CC BY
13В.А. ХАЛЮЗИН аспирант Армавирской государственной педагогической академии*
Этнорелигиозная мобилизация как основа динамики политической жизни традиционного общества (на примере Карачаево-Черкесской Республики)
Сепаратизм и этническая мобилизация развиваются на основе идеологии суверенитета. Советская идеология, нацеленная на формирование новой нации - «советский народ», не оставляла простора для развития сепаратистских настроений, т.к. «железный занавес» фактически очертил границы советского сепаратизма и суверенитета советского государства.
На современном этапе развития России понадобилась новая национальная идея, в которой видится решение стоящих перед страной насущных проблем. Национальная идея должна нести в себе некий общенародный идеал, стремление к достижению которого способно объединить весь народ. Поэтому, применительно к национальной идее, актуальным является «рассмотрение нации в ракурсе социальной стратификации, т.е. с точки зрения неравенства социальных слоев (страт), возникающих в качестве непроизвольных последствий социальных процессов и отношений. Социальная стратификация освещает вопросы формирования классовых и
* halba@liat.ru
статусных групп, которые ранжируются по правовым политическим и культурным критериям, внешними показателями которых выступают доход, власть, образование и престиж. Этот подход, опирающийся на философию М. Вебера, был разработан и впервые применён в Западной Европе, но его использование
для анализа состояния российского социума даёт
1
достаточно интересные результаты»'.
Классическими стратами можно считать государственных людей (чиновников), представителей крупного бизнеса, интеллигенцию, духовенство, рабочих и крестьян. Современная стратификация может быть дополнена и огромной массой безработных, а также БМЖ (лиц без определенного места жительства) и, пожалуй, организованную преступность, т.е. тех, кто занимает в современном российском обществе определённую нишу.
Классические (или созидательные) страты и должны стать носителями национальной идеи. Но для того, чтобы это произошло, у них должно быть развито национальное самосознание. Естественно, национальное самосознание у различных страт будет иметь значительные отличия, даже если их представители будут идентифицировать себя с одной нацией. Следовательно, национальная идея должна содержать в себе нечто, стоящее над социальными
1
Павлова Т.И. Взаимосвязь национальной идеи и национальное самосознание / Роль идеологии в трансформационных процессах в России: общенациональный и региональный аспекты. Сборник материалов международной научной конференции. 20-21 апреля 2006 г. Ч.3. Ростов-на-Дону: 2006.-С.123 350.
различиями и способное вдохновить носителей различных мировоззрений.
В начавшуюся в начале 1990-х годов деидеологизацию постсоветской России, естественно, были втянуты и республики Северного Кавказа. Изменение политического строя, распад прежней идеологической системы позволили распространиться на территорию России процессам глобализации. Под их воздействием здесь появился ряд национальных движений, сыгравших важную роль в формировании идеи «национального ренессанса», связанную, как правило, с титульным этносом республики. Но это положительное движение к возрождению культур как-то быстро и незаметно перерастало в национализм. Как считают некоторые исследователи, причиной этого стали поддержанная научной интеллигенцией республик мифологизация истории, искусственное «удревление» некоторых этносов, преувеличение их роли в развитии Кавказа и даже России.
По-видимому, это был этап болезненного становления национального самосознания народов, ранее испытавших на себе социально-политические опыты как царской, так и советской России. Им надо было «переболеть», чтобы обрести ясность ума и умение прогнозировать свое будущее. В периоды обостренного восприятия любое неосторожное слово могло привести к необратимым процессам.
Вызывает удивление та легкость, с которой народы Северного Кавказа обвиняются в мифологизации своей истории. Обществоведам должно быть известно, что полной и подробной, объективно
освещающей весь генезис культур народов этого региона, истории пока не написано. И не написано именно в силу известных обществоведам идеологических причин. К тому же и Россия преодолевает тот же этап становления национального самосознания, начав с той же мифологизации своей истории, поскольку и в ней достаточно белых пятен.
Столь же осторожными должны быть суждения и об идеализация морали и норм поведения, поскольку для некоторых этносов именно национальная этика оказалась спасательным кругом в водовороте социально-политических катаклизмов. И пусть «процесс современного мифотворчества приводит к созданию политических мифов, а в тех случаях, когда они имеют отчетливую этническую окраску, следует
л
говорить о мифах этнополитических»1, но это пока единственное, что заставляет государство пересматривать свое отношение к малочисленным, но коренным народам не только Северного Кавказа, но и, например, Севера России.
