CC BY
25
Рясов Дмитрий Алексеевич
кандидат юридических наук, доцент, Краснодарский университет МВД России (e-mail: [email protected])
Этнокультурные особенности формирования криминальной мотивации членов семей участников религиозно-экстремистских незаконных вооруженных формирований и псевдорелигиозных сообществ деструктивной направленности
В статье рассматривается механизм формирования экстремистской мотивации членов семей участников незаконных вооруженных формирований. Исследуются особенности этнокультурного воздействия в целях вовлечения в деятельность псевдорелигиозных сообществ деструктивной направленности
Ключевые слова: терроризм, экстремизм, несовершеннолетние, незаконное вооруженное формирование, мотивация, вербовка, экстремистская организация.
D.A. Ryasov, Candidate of Law, Assistant Professor, Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia, e-mail: [email protected]
Ethnocultural aspects of the formation of criminal motivation of the members of the families of the members of religious-extremist illegal armed groups and the pseudo-religious communities destructive orientation
The article discusses the mechanism of formation of the extremist motivation of members of the families of members of illegal armed groups. The peculiarities of ethnocultural impact with the aim of involving in the activity of pseudo-religious communities of destructive orientation are examined.
Key words: terrorism, extremism, minors, illegal armed formation, motivation, recruitment, extremist organization.
Вопросы преодоления социальной изоляции и адаптации к общественной жизни особенно остро встают в аспекте принятия профилактических мер в отношении членов семей действующих, осужденных и ликвидированных участников незаконных вооруженных формирований (далее - НВФ), которые не только составляют ресурсную базу террористов, но и фактически являются отдельной социальной группой.
Так, с начала 2003 г. по октябрь 2015 г. в СевероКавказском федеральном округе было нейтрализовано 4125 участников НВФ, большинство из которых были женаты, часть из них имели по несколько жен.
По данным ГУ МВД России по СевероКавказскому федеральному округу, в округе числится 12843 родственника членов НВФ, в том числе 920 жен, 171 вдова и 921 ребенок.
Данная категория лиц - жены, вдовы и несовершеннолетние дети, воспитываемые в
семьях родственников лиц, участвовавших в террористической и экстремистской деятельности, уничтоженных в ходе контртеррористических мероприятий, а также приговоренных к пожизненному лишению свободы или к лишению свободы на длительный срок, - вызывает особую озабоченность и должна выступать в качестве объекта повышенного внимания органов системы профилактики.
Вдовы ликвидированных религиозных экстремистов вновь вступают в браки с приверженцами крайних взглядов, создают так называемые женские джамааты, оказывающие пособническую помощь участникам НВФ, вербуют новых участниц, которые становятся женами бандитов либо террористками-смерт-ницами.
Если ликвидируются оба родителя, как правило, ребенка забирают родственники и он продолжает расти и воспитываться в других семьях без оформления опеки и попечитель-
24
ства, переходя из одной семьи в другую (к бабушкам, дедушкам, тетям, дядям), вместо того, чтобы быть помещенным в специализированное учреждение для сирот, где воспитание осуществляется по государственным стандартам под контролем соответствующих структур.
Следствием этого является формирование преемственности между поколениями семей участников незаконных вооруженных формирований, когда внуки дудаевских боевиков активно продолжают заниматься экстремистской деятельностью.
Отдельного внимания заслуживает аспект, связанный с обычаем народов Северного Кавказа выдавать замуж девушек в раннем возрасте, когда у них еще не сформирована устойчивая жизненная позиция, вследствие чего они подвержены влиянию мужа. Особенно негативно это проявляется в так называемых мусульманских браках, практикуемых участниками НВФ, где девушка, вышедшая замуж, фактически становится «заложницей» своего мужа, вынуждена разделять его взгляды и поддерживать его в противоправной деятельности.
