CC BY
15УДК: 323.1
Д. О. Матяшова
ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ В АРАКАНЕ: СТРУКТУРА, ДИНАМИКА, ТРАНСФОРМАЦИЯ
МАТЯШОВА Дарья Олеговна - студентка кафедры мировой политики факультета международных отношений. Санкт-Петербургский государственный университет. Университетская наб., 7/9, Санкт-Петербург, 199034, Россия. E-mail: naboks@inbox.ru.
В статье анализируются мотивация и тактика участников этнополитического конфликта в штате Аракан, рассматривается динамика и социально-политическая среда конфликта. На основе выделения ключевых черт конфликта на современном этапе: радикализации стратегий конфликтантов, тесной взаимосвязанности предметов конфликта, вовлечения в конфликтное взаимодействие конкурирующих сторонних акторов, искажения взаимного восприятия конфликтантов, предлагается разрешение конфликта в рамках стратегии трансформации.
РОХИНДЖА; МЬЯНМА; ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ; ТРАНСФОРМАЦИЯ КОНФЛИКТА
В современном мире глобализация способствует демократизации и региональной интеграции ключевых акторов мирополитической системы. Данные процессы затрагивают в том числе и развивающиеся страны. В связи с этим повышается значимость решения проблем гуманитарной безопасности в регионах. Ключевой угрозой для её обеспечения являются конфликты, которые в развивающихся странах имеют тенденцию к кластеризации, углублению экономических проблем и установлению антидемократических режимов [1]. Кроме того, в условиях глобализации перед лицом трансформации этнической, культурной и религиозной идентичностей обостряется ценностная чувствительность локальных и групповых структур, что приводит к ожесточению конфликтов идентичности. На сегодняшний день одним из примеров такого конфликта является этнополитический конфликт в штате Аракан республики Мьянма, в августе 2017 перешедший в стадию реэскалации [2] и нуждающийся в
срочном урегулировании, поскольку он создаёт угрозу для гуманитарной безопасности политической стабильности Мьянмы и АТР в целом [3]. Для выбора стратегии урегулирования конфликта в Мьянме требуется проанализировать современную структуру конфликта,
детерминировавшую её динамику и социальную среду.
Ключевыми конфликтантами в рассматриваемом противостоянии являются этнорелигиозные группы мусульман-рохинджа, компактно проживающих в штате Аракан, и буддистов-бирманцев, составляющих титульную нацию Мьянмы и в наибольшей степени представленных в её политической элите. Помимо непосредственно этнических и религиозных различий, между данными группами существует диспропорция в социальном статусе. Так, согласно Закону о гражданстве Бирманского Союза от 1982 г., рохинджа не являются гражданами страны [4], в связи с чем представители общины сталкиваются с постоянно ужесточающейся дискриминацией [5]. По данным Amnesty International, права рохинджа покидать Аракан ограничены, а неразвитая инфраструктура штата и коррупция приводят к недоступности медицинской помощи и образования для членов общины [6]. Буддисты-бирманцы, в свою очередь, обладая всей полнотой гражданских прав, активно действуют на политической арене страны, в том числе ограничивая прав мусульман. Например, в 2015 г. по инициативе националистической буддистской организации МаБаТа был принят пакет законов, регулирующий межнациональные браки, дающий право органам местного управления вводить для женщин минимальный срок между рождениями детей, запрещающий многоженство и устанавливающий порядок смены веры [7]. Такое влияние буддистов связано, по нашему мнению, с тем, что на стадии демократизации в мьянманском обществе религия большинства населения стала ключевым фактором сплочения нации, а свобода слова и собраний дала возможность радикалам широко транслировать свои взгляды [8].
Конфликтанты имеют структурно оформленные институты,
отстаивающие их интересы. У рохинджа они представлены
многочисленными группировками повстанцев, наиболее активной среди
которых является Армия спасения рохинджа Аракана (АСРА) во главе с
полевым командиром Ата Уллой, образованная в 2016 г. на основе
созданной в 2013 г. [9] боевой группировки «Движение веры». АСРА
64
требует гражданских прав для своего народа и создания «демократического мусульманского штата» в составе Мьянмы. В отличие от членов других парамилитарных образований, боевики АСРА растворены среди мирного населения. Для своих нападений они активно используют живую силу в виде толпы невооруженных местных жителей, создавая впечатление численного перевеса нападающих [4]. Парамилитарные объединения рохинджа используют тактику партизанской войны, в которой целью служат приграничные к Аракану объекты военной инфраструктуры, и точечных террористических атак [10], преимущественно по отношению к подозреваемому в пособничестве армии буддистскому мирному населению [11].