По утверждению специалистов, «структура политического мифа включает, во-первых, архетип ситуации, которая обязательно должна иметь связь с конструкцией осуществления мер социального регулирования и принуждения: в случае наступления определенного события следует заранее оговоренное
1
Нарежная О.А. Этнополитическая мифология как факт формирования национальной идеологии в республиках Северного Кавказа\Роль идеологии в трансформационных процессах в России: общенациональный и региональный аспекты. Сборник материалов международной научной конференции. 20-21 апреля 2006 г. Ч.3. Ростов-на-Дону: 2006.-С.88.
мероприятие. Во-вторых, несет на себе отпечаток конкретного опыта, эмпирически полученного в ситуациях, подпадающих под данный архетип. Третьим обязательным элементом системы политического мифа является система иносказательных образов, представляющая собственно форму, в которой заключен миф. Следует говорить о формировании в массовом сознании сложного многоуровневого механизма взаимодействия архетипических конструкций и сознательных, рациональных представлений о политической реальности. Тесная связь с архетипами позволяет политическому мифу укрепляться на глубинном, подсознательном уровне и получать яркую эмоциональную окраску»'.
Остается лишь определить автора мифа, чтобы понять целевую установку его мифотворчества. В полиэтнических сообществах эту роль обычно выполняет интеллигенция и политическая элита, но если говорить о Карачаево-Черкесии, например, то здесь ни та, ни другая не нацелены на отделение от России. Скорее, их мифотворчество выступает инструментом политической манипуляции в целях увеличения политического веса своего этноса. Парадоксальным образом это приводит к утверждению их российской идентичности, поскольку все проделывается в целях формирования своей ниши в национальной политике России. И в этом случае этнополитический миф становится инструментом этнической консолидации населения,
1 Указ. соч., с.88-89.
легитимации власти, создания дополнительных, более эффективных механизмов управления обществом, что может привести к развитию сепаратистских тенденций, подразумевающих, однако, лишь увеличение «куска от государственного пирога». Таким образом, возникшие на рубеже ХХ-ХХ1 вв. острые межэтнические споры породили такую типичную форму организации этнических субъектов как этнополитическое движение, превращающее этническую группу в политическую силу, стремящуюся противодействовать этническим противникам или же добиться включение своих этнических интересов в повестку дня государственной политики. Так, через политизацию этнического сознания возникает и развивается процесс этнополитической мобилизации. В условиях полиэтнического общества этническая идентичность и возникающая на ее основе этническая солидарность являются важными политическими ресурсами. В процессе политизации этнокультурные ценности и символы (такие как язык, религия, представление об общности происхождения и истории и т.п.) возводятся в ранг этнической идеологии. «Этническая идеология как теоретическая форма этнического сознания объясняет современное положение группы и определяет цели этнополитического движения. Наличие в этническом движении своей идеологии существенно облегчает и ускоряет процесс успешной этнополитической мобилизации и часто является ее необходимой предпосылкой.
Идеология помогает очертить контуры и определить сферу групповой идентичности (этнорегиональная, этнолингвистическая, этноконфессиональная,
этнонациональная), подкрепить требования этнической группы моральным обоснованием, придать политической деятельности движения смысл и цели, которые приобретают особое значение, превосходящее потребности повседневного существования»1. Таким образом, этническая идеология является фактором активизации этнопо-литической мобилизации.
Предметом научных исследований этническая идеология стала в конце 1990-х годов, но на Северном Кавказе она еще не стала предметом специальных исследований, хотя отдельные вопросы, связанные с изучением причин ее возникновения и роли в регионе, уже рассматриваются в некоторых работах. Этноидеология считается продуктом
этнонационального самосознания, выражающим интересы определенной этнической группы2. Одни ученые считают, что содержание этноидеологии тесно связано с этнорелигиозными ценностями. Другие акцентируют внимание на этноидеологии как факторе
1
Шевченко О.М. Этническая идеология как фактор этнополитиче-ской мобилизации \ Роль идеологии в трансформационных процессах в России: общенациональный и региональный аспекты. Сборник материалов международной научной конференции. 20-21 апреля 2006 г. Ч.3. Ростов-на-Дону: 2006.- С.251.
