его внешние связи, а сам Коробов очень много сделал для его модернизации. Как известно, ситуация резко изменилась после 1991 года. Когда же в НВНИИГГ был образован Южно-Европейский региональный информационно-компьютерный центр (ЮЕРИКЦ), Коробов возглавил его. Этот Центр аккумулировал геолого-геофизическую информацию по южным областям Российской Федерации, обеспечивал формирование региональных банков и баз данных, архивацию и хранение первичной и отчетной документации. Здесь же в компьютерном варианте начаты были картосоставительские работы, а также ряд некоторых других. Коробов может служить примером оптимального сочетания производственной, исследовательской и преподавательской деятельности. В том числе ре-
зультаты его исследований нашли отражение более чем в трех десятках публикаций, а также в диссертации на соискание ученой степени кандидата технических наук. Эта ученая степень присвоена ему в 1976 году, а в 1986 - ученое звание доцента по кафедре математической кибернетики.
С 2006 года Коробов на пенсии, из ныне же работающих руководящих деятелей в юбилейном выпуске журнала "Недра Поволжья и Прикаспия" о нем кратко упомянули Генеральный директор НВНИИГГ В.Я. Воробьёв и Е Г. Скорнякова.
Мойсик по окончании геологического факультета получил специальность "геолог-нефтяник". Тогда молодых специалистов такого профиля в основном направляли на работу внутри Волго-Уральской нефтегазоносной провинции (НГП). Преимущественно это были Саратовская, Куйбышевская и Сталинградская области. Однако однокурсник (и бывший одноклассник) Мойсика Твердо-хлебов "подбил" его взять направление на Дальний Восток, где тогда в основном проводились работы по Государственной геологической съемке. Здесь Мойсик проработал до 1959 года, а затем попытался вернуться в Саратов (куда Твердохлебов уехал на год раньше), но устроиться ему на работу в то время не удалось. Компромиссный вариант предложил Кононов, работавший в Гурьеве в Институте нефти АН Каз ССР (это, конечно, не Саратов, но по сравнению с Хабаровском гораздо ближе к нему, хотя и Казахстан). После переезда Мойсик проработал в институте (с 1972 г. - КазНИГРИ) 20 лет, в том числе с середины 60-х годов ученым секретарем. В 1979 году он переводится на должность старшего научного сотрудника в Саратов в НВНИИГГ, в котором проработал еще более 20 лет в двух его подразделениях. Сначала это был отдел Геологии и нефтега-зоносности Прикаспийской впадины и ее обрамления, затем - РИКЦ. Научная деятель-
ность Мойсика главным образом связана с изучением геологического строения и неф-тегазоносности Прикаспийской НГП и определением оптимальных направлений работ в ее пределах. В том числе в 80-х годах он активно участвует в выполнении возложенной на НВНИИГГ совместно с соисполнителями тематики по анализу, обобщению результатов и оптимизации направлений и объемов региональных работ. В частности, он является соавтором многих десятков коллективных фондовых и опубликованных работ, включая две монографии. Особый вид работ выполнялся Мойсиком в связи с тем, что НВНИИГГ был головным по Прикас-пию. Он был ответственным за выпуск ежегодных информационных бюллетеней о результатах геологоразведочных и научно-исследовательских работ в Прикаспийской НГП и прилегающих районах (в 80-е годы), выполняемых ОНТИ института. Это, как уже отмечалось, способствовало в дальнейшем получению разрешения на издание институтом журнала "Недра Поволжья и Прикас-пия". Перед выходом Мойсика на пенсию руководство института содействовало изданию его поэтического сборника "Пройдусь штрихом по памяти аллеям".