В политической сфере за права рохинджа борется Национальная Организация рохинджа Аракана (АРНО) со штаб-квартирой в Лондоне. АРНО выступает за предоставление народу рохинджа права на самоопределение в рамках Мьянманской федерации и обеспечение гуманитарной безопасности региона. АРНО сотрудничает с Amnesty International, Asia Watch, Burma Campaign UK и другими правозащитными и гуманитарными организациями [12].
Стратегия буддистской общины Мьянмы в конфликте, предполагающая одновременное силовое и политическое давление на рохинджа внутри страны с целью сохранения статус-кво, детерминирует институциональное оформление этой конфликтующей группы. Ключевыми политическими институтами, в рамках которых реализуется борьба данного конфликтанта, выступают радикально-националистское движение «969» во главе с Ашин Вирату, и родственное ей объединение МаБаТа. Они выступают за консолидацию бирманцев на основе идей буддизма и борьбу с исламизацией во всех сферах общественной жизни [8]. Силовое давление обеспечивается, в свою очередь, националистически настроенными вооружёнными силами Мьянмы (Тамадо), проводящими регулярные этнические чистки в Аракане. Деятельность Тамадо по отношению к рохинджа включает убийства и пытки мирных жителей, сексуальное насилие, спланированное сожжение жилья рохинджа и блокирование им доступа к гуманитарной помощи [8]. При этом игнорируется соглашение о репатриации беженцев-рохинджа - места их
прежнего расселения расчищаются от строений, а на их территории
65
расселяются представители народностей марма и мро (большинство буддисты, некоторые - христиане) [13]. Данные действия, по нашему мнению, можно характеризовать как этнические чистки. Использование конфликтантами тактик коллективного насилия в соответствии с их ресурсными потенциалами обусловлены проблемами взаимного восприятия конфликтантов. Помимо традиционно острой для этноконфессиональных конфликтов дихотомии «свои-чужие», в конфликте в Мьянме прослеживается дихотомия «бунтовщики-угнетатели», обусловленная историко-политическим взаимодействием групп.
Латентная фаза конфликта в Мьянме началась с переселения на территорию современного штата Аракан предков нынешних рохинджа около 150 лет назад, в период британского владычества. Для освоения новых территорий колонизаторам требовались новые рабочие руки, которых не было в достаточном количестве в буддийской Бирме, поэтому англичане поощряли переселение в этот район десятков тысяч мусульман-бенгальцев [14]. Латентная фаза, таким образом, ознаменовалась началом взаимодействия квазигрупп, маркированных этническими и религиозными различиями, причём одна из данных групп постоянно росла.
В 1940-е гг. конфликт перешёл в манифестную фазу - численность рохинджа значительно выросла, что вынудило коренное население Аракана, бирманских буддистов, мигрировать на юг Мьянмы, и привело к их недовольству. Частично оно было выражено в ходе Второй мировой войны, когда буддисты поддержали армию Японии в столкновениях против рохинджа, воевавших на стороне Великобритании, и в 1947 г., когда под руководством Мусульманской лиги Северного Аракана активисты рохинджа, которые называли себя муджахедами, подняли восстание с целью включения Северного Аракана в состав Пакистана, потерпевшее поражение [14]. В то же время, по нашему мнению, данные столкновения не были непосредственным началом мьянманского конфликта, поскольку этнические столкновения в период Второй мировой были связаны с действиями оккупировавших территории властей и общей эскалацией насилия в регионе, а предметом восстания 1947 г. было сохранение религиозной идентичности, которого добивались присоединением к государству, где большинство населения составляли единоверцы. В то же
время, в результате подавления восстания рохинджа были ограничены проживанием в анклавах, куда прибывали беженцы из Бангладеша, что порождало в регионе экономическое и социальное напряжение и становилось предпосылкой к этнополитическому конфликту [14].