2 См. об этом: Дашдамиров А.Ф. (2001) Идеологические противоречия этнической политики на Кавказе // Центральная Азия и Кавказ. №5; 7; Лубский А.В. (1998) Национальный менталитет и легитимация этнократии (к методологии исследования) // Известия высших учебных заведений. Сев.-Кав. регион. Общ. науки. № 2 и др.
этнической мобилизации и ее использовании в политических целях. Третьи полагают, что этноидеология несет в себе мощный кон-фликтогенный импульс и может служить основой для возникновения межнациональной напряженности.
Как феномен этнического самосознания этноидеологию сегодня делят на три основных типа: этноцентризм, этноэгоизм и этносепаратизм. Эти типы отличаются по содержанию, способам выражения и функциям в регионе.
Каждый имеет свою специфику. Первые два ориентированы на приоритет ценностей и интересов одной этнической группы над другими, ее стремлением к проявлению этнокультурной и политико-культурной инаковости. Данные типы этнои-деологии выполняют прежде всего функцию этнической интеграции. Этнос нацелен на сотрудничество в этносоциальном пространстве, если удовлетворены его политические притязания и реализованы заявляемые политические права. В противном случае этнос стремится к автаркии -экономическому, социальному и культурному обособлению территории своего проживания и ее этнической изоляции. Примером может служить этноидеология абазин в Карачаево-Черкесии, которые, опасаясь потери своей этнической идентичности и ассимиляции черкесами, потребовали и получили свой район, национальные сельсоветы и более равноправное распределение
административных постов. Вслед за ними был
образован и ногайский район и уже обсуждается выделение района кубанских казаков.
Этносепаратизм обладает более высокой степенью межэтнической напряженности. Функция этого типа идеологии - мобилизация этнической группы, которая стремится к самоопределению и созданию собственной государственности. Крайнюю степень такой идеологии продемонстрировала Чечня. Но в более мягкой форме этот тип идеологии иногда берет верх и в Карачаево-Черкесии, как это было с требованием карачаевцев о создании национальной республики, но в составе России. Черкесский сепаратизм дальше выделения автономии не простирается.
На позиции карачаевцев в какой-то степени повлияла пришедшая из Турции идеология пантюркизма, поскольку они являются ветвью тюркского этноса. Эта идеология, охватив на какой-то момент Южный Кавказ, на волне исламистского возрождения проникла и на Северный. Но в силу исторических и географических факторов Турция решила сохранить конструктивные отношения с Россией и с окончанием холодной войны российско-турецкие конфронтационные тенденции в значительной степени смягчились под влиянием экономического партнерства и осознания необходимости сосуществования на политическом уровне.
Правда, «во второй половине 1990-х годов на смену пантюркизму приходит неопантюркизм, который отказывается от идеи создания единого тюркского
государства, ограничиваясь развитием
ассоциативных, экономических и социокультурных связей между тюркскими народами. В процессе развившегося процесса интеграции Турции в состав ЕС тюркская идентичность стала приобретать характер инварианта европейской интеграции создавая угрозу вытеснения российской идентичности не только Южного, но и Северного Кавказа»1, чему немало способствовало обострение тюркских настроений у карачаево-балкарского и других народов. Черкесы же периодически поддаются влиянию идеи о воссоздании «Великой Черкесии», сформулированной адыгской зарубежной диаспорой и поддерживаемой кабардинцами и адыгейцами. Отметим, однако, что обе эти идеологии начинают играть этносепаратистскую роль лишь в период обострения отношений этих народов, провоцируемых неуклюжими действиями местных властей, находящихся под полным контролем этнобизнесэлит.
Еще одним стимулом этнической мобилизации служит этнорелигиозный абсолютизм, чаще всего сопровождающий всплеск этнического самосознания в периоды угроз культуре и самобытности. Подавляемая в советское время религиозность в постсоветский период стремительно, как пружина, распрямилась, вызвав неконтролируемую волну возрожденческих тенденций. Причем замечено, что
1
Омаров О.М. Неопантюркизм и современная геополитика Кавказа/Роль идеологии в трансформационных процессах в России: общенациональный и региональный аспекты. Сборник материалов международной научной конференции. 20-21 апреля 2006 г. Ч.3. Ростов-на-Дону: 2006.-С.115
этноконфессиональное возрождение кое-где опередило этнокультурное, взяв на себя, кроме религиозных, функции реформаторов этноидеологии. На Северном Кавказе это привело к развитию ваххабистского движения, сумевшего опередить и власть, и этноэлиту, и традиционную семью в деле «захвата» умов и оперативной мобилизации самой незащищенной в периоды кризисов части населения -молодежи. В многоконфессиональном сообществе это могло привести (и привело в Чечне) к кровавому развитию процесса возрождения титульного этноса республики.