После рождения ребенка она не в состоянии в полном объеме исполнять свои обязанности по его воспитанию, т.к. должна уделять внимание созданию бытовых условий для супруга. В случае гибели мужа вдова вновь выходит замуж за соратника убитого боевика либо готовится в смертницы.
В психологическом плане для таких женщин характерны низкая самооценка, высокая потребность в принадлежности к своей социальной группе, преувеличенное переживание несправедливости со склонностью проецировать причины своих неудач на общество, ощущение потери жизненной перспективы, социальная изолированность и отчужденность.
Указанные обстоятельства подталкивают членов семей участников НВФ и иных лиц, придерживающихся радикальных исламских взглядов, на поиски лучшей жизни, причем вне российского общества. В результате массированной информационно-пропагандистской кампании, развернутой в текущем году международной террористической организацией «Исламское государство» (далее - ИГ), контролируемая ею территория как раз стала такой «землей обетованной» для всех «истинных» мусульман.
По данным ГУ МВД России по Северо-Кавказскому федеральному округу, для участия в боевых действиях на стороне международных террористических организаций в Сирии и Ираке убыло 1810 жителей СевероКавказского федерального округа: Республика Дагестан - 863, Чеченская Республика - 451,
Республика Ингушетия - 161, Республика Северная Осетия - Алания - 17, Кабардино-Балкарская Республика - 130, Карачаево-Черкесская Республика - 143, Ставропольский край - 45 (из них 312 уничтожено, 143 вернулось, 51 задержан). 657 лиц указанной категории находится в федеральном розыске, 189 - в международном розыске, 1209 - в оперативном. По этим фактам возбуждено 566 уголовных дел.
Помимо этого, выявлено 184 женщины и 40 детей, убывших в Сирию и Ирак вслед за главами своих семей: Республика Дагестан - 52 женщины, количество детей уточняется; Чеченская Республика -51 женщина и 12 несовершеннолетних детей; Республика Ингушетия - 19 женщин и 5 несовершеннолетних детей; Республика Северная Осетия - Алания - 1 женщина; Кабардино-Балкарская Республика - 22 женщины и 2 несовершеннолетних ребенка; Карачаево-Черкесская Республика - 29 женщин и 16 несовершеннолетних детей; Ставропольский край -10 женщин и 5 несовершеннолетних детей.
Объективно все несовершеннолетние дети и жены данной категории лиц относятся к группе риска: на них оказывается идеологическое воздействие, они являются потенциальным резервом экстремистских и террористических организаций, из них готовят террористов-смертников, они несут радикальный протестный потенциал, способный привести к тяжким последствиям.
В то же время эти лица находятся в социально опасном положении, т.к. они подвержены, с одной стороны, влиянию негативной среды, к которой принадлежит (принадлежал) муж (отец), с другой - отрицательному отношению общества к деятельности их близкого родственника, которое автоматически распространяется и на них.
В связи с этим несовершеннолетние дети и жены участников НВФ и их пособников нуждаются в особой опеке и заботе государства, позволяющей осуществить их социальную, психологическую, религиозную реабилитацию, примирить с остальным обществом и сделать их его полноправными членами, не выпадающими из социального пространства.
Проведенный анализ показывает, что аналогичная ситуация складывается и в других самоизолирующихся от общества социальных группах - псевдорелигиозных сектах деструктивной направленности. Их адепты не выступают с оружием в руках против существующего строя, не совершают террористических актов. В силу этого борьба с деструктивной деятельностью сектантов является более сложной
25
задачей, чем противодействие вооруженным религиозно-экстремистским объединениям. Ввиду отсутствия явного противостояния существующей власти их деструктивная деятельность зачастую не воспринимается обществом в качестве реальной угрозы национальной безопасности. Подобных религиозных объединений, исповедующих нетрадиционные верования, в Российской Федерации достаточно много.