В 1962 г., с приходом к власти националистически настроенного Не Вина, мусульман Аракана объявили «незаконными иммигрантами», поселившимися в Бирме в годы британского господства, фактически лишив их гражданства. Ответной мерой стало создание нескольких военных группировок рохинджа, наиболее влиятельными из которых стали Организация солидарности рохинджа и Араканский исламский фронт рохинджа [15]. Данные шаги канфликтантов, по нашему мнению, можно расценивать как начало открытого конфликта в современном предметном поле.
Появление военных группировок в Аракане придало властям Мьянмы стимул для чисток в штате, поскольку мусульманское население солидаризовалось с антиправительственными объединениями. Также важную роль в принятии решения о чистках в Аракане сыграли националистический курс, объединявший буддистское большинство против общего противника, и нестабильность в Аракане, которую, по мнению правительства, можно было устранить вместе с чуждыми этнически и конфессионально поселенцами.
В 1960-х - начале 1970-х конфликт находился в стадии эскалации, выражавшейся в периодических зачистках на западе Мьянмы и активному присоединению рохинджа к парамилитарным группировкам. Эскалацию ускорила международная обстановка - в 1971 году в ходе войны за независимость Бангладеш, сопровождавшейся геноцидом со стороны вооружённых сил Пакистана, беженцы из Аракана, находившиеся на территории Бангладеш, вернулись в регион, из которого они ранее были изгнаны. Это обострило взаимоотношения мусульман и буддистских националистов и привело в 1978 г. к первому кризису во взаимоотношениях рохинджа и бирманцев. Кризис выразился в проведении вооружёнными силами Мьянмы операции «Король-Дракон» [16] - в результате неё в Бангладеш бежали более 250 тысяч человек. Вмешательство ООН, давшее возможность некоторым из беженцев
репатриироваться, привело к затуханию конфликта, но не к его разрешению, поскольку негативные стереотипы этноконфессиональных групп друг о друге и националистское правительство сохранились.
С Акта о гражданстве 1982 г., согласно которому рохинджа официально лишались гражданских прав, началась постепенная реэскалация конфликта, выражавшаяся в постепенном усилении давления армии Мьянмы на рохинджа. Систематические нарушения прав на свободу вероисповедания, принуждение к труду, изнасилования и конфискации имущества выплеснулись в 1991-1992 гг. в новый миграционный кризис, в ходе которого с середины 1991 года по середину 1992 года примерно 250 000 беженцев нашли убежище в Бангладеш. Деэскалация конфликта, так же, как и в 1978, была достигнута благодаря усилиям ООН [17].
В то же время, данный кризис стал одной из предпосылок радикализации стратегий конфликтантов. Другой предпосылкой стало начало трансформации политической системы Мьянмы. В 1996 году Организация солидарности рохинджа и Араканский исламский фронт рохинджа объединились в Национальный альянс рохинджа. В 1998 году на базе этого альянса была создана Национальная организация араканских рохинджа [18]. В это же время, в 1997 г., с публикации в г. Моламьяин (штат Мон) 40-страничной брошюры с заголовком «969», началось оформление буддистского радикализма [19]. Тем не менее, постепенная либерализация политической системы отвлекала часть националистских сил от ужесточения репрессий по отношению к рохинджа, заставляя концентрироваться на приоритетной задаче удержания власти. С принятием Конституции 2008 г. их положение в политической системе Мьянмы было упрочено, и процесс эскалации вновь ускорился.
В 2012 году произошло очередное обострение конфликта. Поводом послужило изнасилование и убийство буддийской девушки тремя мусульманами-рохинджа. В результате столкновений около 200 человек погибли [19], более 100 тысяч стали вынужденными переселенцами [20]. Столкновения 2012 г. вызвали широкий резонанс со стороны мирового сообщества: к урегулированию кризиса, помимо ООН, подключились ЕС, Организация Исламского Сотрудничества, США, различные правозащитные организации, а также оппозиционная тогда НЛД.
Локальный конфликт приобрёл глобальное измерение. Силами государственных властей урегулировать все последствия конфликта не удалось - несмотря на введение в Аракане чрезвычайного положения, продлившегося до марта 2016 г. [3], в 2015 г. АТР столкнулся с масштабным гуманитарным кризисом - согласно данным ООН, в 2015 г. более 20 тыс. рохинджа пытались перебраться в другие страны на лодках [21].