Возникновение множества религиозных организаций, свободное распространение религиозной литературы, расширение системы религиозного образования, активизация паломничества к святым местам и т.д. - все эти составляющие религиозного возрождения характерны как для всей страны, так и для Северного Кавказа. Причем, проблем здесь добавляется тем, что почти все жители региона исповедуют не только ислам, но и христианство. Отметим сразу: межконфессиональные отношения здесь в каждом субъекте развиваются по-разному. «В сравнении с Дагестаном и Чеченской Республикой, другие республики Северного Кавказа, народы которых традиционно исповедуют ислам, -Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия и Адыгея имеют ряд существенных отличий. У коренных народов этих республик общий уровень исламской религиозности значительно ниже, чем у чеченцев и
дагестанцев»1. Это отмечается и культурологами и религиоведами. Фундаментальный ислам здесь не прижился, оставляя место для развития традиционных языческих традиций и даже смешанно-конфессиональных. По нашему мнению, это -принципиальное отличие запада Северного Кавказа от народов восточной части региона. Именно поэтому и ваххабистская мобилизация, например, в Карачаево-Черкесии была остановлена быстрее, чем в других частях Северного Кавказа.
Здесь уместно вспомнить лозунг «Поможем братьям абхазам», мобилизовавший черкесов и абазин для военной помощи в начале грузино-абхазского конфликта. По нашему мнению, подоплекой этого движениявсе-таки была не религия, а то, что абазины, считавшиеся в советской науке адыгами, на самом деле являются частью аб-хазо-абазинского этноса. Переселение абазин со склонов абхазского Бзыбского хребта на территорию, занимаемую черкесами Карачаево-Черкесии, началось еще в ХVШ в.. Многие абазины осели и в Кабарде. Долгое время абазины не учитывались и при переписи населения. В силу политических причин некоторые абазины взяли черкесские и кабардинские фамилии. Естественно, при настоящей угрозе их исторической родине -Абхазии, патриотические чувства взяли верх, хотя с
1 Кулиев Ф.М. Православие и ислам: проблемы межнациональных и межконфессиональных отношений на Северном Кавказе\Южный федеральный округ: динамика межэтнических отношений в меняющемся этнополитическом пространстве: Материалы научно-практической конференции.-Ростов н\Д.- Пятигорск: Изд-во СКАГС, 2009.-С.126
началом перестройки абазины стали считать себя коренными жителями Карачаево-Черкесии.
Мы уже отмечали, что КЧР - этнокультурный феномен на территории не только Северного Кавказа, но и России. Однако феноменальна здесь и конфессиональная ситуация. Здесь проживает 5 только основных национальностей (абазины, карачаевцы, ногайцы, русские и черкесы) и действует 14 различных конфессий, направлений и толков. Доминируют, однако, православие и ислам. Православие исповедует в основном славянская часть населения (147 878 чел), ислам - горские народы (266 008 чел.). Еще около 25 тыс. человек исповедуют другие религии1. За все существование Карачаево-Черкесии здесь не наблюдалось межконфессиональных явлений как, например, прозелитизм, что и обусловило отсутствие каких-либо конфликтов на религиозной почве.
Традиционно спокойные в республике и государственно-церковные отношения. Еще в советскую эпоху здесь законно действовали мечети, православные храмы и молитвенные дома. Перестройка привела к резкому росту количества религиозных объединений. По сведениям министерства по делам национальностей и религий КЧР2 с 1989 г. количество мусульманских общин
1
1 Данные по переписи населения 2002 г.\ Население Карачаево-Черкесской Республики: Статистический сборник по материалам Всероссийской переписи населения 2002 года. Кн.2.\Карачаево-Черкесстат.-Черкесск, 2005.- с.315-316.