Шерман после окончания физического факультета СГУ был направлен в Мурманское отделение НИИЗМИР (научно-исследовательский институт земного магматизма и радиологии). Здесь он в течение года проработал младшим научным сотрудником, а затем в 1957 году был вызван в Саратов для приема в аспирантуру, но произошла "накладка". В связи с этим до 1959 года Шер-ман работал учителем физики, а затем поступил инженером в филиал ВНИИ Геофизики, с 1961 года ставший составной частью НВНИИГГ. Здесь прошли более 30 лет его интенсивной деятельности в качестве инженера, заведующего лабораторией и заведующего отделом Промысловой геофизики
НВНИИГГ, Когда с 1992 года начались резкие "перебои" с тематикой, Шерман ушел из института и с 1992 по 1994 годы работал главным геофизиком Департамента промыслово-геофизических работ АО "Са-ратовнефтегеофизика". Затем он вернулся в Институт на должность заместителя директора по научной работе (1994-1996 гг.). Такова "карьерная канва" деятельности Шермана в стенах НВНИИГГ. Результаты же его деятельности весьма обширны и разнообразны. Так, один из первых ее результатов был получен, когда Шерман в составе коллектива других молодых инженеров участвовал под руководством В.П. Иванкина в создании модели пласта. Это уникальное сооружение не имело тогда аналогов ни в СССР, ни в мире. Оно было создано в ударном темпе за 2 года практически без специальных ассигнований. В дальнейшем же на нем неоднократно опробовались все новые ядерно-геофизические методы исследований в стране. В 60-70-е годы Шерман в основном занимается двумя видами каротажа скважин. Один из них - индукционный каротаж поперечной проводимости (совместно с И.Е. Эйдманом), другой - низкоомный каротаж. Поскольку такие свойства в основном характерны для терригенных преимущественно мезозойских отложений региона, изучаемых в нефтегазоносном отношении главным образом в Казахстане, там было "поле" получения материалов и доказательства эффективности способа. "Каротажный период" привел к защите диссертации на соискание ученой степени кандидата технических наук и заведованию лабораторией. Довольно резко сменилась направленность исследований Шермана на рубеже 70-80-х годов в связи с открытием, разведкой и промышленной оценкой уникального месторождения Ка-рачаганак. Для оптимизации этих видов работ была создана специальная научная
группа во главе с Начальником Управления Мингео СССР А.Н. Золотовым и возложением ответственности за научную обработку геолого-геофизических данных на НВНИИГГ. Внутри института ответственным в целом был определен Кононов, а на Шермана в несколько обобщенном виде возлагалась петрофизическая характеристика. Главным образом при этом имелось в виду обоснование подсчетных параметров. Здесь возникало немало сложных вопросов, по которым проходили острые дискуссии с ведущими специалистами страны, и Шерман, как правило, одерживал в них верх. В этом ему помогало доскональное владение материалом, интерпретация которого неоднозначна или нетрадиционна. Накопленный по Кара-чаганаку научно-аналитический "багаж" в дальнейшем с успехом использовался при оценке месторождений "Большого Жанажо-ла". Все это имело международное значение, поскольку на разработку указанных месторождений претендовали, как правило, иностранные фирмы, и дискуссии приходилось вести на соответствующем уровне, в том числе во время зарубежных командировок.
Пожалуй, именно с 80-х годов до конца своей трудовой деятельности (в том числе периодической после выхода на пенсию в 1996 г.) Шерман приобрел наиболее высокий авторитет в области промысловой гео-
физики. Знание основных особенностей существующих модификаций ГИС и их разновидностей способствовало определению рационального комплекса применительно к конкретным геологическим условиям. В частности, это относилось к специфике разреза Карачаганака, в обоснование промышленной значимости которого вклад Шерма-на трудно переоценить.
В юбилейном выпуске журнала "Недра Поволжья и Прикаспия" (Вып.65) справедливо отмечается, что он обладал очень острым, пытливым и критическим мышлением, имел буквально энциклопедический кругозор в своей отрасли и в смежных отраслях знаний, очень быстро реагировал на все технические и методические нововведения в промысловой геофизике, т.е. всегда шел в ногу со временем. То же самое относится и к множеству опубликованных и фондовых работ. Следует лишь добавить, что в его активе также ряд изобретений. Что же касается авторитета, то он пользовался им не только среди коллег-промысловиков Поволжья и Прикаспия, но также среди ведущих специалистов страны и ближнего и дальнего зарубежья.
Вот такие дополнительные штрихи к портрету НВНИИГГ в его юбилейный год, характеризующие группу его сотрудников -бывших одноклассников.