Нормализация насилия за 50 лет конфликта и рост буддистского радикализма привели к тому, что через четыре года после событий 2012 г. последовал период затяжного кризиса, продолжающегося до сих пор. Его началом послужили атаки боевиков группировки «Движение Веры» на приграничные посты на севере Аракана 9 октября 2016 г. Они спровоцировали полномасштабную войсковую операцию, которая продолжалась до 15 февраля 2017 г. В ответ 25 августа 2017 г. боевики «Движения веры», переименованного в «Армию спасения рохинджа Ракхайна», совершили вооруженное нападение на полицейские посты и военную базу. Мьянманские власти ответили возобновлением контртеррористической операции, осенью 2017 превратившейся в акты насилия по отношению к гражданскому населению и приведшей к очередной волне миграции рохинджа [3], последствия которой урегулируются ООН, Бангладеш, гуманитарными и правозащитными организациями до сих пор.
Динамика конфликта, характеризующаяся на современном этапе радикализацией стратегий конфликтантов, тесной взаимосвязанностью предметов конфликта и вовлечением в конфликтное взаимодействие сторонних акторов, определяется сложившимися в Мьянме особенностями экономического, демографического и политического развития, а также её внешнеполитическим окружением.
В настоящее время Мьянма является динамично развивающейся экономикой АТР. На 2016 год рост её ВВП составил 5,9%, на 2017 - 7,7%. Согласно прогнозам Азиатского банка развития, в 2018 г. он достигнет 8% [22]. Растёт качество жизни - в 2015 г. ИЧР в Мьянме составил 0,556 [23]. Рост качества жизни вследствие экономического подъёма в Мьянме стимулирует появление у дискриминируемых групп устремлённой
депривации как стимула к конфликту, поскольку качество их жизни остаётся на прежнем низком уровне.
В то же время, только в 2018 г. рост ВВП страны вернётся на уровень 2014 г. Что касается роста ВВП на душу населения в Мьянме, то даже в 2018 г. он, согласно прогнозам, составит 7,9 % - на 2,2% меньше, чем в 2014 г [22]. Кроме того, рост ВВП Мьянмы сокращает инфляция - с 2015 г. страна имеет самую высокую инфляцию в АСЕАН [22]. Данные особенности экономического развития говорит о медлительности либеральных экономических реформ, невыгодных держателям активов компаний в сфере добычи природных ископаемых, связанным с консервативными военными силами [24], и служит индикатором внутриполитических противоречий.
Во внутренней политике ключевой чертой остаётся хрупкий баланс между модернистскими и националистскими элитами. Националистские военные круги влияют как на политику, так и на экономику страны -согласно конституции 2008 г., в парламентах всех уровней 25% мест закреплено за военными, главнокомандующий назначает министров обороны, внутренних дел и охраны, Министерству обороны подчинены Мьянманский экономический холдинг и Мьянманская экономическая корпорация [25]. Поэтому правящим элитам модернистов, представленных НЛД во главе с Аун Сан Су Чжи, приходится опираться на часть армейских кругов и демонстрировать лояльность по отношению к их интересам [26].
Другим источником углубления конфликта является рост рождаемости среди рохинджа, вызывающий тревогу у буддистов и стимулирующий их конфликтность. Согласно исследованиям Гарвардского университета, проведённых в 2014 г., в семьях рохинджа на 46% больше детей, чем в среднем по стране. Эти данные коррелируют с информацией из интервью о том, что средняя мусульманская семья в Мьянме имеет 4-5 детей, в то время как буддистская - 2-3 ребёнка. Рост мусульманского населения, вызван, в свою очередь, ограничением доступа к образованию, медицинской помощи и миграции в более благополучные регионы для рохинджа [16]. Такие ограничения продиктованы опасениями буддистской общиной исламизации страны за счёт предоставления
рохинджа более благоприятных условий для жизни и репродукции. Однако недопущение переселения рохинджа в урбанизированные регионы, где рождаемость низка вне зависимости от религиозной принадлежности жителей, создаёт порочный круг демографического взрыва среди мусульман Аракана [16].