2 Кратов Е.В. К вопросу о роли религии в разрешении межэтнических конфликтов (на примере Карачаево-Черкескко Республики) Этнические
увеличилось с 24 до 105, православных - с 7 до 18. За 10 лет построено около 100 мечетей и 9 православных храмов. В безвозмездное пользование религиозным организациям было передано 22 здания гражданской архитектуры. В республике действуют Исламский институт имени имама Абу-Ханифа и Православный лицей Сергия Радонежского. Всем религиозным организациям предоставлены льготы по коммунальным услугам, институт и лицей вовсе освобождены от коммунальных платежей. По мере возможности религиозным организациям оказывается помощь. Крупные христианские и мусульманские праздники объявляются в республике нерабочими днями. Руководство Духовного управления мусульман Карачаево-Черкесии и Ставрополья, Благочиние Православных церквей Карачаево-Черкесской Республики подают отличный пример межконфессионального согласия и сотрудничества.
События последнего десятилетия показали, что возрождение национального самосознания (одной из форм которого было стремление к образованию национальных республик) происходило в тесной связи с восстановлением общественной роли религии. Гражданская идентификация в начале напрямую связывалось с принадлежностью к традиционно исповедуемой представителями данной
национальности религии.
проблемы современности. Выпуск 5. Проблемы гармонизации межэтнических отношений в регионе: Материалы научной конференции (1415 сентября 1999 г.). - Ставрополь: Изд-во СГУ, 1999.-С.80.
Связь религии с этнополитическими процессами достаточно отчетливо чувствовалась еще в 1991 году, когда был поставлен вопрос о разделении КЧР. Активное участие в мероприятиях по разделу республики приняла так называемая Исламская партия возрождения, состоявшая в основном из молодежи. Под влиянием этой партии начался быстрый процесс политизации религии и на I Съезде Карачая (ноябрь 1991 г.) был образован Имамат Карачая, избран имам. Резолюции съезда носили отнюдь не религиозный, а политический характер. В рупоре Исламской партии - газете "Ислам нюрю" были опубликованы статьи, направленные против органов государственной власти и руководства официально
л
действующего Духовного управления1, пытавшегося вести взвешенную политику. Но на III Внеочередном съезде мусульман Карачаево-Черкесии и Ставропольского края, состоявшемся 11 декабря 1991 г., действия исламистов «были жестко осуждены, а так называемый Съезд Карачая и его решения признаны незаконными»2. Съезд подчеркнул незаконность попыток политизировать жизнь религиозных обществ через создание непредусмотренных Уставом Духовного Управления мусульман Карачаево-Черкесии и Ставрополья и находящихся под влиянием этой партии оргкомитета, имамата и других управленческих структур, тем самым подтвердив нежелание основной массы мусульман участвовать в политических играх. «Съезд обращался к
«Ислам нюрю», 1992, №5,6.
2 Кратов Е. Указ. соч., с.82.
мусульманам Карачаево-Черкесии и Ставропольского края не допускать использования мечетей в политических целях. На съезде было объявлено «нежелательным участие любого мусульманина, особенно членов Президиума и Пленума Духовного управления, имам-хатыбов и муэдзинов, других работников мечетей, в политических партиях, тем более в тех из них, которые смешивают религию с политикой»1. И после референдума, на котором было принять решение о сохранении единства Республики, деятельность Исламской партии возрождения прекратилась. Религиозный экстремизм не нашел поддержки большинства мусульман республики.
В значительной степени это произошло потому, что «ислам на Кавказе имеет специфические черты, обусловленные этнокультурными особенностями мусульманских народов данного региона. Ислам на Кавказе выполнял и выполняет многофункциональную роль и, имея структурное разнообразие, проявляется во всех сферах общественной жизни. Здесь произошло сращивание «нормативного» ислама с местным духовным субстратом разных национальных культур, в результате чего сложилась специфическая региональная форма его бытования, основанная на общеисламских принципах»2.
В разных регионах Северного Кавказа влияние ислама различно. Поэтому нельзя считать все
1
Кратов Е. Указ. соч., с.82.