Официальной статистики по этому вопросу нет. По данным разных научных исследований (декабрь 2014 г.), в нашей стране насчитывалось около 80 крупных и более 1000 небольших сект. Число людей, вовлеченных в деструктивные и оккультные религиозные организации, колеблется, по разным оценкам, от 800 тыс. до 1,5 млн человек (из них около 70% - молодые люди в возрасте от 18 до 27 лет) [1, с. 20-22.].
С учетом значительного количества таких организаций (только в СКФО действуют 52 общины баптистов, 32 местные религиозные организации Свидетелей Иеговы, 27 структур Адвентистов седьмого дня, 21 община пятидесятников и т.д.) и несколько иной направленности рассматриваемых нами вопросов подробно останавливаться на характеристиках этих религиозных объединений представляется нецелесообразным.
Актуальность проблемы обусловлена масштабами распространенности данного рода деструктивных организаций в стране. Так, по сведениям ЮНЕСКО, Россия занимает третье место в мире по количеству тоталитарных сект.
Очевидно, что наиболее разрушительное влияние сектантская идеология оказывает на психическое здоровье ее последователей, особенно детей и подростков.
В результате духовной разобщенности родителей и детей последние начинают искать образец для подражания в ближайшем окружении, среди родственников или единоверцев. А поскольку интересующие нас социальные группы - семьи участников НВФ и членов псевдорелигиозных сект - находятся в глубокой социальной изоляции (а нередко и в оппозиции к остальным членам общества), вероятность усвоения социально полезных моральных установок и навыков поведения у таких детей практически равна нулю.
Воздействовать на религиозные убеждения, мировоззрение, морально-нравственные устои взрослого человека трудно и не всегда возможно. Иначе обстоит дело с детьми и подростками, которым свойственна повышенная восприимчивость к любым, в том числе социально опасным, идеям, что делает их объек-
тами повышенной заинтересованности всех без исключения псевдорелигиозных объединений, стремящихся проникнуть в детскую среду [2].
Такое проникновение зачастую происходит без особых затруднений в силу следующих причин.
Во-первых, сектантское мышление весьма притягательно для детей и подростков, поскольку оно также зиждется на свойственном их возрасту биполярном видении мира, в котором нет места для полутонов: черное и белое, спасенное и осужденное, добро и зло.
Во-вторых, реакции подросткового возраста в абсолютном большинстве имеют групповую направленность. Определив себя в качестве члена какой-либо социальной группы, подросток, с одной стороны, закладывает данную идентификацию в схему самосознания, с другой стороны, начинает приводить себя в соответствие группе, поскольку принадлежность к ней требует от человека соблюдения ее норм и правил, т.е. стереотипного группового поведения. Глубокая и длительная включенность в неформальное движение подразумевает более глубокую, чем у взрослых, перестройку системы ценностей, изменение мировосприятия, что определяет трудности последующего возвращения в социум.
Разумеется, право граждан на свободу вероисповедания гарантировано Конституцией РФ и является базисным, однако оно не может вступать в противоречие с основополагающими правами ребенка, интересы которого являются высшей ценностью общества.
Традиционная для того или иного народа религия составляет неотъемлемую часть национальной культуры, поэтому вовлечение детей и подростков в религиозные объединения, отличные от тех, к которым они культурно и исторически принадлежат или имеют предпочтительное отношение, есть форма культурной и религиозной дискриминации.
Таким образом, дети членов этих групп подвергаются не только физическому (вследствие регулярных наказаний), но и психическому насилию, проявляющемуся в искусственном внедрении в их сознание искаженных религиозных догм. В связи с этим положение несовершеннолетних, родители которых являются приверженцами нетрадиционных религиозных учений, вызывает обоснованную тревогу.
Следует отметить, что аналогичная ситуация складывается и в отношении членов семей участников религиозно-экстремистских НВФ: в случае их выезда за пределы Северо-Кавказского федерального округа на новом месте жительства они долгое время не попадают
26
в поле зрения местных органов власти и потому не выступают в качестве объектов профилактического воздействия. А ведь в данном случае последствия могут быть намного масштабнее и тяжелее.