Течение конфликта осложняется его международным окружением. Индия, опасающаяся обострения проблем с кашмирскими боевиками и собственным мусульманским меньшинством, поддерживает мьянманское правительство в борьбе с рохинджа, а также отказывается предоставить убежище последним [3]. Реакция США противоположна - Вашингтон осуждает политику армии по отношению к рохинджа и «бездействие» Аун Сан Су Чжи. Подобная политика, по нашему мнению, ведётся с целью переориентации Мьянмы на более активное политическое и экономическое сотрудничество с Западом и отхода НДЛ от прокитайской политики в обмен на прекращение дискредитации НДЛ в глаза мирового сообщества [3]. КНР, в свою очередь, связана с Мьянмой экономическими интересами в сфере энергетических поставок, регион которых совпадает со штатом Аракан. Китай, опасающийся появления в АТР внешних игроков, стремится к ускоренному разрешению конфликта. Поэтому им предпринимаются разнонаправленные действия по его урегулированию - с одной стороны, поддерживаются усилия правительства по борьбе с партизанами, с другой стороны, предоставляется гуманитарная помощь беженцам [3]. В связи с вышеописанными тенденциями разрешение конфликта в рамках стратегий урегулирования и разрешения представляется ограниченным и неэффективным. Урегулирование конфликтов, подразумевающее достижение мира как отсутствия насилия и политического соглашения, обеспечивающего стабильное функционирование политической системы [27], не предоставляет инструментария для регуманизации конфликтантов и постепенного отхода от образа врага в восприятии противоположной стороны. Кроме того, стабилизация политической системы в Мьянме может произойти на основе буддистского национализма и силового навязывания его позиций рохинджа. Стратегия разрешения конфликта также представляется малоэффективной, поскольку, анализируя и переформулируя позиции и
интересы конфликтантов, использующие её игнорируют общественный дискурс, в котором могут заключаться представления, стимулирующие межгрупповую дискриминацию и, как следствие, способные подтолкнуть к реэскалации конфликта. По нашему мнению, наиболее эффективной стратегией разрешения конфликта в Мьянме является стратегия трансформации конфликта, включающая в себя преобразование взаимоотношений, интересов и дискурсов в среде конфликта. Она способна изменить представления сторон друг о друге, дискредитировать и таким образом нейтрализовать тактики, связанные с применением насилия, стимулировать формирование в Мьянме гражданского общества в соответствии с «Дорожной картой демократии», акцентируя тем самым внимание на позициях мирно настроенных представителей конфликтантов -НЛД и АРНО соответственно. Целями трансформации конфликта должны стать обретение общиной рохинджа гражданских и политических прав, достижение адекватного восприятия конфликтантами друг друга, денормализацию насилия во всех сферах жизни.
Адекватной для трансформации данного конфликта стратегией
представляется стратегия миротворчества Д. П. Ледераха, предполагающая
изменение разных аспектов конфликта (личностных, структурных,
межличностных и культурных) на основе взаимодействия политиков и
лидеров общественного мнения на трёх уровнях - уровне политических
элит, уровне гражданского общества и уровне низовых инициатив [27].
В то же время в условиях Мьянмы рациональной представляется
обеспечение коммуникаций лидеров различных уровней друг с другом.
Дополнением должно служить бытовое общение представителей
конфликтантов (мусульман-рохинджа и буддистов-райканцев) ради
удовлетворения базовых потребностей, что снизит межэтническую
напряжённость. Проблема напряжённости в конфликтном взаимодействии
и необходимости её снижения для начала трансформации конфликта в
данном случае сохраняется. Принуждение к миру не представляется
эффективным, так как вмешательство третьей стороны будет
способствовать дальнейшей нормализации насилия, мобилизации военных
как политической силы и вызовет противодействие со стороны Китая и
Индии. В то же время, пассивное ожидание ситуации, при которой одна
или несколько сторон лишатся ресурсов для продолжения конфликта,
72
несёт экзистенциальную угрозу общине рохинджа и обостряет проблему миграции в АТР. Таким образом, наиболее приемлемой стратегией снижения конфликтной напряжённости можно считать достижение компромисса с удовлетворением ключевых интересов сторон. Его можно достичь с помощью многоуровневых переговоров между НЛД и военными, НЛД и АРНО, АРНО и «Армией освобождения рохинжда Аракана» (последние необходимы для стимулирования трансформации последней в мирно настроенный институт). При этом следует отдать предпочтение тайным переговорам, чтобы снизить давление на принимающие решения стороны, в частности, со стороны Индии и США. В сфере вооружённого противостояния конфликт в Мьянме требует прекращения контртеррористической операции и наблюдения за режимом прекращения огня (поддержания мира) - это предотвратит эскалацию конфликта в ходе переговорного процесса и вызовет меньше противодействия, нежели гуманитарная интервенция. В сфере взаимного восприятия конфликт в Мьянме необходима деконструкция образа врага, которая может осуществляться через деятельность независимых СМИ и неправительственных гуманитарных организаций, стимулирование мирного взаимодействия представителей конфликтующих групп в рамках гражданского активизма и совместного решения общих гуманитарных проблем.