2 Ханбабаев К.М. Исламоведение на Кавказе\Этнополитические исследования на Северном Кавказе: состояние, проблемы, перспективы. -Махачкала: Изд-во ДНЦ РАН, 2005.-С.253
местные республики рассадниками исламского экстремизма. Здесь не находит поддержки панисламизм, отождествленный пантюркизмом с «национальным идеалом», об осуществлении которого мечтали идеологи с началом первой мировой войны, и в основе которой лежала цель - отнять Кавказ у
л
русских и сделать его нейтраль-ным1. Не мог стать Кавказ исламской республикой и после чеченских событий, особенно после шариатских судов и казней при режиме А. Масхадова. А «большое значение в деле стабилизации религиозной и социальной обстановки как на Северном Кавказе, так и по России в целом сыграл принятый в 1997 г. федеральный закон «О свободе совести и религиозных объединениях». Его появление показало, что в российской религиозной политике произошел сдвиг в сторону установления более жесткого контроля со стороны государства за различными религиозными общинами, в том числе и за исламскими»2. Для не слишком исламизированных республик, таких, как Карачаево-Черкесия, этот сдвиг означал завершение своей гражданской идентификации, оставаясь при этом в русле «мягкого» суннитского направления ислама.
Однако в российском обществе отношение к исламу было и остается двояким. Еще в 1904 г. В.Величко отмечал: «С понятием ислама принято у нас
Богатырев К.А. Северокавказский конфликт в СССР. Религиозный аспект \\ «Политика и общество» №12, 2008.-С.26
2 Богатырев К.А. Северокавказский конфликт в СССР. Религиозный аспект \\ «Политика и общество» №9, 2008, с. 39.
связывать исключительно и огульно понятие фанатизма. Как только заговорят о мусульманах, так сейчас же произносится слово «газават», то есть священная война, стращает панисламизмом, турецкими зверствами и т. д., при этом обыкновенно забывают о зверствах американцев над неграми и филиппинцами, немцев над китайцами, англичан над бурами... Ислама у нас не знают: знают две-три воинствующие суры, написанные на случай, когда мусульманское население той или иной страны либо ожесточено ненормальными жизненными условиями, либо вдохновлено каким-нибудь энергичным вождем, рисующим ему радужные перспективы»1. Справедливость этого меткого определения не потеряла актуальности и в начале XXI века. Сегодня не следует забывать, что столетия совместного проживания привели народы Кавказа и России к сглаживанию противоречий и воспитанию национальной и конфессиональной толерантности. Что же касается Карачаево-Черкесии, можно с уверенностью утверждать, что в жестком противостоянии карачаевцев и черкесов при выборе Главы республики духовенству принадлежит огромная заслуга в том, что возникший конфликт не принял все же крайних форм. Людей удалось удержать от опрометчивых действий, способных разжечь огонь межнациональной розни.
Таким образом, религиозную мобилизацию можно здесь рассматривать только как фактор этнокультурной идентификации, но не
1 Величко В. Кавказ. СПб., 1904, с. 15б / Цит. по: Кулиев Ф.М. Указ. соч., с. 132.
этнополитической мобилизации. Однако это не снимает проблему сепаратизма вообще. Особенно, если есть поддержка извне.
Халюзин А.В. Этнорелигиозная мобилизация как основа динамики политической жизни традиционного общества (на примере Карачаево-Черкесской Республики). В статье рассматриваются проблемы, связанные с этнорелигиозной мобилизацией.
Ключевые слова: этнорелигиозный фактор, мобилизация, политический процесс.
Halyusin A. Ethnic-religious mobilization as the base of the dynamic of the political life in the North Caucasus. The given article is devoted to ethnic-religious mobilization of the political life in the North Caucasus. The author of this article means, that Russia needs a new ideology for solving the national problems. The ideology has the task to unit all the multinational Russian state. The actuality of the national ideology lays in the problem of the stratification of the society as the result of the evolution of the state.
Classical stratas of today's Russia are statesmen, businessmen, intelligence, religious leaders, workers and peasants. The modern stratification can be added with the whole mass of unemployed people and homeless citizens of Russia, criminal groups which had taken their place in the modern society. Classical or creative stratas must become carriers of the national idea. But all these stratas must have the national selfthinking, and even if they identify themselves with the same nationality, they must
be over social differences and able to present the all national interests.
Key words: Political mythos, ethnoideochonie, ethnic and religional absolutismus, ethnocultural identification, stratification, statesmen, businessmen, intelligence, religious leaders, workers, peasants, creative, evolution, the modern society.