Поскольку религиозный фанатизм уже давно и небезосновательно ассоциируется с экстремизмом, противостояние этому злу, по укоренившемуся мнению, является прерогативой органов охраны правопорядка.
Вместе с тем, лица, попавшие под влияние нетрадиционных религиозных воззрений, со временем трансформируются в личностно неустойчивых индивидуумов со значительными жизненными проблемами, разрешить которые силами только правоохранительных органов не представляется возможным. Именно поэтому основными направлениями в работе с ними должны быть ранняя адресная профилактика и социальная адаптация.
Принято считать, что ранней адресной профилактикой преступлений является их предупреждение на стадиях, когда:
у личности происходит формирование мировоззренческих стереотипов при выборе варианта дальнейшего поведения, причем некоторые из них могут оказаться противоправными;
ребенок допускает нарушение существующих в обществе морально-этических норм, но не совершает при этом правонарушения, поскольку содеянное им не подпадает под действие запретов, установленных различными отраслями права (например, является приверженцем группы, исповедующей нетрадиционную религию);
индивидом допущены нарушения закона, но они не носят преступного характера (например, административные правонарушения).
Ранняя профилактика направлена на изменение негативных форм поведения личности на социально одобряемые и недопущение совершения личностью преступлений, что, в свою очередь, предполагает решение ряда задач:
выявление лиц, чьи взгляды и поведение свидетельствуют о потенциальной возможности совершения в дальнейшем противоправного деяния;
изучение этих лиц и источников отрицательного воздействия на них;
исследование возможностей создания для них благоприятной обстановки;
устранение источников вредного влияния, в том числе посредством профилактического воздействия (а при необходимости - воздействия с применением принудительных мер) на лиц, способных склонить несовершеннолетних к совершению преступлений, а также дальнейший контроль за поведением таких лиц и их образом жизни;
периодические проверки результатов проведенных профилактических мероприятий.
Для успешной реализации указанных задач необходимо привлекать специалистов в области психологии, религии, образования, работы с персоналом, медиков, социальных работников, т.е. лиц, которые способны оказать реальную поддержку человеку, оказавшемуся в сложной жизненной ситуации. Но такими ресурсами и возможностями обладают лишь территориальные органы государственной власти и местного самоуправления субъектов, которые и должны быть основными организаторами возвращения в рамки социального поля членов семей участников религиозно-экстремистских НВФ и псевдорелигиозных сект деструктивной направленности.
1. Лапунова Ю.А., Малахов А.С. О совершенствовании законодательства в религии // Религиозная ситуация в Российских регионах: тезисы докладов и сообщений V Всерос. науч.-практ. конф. (Омск, 20-21 окт. 2016 г.) / отв. за вып. Л. В. Денисова, А. А. Морозов. Омск, 2016.
2. Лапунова Ю.А. К вопросу о толковании и сравнительном анализе содержания понятий «Секта», «Культы», «Тоталитарная секта», «Деструктивныйрелигиозный культ», «Псевдо-религиозная группа» // Социально-экономические, психолого-педагогические, философские и правовые аспекты развития личности: сб. материалов Всерос. науч.-практ. круглого стола. Ставрополь, 2016.
1. Lapunova Yu.A., Malakhov A.S. About improvement of legislation in the religion // Religious situation in Russian regions: theses of reports and massagersof the V All-Russian sci.-pract. conf. (Omsk, Nov. 20-21, 2016) / resp. for the release L.V. Denisova, A.A. Morozov. Omsk, 2016.
2. Lapunova Yu.A. To the question of the interpretation and comparative analysis of the concepts «Sect», «Cult», «Totalitarian sect», «Destructive religious cult», «Pseudo-religious group» // Socio-economic, psychological-pedagogical, philosophical and legal aspects of personal development: proc. of All-Russian sci.-pract. round table. Stavropol, 2016.
27