Таким образом, на современном этапе конфликт в штате Мьянмы Аракан может быть охарактеризован как асимметричное столкновение дискриминируемого мусульманского меньшинства и исповедующей буддизм титульной нации, представленной в политической сфере националистически настроенными радикальными движениями и армейскими кругами. Социально-политическая основа конфликта тесно связана с закреплённым законом поражением рохинджа в гражданских правах. Это порождает в среде рохинджа Аракана организованное вооружённое противостояние. Конфликтанты используют по отношению друг к другу как политическое давление, так и коллективное насилие в различных формах, что закрепляет образ врага и стимулирует дальнейшую эскалацию конфликта.
Конфликтное взаимодействие усложнено господством военных-
националистов в политической системе Мьянмы, устремлённой
73
депривации у рохинджа вследствие общего роста качества жизни в стране, интересами государств АТР в Мьянме. Вмешательство мирового сообщества в конфликт в прошлом (ожидание исчерпания ресурсов конфликтантами, регулирование потоков беженцев и устранение последствий гуманитарного кризиса) показали себя неэффективными, так как были направлены на устранение последствий, а не причин конфликта. что говорит о необходимости поиска новых решений.
Таким новым решением может стать трансформация деструктивного конфликта, предполагающая преобразование взаимоотношений, интересов и дискурсов в среде конфликта. Для этого заинтересованным сторонам (ООН, АСЕАН, неправительственным гуманитарным организациям, правительству Мьянмы, общинам рохинджа под защитой АРНО) необходимо стимулировать изменение разных аспектов конфликта (личностных, структурных, межличностных и культурных) на основе взаимодействия политиков и лидеров общественного мнения на трёх уровнях - уровне политических элит, уровне гражданского общества и уровне низовых инициатив. Кроме того, рациональной представляется обеспечение коммуникаций лидеров различных уровней друг с другом.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК:
1. Голубев Д.С. Пространственно-временная кластеризация внутригосударственных вооруженных конфликтов: альтернативные подходы к объяснению явления // Общество: политика, экономика, право. 2016. №12. С. 30-34.
2. Застарелый конфликт: что происходит в Мьянме // РБК URL: https://www.rbc.ru/photoreport/04/09/2017/59ad0abe9a794746a13cc5bd?from=center _1 (дата обращения: 29.04.2018).
3. Ефремова К. Глобальное измерение кризиса рохинджа. 5 декабря 2017 // РСМД URL: http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/globalnoe-izmerenie-krizisa-rokhindzha-/?sphrase_id=8289663 (дата обращения: 29.04.2018).
4. Симония А.А. Радикализация проблемы рохинджа // Азия и Африка сегодня. - 2018. - № 1. - С. 26-33.
5. Главный правозащитник ООН призвал провести международное расследование преступлений в Мьянме // Новости ООН URL: https://news.un.org/ru/story/2017/12/1316922 (дата обращения: 29.04.2018).
6. "Caged without a roof' Apartheid in Myanmar's Rakhine state // Amnesty International URL: https://www.amnesty.org/download/Documents/ASA1674842017ENGLISH.PDF (дата обращения: 29/04/2018).
7. «Защита нации и религии»: выборы в Мьянме // Regnum URL: https://regnum.ru/news/1974909.html (дата обращения: 29.04.2018).
8. Симония А.А. Буддисты Мьянмы становятся влиятельной политической силой // Восточная аналитика . 2015. №3. С. 41-53.
9. Myanmar and its Rohingya Muslim Insurgency // CSIS URL: https://www.csis.org/analysis/myanmar-and-its-rohingya-muslim-insurgency (дата обращения: 29.04.2018).
10. Strategist: Почему с рохинджа в Мьянме случилось то, что случилось? // Regnum URL: https://regnum.ru/news/2327725.html (дата обращения: 29.04.2018).
11. Myanmar's Rohingya Crisis Enters a Dangerous New Phase // International Crisis Group URL: https://www.crisisgroup.org/asia/south-east-asia/myanmar/292-myanmars-rohingya-crisis-enters-dangerous-new-phase (дата обращения: 29.04.2018).
12. ARNO: who we are // ARNO URL: http://www.rohingya.org/portal/index.php/who-we-are.html (дата обращения: 29.04.2018).
13. Мьянма закрепляет исход рохинджа стенами, блокпостами и буддистами // Коммерсанта URL: https://www.kommersant.ru/doc/3598256?utm_source=vk.com&utm_ medium=social&utm_campaign=myanma-ne-gotova-prinyat-obratno-bolee-7 (дата обращения: 29.04.2018).
14. Симонёнок А.В., Витко Н.Д. Этнотерриториальные конфликты в современном Индокитае // Россия И АТР. 2017. №2 (96). С. 47-68.
15. Золотухин И.Н. Проблема рохинджа в региональном измерении // Общество и этнополитика: материалы Междунар. науч.-практ. конф., г. Новосибирск, 24-26 сентября 2015 г.: в 3 ч. - С. 231-235.
16. A Fatal Distraction from Federalism - Religious Conflict in Rakhine. David Dapice, April 2014 - revised June 2015 // Harvard Kennedy School URL: https://ash.harvard.edu/links/fatal-distraction-federalism-religious-conflict-rakhine (дата обращения: 29.04.2018).
17. Repatriation of rohingya refugees. C.R. Abrar // FMO URL: http://repository.forcedmigration. org/show_metadata.jsp?pid=fmo: 50 (дата обращения: 29.04.2018).
18. Nyi Nyi Kyaw. No place at home for forgotten minority// The Straits Times. 25.02.2008.
19. Симония А.А. Буддистский радикализм в Мьянме. // Азия и Африка сегодня. № 5. М., 2014. С. 27-32.
20. Кто такие рохинджа? Почему про них заговорил Кадыров? // Meduza URL: https://meduza.io/feature/2017/09/04/kto-takie-rohindzha-pochemu-pro-nih-zagovoril-kadyrov (дата обращения: 29.04.2018).
21. Сомкамнерд Н. Проблема незаконной миграции народности рохинджа в Юго-Восточной Азии // Известия Уральского федерального университета. Сер. 3, Общественные науки. 2017. Т. 12, № 3 (167). С. 175-181.
22. Myanmar: Economy // Asian Development Bank URL: https://www.adb.org/countries/myanmar/economy (дата обращения: 29.04.2018).
23. Human Development Report 2016 // UNDP URL: http://hdr.undp.org/sites/default/files/2016_human_development_report.pdf (дата обращения: 29.04.2018).
24. Дисциплинированная процветающая демократия // Лента.ру URL: https://lenta.ru/articles/2015/02/10/birma/ (дата обращения: 29.04.2018).
25. Ивашенцов Г. Мьянманская перестройка // РСМД URL: http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/myanmanskaya-perestroyka/?sphrase id=10357700 (дата обращения: 29.04.2018).
26. Бродяк Д.А. Противостояние модернистских и консервативных группировок в правящей верхушке независимой Бирмы/Мьянмы // Вестник СПбГУ. Востоковедение и африканистика. 2017. Т. 9. Вып. 4. С. 403-415.
27. Майалл Х. Трансформация конфликтов: комплексная задача. Этнополитический конфликт: пути трансформации: настольная книга Бергхофского центра / пер. с англ. Л. Зимина, Н. Кулакова. М.: Наука, 2007. С. 91.
MATIASHOVA Daria O. - Saint-Petersburg State University. 7/9, Universitetskaya embankment, Saint-Petersburg, 199034, Russia. E-mail: naboks@inbox.ru.
ETHNOPOLITICAL CONFLICT IN RAKHINE STATE: STRUCTURE, DYNAMICS, TRANSFORMATION
The article analyses the motivation and tactics of Rankine State ethno political conflict participants, examines the dynamics, social and political environment of the conflict. The following characteristics, based on the analysis of the key features of the conflict at the present stage are emphasized: the radicalization of conflict strategies, tough interdependence of conflict subjects, involvement of rival third-party actors, distortions of mutual perception conflict resolution within the framework of transformation strategy is suggested.
ROHINGYA; MYANMAR; ETHNOPOLITICAL CONFLICT; CONFLICT TRANSFORMATION
